Командир звена Клава Нечаева — КиберПедия 

Опора деревянной одностоечной и способы укрепление угловых опор: Опоры ВЛ - конструкции, предназначен­ные для поддерживания проводов на необходимой высоте над землей, водой...

Автоматическое растормаживание колес: Тормозные устройства колес предназначены для уменьше­ния длины пробега и улучшения маневрирования ВС при...

Командир звена Клава Нечаева

2017-06-20 521
Командир звена Клава Нечаева 0.00 из 5.00 0 оценок
Заказать работу

В пятый раз вылетала Клавдия Нечаева на боевое задание в этот сентябрьский день. Командир полка повел свою группу на сопровождение пикирующих бомбардировщиков. Клава шла у него ведомой. При подходе к цели завязался ожесточенный бой с фашистскими истребителями.

Нечаева уверенно держалась своего ведущего, надежно прикрывала его от внезапных атак противника, пулеметным огнем преграждала путь вражеским самолетам. Трудный бой подходил к концу. Фашисты, потеряв четыре самолета, спешно покидали поле боя. «Пе-2» уложили свои бомбы точно по цели. От взорвавшихся бензоскладов внизу растекался огромный пожар.

Наши истребители, проводив бомбардировщиков до назначенного места, возвращались на свой аэродром. Один за другим заходили они на посадку. Внезапно из-за облаков вынырнули два «фокке-вульфа» и ринулись на планирующий с выпущенными шасси «Як». Идущая сзади Клавдия Нечаева мгновенно поняла — командиру грозит смертельная опасность: он уже бессилен что-нибудь предпринять, нет ни скорости, ни высоты для маневра. И храбрая летчица направила свой самолет наперерез вражеским истребителям. Яростно набросились «фокке-вульфы» на «ястребок», зажали его в огненные клещи и не выпускали до тех пор, пока «Як» пылающим метеором не понесся к земле.

Клава Нечаева погибла, защищая своего командира Посмертно она награждена орденом Отечественной войны. [219]

Л. Иванова. Свободный охотник (Очерк)

Маленький треугольник фронтового письма. Выцветшая печать: «Просмотрено военной цензурой». На полустертом почтовом штемпеле цифра 42—1942 год, второй год войны, тяжелые, незабываемые дни: бои на Волге, оставленные города и села, дымы пожарищ, потеря товарищей, близких...

Строчки четкого почерка разбегаются по лиловым линейкам. Красным карандашом на треугольнике написан обратный адрес: «Полевая почта 2161, Будановой Е.». Это единственное сохранившееся письмо Кати Будановой к сестре.

«...Олечка, миленькая моя... Теперь вся моя жизнь принадлежит борьбе с фашистской поганью. Хочу сказать тебе вот что: смерти я не боюсь, но не хочу ее, а если придется погибнуть, то просто свою жизнь не отдам — мой милый крылатый «Як» — хорошая машина, и моя жизнь неразрывно связана с ним, и умирать с ним будем только героями. Будь здорова, дорогая, крепче люби Родину и лучше работай для нее. Целую. Катя».

 

* * *

 

Высокая стройная девушка, туго перетянутая широким офицерским ремнем. Ни под пилоткой, ни под летным шлемом не спрятать золотого чуба коротко остриженных волос. Энергичные черты лица, стремительные точные движения и улыбка — веселая, радостная, белозубая. Такой знали и любили Катю Буданову.

...На окраине деревни приземлился самолет. Из кабины вылез высокий, плечистый летчик, подошел к мотору, открыл щечки капота и что-то поколдовал внутри. Затем, вытирая ветошью черные от масла руки, повернулся к обступившим самолет деревенским ребятишкам. Десятки блестящих любопытных глаз с интересом уставились на него.

— Ну, грачи, небось всем хочется полетать? — широко улыбнулся летчик. [220]

Ребята сразу зашумели, стали задавать вопросы. Которые похрабрее, придвинулись вплотную к самолету и попытались заглянуть в кабину, пощупать расчалки, винт.

Смуглая, темноглазая девочка забралась на крыло и зачарованно глядела на диковинные кружочки с цифрами и разными стрелками.

— Э-э, вы мне так перкаль порвете! Слезь-ка, сорока!

Летчик подхватил девочку на руки и бережно поставил на землю. Ребята засмеялись: «Катюша-летчик!»

Масло остыло. Летчик сел в кабину, запустил мотор и, помахав детям рукой, взлетел. Самолет растаял в бездонном голубом небе, оставив после себя в душе у каждого из стоявших внизу ребят маленькую искорку — мечту о полете. У многих эта мечта с годами заслонилась чем-то другим, более для них значительным и интересным. А для Катюши Будановой она стала целью, смыслом всей ее жизни.

В небольшой библиотеке деревни Коноплянки Смоленской области, где родилась и провела детство Катя, она брала книги и журналы, в которых шла речь об авиации и летчиках, прочитывала их, а затем вечерами с увлечением пересказывала их содержание своим сверстникам. И каждый раз убежденно заканчивала:

— И я тоже буду летчиком. Вот увидите!

В школе Катя прилежно училась. Была активной общественницей, участвовала в распространении литературы в деревне, в ликвидации неграмотности. Хорошо пела, плясала, была любимицей не только своей семьи, но и всей деревни.

Семилетку Катя окончила с похвальной грамотой, несмотря на то, что большая часть домашней работы падала на ее плечи: отец умер, а в семье было пятеро детей. На семейном совете решили отправить Катю после окончания школы в Москву, где она могла бы устроиться работать и учиться. Конечно, не на летчика. Мать и слышать не хотела о такой «неженской» профессии. [221]

Столица... Авиационный завод. Именно авиационный, чтобы быть ближе к заветной мечте.

Неожиданная радость: на заводе объявили набор в летную школу при районном аэроклубе. Пройдены необходимые медицинские освидетельствования, и токарь Катя Буданова зачислена курсантом летной школы. После работы девушка спешила на занятия. Училась настойчиво и упорно. Сначала теория, а потом долгожданный первый полет.

На всю жизнь запомнилась минута, когда самолет оторвался от земли и послушно стал набирать высоту. Непередаваемое чувство власти над машиной, над необъятным воздушным океаном охватило Катю. Всем своим существом поняла — она будет летать, обязательно будет, и только хорошо!

По окончании школы Будановой присвоили звание летчика-инструктора, а через некоторое время она получила назначение на работу в аэроклуб Киевского района Москвы. Расставшись с заводом, Катя целиком посвятила себя любимой профессии. С удовольствием передавала она свои знания юношам и девушкам, обучающимся в аэроклубе, а вечерами ее часто можно было встретить в школе, окруженную пионерами. Катя была любимой пионервожатой шестиклассников, умела заинтересовать и увлечь ребят рассказами о полетах, о настойчивости в достижении цели, о мужестве.

В 1939 году произошло еще одно знаменательное событие в судьбе молодой летчицы — Катя Буданова была принята в члены Коммунистической партии.

 

* * *

 

Война вошла в жизнь внезапно. И сразу стало ясно, что полеты на маленьком аэродроме под Москвой — это только подготовка к важному и необходимому, что еще предстоит сделать. С первых же дней молодая коммунистка решила — теперь вся жизнь, знания и опыт должны служить одной великой цели — борьбе с врагом.

В октябре 1941 года Буданова пришла в женскую авиационную часть Расковой.

Снова учеба. Боевой самолет значительно отличается от учебного моноплана «УТ-2», которым Катя владела в совершенстве. При первом же полете с инструктором ее поразила мощность машины, количество приборов, за которыми надо следить во время полета.

— Строгая машина, — с уважением говорили девушки.

Это значило, что машина не простит малейшей неточности в координации движений, небрежного отношения. Где-то в глубине души шевельнулось сомнение: «Справлюсь ли?..» Ведь на [222] истребителе надо будет не только летать, но и вступать в бой с врагом. Какую органическую слитность с машиной надо приобрести, чтобы суметь одновременно следить за противником, соразмерять свои действия с действиями ведущего, вести прицельную стрельбу. Это не легко!

После нескольких месяцев упорной учебы и десяти тренировочных полетов Катю Буданову допустили к первому самостоятельному вылету на истребителе. Сложная и грозная машина подчинилась уверенной и твердой руке. Истребитель легко набирал высоту, переворачивался через крыло, падал камнем вниз, вновь устремлялся вверх.

Вместе с другими девушками Катя овладевала прицельной стрельбой по наземным и воздушным целям, осваивала тактику боя. Не все давалось сразу и без труда. Первые щиты и конусы оставались неповрежденными. Усталые, удрученные возвращались девушки с полетов. Катя сердито хмурила брови, реже смеялась, не было слышно ее песен, которые обычно с удовольствием подхватывали подруги. [224]

Шли дни, и лица девушек заметно веселели. Стрельба стала прицельней, точнее. Как рада и счастлива была Катя, когда инструктор после осмотра конуса сказал: «Молодец, Буданова, в конусе твои пробоины!»

И вот учеба закончена. Всем девушкам, успешно овладевшим искусством летчика-истребителя, присвоены воинские звания. Истребительный полк, в котором от моториста до командира полка были женщины, стал полноценной боевой единицей.

Боевая деятельность Кати Будановой и ее подруг началась с вылетов на патрулирование над Саратовом и прилегающими к нему крупными железнодорожными узлами. Иногда приходилось сопровождать самолеты, идущие на фронт со специальными грузами.

Уверенность в своих силах, необычайная целеустремленность, присущие Кате, сделали ее авторитет общепризнанным. Вскоре она была назначена командиром звена, ее выбрали членом партийного бюро.

Воздушная охрана крупнейшего промышленного центра была важным делом. И все же единственным желанием Кати было попасть на передовую.

Сентябрь 1942 года. Войска Красной Армии сосредоточивали свои силы под Сталинградом. Туда была направлена и лучшая эскадрилья женского истребительного полка. Среди летчиц этой эскадрильи — лейтенант Екатерина Буданова.

Трудными были первые дни пребывания девушек в новом полку. Бывалые, не раз обстрелянные в боях летчики с недоверием поглядывали на них. Иронические замечания больно» ранили самолюбие.

— Вы не ошиблись, девушки? — спросил однажды в столовой молодой лейтенант, балагур и весельчак. — Здесь ведь не Алма-Ата!

— Не хотел бы я встретить «мессера», имея в паре такое небесное создание! — поддержал злую шутку его товарищ.

Что можно было ответить на это? Словами авторитета не завоюешь. Надо было доказать делом свое право называться летчиком-истребителем. Командир полка полковник Баранов понял трудное положение девушек. Он поставил их ведомыми к наиболее опытным летчикам, а Катю стал вводить в боевой строй сам. После первых же встреч с противником он понял, что не ошибся в своей ведомой. Катя прекрасно владела техникой пилотирования, мгновенно реагировала на действия ведущего, принимала правильные решения в самые трудные моменты воздушного боя. Не было случая, чтобы она потеряла или оставила без прикрытия своего командира. Вскоре многие летчики стали брать Катю к себе ведомой.

Личный счет сбитых вражеских машин Буданова открыла в первый же месяц.

 

* * *

 

...Катя сидела в самолете, внимательно вглядывалась в ясное небо. Вдруг на горизонте показались черные, с каждым мгновением увеличивающиеся точки. Одновременно с КП взлетела и рассыпалась в воздухе ракета.

Прямо со стоянки Катя пошла на взлет. Пока набирала высоту, «точки» превратились в фашистские бомбардировщики. Один, два, три, четыре... тринадцать «юнкерсов»! На секунду что-то дрогнуло внутри — слишком большой численный перевес. Но сразу же чувство ненависти заглушило все. Враг шел над нашей территорией. Его бомбы могут упасть на мирных, ни в чем не повинных советских людей.

Не медля ни секунды, Катя врезалась в строй противника. Неожиданный маневр серебристого «Яка» внес в ряды врага панику. Строй «юнкерсов» нарушен. Очередь, другая, третья... [225]

Клуб черного дыма вырвался из одного «юнкерса», и он, накренившись, стал падать.

«Один сбит!»

Остальные, испугавшись стремительной атаки, повернули, сбросив бомбы в степь.

Возбужденная и радостная возвращалась Катя на аэродром. Но, когда она вышла из самолета, сразу почувствовала слабость в ногах, лоб покрылся испариной, захотелось сесть и закрыть глаза. Подбежали товарищи с поздравлениями:

— Молодец, Катюша!

Парень, который в первый день ее приезда иронически заметил, что лучшее местопребывание для девушек — Алма-Ата, одобряюще сказал:

— Классно дралась! Даже Катей тебя не назовешь, неудобно. Будешь у нас теперь Володька!

Так и привязалось к ней это имя. «Наш Володька, — любовно называли летчики смелую девушку. — Володька не подведет!»

Часто приходилось Кате летать ведомой в паре с Героем Советского Союза Мартыновым. Очень тепло отзывался он о ней, высоко оценивал ее летные способности.

За первым сбитым самолетом последовали и другие. За отличные боевые качества и проявленное мужество Буданова была переведена в группу «свободных охотников».

 

* * *

 

...На КП получена радиограмма. Фашистскому бомбардировщику удалось прорваться к прифронтовой железнодорожной станции и зажечь склады с продовольствием. Увернувшись от огня зенитных батарей, враг лег на обратный курс. Необходимо догнать его и уничтожить. Выполнить это задание поручено Кате Будановой.

С первой же атаки Катя почувствовала — перед ней хитрый и опытный враг. Он резко увеличил скорость и в крутом пикировании начал удирать. Ярость охватила девушку. «Сделал свое черное дело и хочешь скрыться? Не упущу, ни за что не упущу!» И началась погоня.

Оба самолета стремительно приближались к земле. Противник умышленно затягивает истребитель в глубь своей территории, чтобы поставить его под огонь зенитной артиллерии, и все больше снижается. Катя чувствует опасность. Справа и слева стали появляться белые комочки разрывов зенитных снарядов. Бомбардировщик летит, чуть-чуть не касаясь верхушек быстро мелькавших внизу деревьев.

Катя решилась: будь что будет!.. Почти вплотную подошла она к противнику и с силой нажала на гашетки. Огромной [226] силы взрыв подбросил истребитель. Перед глазами мелькнул столб огня, дыма и пыли — это фашист врезался в землю и взорвался. Бешено заработали зенитки. Катя, то ли еще в пылу боя, то ли из озорства, сделала несколько крутых виражей над горящим противником и только тогда развернулась в сторону своего аэродрома. Скорей, скорей домой, горючее на исходе!..

 

* * *

 

...В одном из боев Буданову ранило. Вместе с подругой Лилей Литвяк их направили на лечение в Москву. Тепло встретила Москва своих героинь. Интересные встречи, беседы, выступления... На заводе, на котором началась трудовая жизнь Кати, она выступила перед работницами и рассказала о своих боевых успехах. Не были забыты и пионеры 63-й московской школы. В «Пионерской правде» было помещено письмо Будановой, обращенное к своим бывшим питомцам. Рассказывая о своих боевых буднях, Катя писала:

«Дорогие ребята! Многим из вас придется преодолеть немало [227] трудностей. Не бойтесь их! Всего в жизни можно добиться. Будьте только упорны и настойчивы в труде и учебе».

Пребывание в Москве было недолгим. Скоро подруги вновь вернулись в родной полк.

 

* * *

 

...Однажды, выполнив задание, Катя возвращалась на свой аэродром. Внезапно ее атаковали два фашистских истребителя. Катя приняла бой. Завязалась воздушная карусель; самолеты пытались зайти один другому в хвост. Высокое искусство пилотирования, выдержка и хладнокровие позволяли Кате ловко выходить из-под атак неприятельских истребителей и атаковать их самой. 25 минут длилась эта схватка. Наконец один фашист задымил и камнем полетел вниз. Второй, оказавшись несколько выше, пикировал на Катю. У нее внутри все похолодело: «Неужели конец?.. Но почему же он не стреляет?" Мгновение — и Катя догадалась: у него кончились снаряды, так же как и у нее. Тогда она сильно, до хруста в позвонках, потянула ручку управления, развернула самолет и направила его прямо навстречу противнику. Фашист не выдержал лобовой атаки, резко взмыл вверх и исчез в синеве неба. Катя с облегчением вздохнула: нелегко достался ей этот десятый сбитый фашист...

Веселый характер не изменял Кате даже в самые трудные минуты. Лучшим другом ее была песня. Друзья привыкли, что в короткие минуты отдыха или по дороге на аэродром Катя была неизменным запевалой. В этот июльский сумеречный день в автобусе, подвозившем летчиков на аэродром, было душно. Катя сидела у открытого окна и задумчиво глядела на степную дорогу.

— Запевай, Катя! — обратились к ней товарищи.

В чистом поле, под ракитой,
Где ложится на полях туман,
Там лежит, в земле зарытый...

начала высоким, сильным голосом Катя.

Там, где пехоте не пройти,
Где бронепоезд не промчится.
Угрюмый танк не проползет,
Там пролетит стальная птица,

— задорно запели в другом углу автобуса, перебив грустную мелодию Катиной песни. Улыбнувшись и озорно тряхнув золотым чубом, Катя подхватила песню. [228]

...Группа бомбардировщиков возвращалась с боевого задания. Катя летела в группе прикрытия чуть сзади и выше остальных. Она внимательно следила за небом, и все же три «мессершмитта» неожиданно свалились сверху. Быстро развернувшись им навстречу, Катя вступила в неравный бой, стараясь отвлечь неприятеля от бомбардировщиков.

Истребители прикрытия уже ушли далеко вперед. Катя храбро отбивала атаки. Один фашист загорелся, но два других вновь атаковали ее. С земли было видно, как краснозвездный истребитель, перевернувшись, стал беспорядочно падать. Затем он выровнялся и развернулся на свою территорию. Вот он скользнул на крыло, покачался и снова вышел в горизонтальный полет.

Жители прифронтового села Новокрасновки с тревогой наблюдали за планирующим на соседнее поле самолетом — оно все было изрыто траншеями, воронками. Самолет коснулся земли, пробежал немного и, уткнувшись в каменную глыбу, перевернулся. Все бросились к самолету. С трудом вытащили из кабины летчика. Пытаясь оказать первую помощь, сняли шлем, расстегнули пропитанный кровью комбинезон, вынули партбилет. «Екатерина Васильевна Буданова»...

Молча колхозники склонили головы. Сердце летчицы уже не билось.

На окраине села, на кладбище, где зелень еще не покрыла свежие могилы, была вырыта еще одна, в которую товарищи опустили тело отважной патриотки.

— Мы никогда не забудем нашу Катю за ее смелое сердце и чистую душу. Вся жизнь ее была полетом к высокой и чистой цели, — так говорили товарищи у могилы Будановой, отдавая последние воинские почести своему боевому другу.

Летчик-министр

Мужественное лицо и сильные руки летчика-истребителя... Достойная дочь Советского Азербайджана Зулейха Сеид-Мамедова, штурман истребительного авиаполка, более 500 боевых вылетов совершила в дни Великой Отечественной войны.

Жизненный путь Зулейхи — яркое свидетельство тому, как полно расцветают в СССР таланты советских женщин, равноправных во всех областях производственной и государственной деятельности страны.

Мать Зулейхи до революции была неграмотной, только после установления советской власти в Азербайджане пошла в школу, а затем в медицинский институт.

Мать и дочь учились одновременно. Еще в школе Зулейха увлекалась авиационным спортом. Поступив в Азербайджанский индустриальный институт, она стала летать и прыгать с парашютом в студенческом аэроклубе. Первая девушка азербайджанка летчик и инструктор парашютного спорта.

1936 год... В связи с пятнадцатилетием установления советской власти в Азербайджане в Кремле состоялся торжественный прием. Вместе с другими комсомолке Зулейхе Сеид-Мамедовой вручен орден «Знак Почета»

В 1938 году Сеид-Мамедова заканчивает институт и получает диплом [223] инженера-нефтяника. Но страсть к летному делу была сильней, и она приезжает в Москву учиться на штурманский факультет Военно-воздушной академии имени Жуковского. Здесь же Зулейху избирают депутатом Московского городского Совета депутатов трудящихся. Здесь же, в академии, Зулейху принимают в ряды КПСС.

В мае 1941 года Зулейха окончила академию и была назначена штурманом учебной истребительной авиаэскадрильи.

Началась война, и лейтенант Сеид-Мамедова была назначена штурманом истребительного авиаполка.

Много раз водила Сеид-Мамедова группы истребителей на сопровождение особо важных самолетов к линии фронта, за что имеет несколько благодарностей от командования фронтом и членов Военного совета фронта. Летала на отражение бомбардировочных налетов врага на охраняемые полком объекты, участвовала в воздушных боях над Воронежем, Курском, Касторной, Орлом.

За отличное выполнение боевых заданий командования на фронтах Великой Отечественной войны она награждена орденом Отечественной войны 2-й степени и медалями.

Демобилизовавшись из рядов Советской Армии, Зулейха возвратилась к себе на родину, в Баку. Сначала она работала инструктором Бакинского городского комитета партии, затем секретарем ЦК ЛКСМ Азербайджана.

В 1947 году Зулейха избирается депутатом Верховного Совета республики.

В 1952 году Зулейха Габибовна Сеид-Мамедова назначена Министром социального обеспечения Азербайджанской ССР.

В день 50-летия Международного женского дня за выдающиеся достижения в труде и особо плодотворную общественную деятельность Указом Президиума Верховного Совета СССР в числе других заслуженных женщин Советского Союза Зулейха Габибовна Сеид-Мамедова награждена орденом Ленина. [229]

Софья Осипова, механик самолета. «Технари»

В синем безоблачном небе показались самолеты. Один.. два... три, четыре... десять. Все! Значит, все благополучно. Весь техсостав, подняв кверху головы, следит за приближающимися машинами. Пожалуй, нет ничего радостнее для механика, как увидеть приходящую с боевого задания свою машину. Пусть с изрешеченными плоскостями, залитую маслом, но все же пришедшую на свой аэродром.

Легко коснувшись колесами бетонной площадки, самолет продолжает свой стремительный бег, потом резко разворачивается и рулит к стоянке. По рокоту мотора, по послушности на рулежке техник старается угадать о состоянии командира, об исправности машины. А она легкая, как стрекоза, плавно и быстро скользит по бетонной дорожке на своих чуть раскосых шасси. Последний хлопок мотора, и из кабины вылезает Оля Ямщикова. Увидев наш вопросительный взгляд, она не спеша снимает парашют и. улыбаясь, отвечает:

— Мотор работает хорошо, показания приборов нормальные. В общем все в порядке. Пришлось пострелять... Скажите Щербатюк (техник по вооружению), чтобы дополнили боекомплект.

Галя Горенинова, или, как мы ее называли между собой, Галка, уже успела накинуть на плоскость брезентовую дорожку трапа и ловко перехватить под носом у других подъезжающий «БЗ»{8}. Светлые тоненькие косички смешно торчат из-под берета, немного веснушчатое лицо ее светится от удовольствия. [230]

Еще бы! Машина в порядке, командир доволен! Что надо еще технику? Наш командир не очень щедр на похвалы, но мы знаем, что скупые слова капитана Ямщиковой означают высокую оценку нашей работы.

— Заправляй! — кричу я Галке скорее по привычке, потому что Галка очень хороший моторист, прекрасно знает материальную часть, аккуратна и требовательна.

Пока льется в баки красноватый бензин, я быстро снимаю боковую щечку мотора, привычно ощупываю, крепко ли закручены все гайки, проверяю шплинтовку и контровку. Мотор дышит жаром, внутри еще булькает горячее масло, но ни одного потека. Аккуратно ставлю щечку на место, перехожу на другую сторону. У каждого механика своя манера и свой метод осмотра. Около каждой машины, словно муравьи, копошатся «технари» — так дружески, шутливо называют техников. Я уже под фюзеляжем самолета. Но что это? На капот сквозь отверстия бензосливных трубок медленными каплями падает масло. Галка уже заправила баки, посмотрела уровень масла и воды в баках и подсаживается ко мне. Что-то неладно... Необходимо быстрее снять капот, выяснить, где повреждение, отчего течет начинающее загустевать масло. Треснула [231] ли труба маслопровода, порвался ли дюрит, насколько серьезно повреждение, и сможем ли мы быстро устранить его?

Мы почти не разговариваем. За время совместной работы каждый из нас прекрасно понимает друг друга без слов, по одному взгляду кивку головой, выражению лица Быстро работаем тряпками, старательно обтирая все трубы, так замысловато переплетенные под капотом. Руки жжет от еще не успевших остыть деталей, но нет времени ждать: надо немедленно установить причину и место течи.

— Здесь, — киваю я на вновь показавшееся на трубе масло и стараюсь разглядеть трещину.

— Нет, — говорит Галка, — смотри выше, капля падает оттуда, потом течет по трубе.

Я поднимаю голову, стараясь проникнуть как можно глубже в сложный лабиринт труб. Мы обе не замечаем, как тяжелые капли падают и растекаются по лицу. Ясно! Опять этот проклятый хомутик!

Галка уже тащит нашу походную «каптерку». В полку нет экипажа, который не имел бы личной «каптерки». В большой инструментальной сумке или в ящичке у «технарей» хранятся запасные гайки, хомутики, переходники, винты. Все это богатство аккуратно по сортам нанизано на проволочку. «Каптерка», [232] как самый драгоценный груз, перевозится и охраняется техниками и все время старательно, любыми способами пополняется.

С трудом сбрасываю прикипевший на дюрите треснувший хомутик. Галка подает новый; она молча оттягивает масляную трубу, давая возможность пролезть моим рукам в нужное место. Я знаю, что руки ей нестерпимо жжет — температура мотора девяносто градусов, а в лицо льется горячая струя масла, заливая глаза, рот, забирается за ворот гимнастерки. Но главное сейчас — быстро устранить течь. Пять... десять минут... Все! Мы садимся прямо на перемазанную маслом землю. С удовлетворением смотрим друг на друга. Смешное зрелище представляем мы сейчас, но мы уже привыкли, и наши черные блестящие лица не кажутся нам комичными. Галка запускает мотор, а я, уцепившись за подмоторную раму, чтобы не сорвало ветром от винта, смотрю, не покажутся ли вновь предательские потеки. Нет, все в порядке! Мотор чист!

Теперь мы путешествуем за воздушным баллоном. Сжатый воздух для машины — это возможность запустить мотор, убрать шасси, перезарядить оружие, вести стрельбу. Большой, в 60 килограммов, баллон мы находим у самолета техника Нины Шебалиной. Взваливаем эту «игрушку» на руки и осторожно несем к себе. Нашу машину уже атакуют вооруженцы. Их главный — Мария Щербатюк, маленькая, коренастая, черноглазая [233] девушка, быстро и четко дает указания Лиде Тереховой и Вале Абанькиной. Приятно смотреть, как они ловко и быстро вкладывают ленты, перезаряжают оружие. Казалось бы, у них не хватит сил поднять тяжелые зарядные ящики. Но как уверенно они работают, как сильны их руки, такие маленькие и хрупкие с виду!

— Ну, все в порядке, технари! — приветливо машет рукой Щербатюк. — Машина готова!

Они складывают свои маленькие инструментальные сумочки, захватывают боекомплект и быстро бегут к следующей машине.

А в левом боковом щитке уже видна согнутая спина радистки.

— Как слышите? Как слышите? Я — Третий! Как слышите? Я — Третий. Перехожу на прием! Отвечайте!

Так, в упорном труде день за днем идет наша работа...

Бои на Волге

На аэродроме в Средней Ахтубе несколько авиационных подразделений. То и дело поднимается пыль с уже подмерзающей по утрам земли. Одна за другой устремляются в небо машины. Еще греет солнце, хотя наступил ноябрь. День приходит в напряженной работе. Поздними вечерами, хорошо прогрев машины и укутав их, как младенцев, ватными чехлами, уставшие, мы возвращаемся домой. Живем в двух километрах от аэродрома.

Завтра праздник 7 ноября. На душе празднично, несмотря на тяжелое положение на фронте. Верим, что враг будет разбит, и скоро.

В три часа ночи старший лейтенант Санинский, техник звена, поднимает нас по тревоге. Так хочется спать: ведь каких-нибудь три-четыре часа, как мы улеглись, — и вдруг вставать.

— Вставайте! На улице мороз; могут замерзнуть машины! — объясняет Санинский коротко.

Быстро одеваемся и выскакиваем на улицу. Резкий холодный ветер бьет в лицо, сбивает с ног. Идти можно, только низко пригнувшись.

Аэродром. Совершенно темно. На ощупь развязываем чехлы. Санинский уже успел подогнать автостартер и водозаправщик с горячей водой. Пытаемся запустить моторы. Но сжатый воздух только прокручивает винты. Нет ни одной вспышки, моторы остыли.

— Открыть радиаторы, спустить воду! — командует Санинский.

Бросаемся выполнять команду. Все понимают нависшую [234] угрозу. Если вода в радиаторе замерзнет и прихватит «соты», то неминуемо лопнут их тонкие стенки, и машины выйдут из строя.

В темноте нащупываем водяные краны. Они покрыты легким налетом льда. С трудом открываем их. Надо еще открыть верхнюю пробку на водяном бачке.

Ветер срывает нас с плоскости. Шаг за шагом по ледяной корке пробираемся к капотам. Но как удержаться на верхнем капоте, как дотянуться до лопасти винта, чтобы зацепиться за него? Только скорей — ведь открытая машина стынет быстрее! Наконец-то бак открыт! Надо вновь набросить чехол, чтобы задержать остаток тепла в моторе. Но и это оказывается делом не легким: обледенелые тяжелые чехлы ветер рвет из рук. Бросаешь вверх один конец, а второй летит по ветру обратно и сбивает с ног. Три раза я сваливаюсь с плоскости на землю. Но вот, наконец, с помощью вооруженцев Щербатюк и Краснощековой мы набрасываем и застегиваем чехол. Подъезжает водозаправщик. Струи горячей воды, подхваченные ветром, льются на руки, брызгают в лицо, заливают одежду. Нина Шебалина лежит под радиатором и пробует воду — лить надо, пока не пойдет горячая вода. Под машиной образовалась большая лужа. Промокшая до нитки, Нина командует:

— Давай, давай еще — чуть теплая!

Мокрая рука примерзла к лопасти винта, за который я держусь, вторая рука ноет от напряжения, удерживая открытым пистолет водозаправщика.

— Нина! — кричу я. — Скоро ли? Нет больше сил. Я сейчас свалюсь!

— Не свалишься! — сердито отвечает она. — Мне тоже не удовольствие в луже лежать, уже и валенки промокли. Подожди немного, чтобы наверняка, сейчас буду закрывать!

Наконец бросаю пистолет и закручиваю пробку. Подключаем автостартер. Санинский садится в кабину сам. Со свистом раскручивается винт, вот уже не видно его маленьких блестящих лопастей. Вспышка, другая, выхлопы, похожие на выстрелы, — и оживший мотор заработал. Садимся на хвост, чтобы на больших оборотах машина не встала на винт. К ледяному ветру прибавился воздушный поток от ревущего мотора. Он прижимает нас к хвосту, рвет одежду, пронизывает насквозь. Сразу становится нестерпимо холодно, коченеет лицо. Мы покрываемся белой пленкой льда. Но машина спасена. Зачехляем ее и бежим помогать товарищам.

Уже брезжит рассвет, а мы еще боремся за последнюю машину, которая никак не хочет запускаться. Все мокрые, в покрытых коркой льда комбинезонах, с белыми пятнами на лицах и с содранными до крови руками, мы все-таки довольны: ни [235] одной замороженной машины, ни одного потекшего радиатора.

К утру ветер стих Наша борьба кончается.

К самолетам бегут летчики, получившие боевое задание по прикрытию железнодорожного узла. Вот они уже в воздухе, выстроились в боевой порядок и взяли курс.

В нашем распоряжении часа полтора времени, можно привести стоянку и себя в порядок, а впереди большой, полный напряженной работы день...

Воронеж

Мы, девять механиков, выехали в Воронеж с передовой группой, полка. Наша задача — найти помещение, определить стоянки, подготовиться к приему и обслуживанию машин до прибытия всего техсостава.

Мы прибыли к месту назначения. Кругом сплошные развалины. Искореженные заводские корпуса. Только одно трехэтажное здание каким-то чудом уцелело — в нем мы и размещаемся. На вторые сутки в небе показываются наши «Яки». Снег совершенно рыхлый, под ним вода. Трудная задача — посадить машины в таких условиях. Приземляется первая [236] машина — вверх поднимается водяной столб. Рулить невозможно. Колеса зарываются в снегу. Машина того и гляди станет на винт. Ничего не поделаешь, надо увеличить тяжесть на хвосте, не дать оторваться ему от земли. Ложусь на хвост. Ветер с силой прижимает к килю, впивается в тело. С головой обдает мокрым снегом. Трудно дышать. Хвост то и дело бросает то вверх, то вниз. Пожалуй, так чувствуют себя моряки, находясь на верхней палубе в сильный шторм.

Когда слезаешь с хвоста, то несколько минут не понимаешь, где ты и что с тобой. Уши, рот, нос забиты мокрым снегом. С одежды течет, как с неотжатого после стирки белья. Но надо встречать следующую машину.

Это были напряженные дни. Беспрерывные боевые вылеты. Едва успевали заправлять и осматривать машины, а по ночам ремонтировать. Девять механиков, три вооружение и два прибориста день и ночь на протяжении трех недель обслуживали все машины полка. Не было ни одного случая отказа материальной части по нашей вине. Одна машина в воздухе, другая садится, третья осматривается и заправляется. Освободился человек, сейчас же бежит помогать товарищу. И снова вылет, и снова быстро осматривает и заправляет машину техсостав. Еще не успев остыть, она вновь поднимается в воздух.

Было очень трудно. Мокрые, иззябшие, усталые и порой голодные, но бодрые и жизнерадостные, вечно не унывающие «технари» успешно справлялись со своими обязанностями.

Рядом, совсем близко проходит фронт, и части Советской Армии развивают новое мощное наступление. И в этом огромном деле освобождения советской земли участвуют в боях на подготовленных нами самолетах наши боевые подруги — летчицы.

Каждый сбитый самолет — это успех всего коллектива полка, результат четкой, слаженной работы всех служб и подразделений. Большая заслуга в этом и технического состава, ночью и днем, в сильные морозы и проливные дожди, в пургу и жару готовящего к вылету самолеты. Даже самый опытный летчик не всегда может уловить неисправности в машине. Он слышит ровный гул мотора, ощущает послушные его руке рули управления, видит нормальные показания приборов. Он улыбается из кабины «технарям», приветливо поднимает руку, прося старта. Он доверил свою жизнь, успех боевого задания, целость самолета техническому составу — своим боевым наземным друзьям, чьи сердца бьются рядом с его сердцем, радуются его успехам, переживают его неудачи.

Вот она, маленькая зеленая птица, мощным гулом мотора сотрясая воздух, рванулась со старта и, стремительно набирая [237] скорость, вдруг легко и плавно оторвалась от земли. Минута — убраны шасси, еще минута — боевой разворот, и самолет, превращаясь в маленькую точку, тает в небе...

Только вчера, когда солнце уже скрылось за горизонтом и сумерки надвинулись на летное поле, ты прилетела с боевого задания — штурмовки немецких колонн, едва добравшись на изрешеченной пулями машине. Разбиты рули управления, пробит маслобак, и с плоскостей тяжелыми, красными, как кровь, каплями стекает бензин.

Какой огромной силой воли надо обладать, чтобы благополучно привести искалеченную машину. Ты уже спишь, устав от трудного и напряженного дня, набираясь новых сил на завтра, а техники в эту холодную, ветреную ночь всем звеном возвращают машину в строй.

Машина готова! Закрываются последние лючки, а наверху еще копошатся вооруженцы. Они отлаживают синхронность работы пулеметов. [238]

— Ну, как дела, щелчки? — Так в шутку зовем мы вооруженцев. — Скоро кончите копаться? Уже солнце встает!

— Сейчас будет готово: ленту вставляем! — отзываются дружные голоса.

— Ну, ну! Аккуратней, смотрите, чтобы не как на «девятке»!

И у всех в памяти встает случай, когда однажды в смертельной схватке с «мессерами» на одном нашем самолете отказал пулемет из-за неправильно, с перекосом, вставленной пулеметной ленты. И только безотказно работавшая пушка спасла жизнь летчицы.

Щелкают последние замки на верхнем капоте мотора. Усталые, но довольные дружной стайкой идут «технари» к своему домику, чтобы за считанные минуты до начала нового летного дня умыться и привести себя в порядок. А с первыми лучами солнца в кабину сядет летчица и уверенно поведет машину в бой.

На вынужденной

Самолет сел на вспаханное поле. Летчица Саша Акимова в погоне за фашистским разведчиком далеко ушла от аэродрома, и на обратный путь ей не хватило бензина.

На вездеходе, забрав с собой необходимый инструмент, запчасти и бочки с бензином, мы едем к месту посадки. <


Поделиться с друзьями:

Двойное оплодотворение у цветковых растений: Оплодотворение - это процесс слияния мужской и женской половых клеток с образованием зиготы...

История создания датчика движения: Первый прибор для обнаружения движения был изобретен немецким физиком Генрихом Герцем...

Автоматическое растормаживание колес: Тормозные устройства колес предназначены для уменьше­ния длины пробега и улучшения маневрирования ВС при...

Наброски и зарисовки растений, плодов, цветов: Освоить конструктивное построение структуры дерева через зарисовки отдельных деревьев, группы деревьев...



© cyberpedia.su 2017-2024 - Не является автором материалов. Исключительное право сохранено за автором текста.
Если вы не хотите, чтобы данный материал был у нас на сайте, перейдите по ссылке: Нарушение авторских прав. Мы поможем в написании вашей работы!

0.123 с.