Глава 7. Семерка кубков – Разрушение иллюзий.

Девицу держали крепко — Тим и Света зажали ее с двух сторон, фиксируя руки, да и связана она была добротно. Но Костя все равно то и дело нервно поглядывал в зеркало, стараясь следить за происходящим на заднем сиденье. Мало ли что может случиться?

 

Надо признать, ему было бы гораздо спокойнее, если б Рогозин поехал с ними, а не доверил конвоирование задержанной своим непростительно молодым, на взгляд участкового, сотрудникам. Но в машину все не поместились бы… и майор остался на кладбище, вместе с тем парнем, Сашей, что так и ходил за ним, как привязанный… Тут Костя помотал головой, отгоняя ненужные мысли, вызывавшие смутное и совершено необъяснимое раздражение. Моральный облик работников спецслужб его, к счастью, совершенно не касался. И вообще, давешнюю фразу про «сцены ревности» можно трактовать по-разному. И вообще, да пусть хоть с овцами трахаются, лишь бы работу свою делали. На этой оптимистичной мысли участковый вновь бросил взгляд в зеркало и непонимающе нахмурился.

 

— Ребята, что там с ней?

 

Девица и до этого момента выглядела не слишком презентабельно, но теперь у нее был совершенно безумный взгляд, и сквозь ткань повязки на губах, которую так и не сняли, проступили кровавые пятна.

 

— Дергается, — равнодушным тоном сказала Света. — Ничего, довезем.

— Может, у нее припадок? — Костя с сомнением покосился через плечо. Он видел, как по телу связанной девушки волнами прокатываются судороги — или что-то похожее.

— Ну, значит, приедем — вызовем врача, — холодно сказала Света. Костя пожал плечами, вновь переводя взгляд на дорогу. Не любил он таких, как эта девица… не задержанная, нет — таких, как Света. Женщина, где б она ни работала, не должна быть такой агрессивной. Где все эти воспетые в поэмах музы и вдохновительницы, где верные хранительницы очага и любящие матери? Кажется, нет им места в этом жестоком веке…

 

Сзади раздался хрип. Спутница сбежавшего «некроманта» теперь уже откровенно корчилась в припадке, и конвоиры удерживали ее с трудом.

 

— Надо бы ей транквилизатор какой вкатить, что ли, — пробормотал Тимофей. — Свет, у нас есть чего?

— Не поверишь — есть. Но останавливаться ради этого — не стоит.

— А может, она эпилептик, — сказал Костя. — Может ведь язык себе откусить. Или задохнуться.

— Язык - это плохо, — вздохнула Света. — Мы ж ее еще не допросили. Ну и что полагается делать с эпилептиками?

— В рот что-то засунуть, — неуверенно сказал Тим. — Чтоб зубы разжать…

— У нее во рту и так галстук. Оригинальное, кстати, решение… Игорь Семеныч знает толк в связывании женщин, я смотрю…

 

Болтовня агентов ГРУ уже всерьез действовала участковому на нервы. Вероятно, именно поэтому он в конце концов ударил по тормозам, останавливая машину, да так резко, что вся компания на заднем сиденье приложилась затылками.

 

— Человеку плохо, — сказал он с нажимом. — А вы тут… прикалываетесь. Что у вас там есть, делайте укол!

— А вы кто такой, чтоб нам приказывать? — прошипела Света. Тим, однако, кивнул и попытался урезонить спутницу:

— Слушай, ну и правда… нам же спокойнее будет.

— А по-моему, она симулирует, — жестко сказала девушка и встряхнула задержанную, стараясь заглянуть ей в глаза. — Придуриваешься ведь?

— Сумка в багажнике? — уточнил Тим, открывая дверь.

— Не выходи, пусть он сгоняет… — начала было Света, мотнув головой в сторону участкового. И тут связанная девица с неожиданным проворством рванулась вбок, боднула парня головой в живот и вывалилась наружу, на снег.

 

— Стой, блядь! — Света рванулась за ней. Костя выхватил пистолет, но замешкался, глядя на худенькую фигурку, бегущую в сторону леса. Ему приходилось стрелять в бандитов, уголовников… но не в измученных подростков, обвиняемых неизвестно в чем. Надо стрелять по ногам… как она ноги освободила, непонятно… Все эти мысли пронеслись в голове за мгновение, а потом он увидел светящуюся мягким желтым светом фигуру, идущую от леса к дороге — наперерез беглянке. Тут участковый окончательно перестал понимать, в каком мире находится. Потому что такого просто не могло быть…

 

Сбежавшая девица замерла на месте. Светящееся существо простерло к ней руки, и она упала на снег, как подкошенная. Подбежавший наконец Тим помог своей спутнице оттащить бесчувственное тело в машину.

 

— Оля, как ты, блин… ты же спать сейчас должна! — почти с возмущением бросила через плечо Света, и Костя с запоздалым ужасом понял, что черты лица, озаренные неизвестно откуда идущим светом, ему знакомы… и вязаная шапка со смешными «ушками», и длинная коса... Без сомнения, это была еще одна сотрудница этого сумасшедшего Тринадцатого Отдела.

 

— А я сплю, — гордо ответила девушка. — Офигеть, вы меня видите! Я думала, понаблюдаю незаметно... Блин, это ж полноценная астральная проекция! У меня получилось!

— Да вообще пипец! — в тон ей ответил Тимофей. В отличие от Светы он, кажется, искренне радовался и восхищался достижением подруги, но привычка вечно иронизировать не оставляла его и здесь. — Как в лучших монастырях Тибета! А светишься ты зачем? Деморализация противника?

— А я свечусь? — удивилась Оля. Поднесла к лицу ладони, расхохоталась, и вдруг мгновенно исчезла.

— Офигеть, да? — радостно сказал Тим, глянув на Миронова. — Э, товарищ участковый, вы в порядке?

 

Костя только сейчас понял, что мертвой хваткой вцепился в открытую дверцу машины.

 

— Д-да, — выдавил он с трудом, усаживаясь обратно за руль. — Как там задержанная?

— В отрубе, но пульс есть. Кажется, Оля ее усыпила, — бесстрастно сообщила Света. — А я говорила, что она симулирует! Поехали уже…

 

«Все нормально. Я не схожу с ума. Я не схожу с ума…» — эти слова, точно мантру, повторял участковый всю дорогу до поселка. Запер заново связанную девицу в крохотной комнатке без окон, что пустовала уже лет двадцать, наверное; бросил хмурый взгляд на радостно приветствовавшую его Олю — та сидела на диване в участке с кружкой в руках — развернулся и поехал на кладбище, за остальными.

 

Огни поселка скрылись за поворотом, и черная глыба леса вновь угрожающе нависла над головой. Костя вдруг понял, что боится — до дрожи, до стука зубов и панической нехватки воздуха. Фары служебного «уазика», на который он без колебаний пересел, добравшись до участка, выхватывали лишь небольшой треугольник дороги… а вокруг была темнота. Первозданная, липкая и влажная тьма, живая, разумная и ждущая — вот уже миллиарды лет, ведь она была здесь всегда, задолго до человека, задолго до того, как вспыхнуло Солнце. Темнота, что так пугает маленьких детей — но проходят годы, и дети учатся считать подобные страхи беспочвенными, и привыкают верить, что бесформенный ком в углу комнаты — это стул с небрежно брошенной одеждой, а вовсе не притаившийся монстр, и белая костлявая рука, высунувшаяся из-за портьеры — всего лишь игра лунных бликов на стене… Мир безопасен, до мельчайшей травинки изучен, расклассифицирован и описан в тысяче умных книг, повторяют они вслед за взрослыми — но тьма никуда не девается. Она ждет. Ждет таких вот моментов, как сейчас, когда кто-то усомнится, потеряет уверенность в привычном описании мира… и окажется в ее власти.

 

Костя вцепился в рулевое колесо побелевшими от напряжения пальцами. Странно, но больше всего на свете ему хотелось сейчас увидеть майора Рогозина. Если говорить о тьме… вот уж кто был похож на человека, у которого всегда есть в кармане фонарик. Или даже он сам — фонарик… или маяк среди черной бездны океана. Вот сейчас он сядет в машину, скажет что-нибудь своим уверенно-насмешливым тоном… и тьма рассеется. Потому что единственное, чего она не выносит — когда над ней смеются.

 

Едва не пропустив знакомый поворот, Костя решительно направил машину прямо в заросли. Пешком пробираться сквозь эту жуткую темень он был сейчас не в состоянии. Мотор натужно заревел, но это была все-таки не какая-нибудь пижонская «тойота» — машина в конце концов с оглушительным треском проломилась сквозь заснеженные кусты и вылетела на пустырь, где располагались жалкие остатки старого кладбища.

 

— Костя, вы решили проложить новую трассу, от Змиевского к местным культовым объектам эзотерического значения? — весело спросил Рогозин, усаживаясь в машину, и участковый облегченно выдохнул, понимая — самое страшное позади.

— Срезать решил, — сдержанно ответил он.

 

Обратная дорога показалась ему не в пример спокойнее. Майор устроился на заднем сидении и, кажется, пытался задремать, но его спутнику явно не терпелось то-то выяснить.

 

— Откуда она его знала? — требовательно спросил он, уставившись на шефа. — Что все это значит? Что значит «камни это двери»? Вы же поняли, о чем она, я видел!

— Ты же сам говорил, что бабка двинутая, — пожал плечами Рогозин. — Местные суеверия…

— Вы видели бабку Алевтину? Тут, на кладбище? — Костя тоже не удержался от расспросов — без разъяснений этот разговор уж больно отдавал шизофренией.

— Да, вышла из лесу... — майор широко зевнул, прикрывая рот кулаком. — Посмотрела на нас и говорит этак грозно: «Пошто колобродите, ироды?»

 

Голос дряхлой старушенции он изобразил довольно похоже, и участковый не смог подавить нервный смешок. А вот Саша оставался предельно серьезен.

 

— Я уверен, она с этим как-то связана! Не случайно же она там оказалась!

— Да почувствовала, что в поселке происходит что-то, вот и приперлась, — беспечно отмахнулся майор. — Небось не каждый день тут опытные операторы сетями размахивают…

— А что-то еще полезное она говорила? — поинтересовался Костя.

— Ой, она такое несла, — помотал головой Саша, но распространяться не стал.

— Говорит, ушел наш подозреваемый под Змеиный камень, — небрежно сказал Рогозин.

— Потому что камни — это двери, — Саша вновь пристально посмотрел на него. — Что это значит? Он ушел в портал, как… Лена?

— Ты же слышал, что она сказала, — фыркнул майор. — Саш, я очень спать хочу… можно, я потом начну над этим голову ломать?

— Надо бы поисковой отряд вызвать… — нерешительно сказал участковый, кинув взгляд в зеркало. Вид Рогозина, который прислонился щекой к плечу своего сотрудника и, кажется, уже спал, его отчего-то очень смутил, и он поспешно отвел глаза.

— Вызвали уже, — ответил Саша. — И ваши коллеги искать будут, и наши… Только похоже, бабка знает больше, чем ей положено. Нет его нигде, действительно… мы проверяли. Ну… пытались. Он здорово все рассчитал, мы потратили силы на выслеживание его подруги, а его не засекли… перехитрил он нас.

 

— Бабка, значит, ничего не объяснила? — помолчав, тихо спросил Костя.

— Она сказала… — Саша хмыкнул, глянул мельком на спящего шефа. — Мы ее спрашивали, в общем, что это значит, про двери… А она такая — а вы спросите у Руслана.

— У кого? — участковый непонимающе нахмурился.

— Вот и я думаю, у кого, — вздохнул Саша. Его явно занимала какая-то мысль, но он ее упорно отгонял. — Есть у вас в поселке какой-нибудь Руслан?

— Я посмотрю… но что-то таких не припомню, — задумчиво сказал Костя.

— А можно нас… не в участок, а домой? — попросил Саша, глядя на приближающиеся редкие огни поселка. — Все равно сегодня никто эту мымру допрашивать не будет… Ребятам скажите, пусть двое останутся, остальные возвращаются спать, через пару часов мы их сменим, посторожим. Всем поспать надо, в конце концов.

— Извините, что спрашиваю, — осторожно сказал Костя. — Не то чтоб я против, но… вы точно еще руководите операцией?

 

Саша усмехнулся. Наклонился к спящему майору и тихо, ласковым тоном, спросил:

 

— Игорь Семенович, я еще руковожу этой операцией?

— Мм, как хочешь, солнышко, — пробормотал тот, слегка пошевелившись. Не удержавшись, парень заржал.

— Да, — сказал он, глянув на Костю. — Вот так у нас карьеры и делают, а вы что думали?

 

Поспать действительно было крайне необходимо всем, включая самого Костю. Но ехать в пустой и темный дом ему хотелось еще меньше, чем оставаться в участке, оккупированном бесцеремонными «агентами» Рогозина. Так что он, в конце концов, обнаружил себя возле калитки дома Иринушки. Свет в окнах еще горел, и он решился постучать.

 

— Ой, Костя… случилось что? — заспанная женщина наконец показалась на пороге, кутаясь в халат и полушубок, и участковый мгновенно проклял себя за наглость.

— У вас свет горел, — сказал он смущенно. — Простите, я разбудил…

— Да я теперь… всегда при свете сплю, — учительница опустила глаза, словно бы тоже смутившись. — Да вы заходите, ничего…

 

Костя хотел рассказать ей про «некроманта». Про страшный черный лес и светящуюся фигуру, выходящую из него. И тощее костлявое создание с разрисованным лицом, что кусалось, как зверь. Про Змеиный камень и бабку Алевтину, и про странных агентов ГРУ, которые, впрочем, дело свое знают. Но как-то так вышло, что болтали они о какой-то невозможной ерунде, и трогательно, по-детски невинно держались за руки. Мягкий свет торшера заливал комнату не светом — янтарным полумраком, разметывая тени по углам, но пугающая темнота там больше не пряталась, и не клубились скользкими телами притаившиеся змеи.

 

Теплая ладонь Ирины казалась сейчас самым надежным якорем в мире. Костя сжимал ее мягкие пальцы и думал о том, что сейчас он совсем не боится темноты. И к черту этого непонятного Рогозина с его шуточками… У него есть маяк понадежнее.

 

— … Мы готовились к Игре, — произнесла девица разбитыми губами. Костя мысленно отметил сей факт — при задержании ее вроде не били, кто уже успел «приложить» подозреваемую? Рогозин? Неудивительно, в таком случае, что допрос начали, не дожидаясь возвращения участкового. Впрочем, вздумай он даже жаловаться… ха, смешно сказать. Кому? Полномочия ГРУ здесь явно повыше его собственных.

— Вы собирались зайти вместе? — уточнил майор. — В Игру?

 

«А он ведь знает, о чем говорит», понял Костя. «Какая-то игра… ее все время упоминают, и никто не объясняет, что это. И не объяснит ведь, чувствую».

 

— Ха! — девица сплюнула в угол, облизнула губы. — Конечно, мы вместе. Мы были единым целым…

— Любовь до гроба, сдохли оба, я понял, — зло усмехнулся Рогозин. — А ребенок зачем? Сама родить не могла?

— Он бы никогда не поступил так с сестрой по Темному пути! — задержанная гордо вскинула голову.

— Как не поступил бы? — вкрадчиво спросил майор. Не дождавшись ответа, откинулся на спинку стула и продолжил:

— А подставить тебя и бросить он, значит, мог?

— Он вернется… — чуть менее уверенно произнесла девица. — Он вернется, и вы узнаете гнев Астарота!

— Вот при чем здесь главный бухгалтер Ада, можно узнать? — язвительно поинтересовался ГРУ-шник. Девица посмотрела на него растерянно. Из угла донесся смешок — там сидели, устроившись на жестком полу, Саша и Алик. Остальные наблюдали допрос снаружи, через наспех установленную видеокамеру — все в местной «камере предварительного заключения», явно переделанной из кладовки, просто не поместились бы.

 

— Вообще-то, он там главный казначей, — уточнил Алик, глядя в ноутбук, расположенный на коленях. — Если верить приведенной в De Praestigius Daemonum классификации…

— О чем я и говорю, — отмахнулся Рогозин.

— … с драконьими крыльями, его голова украшена короной, в левой руке он держит извивающуюся змею… — пробубнил себе под нос Алик, явно зачитывая открытый документ.

— Змею, — повторил майор, поднимая взгляд на девицу. — Интересно. Вы ведь не просто так сюда приехали, а? Почему именно Змиевский?

— …несущего перевёрнутую книгу, в которой написаны слова «Liber Scientia», то есть «Свободное знание»… — продолжал Алик.

— Откуда? — отрывисто спросил майор, повернувшись к нему. Парень пожал плечами с невинным видом:

— Википедия.

— Свободное… — тихо сказала задержанная. — Я знаю, что такое свобода… а вам не понять.

— И что же это? — спросил Рогозин. Тихо, но таким тоном, что в комнате вмиг словно бы стало значительно холоднее. — Возможность жить в холодном грязном подвале? Чтобы потом тебя бросили ментам на растерзание?

— Он придет… — повторила девица. Губы ее задрожали.

— Прошло двадцать часов, — жестко повторил майор. — Где же он? Три отряда прочесали местность. Под каждый камень заглянули, ну, разве что Змеиный не стали ради такого дела выкапывать. Нету твоего возлюбленного демона…

— Он… придет… — теперь она почти шептала.

 

Медленным, почти ленивым жестом Рогозин вынул пистолет и приставил к голове задержанной. Та вздрогнула и попыталась отстраниться, но это было сложно — наручники довольно жестко фиксировали ее к спинке стула.

 

— Сейчас я нажму на курок, и твои мозги разлетятся по стене, — сказал он, четко выговаривая слова. Наклонился к ней, заглянул в глаза. Видимо, что-то по-настоящему страшное увидела незадачливая подруга некроманта в этих глазах, потому что ее затрясла мелкая дрожь.

— У него есть десять секунд, чтобы появиться. Здесь и сейчас. Если он и вправду любит тебя. Девять…

 

Девица закрыла глаза и зашептала что-то неразборчивое.

 

— Восемь, — сказал майор. — Семь. Его имя? Настоящее?

— Нет… — прошептала девушка. — Мастер… Астарот…

— Пять. Четыре. Астарот, ты здесь?

— Пожалуйста… — прошептала задержанная, теряя остатки пафоса.

— Три. Два.Один…

 

Все находящиеся в комнате вздрогнули, услышав резкий хлопок. Девица забилась в конвульсиях, завыла от ужаса, не открывая глаз. Костя рефлекторно дернулся к ней. Ему понадобилось несколько секунд, чтобы сообразить, что звук был всего лишь хлопком ладони по столу.

 

А еще через мгновение пощечина заставила подозреваемую заткнуться и открыть глаза.

 

— На хрена вам ребенок? — резко спросил Рогозин.

— Спутник… — выдохнула девушка. — Спутник… некроманта. Так это называлось… на форуме… Для Игры… он хотел участвовать. Пока не узнал, что будет Мастером.

— Как он узнал?

— Когда в него впервые вошел… Астарот.

— Давай будем называть его просто демоном, хорошо? Мы же не знаем точно, кто именно это был, — сказал майор неожиданно мягко, и все присутствующие изумленно уставились на него.

— Итак, в него вселился демон?

— Он говорил… совсем иначе. И сила... его сила росла. В такие моменты… он мог почти все.

— Он сам называл свое имя?

— Нет, это… Вадик так его называл… он видел… во снах… со змеей… — тело девушки бессильно обмякло на стуле — кажется, она потеряла сознание.

— Воды, — скомандовал Рогозин. Взял протянутую Сашей бутылку и щедро плеснул в лицо задержанной.

— Вадик, значит? А фамилия?

 

Через пятнадцать минут они знали и фамилию, и домашний адрес «некроманта», и данные самой девушки. Рогозин только коротко глянул на Алика — и тот резво застучал по клавишам.

 

— Все, отправил, — сообщил он. — Пускай ищут.

— Молодец, — сказал майор, глядя, впрочем, не на него — на девушку. — И ты молодец.

— Вы убьете меня? — спросила та, хлюпая носом. Взгляд у нее был обреченный. Сломленный. Теперь это был совсем другой человек, нежели полчаса назад. Костя почувствовал, как от жалости к ней у него что-то внутри обрывается. Нельзя так с людьми. Нельзя.

— Нет. Но и сразу не отпустим, уж извини, — сказал Рогозин. И впервые за все время допроса повернулся к Косте. — У вас есть вопросы к задержанной, господин Миронов?

 

«Какие уж тут вопросы», возмущенно подумал участковый. Но интерес взял верх, и он все-таки спросил о том, что интересовало его больше всего:

 

— Так зачем им ребенок? И что они сделали? Я не понял, если честно…

— Расскажешь, Наташа? — спросил майор, повернувшись к девушке. Та словно впала в некое подобие сонного оцепенения, однако в ответ вяло кивнула.

— Это очень сильный амулет… Сначала нужно найти нераспечатанный сосуд… ну, целку… где-нибудь в глуши, потому что в городе хрен найдешь. Изнасиловать… жестоко… чтоб она сразу возненавидела плод. Когда у плода возникает душа, надо спровоцировать выкидыш. Ну, конечно, духов на нее насылать, пугать, с ума сводить… Плод засушить и носить при себе. Собственно, все…

— Зачем? Господи, зачем вам все это? — пробормотал совершенно оглушенный таким откровением Костя.

— Ну сказали же вам — сильный амулет, — устало вздохнул Рогозин.— Какой только люди хренью не страдают… А чего так передержали-то плод? Его ж надо на девятой-десятой неделе извлекать, насколько я помню…

— А… вы откуда знаете? — в глазах девушки вновь мелькнул страх.

— Ну так я тоже имею привычку всякие форумы читать, — майор иронически глянул на девицу и неожиданно ей подмигнул. — Отдыхай, скоро за тобой приедут…

— А можно мне… один звонок? — вдруг спросила она с робкой надеждой.

— Издеваешься? — Рогозин только усмехнулся. — Нельзя. Будешь мне тут про свои гражданские права рассказывать? Я тоже найду, что тебе процитировать. Все эти подростковые памфлеты о силе и свободе, которыми ваши форумы забиты… Мы вне системы, мы над системой… Выше закона, выше морали…Ну вот, наслаждайтесь.

 

Он вышел из комнаты, не дожидаясь ответа. Костя пропустил вперед рванувшихся следом Алика с Сашей, и тщательно запер дверь, стараясь не смотреть на девушку. Жалость к ней никуда не делась… но этот равнодушный рассказ об изнасиловании, об извлечении плода?.. Господи, да что же происходит в голове у людей, способных на такое?

 

— Игорь Семенович, откуда вы это знали? Про десятую неделю? — Света, оторвавшись от монитора наблюдения, смотрела на шефа с нескрываемым восторгом.

— Да эта ерунда про спутника некроманта даже вконтакте в каждом втором эзотерическом сообществе болтается! — возмущенно сказал майор. И осекся, сообразив, видимо, что сказал лишнее. Но было поздно — теперь на него таращились уже все сотрудники.

— У вас есть страница вконтакте?

— Я же искал, много раз, не находил!

— Добавите в друзья?

— Да блин. Нету меня там, — рассмеявшись, Рогозин попытался пройти к выходу, но его задержали силой.

— Мы же вычислим!

— Я сервер контакта сломаю, вряд ли это сложнее, чем военный спутник!

— Нету меня там, — с серьезным видом повторил майор. — Зато есть одиннадцатилетняя девочка Настя, которая любит котиков и мультики про фей. Ну что вы на меня так смотрите? Это всероссийская программа по отлову педофилов в сети. Между прочим, весьма эффективно работаем!

 

Участковый с трудом пробился сквозь толпу весело ржущих сотрудников, выскочил на крыльцо, медленно и с удовольствием вдохнул морозный воздух — после душной «камеры» это было просто здорово. Расправил плечи, окинул взглядом привычный пейзаж… и заметил выезжающий из-за поворота огромный черный внедорожник. И еще один. В голове роем замелькали панические мысли о представителях организованной преступности — судя по Костиному опыту в МВД, до сих пор на подобных машинах только они и передвигались. Но на крыльце появился Саша, и дружелюбно помахал в сторону автомобилей, приглашая их подъехать поближе.

 

— Это наши, — сообщил он участковому. Тот кивнул, исподлобья разглядывая джипы.

— А вы… чего без куртки? — спросил парень, внимательно оглядев собеседника. Тот раздраженно дернул плечом.

— Охладиться захотелось.

— А, — сказал Саша. — Понимаю. Жуть, что творится, правда? Демоны в людей вселяются… Нам это тоже несколько в новинку, если хотите знать.

— А в вашего шефа случайно ничего не вселяется? — хмуро поинтересовался Костя. — Во время допросов, например…

— Вот вы о чем, — пробормотал парень, кивком приветствуя крепких парней в камуфляже, заходивших в здание. — Ну, он профессионал… И, поверьте, он от этого удовольствия не получает.

— Правда? — Миронов иронически вздернул бровь, но Саша не отреагировал.

— Правда, — твердо ответил он. — Я точно знаю.

— Вы все… как будто это для вас развлечение, — со злостью произнес участковый, чувствуя почти невыносимое желание выговориться наконец. — Только что он девочку по лицу бил, и тут же вы про какую-то страницу в «контакте» ржач устраиваете…

— Да, — сказал Саша со странной усмешкой. — Потому что знаем, что ему сейчас нужно расслабиться и отвлечься. И что у нас у всех на рефлексию нет ни времени, ни права. А девочка эта такие дела творила, что пару раз по морде получить — это, поверьте, очень мягко еще.

— Нельзя так с людьми, — покачал головой Костя. — Все равно нельзя. С бандитами, наверное, можно, с уголовниками упертыми, которые уже жизни другой не знают, с малолетства по зонам мотаются. А она же… ребенок еще. Почти ваша ровесница…

— Странная штука, — задумчиво сказал Саша, теребя воротник куртки. — Я ведь с вами совершенно согласен, на самом деле… а все равно кинулся защищать. Свою контору и ее методы… Знаете, все меняется. И так быстро, что даже страшно становится. С шуточками и прибауточками, да… а потом оглянешься — а тебя нет. Тебя прежнего. А особенно все меняется, когда в первый раз убьешь.

 

Костя уставился на парня, точно увидев его впервые. Господи, сколько же ему лет? Не больше двадцати… И такие слова… и такая горечь в голосе, в интонациях.

 

— Что это за «игра»? — спросил он. — Что происходит?

— Саня, ты где? — донесся до них громкий голос майора.

— Простите, — сказал парень, бегло глянув на Костю. — Это не в моей компетенции… Шеф расскажет, если сочтет нужным.

 

Закованную в наручники девушку посадили в машину, следом потянулись и сотрудники Отдела.

 

— Костя, большое вам спасибо за сотрудничество, — сказал Рогозин, останавливаясь напротив.

— Вы уезжаете? — участковый посмотрел на него с недоумением, но тут же отвел взгляд.

— Похоже, здесь нам делать нечего… Ни следа нашего «некроманта» на десятки километров вокруг. Вряд ли он сюда вернется… Но мы, конечно, будем следить. Вы не удивляйтесь, если тут опять какие-нибудь странные лыжники появятся.

— Значит, это все? — спросил Миронов, старательно подавляя в голосе интонации обиженного ребенка. — Конец истории? Я почти ничего не понял… Просто «колдовство» — это ведь не объяснение. Не для двадцать первого века, согласитесь. Ладно, на потерпевшую насылали каких-то «духов», допустим. В насильника кто-то вселялся, ладно. А почему недоношенный ребенок самостоятельно вышел из комнаты?

— Думаю, все было далеко не столь драматично, — усмехнулся майор. — Скорее всего, ребенка забрал отец. А вам и… матери он просто… отвел глаза. Внушил иные картинки, в общем. Такое возможно, хотя сил для этого нужно немало… Ну да мы вообще его поначалу недооценили, за что и поплатились. Я, собственно, рассчитывал, что после наших упражнений с сетью он нас заметит и, возможно, даже атакует... А вот что он настолько силен — не ожидал. Для одиночки это редкость. Кто ж знал, что это не просто очередной псих, начитавшийся сомнительной литературы.

— Что это за игра, о которой вы все говорите? — участковый посмотрел в глаза собеседнику, и тот не отвел взгляда. Лишь улыбнулся сочувственно и сказал:

— Я не имею права разглашать эту информацию посторонним. Только сотрудникам Отдела.

 

«Вот и все», понял Костя. «Конечно, этого следовало ожидать».

 

— Так что, — неожиданно продолжил Рогозин, — если вам очень уж хочется знать продолжение этой истории, придется переводиться к нам в отдел. Как вы на это смотрите?

 

Миронову на мгновение показалось, что его ударили по голове. Он растерянно посмотрел на майора. Тот улыбался и ждал ответа, кажется, не сомневаясь в его содержании.

 

«Складывать гладиолусы до конца жизни. Или стать одним из них… и через год равнодушно рассуждать об убийстве. Как он там говорил — выше закона, выше морали? Это ведь он не только про этих… юных сатанистов…»

 

Перед глазами вставала черная громада ночного леса, окаймленного снежной пылью и серым беззвездным небом. Светящаяся фигура. Бумажный жираф. Кровь на губах связанной девицы, ее взгляд, полный страха и отчаяния. Пистолет у виска. Смеющиеся девушки швыряют снежками. Затхлый запах подвала, костлявые пальцы на шее. Костя, вы любите русскую баню? Теплые руки Ирины…

 

— Я… не могу, выдавил из себя он наконец. — Я не знаю. Все это слишком… То есть, я хочу сказать, на перевод понадобится время? Подать документы… Сдать участок… Я же не могу все вот так бросить и уехать?

 

Если во взгляде Рогозина и скользнуло разочарование, то лишь на мгновение — не понять, то ли было, то ли показалось.

 

— Конечно, — сказал он. — Никто и не требует прямо сейчас. Вы подумайте. Я вам позвоню, позже. Договорились?

— Да, конечно, — Костя выдохнул облегченно.

— Удачи, — кивнул на прощание майор и сел в машину.

 

«Он не позвонит» — подумал участковый, глядя вслед отъезжающим автомобилям. «И будет совершенно прав. Я так не могу…»

 

Он повернулся и медленно обвел взглядом заснеженный гадюкинский пейзаж. Ненавистный и привычный. Его участок. Люди, за которых он отвечает. Где-то там бродит бездомный кот редкой породы, которого надо поймать. Может, ему понравится коврик в теплом углу возле печки? Хотя, в случае с местным «чертом» ковриком не обойдешься — этакая туша, ему целое одеяло придется выделить.

 

В какой-то момент Косте захотелось завыть, побиться головой о стену, побежать вслед за уехавшими машинами, крича вслед, что передумал и готов хоть сейчас, хоть куда… Разве не об этом он мечтал всей душой последние полгода — уехать отсюда?

 

Повернувшись, он медленно побрел по улице — в сторону того единственного дома, где его наверняка будут рады видеть. Занятия в школе как раз должны были закончиться, а значит, Ирина уже вернулась домой.

Глава 8. Перетасовка карт.

Международная Мюнхенская конференция по безопасности. Германия, 1999 г.

Отель Bayerischer Hof

- Фуфло и показуха. Не будет между нашими странами даже худого мира, — убежденно сказал Феликс, поднося к губам бокал.

- Какое счастье, что это не тебе решать, — отозвался Игорь. Он небрежно опирался на перила, стоя спиной к расстилавшемся внизу шумному конференц-залу, однако небрежность эта была обманчива — Феликс знал, что его молодой коллега на самом деле напряженно следит за происходящим в полумраке опоясывающего зал балкона. Там двое пожилых, грузных мужчин неспешно ступали по мягким ковровым дорожкам, на первый взгляд — просто прогуливаясь. Неофициальная встреча представителей российского МИДа и Госдепартамента США, об истинном значении которой не подозревает ни один из многочисленной армии журналистов, присутствующих на конференции. И не узнает — некоторые вопросы только так и решаются, в темных коридорах политического «закулисья». Можно громогласно меряться количеством боеголовок перед прицелом телекамер, но как заключать соглашения об использовании оружия, существование которого пока недоказуемо? Потенциал команды экстрасенсов не измеришь в тротиловом эквиваленте. Все, что остается политикам — бросаться туманными намеками, наводить, как говорится, тень на плетень.

- Это противостояние — эхо тысячелетней битвы двух сил, — торжественно сказал Феликс. С сожалением посмотрел на полупустой бокал и начал оглядываться в поисках столика с напитками.

- Добра и зла, что ли? — фыркнул Игорь.

— Нет. Морской и континентальной цивилизационной модели. Евразийской и атлантической идеи. Карфаген и Рим, торговля или завоевание. Примат материального над духовным или духовного над материальным. Рабская демократия или аристократическая империя. Это оккультная война континентов, mon cher, и мы даже не пешки на доске — мы муравьи, ползающие по рукавам игроков. Думал об этом когда-нибудь?

— Я думаю, что ты слишком громко говоришь и слишком много пьешь, — прокомментировал Рогозин и отобрал у него бокал. Его спутник вздохнул, запрокидывая голову.

— Я веду себя естественно, только и всего. Тебе тоже не мешало бы сделать лицо попроще, а то над нами только таблички «внимание, работает разведка» не хватает.

— А без спиртного вести себя естественно уже не получается?

Вопрос был, в общем-то, риторическим — Игорь уже успел выучить все особенности нового начальства. И прочитать с десяток нотаций по этому поводу.

— Однажды меня все-таки спишут в утиль, — задумчиво сказал пожилой мужчина. — Отправят в какой-нибудь архив, бумажки разбирать — это в лучшем случае. Надеюсь, к тому времени ты сделаешь какую-никакую карьеру и не дашь мне сгинуть в сырых подвалах нашей проклятой конторы.

— Непременно, — торжественно пообещал Рогозин. — Я из тебя музейный экспонат сделаю. Посажу за стекло и буду молодежь на экскурсии приводить, показывать, до чего доводит пьянство и распутство.

— Ох, чья бы корова мычала… о распутстве-то… — Феликс потянулся, зевнул демонстративно, скользнув рассеянным взглядом по окрестностям. Их коллеги с «противоположной стороны» тусовались где-то поблизости — мужчина не видел их, но чувствовал.

— А что такое-то? Я приличный, женатый человек, — с деланным возмущением ответил Игорь.

— Да-да. Ты так часто это повторяешь, что меня так и тянет однажды взять и доказать тебе обратное.

— Мечтай дальше…

Женщина в длинном темно-синем платье вынырнула из бокового прохода, бросила на Феликса полувопросительный взгляд. Тот мгновенно подобрался, почувствовав ее тревогу.

— Что-то не так? — тихо спросил он, когда дама приблизилась к ним.

— Не знаю… — она задумчиво смотрела в пространство над плечом коллеги. — Вроде все как было… только у мистера… — она оглянулась на беседующих политиков, точно прикидывая, не услышат ли ее, — у америкоса, в общем… как-то изменился запах. Пару минут назад.

— Запах? — Игорь удивленно покосился на женщину.

— Мари так чувствует ауру, — пояснил Феликс. — Через запахи. И что бы это значило, дорогая? Он испугался, разозлился?

— Ни то, ни другое. Я первый раз такое вижу… точнее, чувствую. Как будто совсем другой человек. Но агрессии нет, никакого негатива. Только интерес.

— И это его чувство я вполне разделяю, в данном случае, — Феликс ободряюще похлопал сотрудницу по плечу. — Продолжай наблюдения. Мы будем рядом…

— Да они, собственно, уже прощаются, — женщина, бросив беглый взгляд на объекты наблюдения, скрылась в боковом коридоре. Политики и впрямь пожимали руки, обмениваясь фальшивыми улыбками. Феликс проводил взглядом представителя американской стороны, нахмурился слегка.

— Как думаешь, Игорек, ничего, если мы его немного «попасем»?

— Это ты у его охраны спрашивай. Я их, кстати, не вижу и почти не чувствую. Профессионалы!

— Скорее, самоуверенные дуболомы, обученные паре-другой приемчиков. Кроме них, ничего не умеют, но уж что получается — отрабатывают со всем усердием. Не парься. Мне сегодня интересный расклад с утра выпал…

— Благоприятный? — уточнил Игорь, следуя за коллегой вниз по лестнице. Американец уже спустился в зал, но с толпой не смешался — целенаправленно двинулся к выходу. Что было действительно странно — куда ему уходить из отеля, на ночь глядя?

— Неа. Интересный, — повторил Феликс.

Долго следовать за машиной американца не пришлось — через пару кварталов он затормозил в подворотне, оставил двух охранников растерянно топтаться у машины, и решительно постучался в дверь неприметного двухэтажного здания. Строгого вида пожилая дама открыла дверь, тут же засияв улыбкой. Феликс проехал по узкой улочке, почти не снижая скорости — не хотел привлекать внимания. Припарковался поблизости, выскочил из машины, окинул взглядом окрестности.

— Вон та арка, похоже, сквозная… отлично.

— Наблюдаем? — спросил Рогозин. Его спутник кивнул и бегом бросился в указанную арку. Они пересекли двор, заскочили в крайний подъезд пятиэтажного и вроде бы жилого дома. Феликс не слишком ор