Хироко выглядела теперь совсем беспомощной и, казалось, потеряла все свои бойцовские качества.

– Но это невероятно! Не может быть, чтобы сам Киндаити-сэнсей верил в такое глупое предположение.

– Послушайте, Сакураи-сан, человек, которого считают знаменитым сыщиком, часто делает глупые предположения. И от того, как много он сделает таких глупых предположений, зависит, может ли он считаться знаменитым сыщиком. Вот возьмите находящегося здесь инспектора Тодороку. Он по рукам и ногам связан понятием здравого смысла и, естественно, скептически отнесется к предположению, что такой человек, как Тадахиро Асука, способен совершить подобную глупость. Поэтому он остается инспектором и не может дальше продвинуться по службе. То же самое можно сказать и об инспекторе Ямасита. Что касается Киндаити, то он свободен выдвигать самые невероятные теории… И где же нашлась эта зажигалка?

– Она лежала на перилах крыльца нашей виллы, – неожиданно тихо ответила Хироко, утратив весь свой воинственный пыл. Она, видимо, поняла, что ее прежняя наступательная тактика не может их запугать.

– Вы сказали «на перилах»? – Нетерпеливый Хибия хотел еще что-то спросить, но Киндаити сумел его опередить.

– Когда ее нашли? – быстро спросил он.

– Вчера утром… Нет, ближе к полудню. Ее обнаружила не я, а пришедший помочь нам сотрудник фирмы «Камито тоти», который и передал ее мне. Как он сказал, она лежала на перилах на самом видном месте.

– Получается, что ваш отец позавчера вечером заходил на вашу виллу?

– Думаю, что да, – отозвалась Хироко и быстро добавила: – На всякий случай в больнице я показала эту зажигалку Отори-сан, и она подтвердила, что видела зажигалку у отца, когда они позавчера вечером встречались в отеле.

– Интересно, почему ваш отец не рассказал нам об этом? Во-первых, о том, что он посетил вашу виллу, а во-вторых, что оставил зажигалку на перилах?

– Киндаити-сэнсей, наверное, знает, почему он так поступил. Я ничего не знала до тех пор, пока Уэкия-сан не заметил эту зажигалку и не передал ее мне, равно как не знала и того, что позавчера вечером отец заходил на нашу виллу.

– Иначе говоря, ваш отец подошел к вилле, по какой-то причине не позвал вас, а только оставил на перилах зажигалку и ушел.

– Если это так, то я не могу этого понять. Может, сэнсей понимает?

По тону Хироко можно было предположить, что она бросилась в рукопашную, однако Киндаити никак не отреагировал, он только стеснительно моргал глазами, как бы показывая, что сожалеет о доставленной собеседнику неприятности. Наблюдая за этой схваткой, Хибия уже собирался прийти на помощь Киндаити, но его остановил предупреждающий кашель инспектора Ямасита.

Коскэ Киндаити некоторое время печальными глазами смотрел на Хироко, а затем, глубоко вздохнув, сказал:

– Сакураи-сан, а вы ведь сами виноваты…

– В конце концов, я ведь дочь Тадахиро Асука, и, если возникнет крайняя необходимость, я могу как-нибудь раздобыть пару тонн цианистого калия. Вы это имеете в виду, сэнсей?

– Каждый хочет, чтобы другие сказали за него то, что трудно сказать самому. Так ведь? А что касается глупых предположений, так это моя работа. В этом все дело. – Продолжая печально разглядывать Хироко, Киндаити продолжал: – То, что ваш отец поцеловал Отори-сан, фактически означало предложение руки и сердца, и, ответив на поцелуй, Отори-сан показала, что с радостью его принимает. То есть состоялась помолвка. Ваш отец хотел поделиться своей счастливой новостью прежде всего с вами. Или хотел добиться понимания с вашей стороны. И еще одно. Отец знал, что позавчера вечером вашего мужа в Каруидзаве не было. К тому же было отключено электричество, вокруг царила темень, завывал сильный ветер. Он, должно быть, подумал, что вам очень одиноко, и отправился навестить вас. Это было проявление отцовской любви.

– Проявление отцовской любви!.. Это уж слишком. Я уже не ребенок.

– Да, это так. Вы уже достаточно взрослая, чтобы в отсутствие мужа приглашать к себе в дом другого мужчину.

Свирепый блеск, который почти исчез из глаз Хироко, неожиданно вспыхнул с еще большей силой и пронзил Киндаити. Она вскочила со своего кресла, и казалось, что истинный характер норовистой лошадки проявится со всей силой именно сейчас: ее невозможно было обуздать. Помощник инспектора Хибия тоже вскочил с кресла, а инспекторы Ямасита и Тодороку невозмутимо взирали на собеседников.