Ключевые принципы боевых искусств

Подлинные боевые искусства

Боевые искусства — это практическое применение даосских принципов с целью противостоять физической угрозе. Существует множество стилей единоборств, созданных в разных странах. Самые известные из них — японские дзюдо, каратэ и айкидо и корейское таэквондо. Классические боевые искусства Китая на Западе известны под собирательным названием кунфу (кунг-фу). На самом деле это китайское слово правильно произносится как гунфу и означает нечто гораздо большее — высокий уровень мастерства, достигнутый в любом искусстве (не только в боевом). Но, дабы не запутывать читателя, мы далее будем употреблять слово гунфу в его узком значении — применительно к даосским боевым искусствам.

Давайте разберем, что означает словосочетание «боевое искусство». Слово боевое означает «бойцовское», «необходимое для солдата, лично сражающегося в бою»[1]. Искусство — это «умение, приобретенное благодаря обучению и практике». Итак, боевые искусства — это система индивидуальных боевых навыков. Не стоит заблуждаться насчет цели этой системы: отразить неожиданное нападение с такой силой, чтобы уничтожить противника. Боевые искусства могут быть полезны для здоровья, но их эффективность не только в оздоровлении; они могут быть полезны для сознания, но это не только психическая тренировка. Боевые искусства просты и строги: они позволяют практикующим их выживать в драке, понеся минимальный ущерб. А поскольку драка — явление в нашем мире вполне реальное, боевые искусства относятся к самым полезным умениям.

Казалось бы, все ясно. Однако на Западе боевые искусства понимают совершенно извращенно. В кинофильмах их изображают как причудливые поединки с «прядением» руками и маханием ногами, прыжками и кувырками, дикими воплями и грозным пыхтеньем. В сознании публики прочно запечатлелись кинематографические образы худощавых бойцов, прокладывающих себе путь к победе без единой царапины. И эти образы поддерживаются огромным множеством «школ боевых искусств», где учат самым разным способам молотить руками и ногами, пыхтеть и сопеть, а также выполнять заученные комплексы приемов.

Даос, ищущий просветления, быстро учится понимать, что, прежде чем принять какую-либо теорию или метод, их нужно проверить в реальной жизни. И боевые искусства не составляют исключения. Проверка необходима, потому что наше сбившееся с пути общество и его изворотливые учителя отлично умеют манипулировать умами, сворачивая разумные идеи в неработающие системы. К счастью, из всего того, что положено уметь даосу, гунфу легче всего проверить на практике. Просто найдите себе партнера (желательно крупнее и сильнее вас), наденьте перчатки и без всяких экзотических приемов попробуйте хорошенько отмутузить его. Это сущий цирк — смотреть, как самоуверенный «черный пояс» превращается в загнанную жертву и все его изысканные боевые техники куда-то деваются, когда против него выходит простой «амбал» весом за сто килограммов. Какой бы унизительной ни оказалась такая проверка собственного «боевого искусства», лучше уж потерпеть поражение от друга в перчатках, чем в безжалостной уличной драке.

К сожалению, в западных странах полным-полно «школ», превративших боевые искусства в какие-то хореографические упражнения. От боевого стиля остается лишь видимость. Ученики носят красивую униформу с цветными поясами, практикуются в поклонах, отрабатывают формальные упражнения (ката), а также различные удары и блоки, сопровождая все это страшными звуками. Однако физического контакта между ними до смешного мало, и чаше всего даже банальной боксерской груши для отработки ударов они не используют!

В таких «боевых искусствах» — «бесконтактных» или с «ограниченным контактом» — ученик наносит удары по воздуху, поражая воображаемых противников.

Воображаемое становится реальностью, а реальность переходит в область воображения. Хуже всего, когда наивный ученик начинает верить, что его успехи в воображаемых схватках являются показателем наработанных боевых навыков. Инструкторы охотно поддерживают такое заблуждение, раздавая похвалы, разряды и пояса. И в конце концов худосочный носитель черного пояса, не имеющий ни секунды реального боевого опыта, начинает думать, что он сможет справиться со стокилограммовым противником в уличной схватке.

Псевдобоевые искусства процветают на Западе потому, что наше благополучное общество делает маловероятным участие самоуверенного черного пояса в каком-либо реальном столкновении на физическом уровне. Поэтому такие системы преуспевают, плодя учеников, уверенных в собственной неуязвимости. А почему бы и нет? Каждый из них провел множество часов в воображаемых схватках, не получив и царапины, при поддержке инструкторов, которые уверяли, что такая подготовка достаточна для реального дела. Драки, которая бы выбросила его обратно в реальность, нет. Такой ученик, не понимающий своих ограничений и не обремененный смирением, становится суперменом в своих собственных глазах. Так он и будет жить с этой приятной иллюзией, пока грубый уличный хулиган не преподаст ему болезненный урок.

Если проверить основательность любой боевой системы так просто, то откуда же явились и почему процветают все эти фальшивки? Что превратило самозащиту — важнейший инструмент человека, предназначенный для выживания, — в бессмысленные упражнения?

Как мы видели, разбирая другие практические аспекты применения философских идей, вероятнее всего, виноваты в таком заблуждении социальные институты. На протяжении всей новейшей истории правительства — прямо или косвенно — подталкивали людей к тому, чтобы те занимались ослабленными формами самозащиты. Так было даже в Китае, на родине древних боевых искусств! Историк Найджел Саттон рассказывает о том, почему китайское правительство делало все возможное для уничтожения серьезных боевых стилей:

В Китае из боевых искусств постарались сделать разновидность спорта, дабы они представляли меньшую угрозу для государства в случае возможного мятежа… Соответственно постарались переписать и историю боевых искусств… Те элементы боевых искусств, которые государство считает опасными, критикуются, дискредитируются и по возможности уничтожаются. Тот факт, что все еще существуют неофициальные группы, где практикуют и изучают хотя бы некоторые традиционные аспекты единоборств, показывает, что государство в этом деле не вполне преуспело. Однако таким группам ставят палки в колеса, где только возможно, и им приходится плыть против течения, если «течением» считать общественное мнение о боевых искусствах, сформированное государством. Когда я был в Китае, мне часто задавали один и тот же вопрос: почему я не стал заниматься европейским боксом, где противники бьют друг друга по-настоящему — в отличие от ушу, где все превратилось в бесполезные танцы?

Кроме очернения серьезных боевых искусств, китайское правительство прибегало и к менее мягким методам подавления, натравливая на влиятельные бойцовские кланы полицию и военных. Правящая элита Китая рассматривала такие группы как реальную угрозу своей безопасности.

На Западе мы не найдем соответствий подобному сценарию, поскольку здесь приверженцы боевых искусств в общем и целом слабы и не представляют какой-либо существенной угрозы для власти. Действительно, западный роботизированный гражданин не кусается. Правительства не пытаются мешать эффективным видам боевых искусств либо искусственно насаждать неэффективные системы. Так что же вызвало столь бурный рост последних? Дело в самом обществе, где заблудшие члены стада следуют за столь же заблудшими инструкторами, которыми движет алчность.

Западному обществу не нужны по-настоящему эффективные боевые искусства. Родители, посылающие своих детей в ближайший додзё [2], хотят всего лишь, чтобы те познакомились с приемами самозащиты и приучились к дисциплине. Любой родитель пришел бы в ужас, если бы его чадо по-настоящему научилось убивать. Западный человек, изучающий боевые искусства, не готов терпеть боль, напрягать все силы и смирять свою гордыню, тренируясь «в полный контакт». А платные инструкторы боевых искусств не особенно и настаивают; они рады давать своим клиентам только то, что те хотят.

Так оно и продолжается. Псевдовоины исполняют свои боевые танцы, по глупости полагая, что их черные пояса соответствуют практическим знаниям, — до тех пор, пока реальное физическое столкновение не разрушит их безосновательную уверенность в себе и не подпортит внешний вид. Поскольку вероятность реальной схватки ничтожно мала, боевые искусства на Западе получают то, что заслужили, — пустую оболочку боевой системы.

Ясность

Вспомним еще раз даосский символ Инь-Ян (см. стр. 170). Черное и белое — полные противоположности; между ними нет серой «нейтральной полосы». Черный и белый цвета очень изящно передают идею ясности. Один из первых уроков для ученика, занимающегося боевыми искусствами, состоит в том, что, когда дело доходит до драки, серой полосы в ней нет. Закаленные бойцы понимают, что решающий фактор в любой схватке — это тактика. Противник с более агрессивной тактикой, скорее всего, возьмет верх — легкомыслие в бою недопустимо. Вежливых способов ведения войны не существует. Преданный своему делу боец страстно желает уничтожить противника. Такова жизнь.

Эта воинская философия верна и во взаимоотношениях людей. Как воин не обращает внимания на тех, кто не принимает участия в сражении, так и даос сторонится человеческого стада. Они не имеют отношения к делу, и потому стоит забыть о них. Однако если какая-либо конкретная личность становится помехой на пути даоса, препятствием, которое нельзя обойти, тогда даос горячо и агрессивно избавляется от проблемы (уничтожает ее). И наоборот: стоит даосу найти настоящего друга или истинную любовь (тех, кто входит в его кокон), его отношение будет столь же агрессивно, но при этом заботливо. Даос — истинный боец, заботливый друг и внимательный возлюбленный — целостен в своей страсти. Чжуан-цзы поощряет такую недвусмысленность по отношению и к другу, и к врагу:

Ограничения

Ничто так хорошо не вбивает в голову идею ограниченных возможностей, как гунфу. Для типичного западного человека, самодовольно полагающегося на невероятную силу своего ума и тела, боль и унижения настоящих боевых искусств подобны сильнодействующему лекарству. Представьте себе неподготовленного штангиста, который обольщается, будто может сделать жим двухсоткилограммовой штанги, лежа на скамье. Едва штанга будет снята со стойки — реальность вступит в свои права! В боевых искусствах боль от контакта с твердыми предметами и невозможность защититься от агрессивного противника (который может быть меньше ростом) работают на то, чтобы отвлеченные представления ученика об ограничениях получили практическое подкрепление. Даже простые на первый взгляд упражнения на равновесие, координацию и гибкость посрамляют гордыню ученика. Такое постоянное посрамление приучает человека к глубокому смирению.

Урок, касающийся ограничений, имеет важные последствия в жизни и за пределами спортивного зала. Ученик, проникшийся смирением в процессе изучения приемов гунфу, вырабатывает более реалистическое отношение к своим желаниям и стремлениям. Узнав на опыте, что такое физические ограничения, он вряд ли переоценит свои силы и в карьере, финансовых обязательствах, в обещаниях близким людям и т. п. Кстати, почти во всех религиях, а не только в даосизме ограничение своих желаний является одним из важнейших шагов к достижению благополучия, тогда как необузданные желания ведут к страданию.

Маскировка

Знаток боевых искусств, знающий пределы своих возможностей и тонко чувствующий свою уязвимость, быстро начинает понимать, что ему выгодно «не высовываться». Подобно животному, чья шкура своей окраской напоминает окружающую растительность, или солдату, чье измазанное краской лицо сливается с листвой в джунглях, даос знает, что часто бывает полезно изменить свою внешность. Для более слабого бойца такой обман служит самым главным приемом, позволяя ему нанести поражение противнику, который крупнее его. Например, имитация хромоты или обманный удар служат элементом неожиданности и позволяют получить небольшое преимущество. В серьезном деле поединка нельзя позволить себе пренебречь ни единой хитростью.

Этот принцип обмана является основой для настоятельных рекомендаций Лао-цзы использовать маскировку, скрываясь от самого серьезного противника даосов — общества. Он советует даосу пригибаться пониже и не становиться мишенью. Внешне следуя всем ценностям общества (но не принимая их в свое сердце), даос умеет затеряться в массе окружающих его людей. Он никогда не пытается быть первым в чем-либо, не кичится и не хвастается, он платит налоги и соблюдает те же обычаи, что и его соседи. Лао-цзы наставляет:

Принцип недеяния

Воины знают, что все схватки должны проходить за считанные секунды. В отличие от киношных поединков, которые растягиваются на долгие минуты, в настоящих противоборствах счет идет на секунды. Расклад времени примерно таков: доля секунды, чтобы изменить направление атаки (блок или отражение удара), секунда на контратаку и получение преимущества и затем заключительная секунда, чтобы добить противника. Эти две-три секунды требуют невероятной концентрации ментальной и физической энергии. И в самом деле, опытный боец десятки лет работает для того, чтобы провести эти три секунды горячего, взрывного поединка.

Отдохнуть — значит быть пассивным; пассивность означает запас сил, а запас сил несет с собой порядок. Пассивность означает спокойствие, а когда спокойствие переходит в действие, каждое действие будет правильным.

Мудрость Лао-цзы, 195

Подготовка к таким острым вспышкам огромной силы подтверждает принцип недеяния, сформулированный Лао-цзы. Знаток боевых искусств усваивает основной принцип существования: беречь силы для таких ситуаций, когда они нужней всего. Слишком многие американцы растрачивают свою энергию попусту на всякие ненужные дела, ничего не оставляя для вещей действительно значимых. Они проводят свое время в тревогах о глобальных проблемах, в то время как их домашняя жизнь — сущее бедствие; они волнуются о пожилых родственниках, когда их собственное здоровье никуда не годится; они по двенадцать часов в день просиживают в офисах, и в результате их дети становятся чужими для них. А вот сохранение энергии и трата ее согласно приоритетам показывают, что человек смотрит на жизнь духовным взглядом.

Недеяния тесно связано с невмешательством. Если принцип недеяния побуждает даоса сохранять энергию до тех пор, пока она не понадобится, то принцип невмешательства учит его, когда следует применять накопленную силу. Переходить к действиям следует только тогда, когда что-то грозит столкнуть даоса с его пути. Это та идея увэй, о которой уже говорилось и которая предостерегает даоса от того, чтобы умышленно ввязываться в сражение. Бой — это крайнее средство. Даос предпочитает, чтобы этот мир барахтался в собственных заблуждениях сам по себе, вступая в игру только тогда, когда дело непосредственно касается его самого.

Чань

По мере того как боец набирается опыта, он начинает понимать, что единственный способ действовать успешно в пылу битвы — это реагировать на все не думая. Ему даны: неясная ситуация схватки и неистовые три секунды, не оставляющие времени для расчетов в уме, а позволяющие только действовать и реагировать прочно усвоенным способом. Точно так же нет времени и для того, чтобы что-то предвидеть или планировать, можно только действовать абсолютно беспощадно. Техника должна проявляться автоматически, как если бы она была частью естественного инстинкта. Такое состояние, развитое годами интенсивных контактных тренировок, должно стать спонтанным. И даже в этом случае спонтанность возможна лишь в том случае, если боец правильно усвоил естественные движения, избегая ложных, искусственных изобретений наподобие ката («формальных комплексов» каратэ).

Такой «бездумный» подход к сражению не только тактически безупречен, так как краткость поединка не оставляет времени для вычислений в уме, но и необходим для того, чтобы поставить блок главному врагу бойца — страху. У сомнения или испуга нет возможности появиться, когда отключаешь мысли и рассматриваешь противника просто как неодушевленную цель, которую надо поразить. Это позволяет бойцу в состоянии чань достичь высокого уровня агрессии, подавляя страх проявлением своей звериной природы.

Дисциплина ума и тела

 

Тренировки по боевым искусствам усиливают связь между умом и телом. По мере того как даос совершенствуется, он учится сосредоточивать свой ум и отдавать правильные команды телу; тело реагирует на них, следуя этим указаниям ума. Правильные тренировки развивают дисциплину ума и тела, крепнущую со временем. В конце концов и ум, и тело начинают работать в согласии, обретая естественную гармонию, утраченную из-за искусственного образа современной жизни.

Дисциплина ума и тела проверяется самым суровым образом при яростном нападении противника. Годы тренировок уходят на то, чтобы научить ум сосредоточиваться и исключать посторонние мысли для достижения победы с минимально возможным для себя ущербом. Это нелегкая задача: в отличие от того, как рукопашный бой показывают в кино, в реальных стычках даже самые лучшие бойцы допускают, что их могут ранить. Даже самый опытный знаток, например, не выстоит против ножа, не получив ранений (хочется надеяться, не смертельных). Не слишком приятная картина. Правильные ожидания позволяют бойцу принять схватку с непреклонной решимостью, зная (после многих лет тренировок при полном контакте), что спасет его только отработанная техника.

Полагаться на стратегии, проверенные временем, и избегать движений под воздействием паники — вот важный урок, который следует пронести по всей жизни. Воин-даос понимает, что принципы боя и принципы жизни — одно и то же; и те и другие требуют полной вовлеченности, которая не исчезает под влиянием стресса. В жизни, как и при физическом противостоянии, случаются грубые нападения, требующие ответной собранности. Поддерживая дисциплину, даос защищает себя от смертельных повреждений и продолжает следовать своим путем.

Лао-цзы категорически утверждал, что все сколько-нибудь стоящее не дается легко. Он предписывал человеку духовному отыскать свой путь, в соответствии со своей естественной сущностью и в гармонии со Вселенной. Согласовываясь с потоком своих естественных желаний и со своим окружением, даос может жить более благополучной жизнью. К сожалению, в благополучие человека духовного вмешиваются внешние силы. В качестве таких помех могут выступать покушения на его ментальное или физическое благополучие, попытки отнять работу, ущерб людям, которых он любит, или лишение его свободы. В то время как трусливое человеческое стадо убегает от подобных столкновений и слепо принимает свою «судьбу», воин, напротив, отвечает агрессией, отстаивая свое духовное здоровье. При такой решимости воин не позволяет несчастливым обстоятельствам разрушить свое благополучие. Дисциплинированно держась вечных принципов, даос получает просветленное спокойствие:

 

Подлинные боевые искусства

Боевые искусства — это практическое применение даосских принципов с целью противостоять физической угрозе. Существует множество стилей единоборств, созданных в разных странах. Самые известные из них — японские дзюдо, каратэ и айкидо и корейское таэквондо. Классические боевые искусства Китая на Западе известны под собирательным названием кунфу (кунг-фу). На самом деле это китайское слово правильно произносится как гунфу и означает нечто гораздо большее — высокий уровень мастерства, достигнутый в любом искусстве (не только в боевом). Но, дабы не запутывать читателя, мы далее будем употреблять слово гунфу в его узком значении — применительно к даосским боевым искусствам.

Давайте разберем, что означает словосочетание «боевое искусство». Слово боевое означает «бойцовское», «необходимое для солдата, лично сражающегося в бою»[1]. Искусство — это «умение, приобретенное благодаря обучению и практике». Итак, боевые искусства — это система индивидуальных боевых навыков. Не стоит заблуждаться насчет цели этой системы: отразить неожиданное нападение с такой силой, чтобы уничтожить противника. Боевые искусства могут быть полезны для здоровья, но их эффективность не только в оздоровлении; они могут быть полезны для сознания, но это не только психическая тренировка. Боевые искусства просты и строги: они позволяют практикующим их выживать в драке, понеся минимальный ущерб. А поскольку драка — явление в нашем мире вполне реальное, боевые искусства относятся к самым полезным умениям.

Казалось бы, все ясно. Однако на Западе боевые искусства понимают совершенно извращенно. В кинофильмах их изображают как причудливые поединки с «прядением» руками и маханием ногами, прыжками и кувырками, дикими воплями и грозным пыхтеньем. В сознании публики прочно запечатлелись кинематографические образы худощавых бойцов, прокладывающих себе путь к победе без единой царапины. И эти образы поддерживаются огромным множеством «школ боевых искусств», где учат самым разным способам молотить руками и ногами, пыхтеть и сопеть, а также выполнять заученные комплексы приемов.

Даос, ищущий просветления, быстро учится понимать, что, прежде чем принять какую-либо теорию или метод, их нужно проверить в реальной жизни. И боевые искусства не составляют исключения. Проверка необходима, потому что наше сбившееся с пути общество и его изворотливые учителя отлично умеют манипулировать умами, сворачивая разумные идеи в неработающие системы. К счастью, из всего того, что положено уметь даосу, гунфу легче всего проверить на практике. Просто найдите себе партнера (желательно крупнее и сильнее вас), наденьте перчатки и без всяких экзотических приемов попробуйте хорошенько отмутузить его. Это сущий цирк — смотреть, как самоуверенный «черный пояс» превращается в загнанную жертву и все его изысканные боевые техники куда-то деваются, когда против него выходит простой «амбал» весом за сто килограммов. Какой бы унизительной ни оказалась такая проверка собственного «боевого искусства», лучше уж потерпеть поражение от друга в перчатках, чем в безжалостной уличной драке.

К сожалению, в западных странах полным-полно «школ», превративших боевые искусства в какие-то хореографические упражнения. От боевого стиля остается лишь видимость. Ученики носят красивую униформу с цветными поясами, практикуются в поклонах, отрабатывают формальные упражнения (ката), а также различные удары и блоки, сопровождая все это страшными звуками. Однако физического контакта между ними до смешного мало, и чаше всего даже банальной боксерской груши для отработки ударов они не используют!

В таких «боевых искусствах» — «бесконтактных» или с «ограниченным контактом» — ученик наносит удары по воздуху, поражая воображаемых противников.

Воображаемое становится реальностью, а реальность переходит в область воображения. Хуже всего, когда наивный ученик начинает верить, что его успехи в воображаемых схватках являются показателем наработанных боевых навыков. Инструкторы охотно поддерживают такое заблуждение, раздавая похвалы, разряды и пояса. И в конце концов худосочный носитель черного пояса, не имеющий ни секунды реального боевого опыта, начинает думать, что он сможет справиться со стокилограммовым противником в уличной схватке.

Псевдобоевые искусства процветают на Западе потому, что наше благополучное общество делает маловероятным участие самоуверенного черного пояса в каком-либо реальном столкновении на физическом уровне. Поэтому такие системы преуспевают, плодя учеников, уверенных в собственной неуязвимости. А почему бы и нет? Каждый из них провел множество часов в воображаемых схватках, не получив и царапины, при поддержке инструкторов, которые уверяли, что такая подготовка достаточна для реального дела. Драки, которая бы выбросила его обратно в реальность, нет. Такой ученик, не понимающий своих ограничений и не обремененный смирением, становится суперменом в своих собственных глазах. Так он и будет жить с этой приятной иллюзией, пока грубый уличный хулиган не преподаст ему болезненный урок.

Если проверить основательность любой боевой системы так просто, то откуда же явились и почему процветают все эти фальшивки? Что превратило самозащиту — важнейший инструмент человека, предназначенный для выживания, — в бессмысленные упражнения?

Как мы видели, разбирая другие практические аспекты применения философских идей, вероятнее всего, виноваты в таком заблуждении социальные институты. На протяжении всей новейшей истории правительства — прямо или косвенно — подталкивали людей к тому, чтобы те занимались ослабленными формами самозащиты. Так было даже в Китае, на родине древних боевых искусств! Историк Найджел Саттон рассказывает о том, почему китайское правительство делало все возможное для уничтожения серьезных боевых стилей:

В Китае из боевых искусств постарались сделать разновидность спорта, дабы они представляли меньшую угрозу для государства в случае возможного мятежа… Соответственно постарались переписать и историю боевых искусств… Те элементы боевых искусств, которые государство считает опасными, критикуются, дискредитируются и по возможности уничтожаются. Тот факт, что все еще существуют неофициальные группы, где практикуют и изучают хотя бы некоторые традиционные аспекты единоборств, показывает, что государство в этом деле не вполне преуспело. Однако таким группам ставят палки в колеса, где только возможно, и им приходится плыть против течения, если «течением» считать общественное мнение о боевых искусствах, сформированное государством. Когда я был в Китае, мне часто задавали один и тот же вопрос: почему я не стал заниматься европейским боксом, где противники бьют друг друга по-настоящему — в отличие от ушу, где все превратилось в бесполезные танцы?

Кроме очернения серьезных боевых искусств, китайское правительство прибегало и к менее мягким методам подавления, натравливая на влиятельные бойцовские кланы полицию и военных. Правящая элита Китая рассматривала такие группы как реальную угрозу своей безопасности.

На Западе мы не найдем соответствий подобному сценарию, поскольку здесь приверженцы боевых искусств в общем и целом слабы и не представляют какой-либо существенной угрозы для власти. Действительно, западный роботизированный гражданин не кусается. Правительства не пытаются мешать эффективным видам боевых искусств либо искусственно насаждать неэффективные системы. Так что же вызвало столь бурный рост последних? Дело в самом обществе, где заблудшие члены стада следуют за столь же заблудшими инструкторами, которыми движет алчность.

Западному обществу не нужны по-настоящему эффективные боевые искусства. Родители, посылающие своих детей в ближайший додзё [2], хотят всего лишь, чтобы те познакомились с приемами самозащиты и приучились к дисциплине. Любой родитель пришел бы в ужас, если бы его чадо по-настоящему научилось убивать. Западный человек, изучающий боевые искусства, не готов терпеть боль, напрягать все силы и смирять свою гордыню, тренируясь «в полный контакт». А платные инструкторы боевых искусств не особенно и настаивают; они рады давать своим клиентам только то, что те хотят.

Так оно и продолжается. Псевдовоины исполняют свои боевые танцы, по глупости полагая, что их черные пояса соответствуют практическим знаниям, — до тех пор, пока реальное физическое столкновение не разрушит их безосновательную уверенность в себе и не подпортит внешний вид. Поскольку вероятность реальной схватки ничтожно мала, боевые искусства на Западе получают то, что заслужили, — пустую оболочку боевой системы.

Ключевые принципы боевых искусств