Аня. Мама, Фирса уже отправили в больницу. Яша отправил утром.

Любовь Андреевна. Вторая моя печаль – Варя. Она привыкла рано вставать и работать, и теперь без труда она, как рыба без воды. Похудела, побледнела и плачет бедняжка… (Пауза.) Вы это очень хорошо знаете, Ермолай Алексеич; я мечтала… выдать ее за вас, да и по всему видно было, что вы женитесь. (Шепчет Ане, та кивает Шарлотте, и обе уходят.) Она вас любит, вам она по душе, и не знаю, не знаю, почему это вы точно сторонитесь друг друга. Не понимаю!

Лопахин. Я сам тоже не понимаю, признаться. Как-то странно все… Если есть еще время, то я хоть сейчас готов… Покончим сразу – и баста, а без вас я, чувствую, не сделаю предложения.

Любовь Андреевна. И превосходно. Ведь одна минута нужна, только. Я ее сейчас позову…

Лопахин. Кстати и шампанское есть. (Поглядев на стаканчики.) Пустые, кто-то уже выпил.( Яша кашляет.) Это называется вылакать…

 

Любовь Андреевна (оживленно). Прекрасно. Мы выйдем… Яша, allez![5 - Идите! (фр.)] Я ее позову… (В дверь.) Варя, оставь все, поди сюда. Иди! (Уходит с Яшей.)

 

Лопахин (поглядев на часы). Да… (Пауза. За дверью сдержанный смех, шепот, наконец входит Варя.)

Варя (долго осматривает вещи). Странно, никак не найду…

 

Лопахин. Что вы ищете?

 

Варя. Сама уложила и не помню. (Пауза.)

 

Лопахин. Вы куда же теперь, Варвара Михайловна?

 

Варя. Я? К Рагулиным… Договорилась к ним смотреть за хозяйством… в экономки, что ли.

 

Лопахин. Это в Яшнево? Верст семьдесят будет. (Пауза.) Вот и кончилась жизнь в этом доме…

 

Варя (оглядывая вещи). Где же это… Или, может, я в сундук уложила… Да, жизнь в этом доме кончилась… больше уже не будет…

 

Лопахин. А я в Харьков уезжаю сейчас… вот с этим поездом. Дела много. А тут во дворе оставляю Епиходова… Я его нанял.

 

Варя. Что ж!

 

Лопахин. В прошлом году об эту пору уже снег шел, если припомните, а теперь тихо, солнечно. Только что вот холодно… Градуса три мороза.

 

Варя. Я не поглядела. (Пауза.) Да и разбит у нас градусник… (Пауза. Голос в дверь со двора: «Ермолай Алексеич!..»)

 

Лопахин (точно давно ждал этого зова). Сию минуту! (Быстро уходит.)

 

Варя, сидя на полу, положив голову на узел с платьем, тихо рыдает. Отворяется дверь, осторожно входит Любовь Андреевна.

 

Любовь Андреевна. Что? (Пауза.) Надо ехать.

 

Варя (уже не плачет, вытерла глаза). Да, пора, мамочка. Я к Рагулиным поспею сегодня, не опоздать бы только к поезду…

 

Любовь Андреевна (в дверь). Аня, одевайся! (Входит Аня, потом Гаев, Шарлотта Ивановна. На Гаеве теплое пальто с башлыком. Сходится прислуга, извозчики. Около вещей хлопочет Епиходов.) Теперь можно и в дорогу.

 

Аня (радостно). В дорогу!

 

Гаев. Друзья мои, милые, дорогие друзья мои! Покидая этот дом навсегда, могу ли я умолчать, могу ли удержаться, чтобы не высказать на прощанье те чувства, которые наполняют теперь все мое существо…

Аня (умоляюще). Дядя!

Варя. Дядечка, не нужно!

Гаев (уныло). Дуплетом желтого в середину… Молчу…

 

Входит Трофимов, потом Лопахин.

 

Трофимов. Что же, господа, пора ехать!

 

Лопахин. Епиходов, мое пальто!

 

Любовь Андреевна. Я посижу еще одну минутку. Точно раньше я никогда не видела, какие в этом доме стены, какие потолки, и теперь я гляжу на них с жадностью, с такой нежной любовью…

 

Гаев. Помню, когда мне было шесть лет, в Троицын день я сидел на этом окне и смотрел, как мой отец шел в церковь…

 

Любовь Андреевна. Все вещи забрали?

 

Лопахин. Кажется, все. (Епиходову, надевая пальто.) Ты же, Епиходов, смотри, чтобы все было в порядке.

 

Епиходов (говорит сиплым голосом). Будьте покойны, Ермолай Алексеич!

 

Лопахин. Что это у тебя голос такой?

 

Епиходов. Сейчас воду пил, что-то проглотил.

 

Яша (с презрением). Невежество…

 

Любовь Андреевна. Уедем – и здесь не останется ни души…

 

Лопахин. До самой весны.

 

Варя (выдергивает из узла зонтик, похоже, как будто она замахнулась). (Лопахин делает вид, что испугался.)

Что вы, что вы… Я и не думала.

 

Трофимов. Господа, идемте садиться в экипажи… Уже пора! Сейчас поезд придет!

 

Варя. Петя, вот они, ваши калоши, возле чемодана. (Со слезами.) И какие они у вас грязные, старые…

 

Трофимов (надевая калоши). Идем, господа!..

 

Гаев (сильно смущен, боится заплакать). Поезд… станция… Круазе в середину, белого дуплетом в угол…

 

Любовь Андреевна. Идем!

 

Лопахин. Все здесь? Никого там нет? (Запирает боковую дверь налево.) Здесь вещи сложены, надо запереть. Идем!..

 

Аня. Прощай, дом! Прощай, старая жизнь!

Трофимов. Здравствуй, новая жизнь!.. (Уходит с Аней.)

 

Варя окидывает взглядом комнату и не спеша уходит. Уходят Яша и Шарлотта с собачкой.

 

Лопахин. Значит, до весны. Выходите, господа… До свиданция!.. (Уходит.) Любовь Андреевна и Гаев остались вдвоем. Они точно ждали этого, бросаются на шею друг другу и рыдают сдержанно, тихо, боясь, чтобы их не услышали.

 

Гаев (в отчаянии). Сестра моя, сестра моя…

 

Любовь Андреевна. О мой милый, мой нежный, прекрасный сад!.. Моя жизнь, моя молодость, счастье мое, прощай!.. Прощай!..

 

Голос Ани весело, призывающе: «Мама!..» (Голос Трофимова весело, возбужденно: «Ау!..») В последний раз взглянуть на стены, на окна… По этой комнате любила ходить покойная мать…

 

Гаев. Сестра моя, сестра моя!.. (Голос Ани: «Мама!..» Голос Трофимова: «Ау!..»)

 

Любовь Андреевна. Мы идем!.. (Уходят. Сцена пуста. Слышно, как на ключ запирают все двери, как потом отъезжают экипажи. Становится тихо. Среди тишины раздается глухой стук топора по дереву, звучащий одиноко и грустно. Слышатся шаги. Из двери, что направо, показывается Фирс. Он одет, как всегда, в пиджаке и белой жилетке, на ногах туфли. Он болен.)

 

Фирс (подходит к двери, трогает за ручку). Заперто. Уехали… (Садится на диван.) Про меня забыли… Ничего… я тут посижу… А Леонид Андреич, небось, шубы не надел, в пальто поехал… (Озабоченно вздыхает.) Я-то не поглядел… Молодо-зелено! (Бормочет что-то, чего понять нельзя.) Жизнь-то прошла, словно и не жил… (Ложится.) Я полежу… Силушки-то у тебя нету, ничего не осталось, ничего… Эх ты… недотепа!.. (Лежит неподвижно.)