Борьба на оккупированной территории

На протяжении рассматриваемого в данной главе периода войны (ноябрь 1942 – декабрь 1943 гг.) партизанское движение достигло своего максимального размаха, к концу 1943 г. численность партизанских соединений достигла 250 тыс. человек.[522] Одновременно благодаря повышению эффективности управления, возросшему боевому мастерству командиров боевые действия партизан приобрели высокую активность и эффективность. В этот период самыми распространенными видами действий стали диверсии на коммуникациях противника, причинявшие оккупантам наибольший урон, и разведка в интересах Красной Армии.

Решающее значение в достижении этих результатов имело установление к концу 1943 г. устойчивой радиосвязи Центрального штаба партизанского движения со всеми соединениями и большинством крупных отрядов. Радиосвязь обеспечивала постоянное оперативное руководство боевыми действиями партизан, давала возможность обеспечить партизан вооружением, боеприпасами и всем необходимым. Связь по радио давала возможность партизанам своевременно передавать командованию Красной Армии разведданные и получать необходимые указания. Именно связь обеспечила высочайший уровень координации в действиях армейских соединений и партизанских отрядов. Благодаря устойчивой связи у партизан появился постоянный и мощный союзник – авиация. С ее помощью отряды получали снабжение, эвакуировали тяжелораненных и больных, членов их семей. Часто авиация по просьбе партизанского командования наносила бомбовые удары по скоплениям вражеских войск во время карательных экспедиций противника. За годы войны летчики совершили более 109 тыс. самолето-вылетов в интересах партизан. Эта реальная связь с «Большой землей» лучше всяких других факторов поднимала моральный дух партизан, обеспечивала боевую устойчивость отрядов и соединений. Отныне партизаны стали ощущать себя частью единого боевого организма советских вооруженных сил. О подлинном размахе партизанского движения свидетельствует и создание на оккупированной территории нескольких партизанских краев и зон площадью свыше 200 тыс. кв. км, с населением около 4 млн.человек.[523]

Самым эффективной и действенной формой борьбы советских партизан оставалась борьба на коммуникациях. Со времен наполеоновского нашествия на Россию именно растянутые коммуникации становились ахиллесовой пятой любого агрессора. Традиционная для России нехватка хороших дорого становилась одним из важнейших ее преимуществ в борьбе с любым вторжением. Противник вынужденно концентрировал всего на одной-двух железнодорожных магистралях снабжение целых армий. Поэтому вывод из строя хотя бы нескольких мостов или станций создавал угрозу устойчивости целого участка фронта.

Немецкой армии катастрофически не хватало сил для обеспечения безопасности своих коммуникаций, и партизаны подвергали постоянным атакам железнодорожные магистрали, станции, разъезды, мосты. Движение по шоссейным и грунтовым дорогам прерывали засадами, минами, завалами, ямами. В июле 1943 г. ЦШПД для обеспечения действий Красной Армии разработал план одновременного массового уничтожения рельсов на оккупированной захватчиками территории. Для проведения операции привлекалось 167 партизанских отрядов численностью около 100 тыс. человек одновременно на территории Белоруссии, Украины и нескольких областей России. В ночь на 3 августа начался массовый подрыв рельсов на территории протяженностью по фронту около 1000 км и глубиной до 750 км. Уничтожение рельсов сопровождалось крушениями поездов, взрывами железнодорожных мостов, станционных сооружений, нанесением ударов по вражеским гарнизонам, комендатурам, полицейским участкам, тыловым частям и подразделениям. «Рельсовая война» продолжалась весь август и первую половину сентября. В момент выхода частей Красной Армии к Днепру во второй половине сентября началась операция «Концерт». На этот раз к действиям на вражеских коммуникаций привлекалось около 120 тыс. партизан. В результате проведения двух этих операций было разрушено свыше 360 тыс. рельсов, уничтожено более 2900 эшелонов и 2807 паровозов, погибло около 100 тыс. солдат и офицеров вермахта. Противник был вынужден полностью отказаться от ночного движения поездов, объем его перевозок сократился на 35-40%. Разрушение железнодорожных коммуникаций привело к массовым скоплениям воинских эшелонов противника на железнодорожных узлах и станциях. Командование Красной Армии обрушило на них штурмовую авиацию, от непрерывных ударов которой противник понес тяжелые потери. Летом-осенью 1943 г. в ходе «рельсовой войны» было достигнуто подлинное взаимодействие советских регулярных войск с крупными силами партизан. В целом на протяжении 1943 г. партизаны организовали в пять раз больше подрывов поездов, разгромили в пять раз больше вражеских гарнизонов, штабов и других военных объектов, уничтожили почти в четыре раза больше живой силы противника, чем за предшествовавший год.[524]

Из работы генерал-полковника вермахта Л. Рендулича «Партизанская война»:

«Регулярные партизаны действовали, поддерживая тесную связь с Красной Армией, и при помощи радио и самолетов находились в постоянном контакте с ее штабами. Среди высшего руководства таких партизан было немало офицеров Генерального штаба Красной Армии. Централизованность руководства партизанскими отрядами была очевидна, ибо при подготовке и проведении какого-либо значительного наступления немецких или русских войск партизаны в этом районе немедленно активизировали свои действия с целью дезорганизации снабжения и срыва связи между частями немецкой армии, захвата и ликвидации складов с боеприпасами и нападения на места расквартирования войск. Эти действия стали тяжелым бременем для армии и представляли собой немалую опасность. Ни на одном другом театре военных действий не было такого тесного взаимодействия между партизанами и регулярной армией, как на русском. Бывали случаи, когда во взаимодействие с частями Красной Армии вступали силы партизан, насчитывавшие до 10 тыс. человек. Сильно растянутый фронт немецкой армии чрезвычайно облегчал партизанским соединениям маневрирование и отход. Да и подвоз оружия, боеприпасов и продовольствия при таких условиях больших трудностей для них не представлял…

Русское командование использовало партизан в значительной степени для выяснения обстановки и для выслеживания противника. Партизаны проявляли большую сноровку и доставляли советскому командованию весьма ценный материал».[525]

Из воспоминаний начальника Центрального штаба партизанского движения П.К. Пономаренко:

«Выдающимся следствием народной борьбы в тылу врага являлось то, что она вызывала скованность в действиях частей и соединений немецко-фашистских армий. Она сказывалась и на замедлении использования маневра войсками и ресурсами, который, как известно, немцы мастерски умели осуществлять.

Непрерывные нападения наших партизан и подпольщиков на вражеские коммуникации срывали оперативную перевозку гитлеровских войск, техники и грузов снабжения. В результате этого немецко-фашистское командование все больше теряло уверенность в возможности быстро и своевременно маневрировать силами и средствами, что в свою очередь заметно ослабило боеспособность его армий.

Ярким, но далеко не единичным фактом оперативного влияния советских партизан на события фронтового значения явилась отсрочка германским командованием начала операции "Цитадель" на Курской дуге из-за действий партизан, с которыми было решено расправиться путем выделения фронтовых соединений и чего, по признанию того же командования, достичь не удалось».[526]

Подобные результаты борьбы народных мстителей, не выражаемые ни в каких цифрах, являлись едва ли не самой выдающейся помощью партизан боевым действиям Красной Армии.

На стороне врага

Одним из явлений второй мировой войны стал масштабный коллаборационизм на территории стран, оккупированных Германией. Название этому явлению было дано от французского слова collaboration – сотрудничество, совместные действия. Франция стала одной из стран, где коллаборационизм получил самое широкое распространение. Уже после освобождения почти 42 тыс. французов, и среди них – премьер-министр Пьер Лаваль и маршал Анри Петен – предстали перед судом за сотрудничество с врагом.

Коллаборационизм стал массовым явлением и на оккупированной территории СССР. Советские граждане сотрудничали с оккупационным режим в различных сферах—военной, политической, хозяйственной, административной. Наиболее известной формой советского коллаборационизма стала служба в германских вооруженных силах. Советские части разделялись на четыре группы: «восточные добровольческие» формирования, части Русской освободительной армии (РОА), строительные батальоны и так называемые «хиви» (от немецкого Hilfswillege – добровольные помощники, сокращенно – Hiwi). «Хиви» стали самой многочисленной категорией коллаборантов, появившихся уже в первые дни войны. Они использовались в войсках на вспомогательных работах – строительство укреплений, доставка боеприпасов, ремонт и т.д. В 1943 г. «хиви» были введены в штаты пехотных дивизий вермахта по 2005 человек в каждой. Всего же в германской армии в этом период насчитывалось до 0,5 млн.«хиви».

Второй по численности группой, сотрудничавших с противником стали боевые части. Официально об их создании было заявлено в январе 1942 г. Первоначально при формировании этих частей предпочтение отдавалось представителям нерусских народов. Из их представителей были сформированы так называемые «восточные легионы»: туркестанский, азербайджанский, грузинский, армянский, северокавказский и волго-уральский. В ходе войны в составе немецкой армии было создано 90 пехотных батальонов численностью более 900 солдат и офицеров. В составе этих батальонов офицерские должности и унтер-офицерские должности занимали немцы. К середине 1943 г. в составе вермахта находилось и 90 батальонов, сформированных из представителей славянских народов СССР. Через год в вермахте служило уже 200 восточных батальонов.

Кроме «восточных батальонов» в составе немецкой армии на разных фронтах, и не только на на восточном фронте, действовали Русская национальная народная армия (РННА), Русская освободительная народная армия (РОНА), Казачий стан генерала Т. Доманова, 1-й русский корпус, казачья бригада генерала А. Туркула, 15-й казачий кавалерийский корпус генерала Г. Паннвица, а также отдельные полки, бригады и дивизии СС. В их создании активное участие приняли офицеры и генералы из числа белоэмигрантов.

Самым крупным «восточным» воинским соединением стала русская освободительная армия (РОА). Весной 1945 г. в ее составе находилось три пехотные дивизии, запасная бригада, офицерское училище, противотанковая бригада и авиационная группировка. Общая численность РОА составила 45 тыс. человек. Во главе армии был поставлен бывший командующий 2-й ударной армией Волховского фронта генерал-лейтенант А. Власов. Частями и соединениями РОА командовали бывшие старшие офицеры и генералы Красной Армии—1 генерал-лейтенант, 6 генерал-майоров, 1 бригадный комиссар, 1 комбриг, 42 полковника, 1 капитан 1-го ранга, 21 подполковник, 2 батальонных комиссара, 49 майоров. Авиационные эскадрильи возглавили бывший капитан ВВС Красной Армии Герой Советского Союза С.Бычков и бывший старший лейтенант Герой Советского Союза Б. Антилевский.[527] Власов пытался представить свой переход на сторону врага как акт сознательной борьбы со сталинским политическим режимом.

Из открытого письма генерал-лейтенанта А.А.Власова «Почему я стал на путь борьбы с большевизмом?», март 1943 г.

«Меня ничем не обидела советская власть. Я – сын крестьянина, родился в Нижегородской губернии, добился высшего образования, учился на гроши. Я принял народную революцию, вступил в ряды Красной армии для борьбы за землю для крестьян, за лучшую жизнь для рабочего, за светлое будущее Русского народа…

И вот я увидел, что ничего из того, за что боролся Русский народ в годы гражданской войны, он в результате победы большевиков не получил, Я видел, как тяжело жилось русскому рабочему, как крестьянин был загнан насильно в колхоз, как миллионы русских людей исчезали, арестованные без суда и следствия…

И вот разразилась война… Я видел, что война проигрывается по двум причинам: из-за нежелания Русского народа защищать большевистскую власть и созданную систему насилия и из-за безответственного руководства Армией, вмешательства в ее действия больших и малых комиссаров…

Я ясно осознал, что Русский народ втянут большевизмом и войну за чуждые ему интересы англо-американских капиталистов… Так не будет ли преступлением и дальше проливать крови? Не является ли большевизм и в частности Сталин главным врагом Русского народа? Не есть ли первая и святая обязанность каждого честного русского человека стать на борьбу против Сталина и его клики? … мой долг заключается в том, чтобы призывать Русский народ к борьбе за свержение власти большевиков, к борьбе за мир для Русского народа за прекращение кровопролитной, ненужной Русскому народу войны…»[528]

Но несмотря на полную готовность активно бороться с советской властью, лидеры третьего рейха не питали к Власову доверия. Решение о формировании РОА было принято только концу войны, когда острая нехватка резервов заставила командование вермахта использовать любую возможность увеличения численности армии. Брошенные на восточный фронт формирования различного рода коллаборантов не отличались боевой устойчивостью. В марте 1945 г. 1-я дивизии РОА под командованием бывшего советского полковника С. Буняченко начала боевые действия в составе группы армий «Висла». Но ее первый боевой опыт оказался неудачным. Брошенные в наступление против частей 33-й советской армии, державших плацдарм на левом берегу Одера, власовцы понесли тяжелые потери, их боевой дух был подавлен, дивизию вскоре вывели в тыл. В конце концов, немецкое командование предпочло использовать части РОА для борьбы с партизанами в Югославии и для тыловой службы на территории стран Западной Европы.

Неудачной оказалась и попытка использовать Власова как политического лидера. В сентябре 1944 г. Гиммлер предложил бывшему советскому генералу все антисоветские организации, существовавшие в рейхе и на оккупированных вермахтом территориях. Для этого в ноябре был создан политический центр – комитет освобождения народов России (КОНР). Власов подготовил манифест, провозглашавший в качестве главных задач – свержение сталинского режима, прекращение войны и заключение почетного мира с Германией, создание новой свободной народной государственности без большевиков и эксплуататоров. Но этому воспротивились лидеры ряда кавказских национальных комитетов, существовавших на территории Германии, заявивших о неприемлемости руководства их деятельностью русского генерала.

Кроме упомянутых вооруженных формирований в составе вермахта к числу коллаборантов относились служащие немецких рабочих батальонов, в конце 1942 г. по немецким данным их насчитывалось около 15 тыс.[529] Большую помощь оккупационным властям оказывали отряды вспомогательной полиции. Они формировались в населенных пунктах и насчитывали от 3-5 до 50-100 человек. Действия полиции оценивалось немцами достаточно высоко: «полиция повсеместно хорошо зарекомендовала себя и сегодня является существенным фактором для усмирения страны… – доносил в Берлин начальник тылового района группы армий «Центр» в декабре 1942 г. – Сегодня уже нельзя обойтись без помощи местной полиции…»[530] По данным немецких властей к концу 1941 г. в отрядах вспомогательной полиции числилось 60420 советских граждан.[531]

Причины советского коллаборационизма были самыми разнообразными – от бытовых до мировоззренческих. Достаточно большим оказалось число советских людей, сознательно поступивших на службу врагу. Многие из них пострадали в годы сталинских репрессий сами или же имели репрессированных родственников. Коллаборационизм на западных территориях был вызван сильными антисоветскими настроениями. Но было и другое. Добровольно и добросовестно служили врагу многие бывшие партийные и государственные функционеры – секретари партийных организаций, председатели исполкомов советов, судьи и т.д.

Можно сказать, что в годы войны в сотрудничество с врагом были вовлечены представители всех слоев советского общества. Что касается большей части гражданского населения, то его сотрудничество с противником носило вынужденный характер из-за практической невозможности добыть средства существования для своих семей. Для большого числа военнопленных решающую роль сыграли невыносимые условия плена. Иными мотивами руководствовались представители национальных меньшинств Советского Союза. Часто стимулом их сотрудничества с врагом было стремление к национальной независимости, усиливавшееся явными просчетами советской национальной политики.

Сотрудничество с врагом некоторой части населения явилось поводом для массовой депортации в годы войны ряда национальных меньшинств Крыма, Поволжья и других регионов страны. Первыми репрессиям подверглись немцы, проживавшие в автономной республике немцев Поволжья и на других территориях. В соответствии с Указом Президиума Верховного Совета СССР от 28 августа 1941 г. около 1,5 миллиона советских немцев были переселены в восточные районы страны. В 1944 г. были переселены в Сибирь, на Урал, в Казахстан и Среднюю Азию сотни тысяч балкарцев, ингушей, чеченцев, карачаевцев, калмыков, крымских татар, турок-месхетинцев, болгар и греков. И хотя после смерти И. Сталина эти необоснованные и неадекватные меры советского руководства были осуждены, а права репрессированных народов восстановлены, последствия этого насилия окончательно не преодолены до сих пор.

Численность советского населения, вовлеченного в различные формы сотрудничестве в противником, до сих пор является предметом спора исследователей. Зарубежные историки полагают, что их число достигало 1-1,5 млн.человек. Отечественные исследователи называют цифры в пределах 200-800 тыс.[532] Столь значительные расхождения в определении численности советских коллаборантов объясняются явно недостаточной изученностью столь серьезной проблемы.