Билет 9. Обоснование субъективного идеализма Юма и Беркли.

Д. Юм утверждал: «У субъекта нет средств ни для того, чтобы отрицать, ни для того, чтобы утверждать существование внешнего мира». Данная формула является исходной для субъективного идеализма. С т.з. субъективного идеализма (возник в 17 веке), первичным является сознание (Дж. Беркли).

Английский епископ Дж. Беркли обосновал субъективный идеализм как: реально только то, что дано нам в ощущениях, т.е. вещи. Понятие материи бесполезно, она как призрак, стоит за каждой вещью, но как таковая, вне вещей, в ощущениях не дана. Понятие материи – основание дляя бесплодных дискуссий, поэтому от него нужно избавиться.

 

В трех разговорах Геласса и Фелонуса, Беркли представил в обоснование субъективного идеализма ладошку с вишенкой. Вишня состоит из наших ощущений, если их убрать, то ничего не останется. Отсюда следует, что все вещи – это комплексы наших ощущений.

 

Беркли выделял 4 вида бытия:

- бытие объекта – нет объекта без субъекта, существовать, значит быть воспринимаемым. Вещи – комплексы ощущений.

- бытие субъекта – существовать, значит воспринимать (так же как и у Д. Юма: с его т.з. субъект – это пучок ощущений).

- бытие в воображении, мечтах – зыбкий вид бытия, но совершенно реальный, это – субъективная реальность. Для юристов это очень важно во многих аспектах, особенно в проблеме юридических фактов, т.к. в качестве них могут рассматриваться факты сознания.

- бытие Бога (в Боге) – логически по Беркли Бог инороден. Это понятие ничего не объясняет, но присутствует у Беркли как дань традиции (теория интроекции, т.е. Бог вкладывает в голову ощущения). Бог у Беркли – гарант о крайности солипсизма.

Субъективный идеализм

 

Вряд ли кто будет оспаривать тезис, что в нашем уме существуют различные виды понятий – об отдельных предметах, их признаках, их объединениях, свойствах. Однако имеются понятий, которым не соответствуют никакие ощущения и восприятия нашего ума. Субъективные идеалисты считают, что за такими понятиями нет никакой реальности, т.е. они суть фикции. Исходя из основного постулата субъективного идеализма, выдвинутого его главным представителем Дж. Беркли, «существовать – значит быть воспринимаемым», какая-либо объективная реальность, выражаемая этими понятиями-фикциями, не существует.

Но к таким понятиям, которые субъективные идеалисты считали фикциями, относятся основные категории философии – материя, субстанция и т.п. Поскольку они лежат в основе всех наук, являются их категориями, на которых строится все здание познания, субъективные идеалисты считали науку в принципе невозможной, так как она изначально строится на ложных основаниях.

Кроме того, мы воспринимаем не сами вещи, а лишь их свойства, а потому в принципе не можем «ухватить» самой сути любой вещи. Человеческие же ощущения – это лишь феномены психики. Это означает, что мы познаем не объективные вещи и явления, а их субъективные образы, возникающие в нашем восприятии. Другими словами, в познании мы имеем дело лишь с совокупностью наших ощущений. Зерно истины в этих рассуждениях заключается в том, что восприятия человека действительно относительны и зависят от его субъективного состояния.

* * *

Английский философ Джордж Беркли (1685 – 1753) выступал с критикой понятий материи как вещественной основы (субстанции) тел, а также теории И.Ньютона о пространстве как вместилище всех природных тел и учения Дж. Локка о происхождении понятий материи и пространства.

Беркли не без тонкости заметил: в основе понятия материи лежит допущение, будто мы можем, отвлекаясь от частных свойств вещей, образовать отвлеченную идею общего для всех них вещества как некоего субстрата. Однако это, по Беркли, невозможно: у нас нет и не может быть чувственного восприятия материи как таковой; наше восприятие каждой вещи разлагается без какого-либо остатка на восприятие известной суммы отдельных ощущений или «идей». И в самом деле, в таком случае, от материи ничего не остается: она как бы растворяется в некоторой «туманной» неопределенности, которая вообще ни на что не может воздействовать. Отсюда афористический постулат Беркли: «Быть – значит быть в восприятии». А если, скажем, данная береза никем не воспринимается, что же – она перестает существовать? Беркли на это возражал примерно так: тогда ее воспринимают другие люди или вообще живые существа. А если все они заснули и отключились от восприятия? Беркли на это возражал так: Бог как вечный субъект всегда все воспринимает.

Но рассуждение с атеистических позиций приводит к следующему выводу. Если Бога нет, тогда то, что мы считаем материальными объектами, должно иметь скачкообразное бытие: внезапно возникнув в момент восприятия, они тут же исчезали бы, как только выпадали бы из поля зрения воспринимающих субъектов. Но, утверждал Беркли. так уж сложилось: что благодаря постоянному бдению Бога, вызывающего в нас идеи, все на свете (деревья, скалы, кристаллы и т.д.) существует постоянно, как и полагает здравый смысл.

Итак, по Беркли, материя беспредметна, потому что она состоит из звука, плотности, цвета, формы и если все это убрать, то ничего не останется. Комбинация ощущений (исходный момент познания): запахи, звуки, цвета существуют только в воспринимающем духе человека; они вторичны; а идеи, существующие в духе – первичны. Процесс познания – это описание комбинаций ощущений (субъективный идеализм). Солипсизм Беркли – крайняя форма субъективного идеализма, признающая несомненной реальностью лишь мыслящий субъект. Все существует только в познании человека. Беркли признает впоследствии Бога творцом всего сущего. Бог – это духовная субстанция, вездесущий вечный дух, всеобъемлющий все вещи; демонстрирующий правила, которые Он сам установил и которые мы называем законами природы.

 

Агностицизм

 

Основы позиции агностиков в противоречии: знание может быть только логическим, а предметы исследования могут быть взяты только из опыта, который не поддается логическому анализу. Опыт есть поток впечатлений, причины которых непостижимы. Причинно-следственные связи формируются имманентно в нашем уме и не соответствуют реальным, по крайней мере о степени соответствия мы ничего не можем сказать. Поэтому даже на вопрос «Существует ли внешний мир?» Юм отвечал: «Не знаю».

Отрицая объективную причинность, агностики признавали причинность субъективную в виде порождения идеи чувственными впечатлениями. Источником знаний для них может стать только вера (типа уверенности в восходе солнца). Наука и философия возможны лишь как опытные исследования, не претендующие на выведение теоретических законов.

 

Английский философ Дэвид Юм (1711 – 1776) на вопрос «Существует ли внешний мир?» отвечал: «Не знаю». Ведь человек не может выйти за пределы своих собственных ощущений и понять что-либо вне себя. Достоверное знание может быть только логическим, а предметы исследования, которые касаются фактов, не могут быть доказаны логически, а выводятся из опыта. Опыт же Юм трактовал, как поток впечатлений, причины которых неизвестны и непостижимы. Поскольку опыт нельзя обосновать логически, постольку опытное знание не может быть достоверным. То, что принято считать следствием, не содержится в том, что считается причиной. Мы лишь наблюдаем, что во времени следствие появляется за причиной, но это – чисто психологический фактор. Отсюда Юм делал вывод о невозможности познания объективного характера причинности. Он утверждал, что источником нашей практической уверенности служит не теоретическое знание, а вера. Так мы уверены в ежедневном восходе солнца. Эта уверенность исходит из привычки видеть данное явление повторяющимся.

Сами впечатления, по Юму, подразделялись на впечатления чувтсв, ощущения внешнего опыта и впечатления внутренней деятельности души – рефлексии. Идеи как копии впечатлений могут вступать в связь друг с другом на основе трех принципов:

- сходство

- смежность во времени и пространстве

- принцип причинности

Юм ставит под сомнение возможность доказательства причинной связи. По Юму, действительность – это поток непосредственных впечатлений, которые мы получаем, когда видим, слышим, желаем, чувствуем. Т.Е источником познания является опыт (совокупность ощущений). Но первопричину ощущений Юм оставляет открытой, при этом считая, что знания – это руководство для практики.

 

 

БИЛЕТ 10. ТРАНСЦЕНДЕНТАЛЬНЫЙ ИДЕАЛИЗМ ШЕЛЛИНГА.

«Система трансцендентального идеализма» (1800) — важнейшее произведение раннего Шеллинга. Это прежде всего был его критический ответ на философские представления, господствовавшие на исходе XVIII в., — на кантианство и фихтеанство. Одновременно это был уже довольно зрелый и самостоятельный набросок философского учения, где принципы Канта и основоположения Фихте были не только глубоко проработаны, приняты во внимание, но и подвергнуты решительному преобразованию. Свою главную задачу Шеллинг теперь видит в том, чтобы, продолжая дело Канта и Фихте, осмыслить человеческое знание в его системности и целостности, для чего требуется, по его мнению, представить идеализм в его наиболее развернутом и доказательном виде.

 

Философия для Шеллинга — это "устремленная вперед история самосознания, по отношению к которой наслоения, отложившиеся в качестве опыта, служат как бы исторической памяткой и документацией". Особое значение в изображении "чистой" истории самосознания Шеллинг придает такому результату, как "параллелизм, существующий между природой и разумным", — ему и будет отвечать задуманное философом объединение прежде разрозненных натурфилософии и трансцендентальной философии. Поэтому в отличие от Фихте, требующего начинать философию с Я, Шеллинг — в силу указанного параллелизма — считает проблему начала более или менее условной: безразлично, говорит он, "примем ли мы за первичное объект или субъект".

 

Исходная посылка трансцендентального идеализма — это, таким образом, тождество субъективного и объективного, однако такое, которое не должно превращаться в "какую-то субстанциональную и обладающую чертами личности сущность" и изображаться в виде "голой абстрактности". Всякое знание, продолжает Шеллинг, "зиждется на соответствии между объективным и субъективным" (что Гегель, кстати, считает "фихтевским исходным пунктом" у Шеллинга). "Природой мы можем назвать совокупность всего того, что лишь объективно в нашем знании; совокупность же всего субъективного, наоборот, назовем Я, или интеллигенцией". От этого — идеалистического по характеру — положения можно двигаться двумя путями. За первичное можно принять объективное (не забудем: объективное в знании) и поставить вопрос, как в него привходит субъективное. Это путь естествознания. Правда, Шеллинг делает оговорку: "В понятии природы нет ничего, что заставило бы предположить также и интеллигенцию в качестве выражения этой природы. Как видно, природа продолжала бы существовать, если даже не существует никто, кто стал бы ее представлять". Другими словами, Шеллинг готов признать независимость природы от Я, от представления. Однако, по его мнению, при этом никак не разрешается и не исследуется проблема всех проблем философии, заданная кантовским и фихтевским трансцендентализмом. Ведь разумность представлений о природе — единственный для человека способ иметь с нею дело. "Задача наша, следовательно, может быть сформулирована еще и так: как к природе присоединяется разумность или по какой причине природа становится представлением". Может показаться удивительным, но, по Шеллингу, ответ на этот вопрос дает не философия, а само естествознание, которому и присуща коренная тенденция, — "переходить от природы к интеллигенции". "Высочайшей степенью совершенства для естествознания было бы полное одухотворение всех законов природы путем превращения их в законы созерцания и мышления". Отсюда — необходимость перехода естествознания на ступень натурфилософии. Таков, следовательно, первый путь — от объективного к субъективному.

 

Вторая возможность — движение от субъективного к объективному — реализуется на пути трансцендентальной философии, "второй первонауки философии". "Трансцендентальная философия готова объяснить, как возможно знание вообще, исходя из того, что субъективный момент в последнем берется в качестве руководящего и первичного". Опираясь на свое понимание кантовско-фихтевского разделения на теоретическую и практическую философию, Шеллинг приходит к выводу, что их синтез не удался. Главный вопрос остался неразрешенным: как объединить равно оправданные мысли о том, что представления сообразуются с предметами, и о том, что предметы согласуются с представлениями. Выход он видит в необходимости изначально предположить "известную предустановленную гармонию" между миром реальным и миром идеальным, между деятельностью по порождению мира и той, которая заключается в волевом устремлении. Первый подход к объединению — уже рассмотренная выше натурфилософия, где в "телеологии природных целей" объединяются теоретическая и практическая философия.

 

Натурфилософия объединена с трансцендентальной философией именно благодаря тому, что она идеализирует, одухотворяет природу. В натурфилософии как раз и начинается подробное обоснование идеализма, в чем Гегель видит непреходящую заслугу Шеллинга: "Природа есть для него не что иное, как внешний способ существования форм мысли, точно так же как дух есть существование этой системы в форме сознания. Заслуга Шеллинга, стало быть, состоит не в том, что он внес мысль в понимание природы, а в том, что он изменил категории мышления природы... Он не только показал наличие этих форм в природе, но и стремился, исходя из таких начал, показать ход развития природы".

 

Постулированная философией природы тождественность объективного и субъективного, развитая далее в трансцендентальной философии и ее анализе сознания, находит свое высшее проявление, согласно Шеллингу, в эстетической деятельности, в искусстве. Поэтому "общим Органоном философии и заключительным аккордом во всей ее архитектонике оказывается философия искусства". Соответственно не научное познание, не рассудок и разум с их категориями, а художественно-эстетическое созерцание Шеллинг ставит во главу угла в философии. С этих позиций можно понять и то, почему интеллектуальному созерцанию отводится решающая роль в познании и природы, и Я, или интеллигенции. Во втором случае значение созерцания поистине уникально: ведь духовным можно "овладеть" только изнутри, благодаря самосознанию, которое есть единство созерцания и рефлексии. После опубликования «Системы трансцендентального идеализма» Шеллинг осуществляет — в тесном сотрудничестве с переехавшим в Йену Гегелем — переосмысление оснований и структуры философии. Исследователи до сих пор спорят, стал ли идейный поворот начала XIX в. результатом плавного, преемственного развития прежних идей философа или он послужил началом довольно радикального изменения прежних воззрений. Спор идет также о том, в каких именно произведениях Шеллинг начинает формировать новую философию, названную метафизикой абсолюта. Иногда истоки находят в статье, содержащей полемику с Эшенмайером, в письмах и лекциях 1800-1801 гг. Но чаще поворотными сочинениями считают «Изображение моей системы философии» (опубликовано в начале мая 1801 г.), диалог «Бруно» (1802), лекции летнего семестра 1801 г.

 

Теперь Шеллинг понимает структуру философии таким образом: фундаментальной философской дисциплиной, на которой основываются философия природы и философия духа (т.е. трансцендентальная философия), является метафизика. "Ибо абсолют, который по своей структуре есть абсолютное тождество, объединяет в себе бытие и познание; самому ему принадлежит высшее метафизическое достоинство... Шеллинг теперь ведет дело к метафизике абсолюта через триединый тезис:.. есть лишь одна абсолютно-первая Истина, один Предмет и только одна философия".

 

С историко-философской точки зрения кумирами Шеллинга (а отчасти и Гегеля) в первые годы XIX в. становятся Спиноза, древнегреческие философы (особенно Гераклит и Платон), Дж. Бруно. Полагая, что философия только Одна, Едина и служит развитию лишь Одной истины — одного Абсолюта, Шеллинг, тем не менее, считает возможным дать типологию философских систем, выделяя спекулятивный материализм (ионийские натурфилософы), интеллектуализм (Платон и Лейбниц), реализм как высший этап спекулятивного материализма (Спиноза) и идеализм (Фихте). Эти подходы высвечивают то одну, то другую сторону абсолюта. Так, в спинозизме важны принцип тождества, монизм бытия и познания, в идеализме — раскрытие идеальности абсолюта. Шеллинг стремится к разумному синтезу различных элементов в понятии Абсолюта и абсолютного тождества: это единство, тождество, познания и бытия, мышления и созерцания, конечного и бесконечного, материи и формы, субъекта и объекта. Высшим способом постижения такого единства не может быть разум — и Шеллинг снова выдвигает на первый план интеллектуальное созерцание, которое единственно способно уловить "бесцветный чистый свет" абсолютного, его простое, чистое тождество. Более ранние (опиравшиеся на Канта и Фихте) разработки философии в связи с логикой не просто отходят на задний план. Единство абсолютного, настаивает Шеллинг, есть единство Истины и Красоты. В статье «О конструкции в философии» (1802) Шеллинг хвалит Канта за всеобщее понятие конструкции, но критикует, однако, кантонское учение, согласно которому "конструкция понятий в чистом созерцании ограничивается математикой... Как раз метод философии есть для Шеллинга, напротив, изначальная конструкция".

 

КОРОТКО:

Шеллинг задается вопросом: как возникшее в процессе развития природы субъективное (бессознательно-духовное) становится объективным? На этот вопрос отвечает труд Шеллинга «Система трансцендентального идеализма». Шеллинг исходит из субъективного Я, полагая его как нечто первичное, а из него выводится объективное. Внутренним актом субъективного является «интеллектуальная интуиция». По Шеллингу, формы разумного познания — не умозаключения и доказательства, а непосредственное постижение в интеллектуальном созерцании-интуиции. Но субъектом такого постижения сущего может быть не просто рассудок, а лишь философский и художественный гений.

 

БИЛЕТ 11. ПРИНЦИПЫ ТЕОРЕТИЧЕСКОГО И ПРАКТИЧЕСКОГО ПОЗНАНИЯ В «КРИТИКАХ» КАНТА.