Билет № 49 Социально-экономическое и политическое развитие государств Северной и Средней Италии в 13-15 вв.

Социально-политическое развитие городских коммун. Обретение городскими коммунами Северной и Средней Италии политической самостоятельности открыло возможности для укрепления и дальнейшего развития их государственных институтов — советов и различных магистратур административного, судебного и полицейского характера. На эволюцию системы управления в городах оказывала влияние обострившаяся в начале XIII в. социальная борьба внутри городских стен. Главная линия противостояния пролегала между нобилитетом и организованным в цехи пополанством, но к этому добавлялась борьба между отдельными феодальными кланами, соперничество крупных купеческих фамилий, а также волнения плебса. Городское законодательство — статуты — еще только начинало разрабатываться (первые записи статутного права относятся ко второй половине XIII в.) и еще не всегда ставило преграду усилению власти в городе могущественных нобильских фамилий. Это вызывало ответную реакцию со стороны отстраненного от управления, но экономически прочно стоящего на ногах купечества. Порой достаточно было небольшого повода, чтобы в городе начались вооруженные столкновения — ведь феодальная знать опиралась на свои дружины, готовые по первому знаку вступиться «за честь» сеньора, да и цеховые ополчения имели опытных военных предводителей из числа рыцарства.

XIII век стал временем постоянной социальной напряженности в городах, часто взрывавшейся вооруженными столкновениями враждующих партий. Эти партии еще со времен итальянских походов императора Фридриха I Гогенштауфена получили название гвельфов — противников императора, искавших поддержки у папства, и гибеллинов — сторонников императора. Поначалу гибеллинской ориентации придерживались нобили, а гвельфской - пополаны. Однако в XIII в. эти партийные знамена утратили четкую социальную принадлежность, их выбор нередко определялся конкретной политической ситуацией. Постоянным еще и в XIV в. оставалось само размежевание враждующих городов и социальных групп внутри них на гвельфов и гибеллинов.

В этой сложной обстановке внутренней нестабильности и внешней опасности стали изменяться и формы городского управления. Исполнительная власть выборных (из числа горожан) консулов уже в конце XIII в. стала уступать место судебно-полицейской власти чужеземного чиновника — подеста (от лат. potestas-власть), приглашавшегося на службу в город сроком на один год. По соглашению с коммуной, выплачивавшей подеста солидное вознаграждение, он приводил с собой вооруженный отряд, судей и нотариуса и располагался в специально строившемся для него дворце — палаццо подеста. Эти дворцы правосудия стали во многих городах выразительными образцами романской и своеобразной готической архитектуры Италии XIII в. В городских статутах четко определялись функции подеста, преимущественно судебно-полицейского характера. Его авторитет в городе был высок, он председательствовал в городских советах, однако законодательных прав не имел и в конце срока отчитывался о своей деятельности перед коммуной.

Во второй половине XIII в. система управления в коммунах значительно усложнилась.

Во главе городского ополчения стал теперь капитан народа, которого избирали на один год из рыцарей-чужеземцев, а его функции во многом переплетались с полномочиями подеста (в некоторых коммунах капитан народа заменил собой подеста). Таким образом, внутри «большой коммуны» стала складываться «малая коммуна», отражавшая интересы верхушки пополанства. Новая форма правления обеспечила на какое-то время баланс политических сил, но не привела к прочной социальной устойчивости в городе. начала возрастать роль капитана народа, командовавшего цеховым ополчением, как гаранта интересов пополанства. Это стало шагом на пути к установлению синьории — новой формы правления, утвердившейся в конце XIII — начале XIV в. во многих городах Северной и Средней Италии.

Так, в Милане, Падуе, Мантуе, Вероне капитаны народа были провозглашены «синьорами» (т.е. правителями, господами) города, власть которых не ограничивалась определенным сроком, а в первой половине XIV в. стала наследственной. Синьор становился полновластным единоличным правителем. право назначать подеста, который теперь был ответствен только перед ним, ставил некоторые преграды могуществу нобилей (например, в Вероне им шпрещалось строить замки в контадо), и главное — командуя городской армией, начал вести активную завоевательную политику в округе, подчиняя мелкие города своей власти. Такую политику проводила, в частности, синьория рода Скалигеров, утвердившаяся в Вероне. В XIV в. Скалигерам удалось подчинить ряд городов Ломбардии. Но гибеллинской Вероне противостоял здесь всегда державшийся гвельфской ориентации Милан, претендовавший на господство в Северной Италии. Война Вероны с Миланом окончилась ее поражением, в 1387 г. она была включена в состав Миланского герцогства. В начале XV в. Верону, как и ряд других городов Ломбардии, подчинила своей власти Венецианская республика. Сходной оказалась политическая судьба Падуи, где синьорию основал род Каррара. В конце XIV в. Падуя оказалась под властью Милана, а в 1406 г. над ней установила свое господство Венеция. В Вероне и Падуе синьориальное правление длилось около столетия, его итогом стало ослабление в обоих городах власти цеховой верхушки пополанства и укрепление позиций нобилитета и крупного купечества. Коммунальные магистратуры здесь перестали избираться, их состав назначался синьором, таким образом, с пополанской коммуной было покончено.

Иной путь прошла Феррара — крупный город Северной Италии, где синьория возникла раньше других городов — в середине XIII в. В первой половине этого столетия здесь бушевала борьба гвельфов и гибеллинов. Причем партию гвельфов составляла феодальная знать во главе с маркизами д'Эсте, а партию гибеллинов — купечество, опиравшееся на средние слои пополанства. В 1240 г. при поддержке Венеции и гвельфских городов Ломбардии д'Эсте одержали победу над гибеллинами Феррары. В результате местное купечество было оттеснено венецианскими купцами от важных каналов транзитной торговли. Феодалы, наоборот, сохранили прочные позиции в округе. В 1264 г. они поддержали избрание синьором города представителя рода д'Эсте. Он получил неограниченные полномочия в Ферраре и ее дистретто: мог изменять старые и издавать новые статуты, назначать чиновников и т.д. Синьория рода д'Эсте просуществовала в Ферраре более трех столетий. Синьоры вели активную завоевательную политику, строили крепости, широко использовали наемные войска, что вело к усилению налогового гнета на население. Это стало причиной крупного антиналогового восстания в 1385 г., которое было жестоко подавлено. В то же время д'Эсте покровительствовали университету, были щедрыми меценатами, привлекали ко двору поэтов, художников, ученых. В XV в. Феррара стала одним из центров гуманистической культуры. В 1471 г. Борсо д'Эсте получил титул герцога. Феррара превратилась из синьории в государство монархического типа — принципат. По воле монарха, стремившегося к централизованному правлению в своих владениях, складывался бюрократический аппарат, вытеснивший коммунальные магистратуры.

В XV в. в Северной и Средней Италии наиболее могущественные из городов-государств укрупняли свои владения, насаждали в подчиненных территориях свою администрацию, что было шагом к созданию механизма централизации государственной власти, как монархической (Миланское герцогство, Феррара), так и республиканской (Венецианская республика, Флоренция).

Городское ремесло и торговля. Обретение городами Северной и Средней Италии политической независимости, успешная «война с замками» и установление собственной власти в округе, разительное расширение городского землевладения — все это создало благоприятные условия для бурного экономического роста город» ских республик, расцвета их ремесла, торговли, банковской деятельности. В XIII—XV вв. итальянские города лидировали в торгово-промышленном и финансовом предпринимательстве европейских стран.

В развитии ремесла уже в XIII в. становился все более заметным процесс специализации, отпочкования все новых профессии. В крупных городах насчитывалось по нескольку сотен ремесленных профессий, которые охватывали производство самых разных предметов потребления — от одежды и утвари до ювелирных и других художественных изделий. Профессиональная дробность ремесла, свидетельствующая о далеко зашедшем разделении труда, — характерная черта любого средневекового города, она сопровождалась, как правило, возникновением цеховых корпораций. В Италии этот процесс приобрел своеобразные черты, Так, число цехов в городе далеко не всегда соответствовало количеству ремесленных профессий — цехов было значительно меньше (от 20 до 80, исключение составляла Венеция, где их насчитывалось 147). Это объяснялось прежде всего тем важным обстоятельством, что в итальянских городах-государствах цехи выполнили не только экономические, но и политические функции. Ремесленные корпорации могли иметь своих представителей в органах власти, само гражданство во многих городах определялось принадлежностью к какому-либо цеху. Цехи были правомочными независимыми корпорациями (лишь в Венеции они полностью подчинялись государству), имевшими свою администрацию, финансы, военное ополчение и знамя. Нередко цех объединял десятки ремесленных профессий. Так, во Флоренции, где к концу XIII в. сложился 21 цех, корпорация галантерейщиков включала в свой состав ремесленников 30 специальностей, а цех «врачей и аптекарей» охватывал около 50 профессий. Объединение в одну корпорацию ремесленников порой очень далеких друг от друга специальностей диктовалось политической необходимостью — имен, свое представительство в магистратурах с тем, чтобы успешнее противостоять засилию магнатов и купеческой верхушки. Что же касается экономических интересов входивших в широкую корпорацию ремесленников, то у каждой профессиональной группы бы ли свои уставы, регламентирующие производство, и своя адми нистрация.

В городах-государствах Северной и Средней Италии цехи уже в XIII в. стали основной формой не только хозяйственной, но и социально-политической организации ремесленной прослойки пополанства, активно боровшегося за участие в городском управлении. Цехам противостояли не только магнаты, но и купеческие корпорации, которые начали возникать еще в XI—XII вв. и поначалу принимали в свой состав и ремесленные профессии. Так, в Парме в начале XIII в. в «общество купцов» входили также суконщики, мясники, сапожники, кузнецы. В XIV—XV вв. купеческие корпорации обрели более узкие рамки и структурно мало отличались от ремесленных цехов (собственная администрация, устав, финансы и т.д.). Главное отличие состояло в том, что единицей цеха была мастерская ремесленника, а деятельность купцов протекала, как правило, в рамках разного рода компаний, создававшихся на паевых началах сроком на год — два. Характер компании зависел от вида торговли — морской или сухопутной, внутренней или международной. В некоторых городах, как это произошло во Флоренции, купеческие компании входили в состав сукнодельческих цехов, но при этом задавали там тон, диктуя свои условия этой самой крупной отрасли производства — купцы поставляли для нее шерсть и красители, от них зависел и сбыт готовой продукции. В Лукке корпорация торговцев шелком- сырцом и шелковыми тканями была широко представлена в органах городского самоуправления и держала в своих руках все нити экономики.

Ведущие позиции купечества в большинстве городских республик завоевывались в длительной и ожесточенной борьбе с нобилитетом (к концу XIII в. этот этап успешно завершился) и ремесленными массами пополанства. В Италии купечество не было социально однородным, замкнутым слоем, если не считать Венецию с ее монолитным патрициатом, монополизировавшим торговлю и юсударственное управление. Купечество пополнялось выходцами как из нобилитета, так и из верхушки ремесленников и сельских богатеев. Главную опору итальянских купцов составляло их богатство, размеры состояний многих крупных купеческих фамилий поражали современников. Основными источниками накопления служили торговля и ростовщичество, нередко замаскированное под «безобидные» финансовые операции, поскольку католическая церковь всегда резко осуждала взимание процентов по ссудам.

Торговля приобрела очень широкий размах уже в XIII в. и вплоть до конца XV в. оставалась наиболее динамично развивавшейся отраслью, итальянской экономики. Разрастался внутренний товарообмен, морские порты все теснее связывались с городами внутренних районов полуострова, усиливались связи и между последними. Торговые операции носили не только транзитный характер, но в них включались и сотни видов товаров местного производства, чему немало способствовала хозяйственная специализация отдельных районов. Основные сухопутные торговые магистрали шли с севера на юг страны (из Милана и других городов Ломбардии в Тоскану, Умбрию и далее вплоть до Сицилии), а также с востока на запад (из Венеции в Тоскану), с северо-запада на юго-восток (из Пьемонта в Рим). Каботажные суда шли из Генуи в Пизу и Неаполь, из Сицилии в Венецию. Сухопутной доставкой грузов часто занимались объединения перевозчиков, о размахе их деятельности говорят, в частности, сотни гостиниц и постоялых дворов на торговых маршрутах.

Несмотря на интенсивное развитие внутренней торговли, в Италии еще и к концу XV в. не сложился внутренний товарно-ценовой рынок. Этому процессу препятствовали и государственный полицентризм, и острая конкуренция крупнейших городов на внешних рынках (к тому же каждый из них претендовал на роль ведущего центра внутри страны) и, наконец, природный рельеф полуострова — расчлененность его Апеннинским хребтом. Сказывалось и сложившееся еще в раннее средневековье своеобразие быта, наречий, хозяйственных и культурных традиций отдельных районов страны. Не способствовала складыванию единого рынка ориентация итальянского купечества на внешние рынки — итальянские торговые компании рано осознали выгоды географического положения страны на перекрестке торговых путей Востока и Запада. Крупные торговые дома Генуи и Венеции, Милана и Флоренции, Лукки и Болоньи, да и многих других городов Италии имели десятки филиалов в разных странах Европы и на Ближнем Востоке, равно как и в государствах Апеннинского полуострова Таков был, например, дом Медичи — состоявшая из представителей этого рода торгово-банковская компания, базировавшаяся ни Флоренции, основала в XIV—XV вв. свои филиалы не только и Пизе, Милане, Риме и Венеции, но также в Брюгге, Лондош Антверпене, Брюсселе, Любеке, Женеве и Лионе.

Торговая деятельность итальянских купцов, как правило, сочеталась с банковскими операциями. Разбросанность филиалов купеческих компаний, крупные объемы купли-продажи товаров и денежных сделок подталкивали к усовершенствованию банковского дела. Именно в Италии впервые появились векселя и двойная бухгалтерия (строгая фиксация дебета и кредита, всех счетов, унификация мер и т.д.). Итальянские монеты — чеканившийся во Флоренции полновесный золотой флорин и золотые венецианские дукаты_—играли роль международной валюты, а банкиры Флоренции, Сьены, Болоньи, Милана приобрели огромный вес как внутри страны, так и за ее пределами, широко кредитуя феодальную знать, купечество и правителей Франции, Германии, Испании и других европейских стран.

Зарождение мануфактуры. Производство шерстяных тканей — одна из ведущих отраслей средневековой экономики европейских стран — в XIII—XIV вв. прошло путь от традиционного ремесла, когда мастер самостоятельно закупал сырье или полуфабрикат (шерсть, пряжу, красители и т.д.) на местном рынке и там же сбывал свою продукцию, до мануфактурного производства. Последнее было по-прежнему основано на ручном труде («мануфактура» от лат. manus — рука и facere — делать), но организатором его выступал купец-предприниматель. Впервые в Европе мануфактура возникла в крупных итальянских городах — Флоренции, Сьене, Лукке, Болонье — уже в начале XIV в.

Лидировала в этом процессе Флоренция. XIII век стал подготонительным этапом: наряду с существовавшей ранее перепродажей привозных сукон началась организация их производства в самом городе. В 1192 г. во Флоренции возник цех Калимала, занимавшийся окраской и отделкой грубых привозных сукон, которые продавались затем на внутренних рынках и вывозились в другие страны. Организаторами этого производства стали компании купцов-шерстяников, которые постепенно к XIV в. подчинили себе занятых окраской и отделкой сукон ремесленников, определяли как технологию производства, так и заработную плату. В результате внедрений в это производство торгового капитана ремесленники оказались отторгнутыми от рынка, превращаясь в наемных рабочих (финансовая зависимость от компаний нередко вынуждала их закладывать и продавать свои орудия производства). Так возникала рассеянная мануфактура, в которой ремесленники работали по-прежнему в своих мастерских.

Еще более наглядно путь складывания мануфактуры можно проследить на примере полного цикла сукнодельческого производства, организатором которого во Флоренции стал цех Лана, возникший в начале XIII в.

Сукна Ланы — а это были тонкие шерстяные ткани яркой окраски и высокого качества — изготовлялись из особых сортов овечьей шерсти, которая привозилась из Испании, Португалии, Северной Африки и Англии. Поначалу шерстобиты, прядильщики, ткачи, красильщики и аппретурщики самостоятельно участвовали в рыночном обороте сырья и полуфабрикатов, а компании купцов-шерстяников, входивших в цех, занимались лишь доставкой сырья и сбытом готовой продукции. Но уже в начале XIV в. купцы стали выполнять функции главных организаторов производства. Складывалась смешанная мануфактура, в которой производственный процесс выглядел следующим образом. Компания шерстяников (она состояла из двух-трех купцов, вносивших капитал, и шерстяника, вместе с наемными помощниками руководившего производством) могла начать дело, лишь получив лицензию от цеха и обязавшись соблюдать установленную им технологию и количество изготовляемых штук сукна. Далее закупалась шерсть, для ее промывки и очистки нанимались рабочие, не имевшие особой квалификации. Они промывали шерсть в принадлежавших цеху бассейнах на берегах реки Арно, просушивали ее, а затем выбивали и расчесывали в мастерской шерстяника принадлежавшими ему орудиями труда — палками и гребнями. Чистую шерсть помощники шерстяника раздавали прядильщикам-надомникам (часто ими были женщины) из городской округи, а пряжу передавали ткачам, работавшим в своих мастерских. Ткачи входили в особый цех, подчиненный цеху Лана. Затем ткань проделывала путь от красильщиков на сукновальные мельницы (они также принадлежали цеху Лана), далее — в помещения для вытягивания сукон, которые строил обычно цех, а оттуда, наконец, в мастерскую шерстяника, где ее обрабатывали гладильщики и аппретурщики, которых нанимала компания.

Разделенное на 28 операций сукнодельческое производство осуществлялось, таким образом, в смешанной мануфактуре, т.е. начальные и конечные операции — в мастерской шерстяника, остальные — вне ее. Возникновение такой мануфактуры предопрс делили два главных фактора: наличие крупных капиталов у купцов-предпринимателей и максимально возможное в данной отрасли разделение труда. Высококачественные флорентийские сукна вывозились через Венецию в Германию и на Ближний Восток. О масштабах сукноделия во Флоренции говорят такие цифры: в середине XIV в. в городе было более 200 компаний шерстяников, в год они производили до 80 тысяч кусков сукна, каждый по 150 м. В сукноделии было занято 30 тысяч человек, из них 10 тысяч — чомпи (так назывались рабочие, занятые первичной обработкой шерсти). Производительность труда на флорентийских мануфактурах была выше, чем в традиционном текстильном цеховом производстве. В мануфактуре организатор производства, освобождая ремесленников от связи с рынком, увеличивал самым время на производство продукции, которое к тому же у каждого работника было отдано какой-нибудь одной операции. Мануфактура открывала путь для резкого увеличения производства товаров массового спроса, в данном случае — сукон, и заметного обогащения купцов-предпринимателей. Капиталы многих флорентийских купцов, складывавшиеся не только в сукноделии, но и в торгово-банковской сфере, достигали сотен тысяч флоринов.

И все же возникшие в Италии раннекапиталистические отношения не стали формообразующими для других стран Европы и не получили длительной экономической перспективы в самой стране. Уже к концу XV в. стали заметно сказываться негативные стороны итальянских мануфактур, особенно сукнодельческих, — их тесная связь с цехом, который строго регламентировал весь производственный процесс, ограничивала инициативу по его усовершенствованию, технические нововведения не приветствовались, а порой и пресекались, к тому же ценовая политика цеха не всегда делала конкурентоспособными итальянские сукна на внешних рынках.

Кроме сукноделия раннекапиталистические отношения в Италии складывались в шелковом производстве (в Лукке и Венеции) и судостроении в портовых городах. В последнем важную организующую роль играло государство (в Венеции — созданный республикой Арсенал).