Полтавское сражение (по голикову)

27 июня до восхождения солнечного неприятель тронулся с намерением атаковать нашу конницу, и для того думал прежде овладеть редутами, но пушки оных от правого неприятельского крыла оторвали шесть батальонов пехоты и несколько десятков эскадронов конницы и понудили их уйти в лес. Главная шведская армия пробивалась сквозь редуты, наша конница сбивала неприятельскую (взяв 14 штандартов и знамен). Неприятель беспрестанно подкреплял свою конницу, а нам сие делать было невозможно; предводитель оной, храбрый Рен, ранен был в бок. Петр повелел Боуру (заступившему Рена) отступить справа от нашего ретраншемента, с наблюдением, чтоб гора была у него во фланге, а не назади (дабы неприятель не мог утеснить ее под гору). Боур стал отступать, а неприятель его преследовать. Тогда шведы очутились под огнем нашего укрепления и приняты были пушками во фланг. Они отступили на пушечный выстрел и выстроились в боевом порядке.

Петр меж тем отрядил Меншикова, Гейншина и Ренцеля с пятью полками конницы и пятью батальонами пехоты противу отступившей в лес кавалерии (от наших редутов). Неприятель был порублен.

Генерал-майор Шлиппенбах сдался, а генерал-майор Розен отступил к полтавским апрошам.

Петр отправил Меншикова и Ренцеля с повелением атаковать шанцы шведские и Полтаву освободить. Меншиков наехал на 3000-ый отряд (резервный), стоявший позади правого шведского крыла у леса. Меншиков их атаковал и разбил, и возвратился к Петру, поруча Ренцелю довершить остальное.

Розен по приближению Ренцеля ушел с тремя бывшими с ним полками в свои крепости и окопы. Но русский генерал его атаковал, и Розен сдался.

Тогда Петр вывел из укрепления свою армию и выстроил ее следующим образом: корпус армии стоял в двух линиях, третью (шесть полков) оставил назади в укреплении при генерал-майоре Гинтере; конница стояла на крыльях: на правом под командою Боура, на левом — Меншикова. Артиллерией управлял генерал-поручик Брюс. Три батальона при полковнике Головине стояли на горе у монастыря для сообщения с городом, шесть полков драгунских при генерал-майоре Волконском — между малороссийским войском и нашим для сообщения с Скоропадским и в случае нужды для сикурса главному войску.

Петр объехал со своими генералами всю армию, поощряя солдат и офицеров, и повел их на неприятеля. Карл выступил ему навстречу; в 9-ом часу войска вступили в бой. Дело не продолжалось и двух часов — шведы побежали.

На месте сражения сочтено до 9234 убитыми. Голиков погибшими полагает 20 000, на три мили поля усеяны были трупами. Левенгаупт с остальными бежал, бросая багаж и коля своих раненых. Ушедших было до 16 000, а с людьми разного звания до 24 000.

Вначале взяты в плен генерал-майор Штакельберг и Гамильтон, генерал-фельдмаршал Рейншильд, принц Виртембергский с множеством офицеров и <нескольких> тысяч солдат; 2900 наших были освобождены. Пленные пригнаны в лагерь.

В шанцах взяты шведский министр граф Пипер с тайными секретарями Цидельгельмом и Дибеном, весь

королевский кабинет с несколькими миллионами денег, весь обоз и проч.

Карл, упавший с качалки, был заблаговременно вынесен и увезен к Днепру. Он соединился с войском своим под Переволочною; тут оставил он его и бежал в турецкие границы с несколькими сот драбантов и с генералами Лагерскроном и Шпаром.

В полтавское сражение король имел 31 полк, свою гвардию, лейб-драгунов, лейб-регимент и драбантов, волохов, запорожцев и мазепинских сердюков 2000. Всего — более 50 000, одних шведов до 40 000. Наших было более, но все было решено первой линией (10 000 войска). Мы потеряли бригадира Феленгейма, полковника его Лова и Нечаева, 37 штаб- и обер-офицеров, 1305 унтер-офицеров и рядовых. Ранены Рен, бригадир Полонский, 5 полковников, 70 штаб- и обер-офицеров и 3214 унтер-офицеров и рядовых.

Петр пригласил несколько генералов к себе обедать, отдал им шпаги и пил за здоровье своих учителей. Шведские офицеры и солдаты также были угощены и проч.

В тот же день послал он Гольцу приказ всячески не допускать короля соединиться с польским его войском и пересек рассылкою легких войск все дороги из Турции.

Князь Голицын и Боур преследовали бегущих. На другой день Петр послал к ним в помощь Меншикова и занялся погребением убитых офицеров особо, рядовых в одну общую могилу. Войско стояло в строю. Полковые священники отпевали тела. Петр плакал и сам при троекратной стрельбе бросил первую горсть праха. 29-го, день своих именин, Петр угощал опять пленников, а 30-го отправился вслед Меншикову и прибыл в Переволочную. Уже неприятель без бою отдался Меншикову, имевшему не более 9000. Число сих пленных было 24 000. Петр повелел выдать им провиант. Узнав от Левенгаупта о бегстве короля в Турцию, он отрядил бригадира Кропотова и Волконского вслед за ним по разным дорогам. Запорожцев взято в Переволочной 220; прочие разбежались, иные

утонули в Днепре, немногие ушли с Мазепою. Потом Петр возвратился в Полтаву.

Меншиков пожалован в фельдмаршалы, Шереметев, Репнин, Голицын и Долгорукий и проч. деревнями; граф Головкин канцлером, барон Шафиров подканцлером; сей же Долгорукий и боярин Мусин-Пушкин — тайными действительными советниками. Репнин, Брюс, Рен, Алларт, Ренсель — орденами (?), штаб- и обер-офицеры портретами царя с алмазами, золотыми медалями; все рядовые годовым не в зачет жалованьем и серебряными медалями; иностранцам большею частию даны деньги; в том числе полтавский комендант полковник Келин — он произведен в генерал-майоры — получил портрет с алмазами и проч.

Пленным определено содержание (?).

Запорожцы, взятые в Переволочной и явившиеся потом с повинною, вопреки указам были прощены. Старшины отосланы были без наказания в Сибирь на поселение, а начальники обращены в поселяне.

Петр по просьбе своих генералов принял на себя чин генерал-поручика (дабы чрез чин не быть произведену).

Мазепа перешел за Днепр прежде короля. Взято пушек 22, гаубиц 2 и мортир 8. Артиллерия шведская в разных сражениях уменьшена была.

Карл прислал Мардофельда в Полтаву под видом некоего комплимента (Голиков), но он был задержан, ибо не имел ни письма, ни паспорта. Открылось потом, что Карл присылал его с предложением о мире на тех условиях, кои предлагал Петр. Ему отвечали, что уже поздно, однако отпустили с тем, чтоб за него отпущен был кто-нибудь из наших знатных пленных и с новыми мирными условиями. Сей Мардофельд под Калишем взят был в плен и освобожден по просьбе Августа. Он имел дозволение говорить с Пипером в присутствии Шафирова, по просьбе коего отпущен Цидельгельм, дабы обще с шведским сенатом старались они о мире.

В самый день сражения Петр уведомил Апраксина и других (от 9 и 10-го июля) о своей победе. Колычеву в Воронеж писал, чтоб он уведомил о том товарищей царя — Козенца и Ная; в другом письме к нему же, что в Коротояк отправлены будут 3000 шведов, и когда на Середе начнется крепость, то бы их на работу употребить. Апраксину (от 9 июля): полагая, что тою осенью к Выборгу приступить нельзя будет, полагает осадить Ревель, для того приказывает в Нарву из Петербурга доставить пушки и проч. Повелевает ему достать Корелу, ибо в оной водяной путь невозбранный и проч.

13 июля Петр отступил от Полтавы в Решетиловку за духотою от мертвых тел и стояния двух армий. Тут повелел он пленным шведам экзерсироваться в его присутствии, предал суду изменника бригадира Мильфельса, которого и расстреляли. Петр писал опять Колычеву о чертеже и проч., о кузнецах и проч., посылая ему и г-дам Козенцу и Наю по шпаге шведской, и уведомил, что 3000 шведов уже посланы при полковнике Нелидове. Замечательна последняя статья по резолюции на вопросы Колычева: на каждого корабельного мастера возложив по части, прибавляет он: кроме моей доли.

Мастера Скляева, находившегося при сражении, произвел он в капитаны (морские) — он объявляет Колычеву за тайну о будущей морской кампании и приказывает, чтоб 4 или 5 кораблей были бы готовы.

Петр отрядил Шереметева для осады Риги, со всею пехотою и частию кавалерии, а князя Меншикова в Польшу с большею частию конницы, дабы выгнать Красова и Лещинского, соединясь с Гольцем. Репнин оставлен на границе для наблюдения татар, турков и казаков. Пленных (знатных) отправил он в Москву, а простых по городам, и с Меншиковым и со многими министрами и генералами прибыл в Киев 22 июля.

Здесь он узнал Феофана Прокоповича, ректора киевских училищ. Речь его понравилась Петру, и он

принял его в свою особую милость. Он занемог, но не оставил своих упражнений, писал отцам убитых утешительные письма и проч. Колычеву с мастерами велел быть в Москве к декабрю и проч. Курбатову приказал, когда губернаторы и воеводы съедутся в Москву в конце года, то быть там и бурмистрам по одному человеку с города.

Петр запрещает Апраксину разорять Финляндию, ибо нам же придется разоренное исправлять; надеется на мир и ходатайство Цидельгельма, повелевает погодить идти в Корелу, надеясь сам подоспеть к Ревелю — около 14 сентября быть к Нарве, оставя в Кроншлоте и на Котлине 1000 человек, в Петербурге 2 или 1500, в Шлиссельбурге 500, в Нарве 600, в Пскове и Новгороде ничего и проч.

Апраксина с флагманами произвел Петр в шаутбенахты. Петр благодарил его из Киева от 13 августа (см. Голиков. Ч. III — 131).

Отпустя в Польшу Меншикова, Петр 15 августа выехал из Киева и 24 отобедал у Гольца. Лещинский и Красов уже бежали в Померанию. Сначала они рассеивали ложные слухи о полтавской битве; наконец Лещинский в Померании отказался от короны. Польские вельможи отовсюду съезжались к Петру с поздравлениями. Яблоновский, Дзялинский и Щука оставили Лещинского и прибегли к Августу, которого Петр объявил законным королем. Август с 14 000 саксонцев вступил в Польшу, рассея манифест, в коем отречение свое представлял недействительным, яко принужденное и без согласия Речи им данное вопреки своей присяге, и объявил, что он вновь вступает в права свои, по требованию Петра и проч. Он прислал великого конюшего и Фицтума к Петру, приглашал его в Торунь и повторил ту же просьбу, не доехав до Кракова.

7-го сентября Петр из Люблина прибыл в местечко Сольцы и осмотрел войско Синявского. Здесь получил он третье приглашение Августа чрез Флеминга, а от прусского короля чрез камергера фон Камкена. Петр обещался обоим.

Петр в Сольцах к 20-му сентября велел сделать 10 судов, на коих весною отправился в Торунь. Конюший Фицтум и генерал-фельдмаршал <Флеминг> были при нем; в гребцах и конвое — Вятский полк при кн. Алексее Голицыне.

Петр между прочим послал Апраксину манифесты Августа, дабы оные доставить Либекеру и Кастюртейну и проч.

Кн. Голицыну повелевает быть с войском своим к Ковну и уведомляет, что идет вслед за Красовым.

Гвардии подполковнику Долгорукому, чтобы он с виленских жидов доправил штрафу 20 000 ефимков за то, что обещались от себя посылать шпионов и солгали; и взять под стражу 40 или 50 лучших, пока не заплатят.

Карл бежал к Очакову, но его туда не впустили; русские его преследовали живо: 1) Переяславский полковник Томора (Тамара?) первый нагнал его, взял в плен генерал-аудитора, генерал-кригс-комиссара, трех офицеров и 60 рядовых. 2) В Велиже взято 8, убито 30. 3) Бригадир Кропотов убил до 200 и взял 260 (в том числе генерал-аудитора). 4) Генерал-майор Волконский догнал короля при Днестре. Король успел переправиться с малым числом и остальные — 200 человек были убиты, в плен взяты 4 офицера и 209 рядовых, многие перетонули. Король приехал в Бендеры. Паша принял его с пушечной пальбою. На другой день король послал в Константинополь Неугебауера.

23 сентября Петр прибыл в Варшаву. Паны и между ими великий канцлер князь Радзивилл и епископ луцкий приняли его пушечною пальбою. Петр остановился в доме маршала Белинского до ночи; ночевал на реке, 24-го утром в сопровождении польских вельмож отправился в Торунь.

26-го за полмили от сего города встретил его Август на двух прамах. Король при встрече с царем смутился и изменился в голосе и в лице. Петр, поздравляя его, сказал ему, что прошедшего поминать не должно, что он знает, что за необходимость заставила короля поступить вопреки собственной пользы; но

между тем Петр имел на себе ту самую шпагу, которую Август подарил Карлу XII. Оба государя обедали вместе на реке и въехали в Торунь верхами при пушечной пальбе. Все войско саксонское и мещанское стояло под ружьем. Петр до пятого часа ночи пировал у короля; король, его министры и генерал с драбантами проводили его до дома, где король, дождавшись его выхода, кричал ему виват.

28 сентября в день Левенгауптской баталии король обедал у Петра, пили за здравие обоих государей при пушечной пальбе из крепости и стрельбе выстроенного войска.

29-го и 30-го Петр и король занялись возобновлением союза, нарушенного Алт-Ранстадским трактатом. В Торунь приехал и датский посланник барон фон Ранцов с поздравлениями и предложениями к заключению настоящего и общего союза. Петр повелел российскому министру при датском дворе князю Долгорукому заключить оный. В Торуне сверх сего заключен общий оборонительный трактат с королями прусским, польским и датским, после чего Петр и Август объявили Регенсбургскому имперскому собранию, что ежели дозволено будет шведскому войску над союзниками учинить военное действие или вступить обратно в Польшу, то Петр по праву войны будет гнать неприятеля повсюду, где только его найдет, и требовал гарантии всей империи.

Петр писал Апраксину, чтоб он и датский посланник дожидались его в Петербурге; жалеет, что дела задержали его в Польше и что время для взятия Ревеля прошло; повелевает оному одну блокаду (без артиллерии) и подводы распустить и проч., что бригадир Кропотов при местечке Чернявцах на остальных шведов напал (между ими и 500 запорожцев), побил их и перетопил в Пруте и проч.

Поляки, противники Августа, прибегнули к ходатайству Петра. Тогда же прибыл к Августу и турецкий посол с поздравлениями и с уверениями в дружбе и в добром соседстве.

10-го октября Петр отправился Вислою в Мариенвердер для свидания с прусским королем. Август

провожал его 8 миль, до саксонского лагеря. Петр осмотрел войско и экзерсиции. Тут принял он бобруйского старосту Сапегу, главного мятежника, прибегнувшего к его заступлению. Он приехал по повелению Петра, обнадежившего его прощением Августа. Таким образом Петр примирил короля со всеми его подданными.

14-го октября Петр поехал рекою же; от Мариенвердера в полумиле, 15-го, на берегу Вислы встретил его король; оба с торжеством въехали в город в одной карете и остановились в том же доме. Они обедали за церемониальным столом. На третий день заключил и четвертый союз.

19-го оба государя обедали у Меншикова. Граф Дона в своих записках говорит: «Je n’ai jamais vu boire plus de vin de Hongrie»¹⁾ и рассказывает анекдот о Рене: «Rönne, Rönne, mon ami! Dans un autre pays tu ne te verrais pas de si tôt une excellence»²⁾. Петр подарил Фридерику шпагу, которую носил он под Полтавою, и, несмотря на то, что она была тяжела, длинна и неловка, король во все время носил ее на себе. Петр не пьянствовал и умел себя воздерживать. Дона при сем случае выпросил прощение за своего родственника (мнимого бранденбургского посланника, — смотри выше). Петр приказал присоветовать ему не вмешиваться более в политические сплетни, за которые впредь ему так дешево не отделаться. «Votre majesté, s’il у revient, peut lui faire donner le knout»³⁾. Петр заметил, что кнут слишком тяжкое наказание, и хотел дать почувствовать, что в России за все про все кнутом не дерут. Дона говорит о умеренности и благопристойности Петра и проч.

На сем обеде король пожаловал Меншикову свой орден и предложил о сочетании царевны Анны

¹⁾ Я никогда еще не видел, чтоб пили столько венгерского (франц.).

²⁾ Ренне, Ренне, друг мой! В другой стране ты не стал бы так скоро превосходительством (франц.).

³⁾ Если он опять примется за прежнее, Ваше величество может наказать его кнутом (франц.).

Иоанновны с герцогом курляндским, на что Петр и соизволил.

В Мариенвердере прибыл к Петру Флеминг, и по молчанию его Петр догадался о причине его приезда и сказал ему не обинуясь, что, быв оставлен всеми своими союзниками в самую опасную минуту, не обязан он исполнять условия трактата, ими же нарушенного, и что завоевания, им одним совершенные, ни с кем делить он не намерен, а всего менее с Августом и республикою. Дело шло о обещании Петра возвратить Польше лифляндские города, некогда ей принадлежавшие.

Петр меж тем предписал генерал-майору Ностицу выбить шведский гарнизон из Эльбинга и город занять, а Меншикову расположиться на границе венгерской на зиму.

23 октября Петр отправился к Риге сухим путем. Вперед для угощения на станциях отправлен чрезвычайный посланник Кейзерлинг, два майора и комиссар. Петр поехал на Прешмарк, Бартенштейн, Отнюргенцы, Инстербург.

29 октября Петр прибыл на польскую границу, где свирепствовала моровая язва, почему Петр принужден был делать большие объезды. С дороги писал он к русским начальникам о предосторожности противу язвы и легкомыслия поляков (письмо Петра к Ушакову 6 октября); об отправлении пленных к Серпухову (для торжественного въезда в Москву и проч. и проч.).

6 ноября Петр прибыл в Митаву. Чины Курляндии встретили его за городом, дворянство и городские бурмистры все верхами. Петр въехал в город верхом.

9-го ноября прибыл он под Ригу, в лагерь Шереметева. Около города все укрепленные посты были заняты: крепость же Кобер-шанец на западном берегу Двины была укреплена снова (шведы хотели было при его приближении оную разорить, но не успели) и названа Питер-шанец.

Петр осмотрел всё, 11-го ноября при себе велел поставить мортиры на кетели, и сам бросил первые три бомбы, первая упала на кирку св. Петра, другая

на болверк, третья в купеческий дом, потом с Шереметевым, с польским сенатором, троцким воеводой Огинским осматривал крепости; при проезде его мимо ветряных мельниц шведы выстрелили по нем из пушек. Петр повелел держать город в тесной осаде, а иначе его не добывать, потому что время уже поздное, что гарнизон велик, а крепость способна к сильной обороне, и что спешить нечего, ибо нет ни малой опасности от шведов, а помощи быть неоткуда. Потом Петр отправился в Петербург, заезжая во все завоеванные города, и везде установил порядок.

Шереметев поручил осаду Репнину с 7000 войска, а сам на зиму расположился в Митаве. В декабре уехал он в Москву.

23 ноября Петр прибыл в Петербург и занялся гражданскими делами.

В погребение странных и пришельцев заложил он церковь св. Самсона и повелел другую заложить и в Полтаве во имя Петра и Павла и того ж Самсона. Он дал указ о поспешении строений городских и увеселительных своих домов и садов; а знатному дворянству о каменных домах по плану, также и пристаней и магазинов на островах С.-Петербургском и Котлине. Он своими руками заложил 54-пушечный корабль «Полтава» и 7-го декабря поехал в Москву дождаться Меншикова в селе Коломенском, также и поляков и пленных; учредил порядок торжественного въезда наподобие римских триумфов и 21-го вошел в Москву при пушечной пальбе, колокольном звоне, барабанном бое, военной музыке и восклицании наконец с ним примиренного народа: здравствуй, государь, отец наш!

18 декабря родилась царевна Елизавета Петровна.

Указы 1709 года

В сем же году изданы российская генеральная карта (Фишером) и специальные: 1) окольность Архангельска с островом Соловецким, 2) окольность Астрахани с устьем Волги, 3) окольность Азова и другие, посвященные его величеству фон Кейленом («Ежемесячные Академические сочинения»).

О чистоте улиц, о мостовой, о избрании на то десятских.

О определении двух перемен работников к петербургскому городовому строению по 20 000 человек.

О пятом рекрутском наборе с 20 дворов по одному.

О исполнении духовной Флереза, хотя и не у крепостных дел писанной, ибо то учинено по неведению закона.

О вычете с писцов за прогульные дни по гривне на день.

Об отдаче на оброк покидных, пустых и отысканных земель.

О сборе с ульев и проч.

Петр праздновал Новый год в Москве при пушечной пальбе, огненных потехах etc.

Он занялся расположением расходов и точным определением, откуда кому и на что получать приходы.

Армию положил он составить из 33 полков пехоты и 24 кавалерии и 58 000 гарнизона, кроме гвардии, ландсмилицкого корпуса, лифляндского корпуса и морской силы. Полки назвались по имени городов, а не полковников, как было прежде.

Петр повелел сибирскому архиерею Филофею обращать в христианскую веру иноверные племена, что не зависит от царской власти, но от проповеди слова божия; а новокрещан повелел обучать русской грамоте (Венецианский историк: 40 000 и более были обращены).

Петр повелел (когда?) раскольникам нашить на спины платья четвероугольники из красного сукна с желтыми козырями. Они повиновались и безо всякого стыда являлись на бирже торговать с иноземцами.

Всем христианским вероисповеданиям Петр дозволил иметь в России церкви и избирать церковный совет, не состоя под ведомством синода.

Петр купцу Короткину, выехавшему из Голландии, приказал близ Москвы завести бумажную фабрику и часто оную посещал. Недавно, будучи там, получил

он от одного помещика приглашение на медвежию травлю. Петр отвечал: «У меня есть и свои звери внешние и внутренние».

5-го января имел публичную аудиенцию Витфорт, чрезвычайный английский посланник. Вот что было причиною посольству:

В 1708 году наш посланник Матвеев получил приказание ехать в Голландию, был на улице остановлен заимодавцем и отведен в тюрьму. Матвеев, хотя и тотчас освобожденный с извинениями, выехал из Англии без отпускной грамоты и не дождавшись изъяснения на свой протест.

Витфорт от имени королевы, именуя Петра императором, извинился бессилием английских законов и уведомлял, что новым законом, утвержденным в парламенте, отныне посланники ограждены от подобных оскорблений etc., etc.

Титул цесарский или императорский дан был Петру и в Голландии при торжественном праздновании его победы.

В Сибири грек Александр Левондиад отыскал серебряную руду, и пожалована ему грамота на завод. Петр писал воронежскому обер-коменданту Колычеву о строениях в Таврове etc.

3 января Толстой получил в присутствии султана ратификацию прежнего мира.

Карл по смерти Мазепы (20 сентября 1709) наименовал Орлика гетманом Малыя России обеих сторон Днепра и войск запорожских.

Петр, видя, что Красов не в бездействии в Померании, вторично подтвердил свою декларацию (см. выше), того ради 31 марта в Гааге Австрией, Англией и Голландией и постановлено (а 2 апреля на имперском съезде в Регенсбурге и подтверждено), что они принимают на себя неутральную гарантию всех в Германии шведских провинций (равно как и герцогства Шлезвигского и Готландии) с тем, что шведские войска (в Германии находящиеся) не вступят

в Польшу и Саксонию, а союзники в Германию, под опасением войны.

Петр, согласясь на оные условия, прибавил одно: противу нарушителя да обязуются вышеупомянутые державы действовать оружием.

11 июля сии условия были обнародованы Стокгольмскому сенату датским королем. Сенат нашел их несправедливыми, а Карл из Бендер повелел Красову, коего войско со дня на день увеличивалось, вступить в Польшу. Неутральные державы 4 августа в Гааге (при министрах имперских князей) обязались собрать 16 000 войска.

Карл протестовал, с помощью Франции склонив в пользу свою Порту; посол его в Вене 11 августа, а особливое посольство к Регенсбургскому имперскому собранию объявило, что он на своего неприятеля нападет, где и когда будет ему то возможно, заране объявляя врагом того, кто вздумает тому противиться.

Протест имел свое действие. Большая часть имперских князей в неутралитет не вступили и сказали, что все это клонится к тому, чтоб уничтожить действия корпуса Красова. Но северные союзники, с своей стороны, настойчивее требовали исполнение гарантии, объявляя, что в противном случае они вступят в шведские (в Германии) провинции. Петр представил Гаагскому собранию, что шведские войска в Померании и Бремене усиливаются, что герцог Голштейн-Готорпский делает то же, что Карл старается о разрыве Турции с Россией и Польшею, что он с турецким и татарским корпусом нападет с одной стороны на Польшу, а Лещинский из Померании вступит в Шлезию etc., etc.

Между тем Петр повелел генерал-майору Ностицу взять крепость Эльбинг, где было 900 шведского гарнизона. 28 <августа> город взят был приступом; гарнизон сдался военнопленным, 260 пушек были взяты etc., etc. Бригадир Федор Балк сделан был комендантом при 200 <человек> гарнизона. Ностиц пожалован генерал-поручиком, Балку дан портрет с алмазами, выбита медаль, но Ностиц через несколько дней, выманя у эльбингского магистрата 250 000 польских злот, без

абшита ушел, и Петр повелел персону его повесить.

17 февраля Петр отправился в Петербург, повелев полкам следовать туда же. Меншикова он отправил к Риге с повелением осмотреть места между Ригой и Динаминд-шанцем и через Двину (сделав несколько прамов с пушками), <а для> перенятия с моря шведских судов укрепить бревна с цепями.

21 февраля Петр прибыл в Петербург. Он пожаловал Апраксина графом и тайным советником и повелел ему взять Выборг. Апраксин выступил 21 марта.

Петр меж тем, занимаясь делами, сочинял морской устав.

(В Шонах 10 марта было сражение между датчанами и шведами, убито с обеих сторон до 4000. Петр уведомляет о том Апраксина.)

Как только вскрылась Нева, Петр вывел флот корабельный и галерный в Кроншлот — и спешит под Выборг доставить провиант и артиллерию. Крейс отправился 28 апреля по морю, еще не очищенному ото льда, а с ним и сам Петр, яко контр-адмирал, со своею эскадрою.

Плавание было опасно. Лед шел и чуть было (в ночь на... апреля) галеры, занесенные в море, не были разбиты и потоплены. Петр повелел кораблями разбить лед и стать на якори, что и учинено. Весь флот прибыл благополучно к Березовым островам. 8-го мая отправили артиллерию и провиант под начальством самого государя.

Провиант прибыл вовремя, оного под Выборгом уже не было. Пока артиллерию и провиант выгружали, Петр, осмотрев лагерь, 14 мая сделал подробные распоряжения осаде (см. Ч. III — 182).

Того же дня Петр с ластовыми и военными судами отправился в Петербург, оставя Боциса с галерами при батареях. Шведы едва не отрезали нашего флота от Кроншлота. 11 шведских кораблей к выборгскому заливу пришли тотчас после отбытия государя. Мая 16-го прибыл Петр в Кроншлот и до 10-го июня пробыл в Петербурге.

Петр писал Апраксину, что опасается он хитрости

шведской: дабы под закрытием флота не учинили они сильного транспорта Либекеру, как то сделали они с датчанами (1700?), в случае, если шведы не сильны, то можно будет напасть на Либекера со всею конницей и с несколько пехоты. Приказывает к Либекеру послать человека три чухонцев шпионами, жен задержав заложницами. Надеялся поспеть к приступу и просил оный отложить до воскресения etc.

Артиллерия под Выборгом действовала удачно: с 1-го по 6 июня учинен пролом, в который строем могли войти два батальона. Город был весь почти разорен бомбами. 9-го, когда повелено было идти на приступ, то комендант предложил сдаться на капитуляцию, в сей день оно было отказано, но на другой день Шереметев вошел в переговоры, в тот же день Петр прискакал по почте и даровал следующие условия:

1) Выпустить гарнизон без музыки, знамен и ружей, с пожитками и семействами.

2) Купцы, духовные etc. содержаны будут в их вере etc., etc.

3) Поселяне отпущены.

4) Духовным и комиссарам (1 пункт).

12-го июня город был сдан.

14-го Петр ввел Преображенский полк (яко полковник оного) и сам расставил караулы. Потом молебствие и торжество. Апраксину дана Андреевская лента, генералам — деревни, офицерам медали золотые. Петр обедал и ночевал в ставке нового кавалера.

Петр не сдержал своего слова. Выборгский гарнизон объявлен был военнопленным. Петр озлоблен был обидою, учиненною его белому флагу капитаном Лелием, захватившим недавно поручика Шмита, с письмами от шведских пленников посланного к их флоту; но раненых и больных офицеров, также вдов и детей убитых отпустил со всем их имением.

Задержанных в плену было 4 полковника (и комендант), 6 подполковников, 3 майора, 141 офицер (унтер-офицеров и рядовых 3726).

В начале осады гарнизону было 5000, взято мортир 8, гаубиц 2, пушек 151, ружей 5499 etc. Наших пушек было 80 (24- и 14-фунтовых) и 26 мортир.

Выбита медаль etc.

Петр оставил в Выборге Апраксина для исправления разорений, сделав комендантом бригадира Чернышева, генерал-майора Брюса с конницей и пехотой отправил взять Кексгольм и 22-го июня выехал в Петербург, а 23 имел торжественный вход.

Тогда заключен был брак Анны Иоанновны с герцогом курляндским, и повелел Шереметеву и другим начальникам контрибуцию с курляндцев не брать.

Петр отпраздновал день Полтавского сражения по новосочиненной службе и повелел праздновать оный в роды родов. 8-го июля получил он известие о взятии столичного лифляндского города.

В Ригу введена была целая шведская армия (22 полка), мещанство вооружено, дворянство стеклось для защиты города, укрепления были исправлены, начальство поручено генерал-губернатору Стрембергу.

Репнин осаждал и бомбардировал Ригу три месяца. 11 марта возвратился Шереметев.

Войска нашего собралось 24 пехотных полка и 8 конных (в том числе 2100 казаков). Город был окружен, поделаны всюду батареи, в двух верстах ниже города на урочище Гофемберге заложена малая крепость, Шереметев назвал оную Александр-шпицем (шанцем?) в честь прибывшему Меншикову, который по указу Петра должен был не допустить к Риге шведского флота. Сия крепость пресекала сообщение Риги с Динаминд-шанцем и не допускала флота к городу. Неприятель производил сильную канонаду и частые вылазки. К Динаминд-шанцу подходили шведские корабли. Они были неоднократно отбиты от наших укреплений и наконец ушли и более не показывались.

30 мая шведы, выбитые из предместия, выжгли его раскаленными ядрами. В городе оказался голод, вскоре потом моровая язва; она перешла было и в наше войско, занесенная беглецами, но вскоре пресечена.

Шереметев предложил графу Стрембергу сдачу города на честных условиях, дав ему сутки на размышления. Стремберг просил более времени для совещания с дворянами и гражданами, на что Шереметев и согласился (двое суток до 14-го числа июня), после чего

Стремберг требовал пропуска двух курьеров: одного в Швецию, а другого в Динаминд-шанц. Шереметев ответствовал бомбами, в 10 дней брошено оных 3389. Стремберг просил 10 дней сроку. Даны ему 48 часов.

Из-под Риги меж тем генерал-поручик Боур отправился для взятия Пернова.

30-го присланные 9 депутатов подали Шереметеву свои условия; им предложили другие, на кои ни депутаты, ни Стремберг не согласились; в особенности они упорствовали в том, чтоб дворянство Петру не присягало. Наконец обе стороны согласились. Гарнизон вышел со всеми воинскими почестьми. Духовные и гражданские права подтверждены были во всей силе, также и право магистрата.

Потом редуты с левой стороны Двины и апроши все заровнены. 4 июля Репнин вступил в город с шестью полками, приняв караул и всю артиллерию (567 пушек etc.). Только 5132 человека вышли из Риги с храбрым Стрембергом, в том числе 2905 больных, до 60 000 погибло.

250 офицеров и рядовых были удержаны в силу капитуляции, как лифляндцы из завоеванных городов. Сверх того (как природные лифляндцы) генерал-майор Альфендель, 5 полковников, 12 подполковников, 19 майоров, 65 обер-офицеров, 22 члена магистратских, мещан 610 etc., etc.

12-го июля в лагере нашем происходило обычное торжество, и Шереметев вошел в город торжественно. У Карлусовых ворот магистрат поднес ему золотые ключи города весом в 3 фунта с латинской надписью. В королевском замке встретило его дворянство, магистрат и духовенство. Оттуда Шереметев отправился в кирку, где дворянство и духовенство присягнули Петру, оттоле в ратушу, где присягнули мещане; шведские гербы заменены российскими. Шереметев угощал потом в своем лагере новых подданных своего государя.

30 сентября Петр подтвердил капитуляцию в Петербурге двумя дипломами по ходатайству барона Левенвольда. Шведская редукция была уничтожена, и Лифляндия искренне радовалась торжеству россиян.

Дворянство поднесло Шереметеву диплом на право гражданства в их земле.

Петр и тут удержал гарнизон рижский вопреки слова, данного его фельдмаршалом. Стремберг отправлен был в Петербург, где Петр принял его с честью, вскоре потом разменен он был на Вейде.

Наш урон, считая умерших от язвы, состоял в 9000.

Стремберг в своей капитуляции выговорил весь рижский архив с библиотекой, письмами и проч. Петр на сей пункт весьма подробное дал решение (см. Голиков. Ч. III — 206).

На взятие Риги выбита медаль.

Язва рижская достигла и до Нарвы. Петр повелел взять всевозможные предосторожности, повелев вешать ослушников.

Тогда же Петр из Москвы вытребовал Рейншильда, Пипера и Циделгельма, также митрополита рязанского для свадьбы Анны Иоанновны и приказал новогородскому коменданту Татищеву их пропустить (через заставы и караулы).

Вскоре язва была прекращена.

Петр на работы петербургские потребовал 14 720 человек (с Азовской — 251, с уездов и посадов. Письмо к Апраксину), выслав их в Петербург на вечное житье (NB: дав им жалования по 12 р. в год, да по 10 на хлеб), поруча их в круглую поруку, чтоб дорогою не разбежались.

8-го августа сдалась крепость и Динаминдская отряженному от Шереметева генерал-майору Буку. Взято 198 пушек, 14 мортир, 14 гаубиц etc., etc.

На взятие оной выбита медаль.

Боур атаковал Пернов 22 июля. 14 августа город сдался, почти не супротивлявшись. Комендант вышел с воинской почестью, с 1000 человек гарнизону, изнуренного язвой и унынием; несчастные вступили в нашу службу (?); 183 пушки, 14 мортир, 4 гаубицы etc. взяты были тут.

Остров Эзель был без супротивления занят майором, отряженным от Боура. В Аренсбурге найдено 70 пушек, мортир etc.

В память того выбиты еще 2 медали.

Пользуясь оцепенением шведов, Петр осадил Кексгольм и Ревель.

Корела (или Кексгольм) от природы крепка. Государь повелел Брюсу крепость бомбардировать, не учиня приступа.

Брюс перешел Воксу, осадил город, послал коменданту предложения о сдаче и начал город бомбардировать. Через несколько времени гарнизон сдался на условия, подтвержденные Петром, и 8-го сентября вышел без знамен и музыки, и был отпущен.

В крепости найдено 6 старинных русских пушек, 9 шведских, 4 дробовика, 9 фальконетов, 75 чугунных пушек etc.

Ревель, осажденный Боуром, терпел от недостатка пресной воды, от тесноты собравшихся окрестных мызников и крестьян. К нему подоспело помощное войско, но граждане его не приняли, боясь тем продлить бедственную осаду. 29 сентября город сдался на тех же условиях, как и Корела. В городе и в королевской крепости Dum найдено 57 медных пушек, 10 мортир etc., чугунных пушек 174 etc., etc.

Выбиты медали.

Таким образом Лифляндия и Эстляндия очищены от шведов, и на левой стороне восточного моря Карл не имел уже ни одной степени земли (письмо Петра к Курбатову).

Петр при устье речки Черной заложил монастырь во имя Троицы и в честь Александра Невского. Феодосий назначен был архимандритом в оный и в присутствии Петра водрузил крест.

Потом Петр экзерцировал свой флот под главным начальством адмирала Апраксина (16 сентября).

17 сентября Петр поехал морем в Кексгольм.

Петр послал в Ригу тайного советника Левенвольда для учреждения гражданского порядка в Лифляндии, придав ему в помочь Зыбина и еще офицера, знавшего по-немецки и по-латини. Сам Петр занялся исправлением крепостей и гаваней, вызовом иноземцев на заселение мест, опустошенных язвою, etc. Он составил 15 000-ый корпус лифляндский из природных тамошних дворян.

Штелина анекдот о Катаринентале (Ч. III — 222).

Петр, заметя на чухонцах худую обувь, выписал из нижегородской и казанской губерний лучших лапотников, дав им один рубль в неделю кормовых денег, для обучения чухонцев плесть лапти. Пасторы ка<