Какой у меня может быт талант?

Горная дорога наводит на мысль о прогулке и дремучей и необузданной глуши, но местность в этой стране совершенно не соответствует этому образу.

Здесь горные дороги строятся на склонах почти горизонтально, и тянутся они через множество гор, так что по ним можно дойти куда угодно. Жаль, что нет отрицательных ионов, как на горных дорогах Японии, но зато нет комаров.

Высоко в небе, растянув крылья, летят хищные птицы. «Может, это беркуты», — подумал я про себя.

Прежде чем мы добрались до деревни, я задумался о том, что сказал мне Омар. К счастью, мне удалось добраться туда. Наверное, это благодаря осторожности Омара, делавшего множество остановок.

В любом случае мне не приходило в голову, какие бы у меня могли быть способности. У NEET, который раньше работал в дизайнерской компании. Честно говоря, мне кажется, что моя жизнь резко обрушилась и, вопреки ожиданиям, мне просто так хвалят. Хотя, похоже, я не против, чтобы кто-то сказал, мол, я хорош в нажатии синей кнопки. Просто мне кажется, что любой мог бы сделать нечто подобное.

По сути, когда говорят, что он хорош в нажатии на синюю кнопку — это эвфемизм, используемый как издевательство. Но Омар сказал это как похвалу, в совершенно ином контексте, что делает меня счастливым.

Я горько улыбнулся мысли, что на деле всё так и было. Похоже, мне очень понравился этот парень.

 

Прибытие в деревню

Село, в которое мы шли, находится в долине. Не имело смысла строить его на склоне, как лагерь, из-за радиоволн. Мне кажется, что люди предпочитают жить на равнинах, так что это было нормально.

Ещё одна важная вещь. Под землёй долины есть вода. Нет видимых рек, но имеются грунтовые воды. Нужно лишь выкопать колодец, и появится вода. Если посмотреть вглубь долины, можно заметить изредка встречающуюся растительность.

На горных склонах скапливаются булыжники, формируя в окрестностях поля, из-за чего ветер не сдувает почву.

Напоминает сельскохозяйственные террасы, чувствуется что-то схожее с Японией, я невольно улыбнулся.

Везде дома были сделаны из таких же прямых камней. В лагере их тоже достаточно, но здесь каждый навевал те же самые ощущения.

— Почему ты улыбаешься?

— Слегка припомнил Японию.

— Япония была таким местом? — спросил Омар. В Японии он, вероятно, был в какой-то американской базе. Или, как и Лэнсон, участвовал в дружеском плане.

— У нас есть такие же поля, — ответил я, передвигаясь поблизости к Омару.

Многие из подчинённых Омара сняли головные уборы и радовались встрече с местными жителями, которые пришли их встретить. Я удивлённо смотрел на эту картину. Это были женщины. Дабы подчеркнут важность этого открытия, повторюсь. Это небольшое количество солдат были женщинами.

— Что в этом удивительного? — удивился Омар. Думаю, что не смогу сказать после всего, что не заметил, идя все время рядом с ними. Я решил ответить как-нибудь правдоподобно:

— Ах нет, мне казалось, что мусульмане не снимают свои головные уборы.

Кивнув, Омар рассмеялся.

— Верно, но… мы уже не в средневековье. Кроме того, я тоже не ношу тюрбан. Не только христианство модернизируется.

(пп: На случай, если кто-то не знает. Тюрбан — мужской головной убор восточных народов, кусок лёгкой материи, обмотанный вокруг головы.)

— Серьёзно? Прошу прощения, — когда я извинился, Омар покачал головой.

— Нет необходимости. По правде, твои слова очень хороши.

Засмеялся Омар, показывая свои белые зубы. Я тоже улыбнулся.

Осмотревшись, я увидел главу села, или, может, старосту, носившего эспаньолку. Он подошёл к нам в сопровождении двух человек. Мы с Омаром поклонились.

(пп: Эспаньолка в простонародье называется козлиной бородкой.)

Вместо того чтобы сперва представится, старик с эспаньолкой, наблюдая за нами с блеском в глазах, сказал:

— Над чем вы смеялись?

Я был немного удивлён тому, что его глаза оказались голубыми. К тому же он говорил на английском. Нет ничего странного в том, что он использовал английский, поскольку этот язык существовал задолго до моего рождения, но удивительно, что кто-то из пожилых, за исключением американцев, говорит на английском.

Я указал на поле.

— Это поле. Оно напомнило мне место, где я родился. Очень отдалённое место.

— Китай?

— Нет, Япония.

— Это так? — спросил он, после чего поздоровался с нами и пошёл гулять.

Один из людей, помогавших ему, выглядевший уважаемым человеком, сказал:

— Добро пожаловать в клан.

Вероятно, так было принято приветствовать в деревне.

 

Клан

Трайб в переводе с английского означает клан. В Японии под кланом подразумевается этническая группа. Тогда я подумал, что трайб — это имя собственное.

Ошибкой будет звать старосту деревни вождём, лучше всего подходит староста. Хотя всё время, проведённое в деревне, я считал его вождём деревни. Различие между старостой и вождём я понял чуть позже.

Я вошёл в здание, являвшееся самым большим в деревне. Нельзя сказать, что оно очень уж большое, но этого достаточно, для того чтобы внутри в кругу могли сесть, скрестив ноги, 10 взрослых мужчин. Мы с Омаром были приглашены к нему.

Я сидел ближе к выходу, на самом низком месте. В Японии гостей обычно усаживают на высокие места. Тогда мне показалось странным, что оно было самым низким.

На полу был расстелен великолепный ковёр, на котором все сидели. Но не было ничего напоминавшего стол. Может, он из стекла? Из потолка выступали сияющие пластиковые бутылки. Яркие, как лампы, но это были пластиковые бутылки.

Скрестив ноги, старейшина, сидевший на самом высоком месте, сказал:

— Вы посланники из Америки?

Взглянув на Омара, я заметил, что он не собирается говорить. Похоже, настало моё время.

— Я из лагеря. В самом деле нанятый американцами, — объясняя, уточнился я.

Старейшина кивнул.

— Разве мы предоставили вам недостаточно солдат. Чего ещё вы хотите от нас?

— Нет. Ничего.

Не только старейшина, но и другие люди слегка насторожились. Прежде чем спросить для чего мы здесь, он просто сказал, что, возможно, мы хотели подружиться. Из-за этого мне теперь нечего сказать. Старейшина же продолжил:

— И что же будет после того, как мы станем друзьями?

— Ничего. Это повлияет лишь на то, что вы не будете нас атаковать.

— Мы отдали вам солдат. Как вы думаете, стали бы мы нападать на наших людей? Вам не о чём волноваться, — сказал кто-то другой.

— Верно, — с понимающим взглядом ответил я.

Несмотря на то что английский — это родной язык Омара, он всё это время молчал. Вспомнив, для чего я пришёл сюда, но и отчасти из-за неловкой паузы, я сказал:

— Кончено. Я не беспокоюсь об этом. Вероятно, понадобится какая-та веская причина, вот почему я сказал это.

— Что ты имеешь в виду?

— Вот почему я говорю, что пришёл сюда лишь с целью заключения дружбы, у меня нет иных намерений, причин и приказов.

Внимательно посмотрев на меня, человек с пронзительным переглянулся со своими коллегами, а после сказал, смотря на меня:

— Можно сказать, что вы пришли сюда ради веселья?

— Я пришёл, чтобы поприветствовать вас.

— Так принято в Японии?

— Я не уверен, что лишь в Японии, но когда переезжаешь на новое место, то необходимо пойти и поздороваться. При смене рабочего места всё так же, — когда я закончил, старейшина рассмеялся. Атмосфера сразу изменилась. Все улыбались. В этом и была разница между старостой и вождём. Совершенно разное значение.

Старейшина ответил:

— Я понимаю. Похоже, что в Японии существует устари.

— Что это такое? Я впервые слышу это слово, — честно спросил я. Если притворятся, что понял что-то на иностранном языке, то позже это может создать проблем. Однажды, когда я, ничего не поняв, кивнул, Шауи начала снимать штаны.

— Здравый смысл, — ответил старейшина с дружелюбным голосом.

— Здравый смысл, верно? — кивнул я. После чего все, кроме Омара, засмеялись.

— В Америке здравый смысл отсутствует, но теперь я вижу, что в Японии не так. Это очень радует меня.

Старейшина сказал это с довольной улыбкой, так что я невольно улыбнулся.

— Сожалею, что так поздно.

— Верно. Поздно. Но лучше поздно, чем никогда, — разумно ответил человек с пронзительным взглядом.

Хотя в этой деревне у всех такой взгляд. Иначе говоря, я не мог определить, кто что говорит.

— Ну было бы хорошо. Если бы вы ели что-то получше этих псевдоспагетти, — сказал другой человек.

Похоже, они знают о нас больше, чем я. Улыбаясь, я поблагодарил. Честно говоря, немедленно возвращаться будет утомительно. Я хочу отдохнуть.

Старейшина был в хорошем настроении.

— Это вы недавно спасли отряд моего внука, верно? — спросил он.

Омар со стороны шёпотом объяснил мне, что речь идёт о его подразделении.

«Я… Ох» — я кивнул.

— Нет. В одиночку я мог бы принять неверное решение. Я говорил, что в зависимости от ситуации лучшим решением было бы сдаться. Это было неверным решением. Благодаря ему, Омару, всё вышло наилучшим образом, — когда я это сказал, старейшина широко улыбнулся.

— Я знаю. Сержант также заслуживает благодарности. Решение не сдаваться было мудрым. Я слышал, что именно вы послали помощь, несмотря на опасность. Героический подвиг.

Мне казалось, что другие не часто используют подобные выражения, хоть и до уровня эльфы не дотягивает, я увидел, что Омар уверенно кивает.

— Это верно. Я в долгу перед Ниппо, но он к тому же отличный парень, — заговорил Омар, смущая меня.

Старейшина выглядел довольным. Он смотрит то на меня, то на Омара.

— Ты не похож на военного.

— У тебя есть способности, чтобы заниматься военным делом.

— Вот почему английский не красив. Герой. Может, не воин или солдат, но имеет нечто важное для тебя, — радостно произнёс староста, после чего мгновенно стал серьёзным.

— Но дороги гость. Я не знаю, как в Японии, но здесь есть обычай, что при приветствии стоит привезти подарок.

— Мы привезли немало продовольствия, — ответил я, и старейшина слегка кивнул.

— Нет. Хватит этих псевдоспагетти. 25-ого числа этого месяца снова приезжайте с приветственным визитом. После мы заключим дружбу. Я не прошу о чём-нибудь столь дорогом, как водка, но будвайзеру будем рады.

(пп: Будвайзер — американская торговая марка, под которой продаётся пиво.)

Выражение лица Омара стало очень растерянным, так что ответил я:

— Всего лишь, прекрасно… религия позволяет пить алкоголь?

Староста рассмеялся.

— Это не средневековье. Мой клан — это простые люди. До распада СССР они не допускали веры, а мечеть служила для хранения материалов. Трудно сказать, что уже всё встало на свои места, и, скорее всего, этого не произойдёт. Обязательно привези этот будвайзер, хорошо? И если сможешь, то приходи вместе с Омаром.

— Я понял. Я обязательно сделаю это.

Я уже хотел сказать, что если он желает, то могу привезти и водку, но не был уверен, что она имеется в лагере, поэтому ограничился кивком. Удручает, что старейшина знал о лагере больше, чем я.

После того как Омар выпрямился, я сказал:

— Могу ли я поинтересоваться кое о чём? Почему именно 25-ого?

— Фестиваль в честь новолуния, — сразу же ответил староста.

Я кивнул и ответил, что понимаю, что алкоголь им нужен для фестиваля. Старейшина и все остальные радостно рассмеялись.

 

Отдых в деревне

После разговора со старейшиной у меня нашлось немного свободного времени, и я решил немного прогуляться снаружи. Естественно, со мной ходил проводник с типичным для этой деревни пронзительным взглядом, на голове его был тюрбан, а за поясом кинжал. На плече он держит американскую, хоть и иной модели, винтовку. Он сидел рядом со старейшиной и помогал ему во время приветствия, мне кажется, что он имел достаточно высокие положение, хоть у меня и не было конкретных доказательств.

Я не понимал этого, но, по словам Лэнсона, японцы не могу почуять социальную иерархию. Мне кажется, что у меня просто не выходит различить, но, может быть, на деле всё так, как он и говорит.

Спускаясь вглубь деревни, я беглым взглядом сосчитал примерно 100 зданий. На окраине можно увидеть частные дома и сельскохозяйственные поля. Они действительно напоминали японские, или, возможно, я просто хотел, чтобы они напоминали. В любом случае мой взгляд был направлен в их сторону. Мне не известно, что это за овощи, покрытые пышными зелёными листьями, но выглядят они вкусно.

Когда начался закат, граница между тенью и светом была более отчётливой, чем в Японии.

— Почему ты постоянно смотришь на поля? — прямо спросил меня сопровождающий. Его английский был примерно того же уровня, что и у меня.

Я ответил, так как почувствовал между нами связь.

— Ах да, — произнёс он, после чего сел на ближайший булыжник.

— Раз уж вы проводите разведку деревни, может, стоит сходить в её центральную часть?

— Сегодня я приехал сюда, надеясь, что мне не придётся этим заниматься.

После этого диалога я спиной прислонился к булыжнику, на котором он сидел.

Когда я посмотрел вперёд, заметил приближавшегося человека компании. Это оказалась та, кто назвала меня беркутом.

Она сняла ткань, скрывавшую лицо и волосы, и смотрела на меня. Цвет кожи совсем как у Шауи. Так как она женщина, её взгляд не был пронзительным. Выглядела она довольно молодо, даже моложе, чем София. Несмотря на то что у Софии было детское лицо. Мне стало интересно, всё ли нормально с возрастным регламентом в нашей организации, но это ведь чёрная компания; кажется, что даже если обратить на это внимание, то это ни на что не повлияет.

Во всяком случае, человек, стоящий прямо передо мной, никак не походил на закалённого в боях солдата. Даже если оставить в стороне ОО, похоже, что в политике наша организации нормально редко нанимать людей, имеющих опыт работы в вооружённых силах. Может, в этом что-то есть, а может, и нет.

Солдат с детским лицом слегка смущённо смотрел на меня.

— Спасибо, Ниппо.

— За что?

— Вы спасли мою дочь, — словно лодочник, стоящий на скале, он бросил мне спасательную шлюпку.

(пп: Возможно это идиома.)

Я неуверенно кивнул и, будучи ошеломлённым, спросил, является ли она родственником.

Золотой орёл утвердительно кивнул. Коротко подстриженные волосы были прекрасны, но в то же время в них было нечто холодное. Я смотрю на неё с неминуемой болью.

— Твои приказы спасли меня, — сказал беркут.

Я горько улыбнулся.

Я говорил, считая, сколько раз за сегодня я уже это повторил:

— Это благодаря Омару.

— Все говорят, что вы соответствуете своей должности в ОО. Другие отряды того же мнения.

Мне кажется, что меня сегодня часто хвалят. Если говорить о причине, то я просто не мог её понять. Я не понимаю, за что меня хвалят.

Солдат с детским лицом смотрит на меня с широко раскрытыми глазами.

— Ты не рад?

— Меня не радует то, что дети принимали участие в операции, — ответил я.

Я вспомнил свой приказ стрелять в бегущих деревенских жителей. «Сейчас что-нибудь изменилось?»

— Япония — порядочная нация, — сказал лодочник со скалы, отец беркута.

Несмотря на эти слова, я не мог смотреть в лицо золотого орла и прикрыл глаза руками, полностью обняв свою голову. Я помню то село. Мне казалось, что всё иначе. В неведении я провёл ту операцию, после чего у меня было хорошее настроение. Неужто я выдающийся человек? Глупая ошибка.

— Почему компания нанимает даже детей?

Возможно, это ради уменьшения затрат на найм. Скупая организация, но не могу не признать, что они достаточно умело распределяют средства. Иногда я беспокоюсь, вспоминая обстоятельства своего приёма, но в конце концов я также был выбран из нескольких десятков человек. Теперь я понимаю необходимость этого теста, который я проходил практически постоянно, размышляя, следует ли жать на спусковой крючок — синюю кнопку.

— Политика, — сказал отец солдата.

Я слегка отвёл руки и спросил, глядя прямо на него:

— Военная компания вмешивается в политику?

— Верно.

Отец солдата не несёт ответственности за это, но я ответил, не скрывая своего гнева:

— По большей части это заблуждение.

Я злюсь на себя. Я критикую политические действия организации, но сам я делаю то же самое, предлагаю идею посетить селение с целью установления дружеских отношения.

Мне кажется, что это уже не в первый раз. Зная начальника, он человек идеи. И вот прекрасная девушка на моих глазах становится солдатом. Если бы ситуация была немного иной, сидя рядом с Лэнсоном, я тоже мог бы сказать, что не отвечаю за других.

Размышляя, что я мог бы сказать, из-за нервозности я почувствовал, что мой разум пустеет. Обманывая свою собственную глупость, я не мог устоять перед чувством, что становлюсь врагом всего мира. Из Токио я проделал долгий путь сюда, но теперь я собираюсь покинуть эту организацию. Хорошо, что я это понял, хоть уже и поздно. Я немедленно уезжаю.

Всё загажено. Я, эта компания, это село, эта страна, Америка. Все безответственно думают, что всё будет хорошо, и таким образом это приводит к ещё большим проблемам. Солдат на моих глазах — результат этого.

«Достаточно!» — решил я.

Я понял, что сам принимаю в этом участие. Мне кажется, что отсутствие воображения порождает бессознательное зло — зло, что, накапливаясь, преображает мир.

Я больше не буду в этом учувствовать в этом. Ведь нападение на село в этой организации было ошибкой. Я зря искал доказательства того, что я не виновен.

Кто-то схватил меня за плечи. Я очнулся и заметил, что человек со скалы держит меня.

Его дочь с беспокойством смотрела на меня и приблизилась своим лицом.

— У вас такое выражение, будто из-за гнева вы готовы всё уничтожить.

— Всё в порядке? — спросил отец.

— Прошу прощения, — ответил я.

Они были в куда более плачевном положении, чем я, поэтому мне не оставалось ничего другого, кроме как извиниться за то, что я заставил их волноваться.

— Я был зол.

— Из-за чего? — спокойно спросил отец беркута.

Я прикусил губу, чтобы мой голос не колебался, и сказал:

— Из-за того, что ребёнок стал солдатом.

— Японцы очень порядочны. Или это ты такой?

Я молчу. Отец сменил своё местоположение, спрыгнул со скалы и сказал:

— Как тебя зовут?

— Могу ли я сказать отцу? — сказала девочка с неподдельным энтузиазмом золотого орла.

Я кивнул. Девочка вытянулась и прошептала моё имя своему отцу.

Я не понимал, в чём различие с тем, если бы я представился сам, и этот бесполезный детский импульс меня расстраивал.

— Арата, отец.

— В нашей стране это означает рассвет, — сказал он.

Я хотел сказать, что Нитта пишется как 新田 и читается как Арата, но я не знал, как сказать это на английском, посему и молчал.

 

Обратный путь

Наша дорога обратно прошла немного быстрее. Мы поспешили не потому, что хотели вернуться к обеду, а потому, что с наступлением темноты путь становится опасным.

В последнее время ночью было мало вражеских атак, но у нас были очки ночного видения, которые вёз донки. Но их было недостаточно, поэтому скорость передвижения в темноте, как и вероятность спотыканий или падений, возрастёт.

Хорошо, что мы справились со всем быстро. Даже если мы не вернёмся в лагерь до наступления темноты, этого достаточно, чтобы добраться до зоны лагеря, которая прекрасно известна.

Я двигался в соответствии с инструкциями ОО. Учитывая замены, это подразделение S, вероятно, управляется Софией. Представляю её выражение из-за выдачи инструкций; поездка прошла приятней, чем я рассчитывал.

— Интересно, следует ли извиниться перед ней в следующий раз за мою настойчивость. Может, поговорить об аниме, — думал я. Я немного сожалею о том, что оставил в Токио. Хорошо, что я всё ещё оплачиваю арендную плату.

Прогуливаясь рядом со мной, Омар долго молчал, но в итоге украдкой взглянул на меня, после чего сказал:

— Старейшина и остальные хвалили тебя.

Я поблагодарил его за доброту. Даже если я вернусь в Токио, я запомню его.

— Я рад, что тебя тоже честно оценили, Омар.

Он рассмеялся и ответил:

— Если бы я мог быть твоим другом… — меня это тронуло.

— Я был бы счастлив, в подобном месте мы сможем стать друзьями, — ответил я. Омар радостно засмеялся и кивнул.

Мы не пожали руки.

Мы смотрели на беркута, который только вернулся к солдату с детским лицом. Я сглотнул. Я задавался вопросом, почему, и тогда доброта Омара успокаивала меня.

Друзья — это хорошо.

 

Нападение

В следующее мгновение я уже был опрокинут на землю.

Меня повалил беркут.

Ещё до того, как я среагировал, я заметил Омара, лежащего лицом к земле.

Раздался звук ружья, он был похож на звук из наушников. Лишь через несколько секунд я понял, что это был звук реальных выстрелов.

— Враг атакует, — сказал кто-то. Может, Омар, а может, и я произнёс эти слова.

Я слышал неприятный звук пуль, попавших по донки. Я посмотрел на Омара. Он руками делал несколько сигналов, но я не понимаю, что они означают. Он смотрит на меня и махает рукой. Я вижу лишь золотого орла, которая взглянув на меня, говорит, чтобы я добрался до Омара. Она пробегает через дорогу и взбирается на вершину. Я в спешке выбежал за ней.

Донки следовал за Омаром, но сейчас свалился под наклоном. Мне показалось, что это может выдать положение Омара, но донки напрасно двигал ногами справа на лево, будучи опрокинутым из-за пуль. Из-за чего наши боеприпасы и провизия падали вниз по долине.

Кажется, враг сфокусировал огонь на выделяющейся цели; похоже, он не слишком умён. Думая, что мне не удастся это сделать, я смог перескочить на другой булыжник вместе с девочкой.

Я вижу Омара, но враг его не заметил.

Я предположил, что он должен напасть напротив заката, с относительно высокого расположенного места.

Держась за скалу, Омра использовал кнопку вызова, расположенную на груди. Конечно, приказы отдаёт ОО. Сейчас должна ответить София, если она не находится в комнате отдыха.

Я боялся высунуться, но мысль о приказе от неё была ещё более пугающей. Ведь у Софии нет такого воображения, как у меня. Из-за чего был шанс, что она, посмотрев на карту, отдаст неразумный приказ, который на данной территории не имел бы смысла. Вот почему я бежал.

Я прыгнул за ту же скалу, что и Омар.

— Давай я.

Омар молча кивнул и отдал мне коротковолновое радио. Я одел наушник и сказал:

— София, какова ситуация?!

С другой стороны приёмника слышно, как кто-то сглотнул. Сейчас это заразно.

— Арата! Что ты там делаешь…

— Пожалуйста, внимательно изучи план, размещённый на столе. Сейчас я около деревни. Хотя я был лишь в одном месте. Ладно, забудь об этом, какова ситуация?

Я понял, что она некоторое время смотрела на монитор. Огонь прекратился. Похоже, враг ищет нас через снайперский прицел.

— Кажется, они нападают на вас. Количество противника неизвестно. Как ты себя чувствуешь?

Я был разочарован ответом Софии. В конце концов это мне уже известно. Некоторое время я обдумывал свой ответ.

— Это снайперский огонь. Нет никаких жертв.

— Хорошо, что противник так убого ведёт огонь.

— Благо, что всё так обернулось. Сколько времени потребуется для прибытия подкрепления?

— Если передвигаться осторожно, то около двух часов, но если поторопятся, то успеют за полчаса, хотя наверняка Лэнсон не допустит этого. Он не упустит ловушек.

Это было понятно. Враг извлёк урок из моих прошлых действий, и он может использовать это против меня. В любом случае два часа — это слишком длительный промежуток времени. Я пришёл к выводу, что дожидаться подкрепления не вариант. На этот раз подразделению S придётся действовать самостоятельно.

— Хорошо, спасибо. Каков код моего расположения на карте?

— Что?

— Правый верхний угол экрана, на который ты смотришь. Код карты.

— Код карты M24E7.

— Спасибо.

Я отключил передачу и передал радио Омару. Я невероятно взволнован и прекрасно осведомлён об этом. Я чувствую, как из меня сочится пот. Я должен сделать то же, что и всегда, но в отличие от офиса с кондиционером ощущения совершенно иные.

Омар смотрел на меня.

— ОО приказала обороняться, но…

— Подкрепление прибудет через 2 часа, — ответил я.

Омар кивнул и сказал:

— Когда стемнеет, мы будем в состоянии воспользоваться этим. Тогда ОО даст нам указания. До заката осталось ещё 52 минуты.

Я кивнул. Правило номер один в случае снайперского обстрела, изученное мной в лагере, заключается в том, чтобы не высовываться. София принимает решения по учебнику.

Я взглянул на Омара.

— Мы уже где-то это видели, не так ли?

— Да, я помню.

Омар проверил своё оружие и продолжил:

— Мне кажется, сейчас всё так же.

— Мне тоже.

Омар кивнул. Мы слегка улыбнулись.

«Я становлюсь нервным. Не чувствую нижнюю половину своего тела. Кажется, мои штаны стали влажными», — думал я. Ожидая действий Омара, желание проверить, на месте ли моя яички, перебороло меня. На сей раз я нахожусь в нём по самые уши. Теперь не как ОО.

Затягивается каждая секунда. Каждая жизнь беркута имеет значение.

— Арата, я хочу, чтобы ты начал действовать как ОО.

— У меня нет оборудования! — сразу ответил я, но в голове я уже представлял карту на основе кода карты. Из предыдущего разговора Омар также достаточно осознал и сказал:

— Это не оборудование отдаёт приказы. Кроме того, это относится лишь к этому подразделению. Тебе не нужен компьютер. Сделай то же, что и всегда.

Я вздохнул. Зная себя, похоже, я напрягся до абсурдного предела.

— Впервые я работаю на месте, где можно получить пулю. Не ждите чудес.

— Повтори это.

Когда я хотел вытереть пот своим рукавом, я понял, что он ужасно грязный.

Я вытер им пот и поднял свой взгляд. Я представил перед собой, как нажимаю на синюю кнопку. Каждый раз всё было так же. Отличие заключалось лишь в том, было ли это на самом деле или же иллюзией. Я рассмотрел текущую ситуацию как член ОО:

— Цель врага, несомненно, заключается в том, чтобы захватить пленников. Я думаю, тем временем, пока нас сдерживают снайперы, отдельная команда обходит нас.

Омар кивнул. Он, кажется, не нервничал, как я, и сказал о сложившейся ситуации:

— Для них было бы лучше сперва заманить нас в ловушку, а после схватить.

Я кивнул. К счастью, враг совершил ошибку.

— К счастью, они не идут в открытое нападение. Возможно, у них нет достаточного количества оружия или людей, ведь они избегают обоюдного огня на ближней дистанции.

Омар смотрит лишь на меня. Солдат с лицом ребёнка также смотрит на меня. По всей видимости, все смотрят на меня. Омар сказал:

— Каково решение ОО?

Я немедленно ответил:

— Хоть враг и немногочислен, он, без сомнения, захватил преимущество над нами. Мы отступим в направлении селения. Нашей целью будет достичь дна долины, не пересекая дороги.

— Сумасшедший, но я понимаю, — ответил Омар, обнажая свои белоснежные зубы.

Я уже неоднократно слышал это, как термин, о котором я сплетничал, но в голосе Омара, как ни странно, это звучало как лесть.

Я улыбнулся, и солдат с детским лицом с серьёзным выражением сказал Омару:

— Арата совсем как беркут. Он не сумасшедший.

Омар, смеясь, ответил:

— Это храбро и опрометчиво.

Солдат с детским лицом, похоже, замкнулся и надулся, но меня интересовало нечто иное. «Возможно, сплетни обо мне, что я сумасшедший, были лестью. Кажется, на японском языке это называлось yabai. Если это так тогда я ошибся, — думал я, хотя сейчас я не в той ситуации, когда можно было бы извинится. Таким образом я ограничился горькой улыбкой.

(пп: yabai означает что-то вроде потрясающего, крутого, удивительного, опасного или рискового.)

 

Омар наклонил голову, обдумывая мои инструкции, и сказал:

— Если будем небрежны, существует вероятность того, что мы упадём. У основания долины быстро темнеет.

— Верно, быстро. Вместо того чтобы спокойно ждать наступления ночи, лучше пойти вперёд и самим его устроить.

Омар кивнул.

— Ты прямо поэт. Окей. Я хочу забрать очки ночного виденья. Они имеют довольно большое значение. Мне не хочется давать им захватить донки. Команда B, вы прикроете меня.

Я схватил Омара за плечо, когда он собирался выбежать.

— Нет, Омар! Мы не знаем расположения снайпера. Даже огонь на подавление не принесёт какой-либо пользы. Давай избавимся от багажа.

— Хорошая идея, — сказал Омар, мягко выскользнув из-под моей руки. Я не отпускал его.

— Но я не планирую избавляться от людей.

— Я понимаю, — сказав это, он вынул гранату и начал отдавать приказы подчинённым, используя микрофон. Он бросил гранаты прямо перед донки. Гранаты вокруг него взорвались. Давление резко изменилось. Мои уши болят. Все сразу вышли из-за скалы и побежали к долине. Сейчас следующая цель — другая скала.

Здесь по нам в течение некоторого времени вели обстрел.

Если бы мы открыли ответный огонь, враг мог бы отрезать нам дальнейший путь, но этого не произошло.

 

Побег и убежище

Пока мы пытались спастись, существовала вероятность того, что союзники рассредоточатся, но Омар прекрасно отдавал приказы, не было ни одного дезертира или прекратившего бежать человека.

Меня посетила мысль, что я всего лишь даю незначительные советы, а моя репутация — это результат действий Омара и его заботы о людях. Меня это не особо волнует. В любом случае, когда это закончится, я собираюсь уйти в отставку.

Омар выглядит слишком занятым, так что я проверил, есть ли звук в моем наушнике, и решил ему помочь. Кончено, всё это время я не прекращал бежать.

— Я позабочусь о части отряда.

— Возьми на себя C.

— Ладно.

После этого диалога я принял управление над ¼ отряда Омара. Есть 4 команды, и одна досталась мне. Говоря о команде C, мы бежали от одной до другой скалы. Золотой орёл — прекрасная девочка, идущая рядом со мной.

— Я лидер команды C.

— Имя?

— Джибрил, – сказал немного смущённый солдат-ребёнок.

— Совсем как Габриель, тот ангел? — я назвал аниме, которое вспомнил. Это, вероятно, раздражало её, потому что прекрасная девочка с детским лицом ответила:

— Джибрил из нашей религии.

— Извини. Джибрил. Если пойти из деревни по направлению к долине, то, согласно карте, на наклоне можно обнаружить выкопанное место, напоминающее поле. Мы спустимся там. Омар с остальными также планируют идти туда.

— Когда я была ребёнком, там была детская площадка, но сейчас оно перекопано… эх!

Джибрил выглядела моложе, чем её солдаты, состроив гримасу, словно она вспомнила.

— Что это за место? — спросил я.

После чего она покраснела, с заинтересованным выражением лица она ответила, словно признаваясь:

— По словам старейшины, в этом месте живёт злобный джин. Поэтому там мы никогда не были.

— Я понимаю. Только люди с винтовками намного хуже, чем злой джин. Мы одолжим у этого джина часть его пристанища.

— Хорошо. Только… — Джибрил осторожно обняла ребёнка, выглядевшего, как и она, и задумалась.

— Хм-м-м…

Мне кажется, что я должен купить обувь получше. Мои ноги болят. Может, у меня даже есть несколько кровавых мозолей. Я действительно должен потратить деньги на часы и обувь. Нет, нет. О чём я думаю, я ведь всё равно планирую уйти. Интересно, если я однажды буду покупать обувь в Токио, будет ли меня заботить что-нибудь кроме цены.

— Пойдём, пригласим ночь, — эти слова показались мне очень поэтичными, прекрасные слова.

Слова Джибрил огорчили меня, но я невольно рассмеялся. Омар хороший, этот ребёнок хороший. Среди хороших людей легко лгать.

— Спасибо, но на данный момент нашей основной целью является выживание, окей? — солгал я.

Собранная из детей команда C и Джибрил кивнули. Направляясь к тьме, я приказал им бежать.

Я сам также начал двигаться.

 

Жилище джинна

Я бежал, постоянно упрекая себя за нехватку физических упражнений.

Я, тяжело дыша, подумал, что завтра могу заболеть. В отличие от меня дети держались хорошо, и это при том, что они держали винтовки, весившие более 5 кг. Они смотрели на меня и улыбались. Я тоже слегка улыбнулся.

Хоть я и не Омар, но подумал, что они не смогут стать пленниками. Отряд Омара ещё себя не раскрыл. Он взял под опеку в три раза большее количество людей, поэтому я предложил дать мне командование на некоторое место.

Отдавая указания Джибрил, пытавшейся установить радиосвязь, я смотрел на полностью тёмное жилище джина.

Они отвели меня в место, выглядевшее как древние или средневековые руины. Группа зданий выглядела намного больше, чем недавно встреченные в деревне. Они были хорошо сложены из камня в отличие от зданий в деревне, но часть из них была разрушена; возможно, она служила материалом для зданий в деревне. Я заметил перевёрнутый крест, поэтому я полагаю, что здесь была христианская церковь.

В любом случае здесь множество старинных зданий, хоть они и выглядят прочными, невозможно предсказать, когда они рухнут. Я думал, что понимаю, почему старейшина запретил детям ходить сюда.

У собравшихся детей группы C я увидел беспокойные выражения. Особенно Джибрил, смотревшая на меня.

— Попытаемся не заходить слишком далеко. Как Омар?

— Похоже, что они скоро будут здесь.

Джибрил дрожала, так что я улыбнулся. Конечно, притворно. На самом деле я тоже боюсь.

— Ты боишься джинна?

— Это старое суеверие. Рядом со мной есть бог.

— Да.

Я выдыхал пар. Пока мы бездумно смотрели на выдыхаемый пар, я увидел несущуюся сюда группу Омара.

Вместо приветствия он быстро проверил количество людей, после чего подошёл ко мне. Света не было. Из-за света мы могли бы стать мишенью. Всё происходит в темноте.

— Как ты?

— Всё в порядке.

На лице Омара появилась ели заметная улыбка. Он, смотря на руины, сказал мне:

— Так ты запомнил карту даже такого места.

— Потому что я смотрел на неё множество раз.

На мой взгляд половина работы в ОО заключается в чтении карт. Благодаря чему для меня было достаточно услышать код карты, чтобы вспомнить её. Это напомнило мне, что, когда я работал в дизайнерской компании, мне говорили, что у меня хорошая память.

У меня чувство, что это результат отсутствия заданий, ведь Лэнсон назначил меня сменным сотрудником. Я вспомнил, как часто мы говорили о подобном исходе сражения. Кажется, что я стал лучше благодаря множеству сценариев Лэнсона, которые мне приходилось предсказывать.

Я горько улыбнулся. Хоть и мне уже 30 лет, я до сих пор ничего не понимаю. Я недостаточно молод, чтобы оправдываться свои возрастом. Жизнь, которую я вёл до этого момента, была сплошной ошибкой.

— Интересно, как противник будет атаковать.

Я ответил Омру с горькой улыбкой.

— Я думаю, что он не будет нападать. Он не знает, что у нас не осталось приборов ночного видения или об этом месте. Если он решит, что мы дожидаемся их, то, несмотря на нашу неопытность, он не решится атаковать.

— Верно. Как всегда, замечательное видение ситуации, — кивнул Омар. В этот момент я вспомнил о ОО.

— Точно, София. Не мог бы ты сообщить ОО, что мы отступили в этом направлении?

— Уже проинформировал. К тому же и о твоих планах.

— И что она сказала об этом?

— Она спросила, почему на дне долины быстрее наступает ночь?

Мы громко засмеялись. Её отсутствующее воображение действительно было закоренелым.

— Итак, мы ждём спасательного отряда?

— Ок.

Я заметил, как Омар объявил длительный перерыв.

Кажется, что ужин будет немного позднее.

 

Крупногабаритный транспорт

Оставляя в стороне ситуацию, в которой я оказался, с сегодняшнего дня начинается масштабная транспортная операция, проводимая американской армией.

До этого момента я не видел столь большой колонны транспорта, состоящей из грузовиков и бронетехники. Я хотел посмотреть, но Лэнсон приказал мне отдыхать, я поел с Омаром и лёг на кровать. Я даже и не мечтал о чём-либо ещё.

На следующий день я был насто