Раздел 1: Политический экстремизм в России: масштаб угрозы

 

Сегодня на политическом пространстве России наблюдаются негативные процессы расширения экстремистского фронта. Помимо старых членов «клуба политических ультра» в лице религиозных радикалов на сцену выходят новые персонажи в лице праворадикальных и леворадикальных организаций, которые пытаются заявить о себе во весь голос с помощью террористических актов и скандальных акций, чтобы занять свое место под солнцем.

По-прежнему сохраняется серьезный социально-политический потенциал для укрепления и развития политических экстремистских движений, несмотря на постепенную стабилизацию в обществе. Трудности социального, политического и экономического развития породили потенциальную угрозу развертывания широкомасштабного как левоэкстремистского, так и правоэкстремистского движения в недалеком будущем.

Процесс формирования экстремистского поведения как социального и культурного феномена в России следует разделить на три этапа:

1 - этап - формирования экстремистской среды, когда подобным процессам способствует:

· экономическая природа расслоения общества на бедных и богатых;

· идеологическая причина разрушения идей патриотизма, девальвация духовных ценностей;

· психологический дискомфорт связанный с невозможностью достигнуть своей цели многим представителям молодежного социума.

2 - этап – организационный, который способствовал формальному и неформальному членству в организациях и движениях экстремистского толка. В данный период молодые люди со сходным ощущением обделенности осуществляли формирование групп, объеденных общей идеей, где происходило формирование образа «врага».

3-этап - поведенческий, на котором проявлялись конкретные действия и поступки экстремистского толка. Молодые люди, объединенные общей экстремистской идеей, в основе которой лежит чувство социальной несправедливости, вступают в открытый бой с «врагом», которого надо победить.

В современной России в процессе формирования экстремизма в молодежной среде представленные факторы накладываются один на другой и приводят к синергетическому эффекту, который, в свою очередь, выражается в нетерпимости, в бескомпромиссности границы между «своими» и «чужими» в обществе. Подобные процессы порождают непримиримых радикалов к тем, кто принадлежит к «чуждым» социальным группам, исповедующим иные политические взгляды, экономические, эстетические, моральные, религиозные идеи, имеющим другой цвет кожи или этническую принадлежность.

В настоящее время экстремистским молодежным объединениям в России присущи следующие черты:

· объединения, группы, состоящие из физически развитых, малообразованных подростков и молодых людей, склонных к девиантному поведению;

· в основном это мужские однородные группы, имеющие строгую внутреннюю иерархию, некоторые из них открыто военизированы;

· группы имеют явные элементы конспиративности, их возглавляют взрослые люди, обладающие качествами лидера, имеющие авторитет;

· в устойчивых группах с большой численностью организуются обучение, занятия, тренировки.

Проявления экстремизма и акты терроризма последних дней и годов происходящие на просторах России показывают, в какой степени они оказывают влияния на процессы развития гражданского общества, государственные структуры, и социально-политическую обстановку в стране в целом. Таким образом, благодаря своей непредсказуемости и дерзости, локомотивы экстремистского фронта стремятся в будущем диктовать свои условия обществу.

В настоящее время наблюдается картина, характеризующаяся тем, что значительный всплеск политического экстремизма становится обыденным явлением, и начинает проявляться во всех уголках России. Сегодня трудно найти такой регион нашей страны, который избежал бы в последние годы проявлений этого опасного феномена.

Усиление деятельности экстремистских организаций, проявляющееся, в росте числа их выступлений и террористических акций, выражается многозначными и с каждым годом увеличивающимися цифрами. Только за зимний период 2006-07 гг. количество пострадавших возросло на 30 % по сравнению с предыдущей зимой. Всего за 2006 год было зафиксирована 541 жертва таких атак, 55 из которых погибли (в 2005 году - 461 жертв, из которых 47 погибло). С января по апрель 2007 года пострадало 172 человека, с учетом 23 погибших. Эти подсчеты условны, тем не менее, они, бесспорно, свидетельствуют о значительном росте преступности на почве ненависти и подъеме волны политического насилия по всей России.

Подобные уличные стычки и акции массового устрашения, которые замешаны на экстремистской идеологии, выводят на тропу войны все большее количество молодых людей из различных регионов России. Подобная негативная тенденция сегодня пересекла границы двух столиц и в полном объеме затрагивает российскую глубинку. Экстремистские проявления продолжаются на регулярной основе во многих российских городах. Массовые стычки между противоборствующими радикальными группировками на концертах рок групп акциях и пикетах происходят в Ставрополе, Рязани, Петербурге, Москве.

Развитие подобных процессов на политическом пространстве России является дестабилизирующим фактором, способным разбудить бунтарский дух в общественном сознании, которое не отошло от митинговых баталий 90-х годов. В умах рядового гражданина еще не сформировалось политическое мировоззрение.

Рассматривая в разрезе политический экстремизм можно констатировать, что экстремистские группировки рождаются не на пустом месте. Корень этого зла следует искать в тех негативных процессах, которые начались в конце 80-х годов. Перестройка разбудила интерес молодежи к социально-активным действиям. К большому сожалению в тот момент юношеский максимализм требующий выхода не нашел достойного применения. На обыденном сознании не смогли не сказаться те негативные тенденции, которые проявились в 70-х – начале 80-х годов в экономической, политической и социальной, духовной сферах.

Этот неблагоприятный фон способствовал возникновению молодежных группировок экстремистской направленности. Речь шла о группах юнцов, которые объявляли себя членами «национал-социалистической организации» и пытались свою потребность проявить себя с помощью рисования на стенах и автомобилях свастики, распространением листовок шовинистического содержания, которые призывали к возрождению нацизма, нападением по ночам на одиноких прохожих с целью заставить их становиться на колени и кричать «Хайль Гитлер» и целовать руки своим «обер и штандартен – фюрерам».

Уже в начале своего экстремистского пути праворадикалы в своих первоначальных программах писали: «Мы взяли на себя борьбу за идеалы и идеи, первоначально выдвинутые и защищавшиеся немцем Адольфом Гитлером… Наш символ свастика больше не символ той или иной страны, а международный символ белого человека в его борьбе за существование»[12].

Пользуясь безнаказанностью и вседозволенность, молчаливым одобрением, или прямой поддержкой определенных политических сил в безумные 90 годы лидеры экстремистских группировок смогли сделать внушительный задел на свое существование в 21 веке.

Чтобы аргументировать подобные политические процессы в России последнего двадцатилетия можно обратиться к высказыванию болгарского коммуниста Георгия Димитрова на седьмом Всемирном конгрессе Коммунистического Интернационала: «Мы не обращали должного внимания на революционное воспитание молодежи. Все это весьма ловко использовал фашизм, который увлек в некоторых странах, в частности, в Германии, большую часть молодежи на антипролетарский путь»[13].

Представленные тезисы являются не просто предупреждение о надвигающей угрозе, а реальной действительностью, наполненной массой примеров жестоких расправ фашиствующих молодчиков с представителями других национальностей, террористических актов, публичных акций с ярыми экстремистскими лозунгами, ночами длинных ножей в кровном противостоянии между левыми и правыми экстремистами. Проповеди «сверхчеловека», «человека-зверя», взятые в свое время на вооружение немецкими фашистами, ныне снова находятся в центре внимания реакционной пропаганды, пестующей новых рекрутов ультра-радикалов, которые можно констатировать словами прораба перестройки М.С. Горбачева: «Процесс пошел».

Главным итогом эволюции становления экстремистских движений в России является появление специфической молодёжной субкультуры, вступившей в симбиоз с политическими и криминальными кругами. Где наблюдается тенденция к расширенному самовоспроизводству, и к дальнейшему распространению этой субкультуры, как на левом, так и на правом флангах. Факты показывают, что действовавшие ранее локально радикальные группировки начинают объединяться в единую экстремистскую систему. И становятся реальной и очень опасной силой. Руководствуясь в своей экстремистской деятельности теоретической разработкой бразильского коммуниста Карлоса Маригела, изложенной в “Мини учебнике городского партизана”, где автор указывал, что принципы городского партизана, начинающего свою деятельность практически с нуля, необходимо соотносить с формулой: M-G-M-S (M – моторизация, G – деньги, W – оружие, M – боеприпасы, S - взрывчатые вещества). Основой структуры «городской герильи» является небольшая группа в 4-5 человек[14].

Чтобы аргументировать подобные высказывания следует констатировать, что сегодня деятельность экстремистских организаций подошла к грани начального периода «городских герилья». Ситуация такова, что неформальные сети из молодых людей хорошо знают обстановку и после определенной пропагандистской обработки имеют претензии замешанные на экстремистских идеологиях к определенным субъектам ненависти. Могут пытаться также организовывать свои новые группировки ультра-радикалов.

В связи с увеличением количества и численности экстремистских настроенных групп и объединений молодежи, возникает потенциальная опасность появления в скором будущем организованного молодежного движения, объединяющего сторонников разных политических пристрастий, приемлющих в качестве формы политической борьбы насилие. По этому поводу 15 ноября 2006 года Министр внутренних дел Российской Федерации Р. Нургалиев вынужден был выступать на «правительственном часе» в Государственной Думе Российской Федерации с докладом о борьбе с преступлениями, связанными с проявлениями экстремизма, преступлениями на национальной почве. По его словам, в России действуют около 150 молодежных группировок экстремистской направленности, более 10 тысяч человек, а 8 из этих группировок представляют реальную угрозу. Такие группировки экстремистской направленности включают как группы футбольных фанатов, так и хорошо организованные, структурированные формирования ультралевой направленности, имеющие «идеологические секторы, информационные группы и боевые отряды». Основной состав этих групп составляет молодежь до 30 лет. Наибольшее количество участников проживают в Москве, Санкт-Петербурге, Ростовской, Воронежской, Самарской, Мурманской, Нижегородской областях. Министр также заявил, что «экспорт международного терроризма на территорию России продолжается». Это выражается, в частности, в экспорте различной идеологии экстремизма. Подтверждением заявления министра МВД РФ Р. Нургалиева по поводу международных связей российских экстремистов могут являться данные ФБР США, по которым политический терроризм в США, Европе том числе и России не ограничивается границами отдельных государств. Множатся контакты и связи между коллегами по экстремистскому цеху из различных стран. Уже давно известно о существовании в Западной Европе подпольного «черного интернационала» - международного объединения неофашистов. Лидерами этого международного экстремистского сообщества вынашиваются планы создания легальной международной организации.

Не отстают в подобных начинаниях и представители «красных экстремистов». В границах многоидеологического антиглобалистского движения оказывают друг другу практическую помощь, укрывают разыскиваемых от спецслужб своих коллег по «цеху экстремиста». Обмениваются опытом в организации провокационных актов, переправляют оружие и документы через границу. Организуют и участвуют в международных акциях, которые будут иметь далеко идущие последствия для общества.

Примером могут служить розыскные мероприятия, которые проводились немецкими полицейскими с целью поиска и задержания лидеров «красных экстремистов», которые привели к взрыву уличных волнений левых радикалов прокатившихся по городам Германии.

Аналитики «Европола» констатируют, что не смотря на удары наносимые экстремизму спецслужбами Европы, обстановка связанная с этим злом имеет очень серьезные тенденции к ухудшению. Наблюдается ситуация, как волна политического экстремизма захлестывает новые страны, в том числе и Россию.

В наши дни угроза проявлений политического экстремизма в России реальна. Это преступное явление во всем мире имеет тенденцию к устойчивому росту, а идеальная система безопасности от терроризма, как на национальном, так и на международном уровне сегодня отсутствует.

Левый экстремизм

Рассматривая такое сложное и противоречивое явление, как левый экстремизм, необходимо отметить, что он является формой политического поведения определенных групп, характеризующейся сильным эмоциональным компонентом, который направлен на уничтожение существующих государственных структур и установление диктатуры тоталитарного порядка.

В левом экстремизме рулевую роль играют определенные группы социума пытающиеся утвердить господство и обеспечить реализацию своей политической программы, цели и последствия осуществления силовым путем преодолевая возможное сопротивление. Где центральным ядром политического экстремизма является его идеология, которая представлена утопической теориями широкого спектра от анархизма, до концепций бесклассового общества тоталитарного типа “коммунизма”.

Левый экстремизм по своей сущности представляет собой попытку установить справедливый общественный порядок наиболее быстрыми и радикальными средствами. Концепция социальной справедливости в левом экстремизме возникла из умозрительного представления о “свободном” и “справедливом” обществе равных. Эта концепция имела крайне неопределенный и вместе с тем фанатико-религиозный характер, порождавший убеждение, что во имя святой освободительной цели доступны любые средства”.

По своей сущности левый экстремизм представляет социально-политическое явление, когда определенная группа или индивидуум имеет стремление осуществить разрушение существующей государственной системы и создать декларируемое “более справедливое” общество на идеологической основе заимствований как из социалистических и коммунистических концепций, так и собственных новейших левоэкстремистских доктрин; которое осуществляется всеми доступными средствами.

При этом активная ячейка левых экстремистов выступает в качестве активного субъекта формирования социально-политической атмосферы в стране, представляя собой многофакторное явление с достаточно сложной структурно-функциональной системой.

Сегодня рассматривая типологию данного экстремистского направления, следует обратиться к градации основных форм левого экстремизма:

· левый экстремизм как теоретико-философское течение. Основным содержанием этого направления в левом экстремизме выступает поиск и разработка альтернативных типов и вариаций организации социума. Где альтернативная модель строится на основе различных заимствований из классического марксизма, анархизма, утопического социализма, подвергнутых существенной модернизации и трансформации. Показывая бесперспективность развития западного открытого общества, акцентируют внимание на его пороках и недостатках. Рамки теоретико-философского левого экстремизма достаточно размыты. С отсутствием призывов к немедленной коренной ломке общественных, политических и экономических отношений.

Данное понятие четко отличается от другого явления - идеологии ультралевого терроризма, разрабатываемой самими боевиками и близкими к ним кругами для оправдания своих акций, вооружения террористического движения определенной тактикой, промежуточными задачами и конечными целями. Теоретико-философский левый экстремизм представляется закономерной реакцией на социально-политические (прежде всего) и экономические (в меньшей степени) кризисы, неизбежные при эволюции общества открытого типа. Данное направление разрабатывается представителями интеллектуальной элиты общества как духовно-мировоззренческие искания в технократической атмосфере личностного отчуждения. Однако данное направление зачастую подводит теоретическую базу под деятельность различных леворадикальных политических, и даже террористических движений (вопреки воле авторов)

· левый экстремизм как политическое движение. Где происходит синтез доктрин леворадикальной идеологии направленный на трансформацию гражданского общества, государственных структур и практической борьбы за власть (или против существующей власти) дает политическую форму левого экстремизма. Здесь включаются в деятельность политически активные группы граждан, которые представляют собой структурно оформленные и иерархически упорядоченные объединения (зачастую принимающие вид официально зарегистрированных партий, общественных движений, либо самопровозглашенные образования). Их усилия направлены на пропаганду идеи немедленного отстранения от власти господствующей политической элиты с последующим проведением реформ, направленных на слом утвердившихся в государстве социальных, правовых и экономических отношений, и замену их на иную, обычно тоталитарную систему, декларируемую как социализм (или даже коммунизм). Данные политические движения активно используют идеологическую базу и классического социализма, и доктрин, ориентированных на практику борьбы за реальную власть под лозунгами социализма.

Помимо агитационной работы, политические левоэкстремистские организации могут проводить разнообразные показательные акции в форме митингов, демонстраций, которые переходят в уличные беспорядки, захват и удержание административных зданий. Таким путем временно дестабилизируется обстановка в одном или нескольких районах. При этом экстремисты в акциях гражданского сопротивления не применяют огнестрельного и других видов оружия, способного повлечь многочисленные жертвы. Очевидно, один из основных индикаторов, позволяющих разводить левоэкстремистские и левотеррористические движения, заключается в том, что экстремисты, при всех их агрессивных лозунгах, все же не осуществляют сознательной и планомерной физической ликвидации своих противников.

Как свидетельствуют фактические данные, акции левых экстремистов проводились почти исключительно в крупных городских центрах. Политический левый экстремизм предельно урбанизирован (даже для аграрно-индустриальных стран). Наиболее яркий пример акций подобного рода можно наблюдать в ходе так называемой акциях последнего времени во Франции, Германии, где за основу взяты “студенческой революции” в конце 60-х годов. Благоприятным положением для левоэкстремистского движения может стать только революционная ситуация, при благоприятном стечении обстоятельств. Политический левый экстремизм по своей природе является дестабилизирующим фактором по отношению к государственной системе. Однако его ресурсы не настолько опасны, как ультралевый терроризм.

Ультралевый терроризм в данной типологии находится на особом положении, при общей схожести с политическим левым экстремизмом и программными заимствованиями из теоретико-философского направления. Идеология ультралевого терроризма имеет свою специфику, сам объект исследования может быть разделен на собственные формы проявления. Однако современные политологи не могут осуществить разделительную линию между левым экстремизмом и ультралевым терроризмом. Ультралевый терроризм в первую очередь связан с вооруженной борьбой леворадикальных групп или отдельных лиц, действующих на основе внутренней убежденности, конечной целью которой является разрушение существующей государственной системы и отношений гражданского общества с помощью физического уничтожения представителей государственных структур и массового запугивания населения. Причем подобная вооруженная борьба обосновывается различными идеологическими доктринами революционной войны.

В основе классификации различных форм ультралевого терроризма лежат следующие категории:

а) уровень организационной составляющей организации.

б) численный состав движения;

в) масштаб районов боевых действий (относительно всей территории страны или региона, если речь идет о международной организации);

г) социальный состав боевых группировок и поддерживающих их групп населения;

д) идеологический базис и тактические задачи группировок.

С учетом подобных критериев следует выделять следующие формы проявления ультралевого терроризма:

1. “Группы протеста” представляют собой стихийно сложившиеся небольшие объединения леворадикалов, которые потеряли веру в тактике ведения конституционной борьбы с существующим режимом. Они не имеют структурной идеологической платформы, нелегальных систем поддержки. Четкая стратегия действий и специальные навыки диверсионной деятельности и нелегальной работы у них отсутствуют. Используются примитивные средства для уничтожения так называемых символов капитализма: торговых центров, издательств и так далее. В российских условиях подобными символами, похоже, выступают элементы «бархатного терроризма» присущие «национал - большевистской партии», которая захватывает различные помещения государственных структур, для создания общественного резонанса. Избегая человеческих жертв.

2. Спонтанный террор, который предусматривает идеологию борьбы, которая основывается на концепции западногерманского ультралевого террориста М. Бауманна. Базисом его тактики является предельная децентрализация террористического движения. Он отмечал, что основные западногерманские левотеррористические группировки допустили ошибку, создав координационно-управляющий штаб движения. Против него были брошены лучшие специалисты, задействован огромный аппарат мощного государства. “Rote Armee Fraktion”, наиболее крупная в тот период террористическая группировка, не могла долго противостоять таким силам, начались неизбежные провалы. Он включает элемент сетевого маркетинга. Бауманн видел выход в превращении организованного движения в борьбу одиночек-террористов, заранее не планирующих акции и никого не привлекающих на помощь. Непредсказуемость поведения террористов, по его мнению, должна способствовать успешному проведению акций, а автономность каждого боевика не позволит полиции напасть на след путем агентурной работы. Однако при этом боевик вынужден обладать высокими профессиональными качествами. По этому поводу М. Бауманн отмечает: “... ты должен нападать неожиданно, заранее не планируя, а так, как тебе придет в голову... Ты должен разбираться в радио, ты должен уметь прослушивать полицейскую волну, ты все должен учить, все должен знать”[15]. Автономность профессиональных террористов от руководящего центра является не показателем слабого структурно-функционального развития движения, а тактическим ходом, позволяющим достигнуть относительной неуязвимости для ответных ударов.

3. Городская герилья наиболее опасная форма ультралевого терроризма, сопровождающаяся многочисленными человеческими жертвами. Идейным вдохновителем и разработчиком основных направлений тактики городской герильи был бразильский коммунист Карлос Маригела. Хотя практическая деятельность его как руководителя левотеррористических отрядов оказалась крайне неудачной (в 1969 году движение было разгромлено, а сам Маригела убит), однако его теоретические разработки, изложенные в “Мини учебнике городского партизана”, стали руководством к действию ультралевых террористов всего мира. В теорию герильи Маригела привнес два новых важных принципа: перенесение опорных баз партизан из сельской местности в города, которые превращаются в центры борьбы в “сердце системы”; смещение акцентов от крупных партизанских формирований с централизованным руководством на мелкие, почти взаимно изолированные группировки. Именно данная модель находится в основе деятельности главных ультралевых террористических группировок индустриально развитых стран. Стратегия революционной борьбы представлялась К. Маригеле в трех этапах:

1) подготовка и организация партизанских групп;

2) начало и развитие герильи;

3) развертывание и преобразование герильи в маневренную войну.

Как указывает Конрад Детрец, Маригела основной задачей на первой стадии называл “... обучение ядра боевиков, не склонных к компромиссам по отношению к традиционным левым партиям... по отношению к оппортунистам, отвергающим революционную борьбу. Будущие боевики получают необходимую для развертывания герильи боевую подготовку”[16]. Действия городских партизан создадут в стране атмосферу революционной войны. Маригела придавал большое значение работе с широкими народными массами. При этом отрицал опору на маргинальные слои. Считая: «Что “городской партизан» проводит различие между радикалами и маргиналами. Маргиналы в своей активности добиваются персональной выгоды, нападают без разбора, на эксплуататоров и эксплуатируемых. Среди их жертв мужчины и женщины из народа. «Городской партизан», напротив, преследует политические цели и атакует только правительство, крупных капиталистов и иностранных империалистов, в особенности - североамериканских. Другой фактор, присутствующий в городской зоне, и наносящий не меньший вред, чем маргиналы, создающие путаницу правые контрреволюционеры, которые грабят банки, подкладывают бомбы, организуют похищения...[17]”.

В ходе вооруженной борьбы городская герилья преследует две основные цели: физическая ликвидация руководящего и рядового состава вооруженных сил и полиции; изъятие средств у государства, крупных капиталистов, крупных владельцев недвижимости и империалистов. Небольшие экспроприации обеспечивают индивидуальное содержание городского партизана, значительные - идут на развитие революции.

От будущих бойцов городской герильи Маригела требует всесторонней подготовки: помимо знания основных способов защиты и нападения, хорошей физической формы, требуется умение водить автотранспорт, парусные и моторные суда, управлять самолетом; уметь добывать пропитание в джунглях, горах и т.д.; иметь представление о топографии, механике, электронике.

Большое значение Маригела уделял вопросам конспирации, которым уделяет отдельную главу своей работы. Он отмечает также, что традиционная формула оценки боеспособности - N-K-A-M (N – продовольствие, K – топливо, A – снаряжение, M – боеприпасы) рассчитана на крупные регулярные части и в условиях городской герильи несостоятельна. Принципы городского партизана, начинающего без всякой опоры, практически с нуля, по его теории необходимо соотносить с формулой: M-G-M-S (M – моторизация, G – деньги, W – оружие, M – боеприпасы, S - взрывчатые вещества). Основой структуры городской герильи является небольшая группа в 4-5 человек. Маригела противник жесткой вертикальной организационной формы, отдает предпочтение инициативе боевых групп.

Представляя значительную угрозу существующей политической системе и в целом общественной безопасности, способная в определенной степени дестабилизировать обстановку в государстве, в реальном измерении боевых сил городская герилья крайне ограничена. Боевые отряды не в состоянии вести прямые бои с правительственными войсками, нанося действительно существенный урон в живой силе и технике; они не в состоянии установить контроль даже над малой частью территории страны. Поэтому реальное поле боя для городских партизан - слабо охраняемые государственные учреждения, частные компании, транспортные средства и пути сообщения, второстепенные военные и полицейские объекты.

Наиболее сильный компонент в тактике городской герильи - отсутствие географических ограничителей масштабов деятельности. Террористические акции могут проводиться и против зарубежных объектов данного государства: посольств, военных баз, авиалайнеров. В этом отношении городская герилья действительно является “войной без фронтов”.

Иллюстративный пример данной тактики дают воспоминания Патриции Херст, входившей в “Симбионистскую освободительную армию” - СОА США: “Для совершения революции… СОА должна разделиться на три группы, по три члена в каждой, основываясь на их сильных и слабых личных качествах… Группы должны действовать как совершенно независимые, самообеспечивающиеся единиц, совместно тренирующиеся и действующие вместе. Когда мы выходили на улицы, мы должны были идти каждый своим путем, не встречаясь, за исключением временных военных совещаний всех групп СОА. Каждая боевая группа должна вербовать сообщников и перестраиваться, с тем, чтобы стать полным боевым отрядом. Мы обязаны развивать революцию, вступая на путь “поиска и разрушения”, стреляя и убивая полицейских. По ночам мы должны рыскать по улицам, охотясь на полицейских везде, где мы натыкались на них, - на постах или в полицейских машинах. Мы открываем пулеметный огонь и затем исчезаем в ночи. Так выглядит настоящая партизанская война. СОА должна нападать только на полицейских и других врагов народа. Пройдет время, и народ осознает нашу миссию и будет укрывать боевые группы СОА в своих домах. Другие присоединяться к нам, когда это все начнется”[18].

4. Модель “Очаговая” герилья в основном создана в странах “третьего мира” и рассчитана на практическое использование в слаборазвитых регионах с преобладанием аграрного населения; в индустриально развитом государстве “Очаговая” партизанская война не может принести успеха.

Автором данной модели является всемирно известный профессиональный международный революционер Эрнесто Че Гевара. Исходя из опыта Кубинской герильи, он выделил три базовых теоретических тезиса своей концепции:

1) народные силы могут победить регулярные части правительственных войск методом партизанской войны;

2) не всегда целесообразно ждать, когда возникнут все условия революционной ситуации, их может создать повстанческий центр;

3) в слаборазвитых странах “третьего мира” упор следует делать на развертывание борьбы в сельской местности, с главной опорой на крестьянство.

Концепция получила название “очаговой”, так как ее основная схема: создание в труднодоступной местности зоны, контролируемой партизанами, которая противостоит правительству; и это противостояние должно, с одной стороны, истощить силы правящего режима, с другой, постепенно привлекать к вооруженной борьбе все более широкие массы населения, демонстрируя им возможность успешных действий против превосходящих сил противника. Постепенно данный очаг партизанской войны набирает силу и разрастается. Расшатав правящий режим, посеяв панику среди его войск и других опорных институтов, партизанские отряды объединяются в единый фронт и переходят к прямым и решительным атакам на города, в открытом бою довершая разгром потерявшей веру в победу регулярной армии государства. Концепция “Очаговой герильи” очень быстро обрела чрезвычайную популярность и стимулировала деятельность национально-освободительных и промарксистских вооруженных движений в Латинской Америке и, в меньшей степени, Азии и Африки. И это несмотря на то, что в практической деятельности Че Гевара регулярно терпел поражения. Пытаясь опробовать “очаговую” модель, он не смог развернуть широкомасштабной гражданской войны ни в Конго, ни в Боливии, где и погиб в 1967 году. В 60х-70х годах “очаговая герилья” рассматривалась как способ ведения антиимпериалистической, антидиктаторской борьбы под лозунгами социализма (в той или иной трактовке; зачастую за образец бралась советская модель “реального социализма”). Отдельные ее положения также были заимствованы “городскими партизанами” в Западной Европе. Постепенно доктрина Че Гевары утратила былой авторитет. Ее критики указывали на изначальную ошибочность идеи главенства субъективных факторов революционной ситуации над объективными. Как отмечал критик альтернативных антиимпериалистических доктрин Джек Уоддис: “Одной из главных причин поражения многих партизанских движений в других странах Латинской Америки была именно эта попытка создать “очаг” без необходимой политической подготовки, без связей с политическими организациями в ключевых центрах, способными обеспечить поддержку народа и материальную помощь, способными воспользоваться обстановкой, созданной партизанами, для ускорения политического кризиса правительства. Не будет преувеличением сказать, что принятие упомянутой теории Дебре (последователь Че Гевары, продолжатель теоретического обоснования “очаговой” концепции) явилось серьезным фактором, способствовавшим возникновению конфликтов между партизанами и политическими организациями, а также внутри самих партизанских сил”[19].

4) Однако, подобный ход боевых действий был возрожден в Чеченской республике незаконными вооруженными формированиями во второй половине 90 - х годов. Он показал, что концепция “очаговой” партизанской войны, при соответствующем идеологическом обеспечении (в данном случае - религиозный фанатизм на базе ислама), на определенном этапе может быть эффективным средством борьбы против превосходящих регулярных вооруженных сил государства. Не удивительно, что концепции Че Гевары и его сторонников вновь оказались в центре внимания военных экспертов и политических аналитиков, а образом этого погибшего левого экстремиста открыто восхищался покойны полевой командир чеченских бандформирований - Хаттаб.

5. Революционная герилья подходит к КНИ (конфликту низкой интенсивности), который осуществляется партизанскими методами. Где процессы вооруженного сопротивления превращается во вспомогательное оружие, разновидность тактики партизан. В ходе революционной герильи могут активно использоваться ультралевая идеология, политические убийства, захват заложников, диверсии на государственных объектах и другие формы террористической атаки, систематизированные К. Маригелой. Решающая роль при этом принадлежит крупным партизанским отрядам, основным объектом атаки которых являются правительственные войска. Коренное отличие революционной герильи от “очаговой” в том, что первая зарождается и протекает в условиях революционной ситуации - партизанские отряды выступают как аккумулятор всех антиправительственных сил, а не пытаются создать эти силы своими показательными акциями; а “очаговая” герилья стремится сама создать революционную ситуацию, сформировать силы вооруженной оппозиции и ослабить прочность враждебного режима.

К объекту изучения можно подойти с трех позиций.

· идеология ультралевого терроризма основанная на разновидности левоэкстремистских теорий и лозунгов, у которого отсутствуют новые идеологические ходы;

· ультралевое террористическое движение, у которого полностью отсутствует целостно оформленная идеологическая доктрина. Присутствуют только наборы бессистемных, эмоционально окрашенных высказываний, лозунгов;

· ультралевое террористическое движение, имеющее базовую идеологию, присущей именно данному социально-политическому явлению, со своими истоками, спецификой и этапами разви<