Ленин В. И. Полное собрание сочинений том 16 аграрная программа социал-демократии в первой Русской революции 1905—1907 годов глава V

Содержание [убрать] · 1 АГРАРНАЯ ПРОГРАММА СОЦИАЛ-ДЕМОКРАТИИ В ПЕРВОЙ РУССКОЙ РЕВОЛЮЦИИ o 1.1 КЛАССЫ И ПАРТИИ ПО ПРЕНИЯМ ВО ВТОРОЙ ДУМЕ ОБ АГРАРНОМ ВОПРОСЕ § 1.1.1 1. ПРАВЫЕ И ОКТЯБРИСТЫ § 1.1.2 2. КАДЕТЫ § 1.1.3 3. ПРАВЫЕ КРЕСТЬЯНЕ § 1.1.4 4. БЕСПАРТИЙНЫЕ КРЕСТЬЯНЕ § 1.1.5 5. НАРОДНИКИ-ИНТЕЛЛИГЕНТЫ § 1.1.6 6. КРЕСТЬЯНЕ-ТРУДОВИКИ (НАРОДНИКИ) § 1.1.7 7. СОЦИАЛИСТЫ-РЕВОЛЮЦИОНЕРЫ § 1.1.8 8. «НАЦИОНАЛЫ» § 1.1.9 9. СОЦИАЛ-ДЕМОКРАТЫ o 1.2 ЗАКЛЮЧЕНИЕ o 1.3 ПОСЛЕСЛОВИЕ129

АГРАРНАЯ ПРОГРАММА СОЦИАЛ-ДЕМОКРАТИИ В ПЕРВОЙ РУССКОЙ РЕВОЛЮЦИИ

1905—1907 ГОДОВ81

ГЛАВА V

КЛАССЫ И ПАРТИИ ПО ПРЕНИЯМ ВО ВТОРОЙ ДУМЕ ОБ АГРАРНОМ ВОПРОСЕ

Нам кажется небесполезным подойти еще с несколько иной стороны к вопросу об аграрной программе рабочей партии в русской буржуазной революции. Разбор экономических условий переворота и политических соображений в пользу той или иной программы следует дополнить картиной борьбы разных классов и партий,

_________

* М. Шанин. «Муниципализация или раздел в собственность». Вильна. 1907 г., стр. 4. М. Шанин справедливо выражает сомнение по поводу того, можно ли зачислять Каутского в сторонники муниципализации, и протест против меньшевистской рекламы (в меньшевистской «Правде»122 1906 года) насчет Каутского. В письме Каутского, опубликованном Масловым, Каутский прямо говорит: «Мы можем предоставить крестьянам решение вопроса насчет форм, которые должна принять земельная собственность, отнятая у крупных землевладельцев. Я считал бы ошибкою хотеть что-либо навязать им в этом отношении» (с. 16. «К вопросу об аграрной программе». Маслов и Каутский. Изд. «Нового мира», М., 1906). Это вполне определенное заявление Каутского как раз исключает муниципализацию, навязываемую меньшевиками крестьянам.

АГРАРНАЯ ПРОГРАММА С.-Д. В ПЕРВОЙ РУССКОЙ РЕВОЛЮЦИИ 347

охватывающей по возможности все интересы в непосредственном противопоставлении их друг другу. Только такая картина может дать представление о рассматриваемом явлении (борьба за землю в русской революции) в его целом, исключая односторонность и случайность отдельных отзывов, проверяя теоретические выводы практическим чутьем самих заинтересованных лиц. Как отдельные лица, любые представители партий и классов могут заблуждаться, но когда они выступают на публичной арене, перед всем населением, то отдельные ошибки неизбежно выправляются соответственными группами или классами, заинтересованными в борьбе. Классы не ошибаются: в общем и целом они намечают свои интересы и свои политические задачи соответственно условиям борьбы и условиям общественной эволюции.

Для составления такой картины у нас есть превосходный материал в стенографических отчетах обеих Дум. Мы берем вторую Думу, ибо она несомненно отражает борьбу классов в русской революции более полно и более зрело: выборы во вторую Думу не бойкотировались ни одной влиятельной партией. Политическая группировка депутатов гораздо определеннее во II Думе, думские фракции более сплочены и теснее связаны с соответственными партиями. Опыт I Думы дал уже немало материала, который помог всем партиям более обдуманно определить свою линию. По всем этим причинам следует предпочесть вторую Думу. На прения в I Думе мы будем ссылаться лишь в дополнение или пояснение заявлений, сделанных во второй Думе.

Чтобы картина борьбы классов и партий по прениям второй Думы была полна и точна, надо выделить каждую значительную и своеобразную думскую фракцию и характеризовать ее выдержками из главных речей по главным пунктам аграрного вопроса. Второстепенных ораторов нет возможности и нет надобности цитировать всех, и мы будем отмечать лишь тех, кто внес что-либо новое или дал заслуживающее внимания освещение какой-либо стороне дела.

348 В. И. ЛЕНИН

Основные группы думских депутатов, явственно выделяющиеся в аграрных дебатах, следующие: 1) правые и октябристы, — разница между ними, как увидим, во второй Думе сколько-нибудь существенно не проявилась; 2) кадеты; 3) правые и октябристские крестьяне, стоящие, как увидим, левее кадетов; 4) беспартийные крестьяне; 5) народники или трудовики-интеллигенты, стоящие несколько правее 6) трудовиков-крестьян, затем 7) социалисты-революционеры; 8) «националы», представители нерусских народностей, и 9) социал-демократы. Позицию правительства мы отметим в связи с той думской группой, с которою оно по существу сходится.

ПРАВЫЕ И ОКТЯБРИСТЫ

Позицию правых в аграрном вопросе лучше всех выразил, несомненно, граф Боб-ринский в речи 29 марта 1907 г. (18-ое заседание II Думы). Поспорив с левым священником Тихвинским насчет священного писания и его заветов повиноваться властям, помянув «самую чистую, самую светлую страницу русской истории» (1289)* — освобождение крестьян (мы скажем об этом особо ниже), граф «с открытым забралом» подходит к аграрному вопросу. «Каких-нибудь 100—150 лет тому назад в Западной Европе почти повсюду крестьяне жили так же бедно, так же приниженно и невежественно, как у нас теперь. Была та же община, как и у нас в России, с переделом по душам, этот типичный пережиток феодального строя» (1293). Теперь, продолжает оратор, крестьяне в Западной Европе живут в достатке. Спрашивается, какое чудо превратило «нищего, приниженного крестьянина в зажиточного, уважающего себя и других, полезного гражданина»? «Тут есть только один ответ: чудо это совершила крестьянская личная собственность, собственность, которая столь ненавистна здесь налево, собственность, которую мы, правые, будем отстаивать всеми силами

_______________

* Цифры, без дальнейших обозначений, означают везде в дальнейшем страницы стенографического отчета.

АГРАРНАЯ ПРОГРАММА С.-Д. В ПЕРВОЙ РУССКОЙ РЕВОЛЮЦИИ 349

нашего разума, всею мощью нашего искреннего убеждения, ибо мы знаем, что в собственности сила и будущность России» (1294). «Со средины прошлого века агрономическая химия сделала удивительные... открытия в области питания растений, и заграничные крестьяне — мелкие собственники наравне {??) с крупными — сумели использовать эти открытия науки и применением искусственного удобрения достигли еще большего повышения урожаев, и теперь, когда на нашем великолепном черноземе мы получаем 30—35 пудов зерна, а иногда и семян не получаем, за границей из года в год в среднем достигается урожай от 70 до 120 пудов, смотря по стране и климатическим условиям. Вот вам разрешение земельного вопроса. Это не мечта, не фантазия. Это поучительный исторический пример. И не по стопам Пугачева и Стеньки Разина с криком «Сарынь на кичку» пойдет русский крестьянин» (ой, граф, не ручайтесь!), «он пойдет по единственному верному пути, по которому пошли все цивилизованные народы, по пути своих соседей Западной Европы и по пути, наконец, наших польских братии, по пути западнорусских крестьян, которые уже сознали всю гибельность общинного и подворного чересполосного владения и местами уже стали вводить хуторское хозяйство» (1296). Граф Бобринский говорит далее, и справедливо говорит, что «этот путь указан в 1861 году — при освобождении крестьян от крепостной зависимости». Он советует не пожалеть «десятков миллионов» на то, чтобы «создать зажиточный класс крестьян-собственников». Он заявляет: «вот, господа, в общих чертах наша аграрная программа. Это не программа предвыборных и агитационных посул. Это не программа ломки существующих социальных и юридических норм» (это программа насильственного выживания со света миллионов крестьянства), «это не программа опасных фантазий, а это программа вполне осуществимая» (это еще вопрос) «и испытанная» (что правда, то правда). «И давно пора бросить мечту о какой-то экономической самобытности русского народа... Но как объяснить себе, что совершенно неосуществимые проекты, как

350 В. И. ЛЕНИН

проект Трудовой группы и проект партии народной свободы, внесены в серьезное законодательное собрание? Ведь никогда никакой парламент в мире не слыхал об отобрании в казну всей земли или о том, чтобы землю взять у Ивана и отдать Петру... Появление этих проектов есть результат растерянности» (объяснил!)... «Итак, русское крестьянство, перед тобой выбор двух путей: одна дорога широкая и на вид легкая — путь захвата и принудительного отчуждения, к которому тебя отсюда призывали. Путь этот вначале заманчив, он идет под изволок, но кончается обрывом» (для помещиков?) «и гибелью как для крестьянства, так и для всего государства. Другой путь — путь, узкий и тернистый, идет в гору, но этот путь ведет тебя к высотам правды, права и прочного благополучия» (1299).

Как видит читатель, это — правительственная программа. Ее именно осуществляет Столыпин своим знаменитым аграрным законодательством по 87 статье. Эту же самую программу формулировал Пуришкевич в своих аграрных тезисах (20-ое заседание, 2 апреля 1907 г., стр. 1532—1533). Эту же самую программу по частям защищали и октябристы, начиная с Святополка-Мирского в первый день прений по аграрному вопросу (19 марта), кончая Капустиным («крестьянам нужна земля в собственность, а не в пользование, как это предлагается» — 24-ое заседание 9 апреля 1907 г., с. 1805 — речь Капустина встречена аплодисментами правой «и части центра»).

В программе черносотенцев и октябристов нет и намека на защиту докапиталистических форм хозяйства, например, на прославление патриархальности земледелия и т. п. Защита общины, имевшей весьма еще недавно горячих сторонников среди высшей бюрократии и помещиков, окончательно сменилась ярой враждой к общине. Черносотенцы становятся вполне на почву капиталистического развития, рисуют безусловно программу экономически-прогрессивную, европейскую; это необходимо особенно подчеркнуть, потому что у нас очень распространен вульгарный и упрощенный взгляд на характер реакционной политики поме-

АГРАРНАЯ ПРОГРАММА С.-Д. В ПЕРВОЙ РУССКОЙ РЕВОЛЮЦИИ 351

щиков. Если либералы нередко изображают черносотенцев шутами и глупцами, то надо сказать, что такая характеристика гораздо более применима к кадетам. Реакционеры же наши отличаются чрезвычайной ясностью классового сознания. Они прекрасно знают, чего они хотят, куда они идут, на какие силы они рассчитывают. У них нет ни тени половинчатости и нерешительности (по крайней мере, во второй Думе: в первой была «растерянность» — у господ Бобринских!). У них ясно чувствуется связь с вполне определенным классом, привыкшим командовать, оценившим верно условия сохранения своего господства в капиталистической обстановке и отстаивающим свои интересы беззастенчиво — хотя бы это стоило ускоренного вымирания, забивания, выселения миллионов крестьян. Реакционность черносотенной программы состоит не в закреплении каких-либо докапиталистических отношений или порядков (в этом отношении все партии в эпоху второй Думы стоят уже, в сущности, на почве признания капитализма, как данного), а в развитии капитализма по юнкерскому типу для усиления власти и доходов помещика, для подведения нового, более прочного, фундамента под здание самодержавия. Противоречия между словом и делом у этих господ нет: наши реакционеры тоже «люди дела», как говорил Лассаль про немецких реакционеров в отличие от либералов.

Как относятся эти люди к идее национализации земли? например, к той частичной национализации с выкупом, которой требовали кадеты в первой Думе, оставляя — подобно меньшевикам — собственность на мелкие участки и создавая государственный земельный запас из остальных земель? не уловили ли они в идее национализации возможности укрепить бюрократию, упрочить центральную буржуазную власть против пролетариата, восстановить «государственный феодализм» и «китайщину»?

Напротив, их приводит в ярость всякий намек на национализацию земли, и они борются против нее так, как будто бы заимствовали свои доводы у Плеханова. Вот вам правый помещик, дворянин Ветчинин. «Я думаю, —

352 В. И. ЛЕНИН

говорил он в 39-ом заседании, 16 мая 1907 г., — что вопрос о принудительном отчуждении должен быть решен в отрицательном смысле с точки зрения правовой. Сторонники этого мнения забывают, что нарушение прав частных собственников присуще тем государствам, которые стоят на низкой ступени общественного и государственного развития. Стоит только нам вспомнить московский период, когда нередко отбирались земли у частных собственников на царя и передавались затем приближенным царя и монастырям. К чему привело такое отношение правительства? Последствия были ужасны» (619).

Вот на какую замазку пошла плехановская «реставрация московской Руси»! И не один Ветчинин тянет эту ноту. В первой Думе помещик Н. Львов, бывший на выборах кадетом, потом ушедший вправо и после разгона I Думы беседовавший со Столыпиным о портфеле, — этот субъект совершенно так же ставил вопрос. «В проекте 42-х, — говорил он о кадетском перводумском проекте, — поражает отпечаток все того же старого бюрократического деспотизма, который стремится все уравнять» (12-ое заседание, 19 мая 1906 г., стр. 479—480). Он «заступался» — совсем в духе Маслова — за нерусские национальности: «как подчинить ей (уравнительности) всю Россию, и Малороссию, и Литву, и Польшу, и Остзейский край?» (479). Он грозил: «в С.-Петербурге вы должны создать огромную земельную канцелярию... в каждом уголке держать целый штат чиновников» (480).

Эти крики о бюрократизме и о закрепощении в связи с идеей национализации — крики наших муниципалистов, некстати списавших с немецкого образца, — составляют положительно основной мотив всех правых речей. Вот октябрист Шидловский — против принудительного отчуждения, обвиняет кадетов в проповеди «прикрепощения» (12-ое заседание II Думы, 19 марта 1907 г., стр. 752). Вот Шульгин вопиет, что собственность неприкосновенна, что принудительное отчуждение — «могила культуры и цивилизации» (16-ое заседание, 26 марта 1907 г., с. 1133). Шульгин ссылается —

АГРАРНАЯ ПРОГРАММА С.-Д. В ПЕРВОЙ РУССКОЙ РЕВОЛЮЦИИ 353

не говорит только, не по «Дневнику» ли Плеханова123 — на Китай XII века, на печальный результат китайского эксперимента с национализацией (стр. 1137). Вот Скирмунт в I Думе: собственником будет государство! «опять благодать для бюрократии Эльдорадо» (10 заседание, 16 мая 1906 г., с. 410). Вот октябрист Танцов во II Думе восклицает: «с гораздо большим основанием эти упреки (упреки в крепостничестве) могут быть переброшены на левую сторону и в центр. Что же в самом деле готовят эти проекты для крестьян, как не порабощение их земле; как не то же самое крепостное право, только в ином виде, в котором помещики будут заменены ростовщиками и чиновниками» (39-ое заседание, 16 мая 1907 г., с. 653).

Конечно, лицемерие этих воплей о бюрократизме бьет в глаза, ибо именно крестьяне, требующие национализации, выдвинули замечательную идею местных земельных комитетов, выбранных всеобщим, прямым, равным и тайным голосованием. Но черносотенные помещики вынуждены хвататься за все и всяческие доводы против национализации. Классовое чутье подсказывает им, что национализация в России XX века неразрывно связана с крестьянской республикой. В других странах, где в силу объективных условий не может быть крестьянской аграрной революции, дело обстоит, разумеется, иначе, — например, в Германии, где национализаторским планам могут сочувствовать Каницы, где социалисты и слышать не хотят о национализации, где буржуазное движение за национализацию ограничивается интеллигентским сектантством. Чтобы бороться с крестьянской революцией, правые должны были выступать перед крестьянами в роли защитников крестьянской собственности против национализации. Мы видели один пример у Бобринского. Вот другой у Ветчинина: «Вопрос этот (о национализации земли) должен, конечно, быть разрешен в отрицательном смысле, так как он не находит сочувствия даже в крестьянской сфере: они желают владеть землей на праве собственности, но не на праве арендования» (39 заседание, стр. 621). За крестьян так говорить могли только помещики да

354 В. И. ЛЕНИН

министры. Я считаю излишним, ввиду общеизвестности этого факта, приводить цитаты из речей гг. Гурко, Столыпиных и им подобных героев, распинающихся за собственность.

Единственным исключением из правых является терский казак Караулов, о котором мы уже упоминали выше*. Соглашаясь отчасти и с кадетом Шингаревым, Караулов говорил, что казачьи войска — «громадная земельная община» (1363), что «скорее подлежит уничтожению частная собственность на землю», чем община, и защищал «широкую муниципализацию земли, обращение в собственность отдельных областей» (1367). В то же время он жаловался на придирки бюрократии, на то, что «мы своему добру не хозяева» (1368). О значении этих казацких симпатий муниципализации мы уже сказали выше.

КАДЕТЫ

Как и все партии, кадеты во II Думе всего полнее и цельнее выразили свою истинную природу. Они «нашли себя», заняв место центра, критикуя с «государственной точки зрения» и правых и левых. Контрреволюционную свою сущность кадеты обнаружили явным поворотом вправо. И чем же ознаменовали они этот поворот в аграрном вопросе? Тем, что окончательно выбросили за борт все остатки идеи национализации земли, отказались вовсе от плана «государственного земельного запаса» и встали на сторону передачи земель в собственность крестьян. Да, условия сложились в русской революции именно так, что повернуть вправо значит повернуть в сторону частной земельной собственности!

Официальный оратор кадетской партии по аграрному вопросу, бывший министр Кутлер, сразу перешел к критике левых (12 заседание, 19 марта 1907 г.). «Раз никто не предлагает уничтожения собственности вообще, — восклицал этот достойный коллега Витте и Дурново, — необходимо во всей силе признать существование собственности на земли» (737). Этот довод

_________

* См. настоящий том, стр. 316. Ред.

АГРАРНАЯ ПРОГРАММА С.-Д. В ПЕРВОЙ РУССКОЙ РЕВОЛЮЦИИ 355

целиком совпадает с рассуждениями черносотенцев. Черносотенец Крупенский так же, как кадет Кутлер, кричал: «если делить, то делить все» (784).

Как истый чиновник, Кутлер особенно подробно останавливался на вопросе о разных нормах «наделения» крестьян. Не опираясь ни. на какой сплоченный класс, либеральный интеллигент и либеральничающий чиновник обходит вопрос о том, сколько именно земли у помещиков, сколько молено взять. Он предпочитает говорить о «нормах», чтобы под видом поднятия вопроса на государственную высоту затемнить вопрос, скрыть, что кадеты оставляют помещичье хозяйство. «Даже правительство, — говорил г. Кутлер, — вступило на путь расширения крестьянского землепользования» (734), — значит, нет ничего неосуществимого в таком же чиновничьем прожекте кадетов! Настаивая на практичности и осуществимости, кадет, разумеется, набрасывает покрывало на то, что критерием является для него возможность уговорить помещиков, т. е., иначе говоря, подогнать свой проект к их интересам, подслужиться черносотенцам под видом высшего примирения классов. «Мне кажется, господа, — говорил Кутлер, — что можно представить себе те политические условия, при которых законопроект о национализации земли мог бы получить силу закона, но я не могу представить себе в ближайшем будущем тех политических условий, при которых этот закон мог бы действительно быть осуществлен» (733). Говоря попросту: можно представить себе свержение власти черносотенных помещиков, но я себе не представляю этого и потому подлаживаюсь под данную власть.

Отстаивая предпочтительность крестьянской собственности на землю перед планом трудовиков вообще и «уравнительным пользованием» в особенности, г. Кутлер аргументировал так: «Если для этого (для уравнения земли) будут назначены особые чиновники, то ведь будет установлен такой невероятный деспотизм, такое вмешательство в народную жизнь, которого мы и до сих пор не знали. Конечно, предполагается передать это дело местным органам самоуправления, лицам,

356 В. И. ЛЕНИН

избранным самим населением, но можно ли считать, что население вполне гарантировано от произвола этих лиц, что эти лица всегда будут действовать согласно с его интересами, что от них население не потерпит никакой тягости? Я думаю, что здесь присутствующие крестьяне знают то, что их собственные выборные лица, волостные старшины и старосты, сплошь да рядом являются такими же угнетателями населения, какими являются и чиновники» (740). Можно ли представить себе более гнусное лицемерие? Сами кадеты предлагают земельные комиссии с преобладанием помещиков (поровну от помещиков и от крестьян с председательством чиновника или помещика), а крестьянам преподносят опасность деспотизма и произвола от их выборных! Так возражать против уравнения земли могут только бесстыдные политические шарлатаны, ибо у них нет ни принципов социализма (как у с.-д., доказывающих невозможность уравнения, но целиком поддерживающих выборные местные комитеты), ни принципов едино-спасающей частной собственности помещиков (как у Бобринских).

В отличие и от правых и от левых план кадетов характеризуется не тем, что они говорят, а тем, о чем они умалчивают: составом земельных комитетов, которые должны принудить крестьян принять «второе освобождение», т. е. втридорога получить «пе-сочки». Чтобы затушевать эту суть вопроса, кадеты во второй Думе (как и в первой) прибегают к приемам настоящего мошенничества. Вот вам г. Шингарев. Он корчит из себя прогрессиста, повторяет ходячие либеральные фразы против правых, он оплакивает, как водится, насилия и анархию, за которые Франция «заплатила столетием тяжелых потрясений» (1355), но посмотрите, как он вывертывается по вопросу о землеустроительных комитетах:

«Нам возражал, — говорит он, — депутат Евреинов* о землеустроительных комитетах. Я не знаю (sic!!), на чем он построил

____________

* Социалист-революционер Евреинов сказал в том же заседании (18 заседание, 29 марта 1907 г.): «Эти (земельные) комитеты, по предположению партии народной свободы, должны состоять из землевладельцев и крестьян в равном количестве, а в качестве примирителей их будут чиновники, которые уже несомненно дадут перевес в сторону некрестьян. Почему же партия народной свободы, называясь партией «народной свободы», не доверяет комитетам, избранным не чиновническим способом, а демократическим путем? Вероятно потому, что если комитеты будут избираться таким образом, то, несомненно, в них в громадном большинстве попадут крестьяне, т. с. представители крестьянских интересов. Спрашиваю я тогда, доверяет ли в таком случае партия народной свободы крестьянам? Ведь мы помним, в 1858 г. правительство при земельной реформе передало этот вопрос на места, в комитеты. Правда, комитеты эти были дворянские, но ведь правительство не партия народной свободы, а правительство — представитель богатых людей и вообще имущих классов. Оно опирается на дворян и доверяет этим дворянам. Партия же народной свободы хочет опереться на народ и не доверяет этому народу» (1326).

АГРАРНАЯ ПРОГРАММА С.-Д. В ПЕРВОЙ РУССКОЙ РЕВОЛЮЦИИ 357

свои возражения; до сих пор мы совершенно об этом не говорили (ложь!); я не знаю, о каком проекте он говорит, почему он говорит о недоверии к народу. Проекта такого в Гос. думу еще не представлено, и он основывает свои возражения, по-видимому, на недоразумениях. Я целиком примыкаю к тем депутатам слева, Успенскому и Волк-Карачевскому, которые говорили о временных правилах, о необходимости устройства местных органов для землеустроения на местах. Я думаю, что такие органы будут устроены, и, вероятно, на днях партия народной свободы внесет соответствующий законопроект, и тогда мы будем его обсуждать» (1356).

Ну, разве же это не мошенничество? Разве мог в самом деле этот субъект не знать ни о прениях в I Думе по вопросу о местных комитетах, ни о тогдашней статье «Речи»? Разве мог он не понять совершенно ясного заявления Евреинова?

Но он обещал «на днях» внести законопроект, скажете вы. Во-первых, обещание вернуть добытое мошенничеством не уничтожает факта мошенничества. А во-вторых, вот что случилось «на днях». Г-н Шингарев говорил 29 марта 1907 года. 9 апреля 1907 г. говорил кадет Татаринов и сказал: «Затем, господа, теперь я коснусь еще одного вопроса, который, мне кажется» (только «кажется»!), «возбуждает большие споры, именно вопроса, который выдвигается всеми партиями, стоящими влево от нас: вопроса о местных земельных комитетах. Все эти партии выдвигают необходимость образования местных земельных комитетов на основе всеобщего, равного, прямого и тайного голосования с целью разрешения земельного вопроса на местах. Мы в этом отношении и в прошлом году высказались

358 В. И. ЛЕНИН

совершенно категорически против комитетов, категорически высказываемся и теперь» (1783).

Итак, по важнейшему вопросу о реальных условиях кадетского «принудительного отчуждения» два кадета говорят разное, бросаются из стороны в сторону под ударами левых партий, делающих явным то, что кадеты желали оставить тайным! Г. Шингарев говорит сначала: «не знаю», потом: «согласен с левыми», потом: «на днях законопроект». Г-н Татаринов говорит: «мы и прежде и теперь категорически против». Он добавляет еще рассуждения о том, что нельзя раздроблять Думу на тысячу дум, что нельзя откладывать аграрный вопрос до проведения политических реформ, до введения всеобщего и т. д. избирательного права. Но ведь это же опять увертки. Вопрос идет совсем не о моменте проведения той или иной меры: на этот счет у левых во II Думе не могло быть никаких сомнений. Вопрос идет о том, каковы истинные планы кадетов: кто кого принуждает в их «принудительном отчуждении», помещики крестьян или крестьяне помещиков? На это дает ответ только состав земельных комитетов. Состав этот определен кадетами и в милюковской передовице в «Речи», и в проекте Кутлера, и в статье Чупрова (цитировано выше)*, — но в Думе кадеты промолчали об этом составе, не дав ответа на поставленный в упор вопрос Евреинова.

Нельзя достаточно настаивать на том, что такой образ действий представителей партии в парламенте есть именно обман народа либералами. Насчет Бобринских и Столыпиных едва ли кто обманывается. Насчет кадетов — очень многие, не желающие разбирать или неспособные понять действительное значение политических лозунгов и фраз.

Итак, кадеты против какой бы то ни было формы общественного пользования землей**, против безвоз-

____________

* См. настоящий том, стр. 221. Ред.

** Особенно замечательны в этом отношении прения в I Думе по вопросу о направлении аграрного проекта 33-х (об отмене частной собственности на землю). Кадеты (Петрункевич, Myханов, Шаховской, Френкель, Овчинников, Долгоруков, Кокошкин) бешено нападали на передачу такого проекта в комиссию, встретив полную поддержку Гейдена. Доводы кадетов непристойны со стороны чуточку уважающего себя либерала; это — какие-то полицейские отговорки лакеев реакционного правительства. Передать в комиссию, — говорил, например, г. Петрункевич, — значит признать, что до известной степени «возможна» точка зрения подобного проекта. Г-н Жилкин стыдил кадетов (23 заседание, 8 июня 1906 г.), говоря, что он передал бы в комиссию и этот проект и проект крайних правых. Но кадеты и правые 140 голосами против 78 провалили сдачу проекта в комиссию!

АГРАРНАЯ ПРОГРАММА С.-Д. В ПЕРВОЙ РУССКОЙ РЕВОЛЮЦИИ 359

мездного отчуждения, против местных земельных комитетов с преобладанием крестьян, против революции вообще и особенно против крестьянской аграрной революции. На их позицию лавирования между левыми и правыми (для выдачи крестьян помещикам) проливает свет их отношение к крестьянской «реформе» 1861 года. Левые, как мы увидим ниже, все говорят о ней с отвращением и негодованием, как о петле, надетой на крестьян помещиками. Кадеты солидарны с правыми, в умилении пред такой реформой.

Граф Бобринский говорил: «Тут забрасывали грязью самую чистую, самую светлую страницу русской истории... Дело освобождения крестьян выше всякого упрека... великий и светлый день 19 февраля 1861 г.» (29 марта, с. 1289, 1299).

Кутлер говорил: «великая реформа 1861 г.... правительство, в лице председателя совета министров, отрекается от русской истории, от лучших и самых светлых ее страниц» (26 мая, с. 1198—1199).

Эта оценка действительно проведенного принудительного отчуждения проливает больше света на кадетскую аграрную программу, чем все их проекты и речи, написанные для того, чтобы скрыть свои мысли. Если люди считают самой светлой страницей обезземеление крестьян помещиками, тройной выкуп за «песочки» и введение уставных грамот военными экзекуциями, то ясно становится, что они добиваются «второго освобождения», второго закабаления крестьян посредством выкупа. Бобринский и Кутлер солидарны в оценке реформы 1861 года. Но оценка Бобринского прямо и верно выражает правильно понятые интересы помещиков, — поэтому она прочищает классовое сознание широких масс. Бобринские хвалят — значит, поживились помещики. Оценка Кутлера, выражая скудоумие

360 В. И. ЛЕНИН

чинуши, всю жизнь гнувшего спину перед помещиками, полна лицемерия и затемняет сознание масс.

В связи с этим надо отметить еще одну сторону кадетской политики в аграрном вопросе. Все левые прямо становятся на сторону крестьян, как борющейся силы, разъясняют необходимость борьбы, указывают на помещичий характер правительства. Кадеты с правыми становятся на «государственную точку зрения» и отвергают классовую борьбу.

Кутлер заявляет, что не надо «перестраивать в корне земельные отношения» (732). Савельев предостерегает против того, чтобы «затронуть массу интересов», говоря: «принцип полного отвержения собственности едва ли был бы удобен, и могут встретиться очень большие и серьезные осложнения в его приложении, в особенности, если мы примем во внимание, что у крупных владельцев, имеющих свыше 50 дес, очень много земель, а именно 79 440 000 десятин» (26 марта 1907, с. 1088 — крестьянин ссылается на латифундии, чтобы доказать необходимость их уничтожения; либерал — чтобы доказать необходимость низкопоклонства). Шингарев «величайшим несчастьем» считал бы, если бы народ сам взял землю (1355). Родичев соловьем поет: «не разжигаем мы классовой вражды, нам бы хотелось забыть прошлое» (632, 16 мая 1907). Капустин то же самое: «наша задача сеять везде мир и справедливость, а не сеять и раздувать классовую вражду» (1810, 9 апреля). Крупенский возмущается речью социалиста-революционера Зимина за то, что она «полна ненависти к имущим классам» (783, 19 марта). Одним словом, в осуждении классовой борьбы кадеты и правые едино суть. Но правые знают, что делают. Тому классу, против которого направляется борьба, не может не быть вредна и опасна проповедь классовой борьбы. Правые верно блюдут интересы крепостников-помещиков. А кадеты? Они ведут борьбу — говорят, что ведут борьбу! — они хотят «принудить» помещиков, в руках которых власть, и они осуждают классовую борьбу! Так ли поступала действительно борющаяся, а не лакействующая перед помещиками, буржуазия хотя бы во Фран-

АГРАРНАЯ ПРОГРАММА С.-Д. В ПЕРВОЙ РУССКОЙ РЕВОЛЮЦИИ 361

ции? Не звала ли она народ на борьбу, не разжигала ли классовой вражды, не создавала ли теорию классовой борьбы?

ПРАВЫЕ КРЕСТЬЯНЕ

Во второй Думе в виде исключения попадаются настоящие правые крестьяне — чуть ли не один Ременчик (Минской губ.), знать не знающий никакой общины и никаких «фондов», горой стоящий за собственность (в I Думе много польских и западнорусских крестьян за собственность). Но и этот Ременчик высказывается за отчуждение «по справедливой оценке» (648), т. е. оказывается в сущности кадетом. Другие «правые крестьяне» второй Думы потому выделяются нами в особую группу, что они несомненно левее кадетов. Возьмите Петроченко (Витебской губ.). Он начинает с того, что «до смерти будет защищать царя и отечество» (1614). Правые аплодируют. Но вот он переходит к вопросу о «малоземелье». «Сколько прений ни ведите, — говорит он, — другого земного шара не создадите. Придется, значит, эту землю нам отдавать. Здесь кто-то из ораторов указывал, что крестьяне наши темны и невежественны, и не к чему и бесполезно им давать много земли, так как она все равно пользы не принесет. Конечно, земля нам раньше мало пользы приносила, именно тем, у которых ее не было. А что мы невежественны, так мы ничего иного и не просим, как земли, чтобы по своей глупости в ней же ковыряться. С своей стороны я думаю, что, конечно, дворянину и неприлично возиться с землей. Здесь говорилось о том, что частновладельческих земель нельзя коснуться по закону. Я, конечно, согласен с тем, что закона надо придерживаться, но для того, чтобы устранить малоземелье, нужно написать такой закон, чтобы все это и сделать по закону. А чтобы никому не было обидно, то для этого депутат Кутлер предлагал хорошие условия. Конечно, он, как человек богатый, дорого сказал, — и мы, крестьяне, бедные, столько не можем заплатить, а о том, как нам жить — обществами, подворными владениями или хутором, то я считаю, с своей стороны, нужным предоставить всем, как кому удобно жить» (1616).

362 В. И. ЛЕНИН

Между этим правым крестьянином и российским либералом целая пропасть. Первый — на словах предан старой власти, на деле добивается земли, борется с помещиками и не согласится платить кадетских размеров выкуп. Второй на словах борется за народную свободу, на деле — устраивает второе закабаление крестьян помещикам и старой власти. Второй может двигаться только вправо, от I Думы до второй, от II до III. Первый, разочаровавшись в том, что землю ему «отдадут», пойдет в другую сторону. Нам больше по дороге окажется, пожалуй, с «правым» крестьянином, чем с «либеральным», «демократическим» кадетом...

Вот крестьянин Шиманский (Минской губ.). «Я пришел сюда защищать веру, царя и отечество и требовать земли... конечно, не грабежом, а мирным путем, по справедливой оценке... Поэтому я от всех крестьян предлагаю членам Думы, помещикам, чтобы они вышли на эту кафедру и сказали, что они желают уступить крестьянам по справедливой оценке землю, и тогда наши крестьяне их, конечно, поблагодарят, да я думаю, что и царь-батюшка поблагодарит. Тех же помещиков, которые не согласятся так, я предлагаю Государственной думе обложить их земли прогрессивными налогами, несомненно, со временем они нам тоже уступят, потому что познают, что большой кусок горло дерет» (1617).

Этот правый крестьянин разумеет под принудительным отчуждением и под справедливой оценкой совсем не то, что имеют в виду кадеты. Кадеты обманывают не только левых крестьян, но и правых. Как отнеслись бы правые крестьяне к кадетским планам составления земельных комитетов (по-кутлеровски или по-чупровски: см. т. II «Аграрного вопроса»), если бы они ознакомились с ними, видно из следующего предложения крестьянина Мельника (октябрист; Минской губ.). «Я считаю долгом, — говорил он, — чтобы в количестве 60% попали в комиссию (аграрную) крестьяне, практически знающие нужду (!) и знакомые с положением крестьянского сословия, а не те крестьяне, которые, может быть, носят только звание крестьян. Это вопрос благосостояния крестьян и вообще бедного

АГРАРНАЯ ПРОГРАММА С.-Д. В ПЕРВОЙ РУССКОЙ РЕВОЛЮЦИИ 363

народа, а никакого политического значения в нем нет. Надо выбрать тех людей, которые могут решить на благо народа этот вопрос практически, а не политически» (1285). Далеко влево пойдут эти правые крестьяне, когда контрреволюция покажет им политическое значение «вопросов благосостояния бедного народа»!

Чтобы показать, как бесконечно далеки друг от друга представители монархического крестьянства и представители монархической буржуазии, приведу выдержки из речи «прогрессиста» свящ. Тихвинского, говорившего местами от имени Крестьянского союза и Трудовой группы. «Наше крестьянство в массе царелюбиво, — говорил он. — Как бы я хотел быть шапкой-невидимкой и ковром-самолетом, лететь к подножию трона и сказать, засвидетельствовать: государь, первый твой враг, первый враг народа, это — безответственное министерство... Крестьянство трудовое требует только, чтобы строго был проведен принцип: «вся земля — всему народу...» (по вопросу о выкупе:)... «Не бойтесь, господа правые, положитесь на наш народ, не обездолит он вас. (Голоса справа: «спасибо! спасибо!».) Теперь я обращусь к словам докладчика от партии народной свободы. Он говорит, что программа партии народной свободы недалека от программы крестья