Влияние внутригосударственного права на формирование и осуществление норм международного права

Как следует из изложенного, главными аспектами проблемы соотношения международного и внутригосударственного права являются: 1) самостоятельность систем международного и внутригосударственного права по отношению друг к другу; 2) влияние внутригосударственного права отдельных государств на образование и развитие принципов и норм международного права, с одной стороны, и влияние международного права на внутреннее право отдельных государств - с другой; иными словами, необходимо подчеркнуть фактическое взаимодействие систем; 3) иерархическое соотношение между нормами международного права и нормами национального законодательства (права как такового).

Фактическое взаимодействие систем международного и внутригосударственного права складывается из исторически объективного первичного влияния внутригосударственного права на международное в процессе формирования его норм и влияния уже существующих норм международного права на дальнейшее развитие национального законодательства и в целом на состояние права в конкретной стране. В данной связи следует отметить одно особое обстоятельство, характеризующее взаимодействие систем международного и внутригосударственного права. Оно состоит в том, что такое взаимодействие происходит на уровне и в форме взаимного влияния друг на друга источников права каждой из систем.

Первичность влияния внутригосударственного права на международное право в сегодняшнем мире не следует понимать как признание примата внутригосударственного права над международным. Речь идет прежде всего о том, что государства, вступая в процесс выработки норм международного права, исходят из тех возможностей проявления своей воли, которые предоставляются им национальным законодательством, внутренними социально-экономическими и политическими основами государственного устройства. Поэтому говорить о влиянии национального права отдельных государств, оказываемом на международное право, можно прежде всего применительно к нормам основных законов этих стран - конституций или других актов, закрепляющих фундаментальные принципы их внутренней и внешней политики. Трудно переоценить, например, значение для развития международного права актов Великой Французской буржуазной революции или первых революционных декретов России - Декрета о мире от 8 ноября 1917 г., Декларации прав народов России от 2 (15) ноября 1917 г., 10 принципов внешней политики в Конституции СССР 1977 г., соответствовавших по содержанию принципам, которые были сформулированы в Заключительном акте Совещания по безопасности и сотрудничеству в Европе 1975 г. и сыграли известную роль в формальном закреплении их в действующих нормах международного права.

Воздействие сложившихся во внутригосударственной сфере принципов и норм (преимущественно конституционных, но не обязательно только таковых) на международное право в рамках нормообразования последнего выступает наиболее яркой и типичной формой влияния. Здесь существуют самые разнообразные примеры. В частности, известна связь между положениями российского, а затем и советского законодательства и последующим закреплением в Уставе ООН (п. 2. ст. 1) такой нормы, как принцип самоопределения народов. Аналогично этому провозглашение Советским Союзом во внутреннем праве, в том числе в актах национализации, права государства на создание подобным образом государственной собственности и в дальнейшем последовательное и неуклонное отстаивание этого права практически, т.е. в процессе реального осуществления международных политических и торгово-экономических отношений, привело к признанию равноправия двух форм собственности, свободы выбора форм внешнеэкономической деятельности и возникновению тождественного специального принципа международного экономического права.

Равным образом включение развивающимися странами в тексты своих конституций или иных основополагающих национальных актов о неотъемлемом суверенитете над естественными ресурсами и богатствами при эффективной поддержке других государств обусловило появление и нормативное закрепление в международных договорах еще одного специального принципа международного экономического права.

Не менее значимым является и такое направление влияния, как изменение, углубление и развитие содержания, расширение сферы действия и повышение эффективности существующих международно-правовых норм под воздействием национального права. К примеру, в международном праве сложились принципы территориальной целостности государств и нерушимости государственных границ. Согласно этим принципам государства не вправе произвольно изменять в одностороннем порядке (насильственно) положение линии границы. Для обеспечения неприкосновенности границы сопредельные государства устанавливают взаимно согласованный режим границы, включающий вопросы прохождения и обозначения государственной границы, порядка пользования пограничными водами и коммуникациями, лесными, охотничьими, сельскохозяйственными и другими угодьями вблизи границы и т.д.

Внутренним законодательством ряда сопредельных государств и их международными соглашениями учреждаются некоторые специальные институты, такие, например, как совместные комиссии по проверке границы и пограничные уполномоченные (комиссары). Последние в целях упрочения добрососедских отношений и развития мирного сотрудничества граничащих друг с другом государств осуществляют своевременное адекватное урегулирование различных пограничных инцидентов, возникающих между сторонами. Таким образом, юридическое содержание прав и обязанностей государств, связываемых с принципом уважения неприкосновенности границ, подразумевает и установление аналогичных вышеуказанным специальных органов.

Наряду с этим следует отметить, что в свое время Советский Союз в ходе реализации сотрудничества по поддержанию мирного режима границ с сопредельными государствами привнес немало нового и позитивного в развитие данного института в интересах укрепления добрососедства и безопасности с пограничными государствами, сделав его постоянным элементом в отношениях с сопредельными странами, что подтверждается международными договорами СССР и России как государства -правопреемника его договоров, в том числе и в этой области.

В то же время в отмеченной проблеме соотношения национального и международного права имеется и оборотная сторона. В частности, случается, что некоторые организационные и правовые меры, предпринимаемые государствами в их внутринациональной сфере, объективно не отвечают высшим интересам мирового сообщества, служат побудительным импульсом для уточнения, пересмотра или иначе ориентированного подхода к формулированию определенных норм международного права и, следовательно, базирующихся на них прав и обязанностей субъектов международного права. В этом смысле характерен Договор об Антарктике 1959 г. Из истории международных отношений в данной области известно, что в 20 - 40-х годах некоторые страны (Аргентина, Великобритания, Норвегия, Франция, Чили) посредством национально-правовых актов провозгласили свои территориальные претензии в отношении определенных районов Антарктиды. Однако уже тогда было ясно, что попытки незначительного числа государств подчинить своему суверенитету районы Антарктиды, провести ее раздел и тем самым исключить из круга пользователей международным режимом этой части мировой территории остальных членов международного сообщества чреваты возникновением множества конфликтов, в том числе и между самими претендентами. Вследствие этого Советский Союз в своих внешнеполитических и международно-правовых акциях твердо выступал против подобного подхода как неправомерного и в 1958 г. предупредил о нежелательности включения в проектируемый договор каких-либо положений, затрагивающих вопрос о территориальных претензиях в Антарктиде, которые могли бы рассматриваться как ставящие одни государства в неравное положение по отношению к другим государствам.

В результате Договор 1959 г. не признал суверенитета какого-либо государства в Антарктике (п. 2 ст. IV), "заморозив" территориальные притязания государств. Кроме того, поскольку он стал ядром "системы договоров об Антарктике" после заключения в последующем других международных соглашений (подробнее см. об этом гл. XVI), подтвердивших неизменность сложившегося статуса на рассматриваемом континенте, следует сделать вывод о соответствующем распространении сферы действия указанной нормы в заданном направлении и именно противоположном тому, которое было выражено в свое время в национально-правовом регулировании.

Одной из существенных сфер влияния внутригосударственного права на прогрессивное развитие международного права закономерно считается устранение из международного права под воздействием внутригосударственных политических и правовых средств отживших, не соответствующих современному назначению международного права институтов, принципов и норм. Так, была отменена ст. 35 (п. 1) Устава МОТ, содержавшая так называемую "колониальную оговорку", дававшая возможность ряду государств допускать дискриминацию колониальных народов в области их трудовых прав и не применять к ним конвенции МОТ. Равным образом ст. 16-bis Парижской конвенции по охране промышленной собственности 1883 г., содержащая положения о зависимых территориях, вызывала критику стран Восточной Европы в 60-х годах. Вот почему СССР, присоединяясь к Конвенции в 1965 г., на основании своего национального законодательства, принципов внешней политики сделал заявление о том, что подобное положение явно устарело и не соответствует общепризнанным принципам и нормам международного права. В дальнейшем на Стокгольмской конференции по пересмотру Парижской конвенции в 1967 г. положения упомянутой статьи были изменены, хотя и не со всей последовательностью, какая требовалась, исходя из сути современного содержания международного права.

Помимо всего сказанного, рассматривая вопрос о влиянии систем национального права на развитие международного права, необходимо указать и на такой важный аспект, как рецепция и активное использование в настоящее время международным правом основных правовых формул ("юридических максим") - особых юридических принципов, пришедших из внутригосударственного права (первоначально из римского права, а затем усвоенных буржуазными национальными правовыми системами): "последующий закон отменяет предыдущий", "общий закон отменяется специальным", "договоры не вредят и не приносят выгоды третьим лицам", "никто не может предоставить другому больше, чем имеет сам", "равный над равным власти не имеет" и т.д.

Практика многопланового сотрудничества государств располагает немалым количеством примеров, демонстрирующих разнообразие и сложность граней в соотношении этих двух явлений - внутригосударственного и международного права. Особого внимания к себе требует такая особенность, как комплексность отношений связи и обратных связей между указанными категориями. Необходимой иллюстрацией в этом плане может явиться содержание нормы о суверенитете государства в территориальных водах как институте морского права.

В частности, Конвенция о территориальном море и прилежащей зоне от 29 апреля 1958 г. сформулировала положение о том, что, во-первых, "суверенитет государства распространяется за пределы его сухопутной территории и его внутренних вод на морской пояс, примыкающий к его берегу и называемый территориальным морем" (ст. 1), что суверенитет прибрежного государства распространяется на воздушное пространство над территориальным морем, равно как и на поверхность и недра его дна (ст. 2), во-вторых, что указанный суверенитет осуществляется с соблюдением статей Конвенции и других норм международного права (т.е. положений других международных договоров и обычаев), и, наконец, в-третьих, что проход иностранных рыболовных судов не считается мирным, если они не соблюдают законов и правил, которые могут быть изданы и опубликованы прибрежным государством с целью запрещения этим судам заниматься рыболовством в территориальном море (п. 5 ст. 14). В последующем многими морскими государствами были изданы национально-правовые акты о запрещении лова рыбы, иного промысла в территориальных водах для иностранных судов, среди которых Алжир, Норвегия, Польша, СССР, Того, Турция, Франция и др. Затем такое содержание суверенитета государства в территориальном море, имеющем ширину не более 12 морских миль, было подтверждено Конвенцией по морскому праву 1982 г. Таким образом, в современном международном праве понимание суверенитета государства в территориальных водах однозначно включает право на запрещение осуществления судами иностранных государств какой-либо хозяйственной либо иной деятельности без специального разрешения (выраженного или в национальном праве, или в международном соглашении) прибрежного государства.