История Ост-Индской компании XVII: от акционерного общества до государства в государстве

Все выпуски

Корона последовательно лишала ОИК привилегий после Наполеоновских войн. В 1813 году Компания осталась без монополии на торговлю с Ост-Индией. В 1833-м — с Китаем. В 1834-м парламент вопрошает — правомерно ли, что все территории, завоеванные с огромной помощью государства в Индии, принадлежат частной компании, которая распоряжается жизнью и собственностью местных жителей, начинает войны по своему усмотрению, собирает налоги, правит суд и содержит свои органы правопорядка?

Первым делом из ОИК выжимают деньги. Правительство выдвигает Компании ультиматум, требуя беспроцентный кредит на 6 миллионов фунтов, и обещая погасить долг… с 1874 года равными долями за 20 лет! Неприкрытый грабеж значил одно — кабинет министров решил разжиревшую корову (ОИК) если не резать, то выдоить досуха.

И вот, в Индии Компанию обязали согласовывать с Короной любые действия. В колонии возникли две параллельные структуры управления, и администрация ОИК в этой схеме оказалась лишней, поскольку никакой полнотой власти не обладала.

Владения ОИК в Ост-Индии на 1853 г.

А теперь о самом важном, о деньгах. На слушаниях в парламенте в 1852 году депутаты предметно рассмотрели доходную часть бюджета Индии с 1834 года.

Итого, за 18 лет доходность индийских территорий увеличилась на треть, тогда как платежи Компании в бюджет Англии остались прежними, на уровне 1780-х годов.

Каковы же расходы? Война в Афганистане стоила 6–10 миллионов фунтов. Первая и вторая англо-сикхские войны в совокупности обошлись в сумму не менее 30 миллионов фунтов. Получается, на войны ОИК потратила от 36 до 40 миллионов фунтов. Еще 20 миллионов фунтов с 1834 по 1851 годы составили чрезвычайные расходы. Содержание 150-тысячной частной армии — 6 миллионов фунтов ежегодно, частного флота — еще 2 миллиона фунтов. Учтем дико завышенные траты на администрацию (например, зарплата судей возросла с 480 до 1120 фунтов в год) и поймем, почему за все 18 рассматриваемых лет ОИК вообще не показала прибыли, и бюджет Компании постоянно тонул в дефиците. Маленькое исключение — период 1834–1835 годов, да и тогда профицит составил смешную сумму в 354 187 фунтов стерлингов. В том же 1851 году, согласно отчету Компании, дефицит дошел до 678 709 фунтов стерлингов, а доходы ОИК возросли за 18 лет на треть!

Более того, за указанный период долг ОИК в бюджет Англии вырос от 1 774 153 фунтов в 1835 году до 2 201 105 фунтов в 1851-м!

Итог очевиден и неутешителен — ОИК набивает карманы нескольких конкретных людей, но государству Компания просто убыточна.

Может быть, дефицит возник из-за инвестиций ОИК в Индию? Нет, нет и еще раз нет! 3,5 миллиона фунтов. Вот убытки из-за воровства администрации компании только в 1850–1851 годах. Полковник Артур попался на растрате в 750 тысяч фунтов, выплатил в казну штраф в 30 тысяч фунтов, и, приехав в Англию, дал дочери приданое на полтора миллиона фунтов.

Все это вызвало бурное негодование джентльменов парламента.

Представитель Компании, мистер Хьюм, попытался успокоить уважаемое собрание и сообщил, что дефицит возник из-за больших трат на ирригацию местности и прокладку хороших дорог. Впрочем, Хьюм так и не смог объяснить, почему расходы ОИК растут гораздо быстрее доходов.

Над Компанией сгустились тучи: конкуренты и недоброжелатели только и ждали момента, чтобы наброситься на ОИК и уничтожить.

Вкратце расскажем о другом событии, последствия которого мы до сих пор расхлебываем в прямом смысле этого слова. Как мы помним, резкий скачок спроса на чай в Европе спровоцировал проникновение британцев в Китай. Но к XIX века англичане, вдоволь напившись продукта китайского, решили — а почему бы не производить свой?

Провели разведку и установили, что в Индии, оказывается, тоже растет чай. В предгорьях Тибета, в Ассаме. Но местные жители — качины — применяют совершенно другие, чем китайцы, технологии. В Китае чайные листья просто сушат естественным образом и мельчат, а в Ассаме при сушке обжигают. В результате чай заваривается темно-коричневого оттенка и с гораздо более выраженным вкусом.

В 1837 году англичанами совместно с туземным правителем создана «Ассамская чайная компания», которая начала промышленную выработку чая на продажу за границу. Новый чай Европе и Азии очень понравился, плантации росли неимоверными темпами, и к 1850-м ассамский продукт занял достойное место на рынке. Но китайцы напиток из Ассама презирали как неаутентичный, не из Поднебесной.

Ушлые англичане это быстро исправили. В 1841 году врач Бенгальской медицинской службы Артур Кэмпбелл тайно вывез из Китая семена чайного дерева (Camellia Sinensis) и попробовал выращивать в Западной Бенгалии, в местности Дарджилинг. «Иностранец» очень легко прижился на новой земле, и теперь настоящий китайский чай англичане могли выращивать и в Бенгалии.

Китайское правительство пришло в бешенство. И когда Кэмпбелл с натуралистом Хуккером под видом путешественников заехали на Тибет, в область Сикким, англичан сразу же арестовали и бросили в тюрьму. Цинское правительство требовало выдать Кэмпбелла Пекину, а Ост-Индская компания — освободить. В конце концов Сикким, опасаясь вторжения английских войск, вернул Кэмпбелла безо всяких условий.

Так появился знаменитый сорт Дарджилинг, один из лидеров продаж чая в мире, 4000 тонн которого заваривают по всей планете каждый год. Экспансии Дарджилинга способствовала и фактическая отмена чайного рабства. В 1852 году по настоянию Кэмпбелла принудительный труд на плантациях чая запретили, выращивание и уборку листа стали оплачивать, и только за этот год доходы от продажи составили 50 тысяч фунтов стерлингов.

Первая железная дорога появилась в Индии в 1837 году. Рельсы соединили озеро Пушал, каменоломни на горе Сент-Томе и Мадрас. Протянули рельсы с абсолютно практической целью — привозить вырубленный камень в Мадрас, стимулировать строительство, а также доставлять пресную воду в город. Примерно по тем же причинам созданы небольшие железные дороги у Бомбея и Калькутты, где использовались в основном дрезины на мускульной силе. Первый паровоз в Индии задымил только в 1851 году, когда при строительстве канала Руки и мостов для вывоза строительного мусора, годного на переработку, протянули рельсы до Бомбея. А с 1853 года начался бум строительства железных дорог, который продолжался до 1880-х годов.

В 1852 году разразилась англо-бирманская война. Вообще территория Бирмы служила ареной схваток Франции и Англии начиная с 1740-х годов, со времен Дюпле и Бурдонэ. Собственно, первая война (1824–1826 годы) началась, когда Франция надорвала силы в Наполеоновских войнах, и англичане решили прирезать галльского петуха и в азиатских колониях.

Тогда же бирманский главнокомандующий Мах Бандула решил: раз нападение неизбежно, то лучше бить первым. Армия Маха составляла 10 тысяч пехоты и 500 конников, при этом готовили бирманцев французские инструкторы. Туземцы отлично воевали в джунглях, использовали тактику засад и конную артиллерию. А для англичан сам марш по джунглям представлял проблему. Естественно, на первом этапе войны победы бирманцев шли чередой — войска ОИК потерпели поражение при Кокхаре и у Джаинтии. У Рамы Мах Бандула перехватил отряд Коттона с бирманскими «повстанцами» (англичане, как обычно, говорили, что воюют не за себя, а за бирманскую «умеренную оппозицию»), и предложил англичанам просто сдать мятежников и уйти восвояси. Коттон предложение отверг. В результате отряд бирманцев просто размазал англичан и сочувствующих в схватке 17 мая 1824 года. Более того, вторгшиеся с запада и юга бирманские войска соединились. В Калькутте началась настоящая паника.

Роял Неви пришел на помощь ОИК, чтобы хоть как-то остановить движение бирманских войск по Бенгалии, и перебросил 10-тысячный отряд в главный порт Бирмы — Янгон, совершенно не готовый к обороне. Местные очень удивились явлению британцев бирманскому народу, но сдаваться отказались. Ночью жители вышли из Янгона, сожгли город и крепость, и разорили территорию поблизости, здраво рассудив, что по выжженной земле преследование не получится. Мах Бандула продолжал удивлять. Узнав, что Янгон пал, бирманский вождь в сезон дождей с 30-тысячной армией перевалил через Араканский хребет — 10 тысяч футов над уровнем моря — и вышел в тыл английских войск. Бандула считал, что его 30 тысяч вполне выдержат бой с 10 тысячами британцев. Как минимум в половину своего войска полководец верил — не побегут. 7 декабря 1824 года бирманец атаковал английские позиции в Янгоне в лобовую. Это стало самой большой ошибкой в жизни Бандула. Впрочем, бирманец оказался почти прав.

Англичане вытянули бой на материально-техническом уровне, а не на морально-волевых. Бирманская армия еще не сталкивалась с майсурскими ракетами, шрапнелью и прочими прелестями цивилизации. Массированные удары реактивных снарядов и артиллерия буквально опустошали колонны бирманцев. Бандула отступил, англичане пошли следом. 15 декабря пала бирманская крепость Кокин, а из 30 тысяч войска у бирманцев осталось 7 тысяч. Высокие потери, да и часть ополченцев просто разбежалась.

Бандула оторвался от преследования и обосновался лагерем у Дануби, где начал заново комплектовать армию. К марту у бирманца уже появилось 10 тысяч штыков. Англичане решили действовать на опережение. По реке Иравади поднялись вверх по течению два 28-пушечных куттера — «Аллигатор» и «Эрэчн» (Arachne), а также бриг «Софи». Вдоль реки следовала и армия Кэмпбелла.

25 марта 1825 года лагерь Бандулы внезапно ночью атаковали с суши и с реки. Один из первых же снарядов смертельно ранил главнокомандующего. Последовал удар в штыки с суши. Но в этот момент во фланг англичанам ворвались 17 закованных в броню слонов, которые устроили настоящий Армагеддон в тылу и отсекли наступающую пехоту от резервов. Бирманцы получили шанс произвести перегруппировку и контратаковать. Слоны, раздавив обоз и одну линию артиллерийских батарей, шли к пушкам левого фланга. Лейтенант Смит не растерялся и приказал развернуть орудия прямо на элефантов. Увы, бить шрапнелью Смит не мог, вокруг кишели свои войска. Тогда находчивый лейтенант приказал зарядить пушки обычными ядрами, подпустить слонов на 250 ярдов и открывать огонь прямой наводкой.

После двух залпов погибло две трети «танковых войск» бирманской армии, а остальных разбежавшихся слонов добила пехота. Что касается противоборства в районе бирманского лагеря — наступавшие английские войска спасли корабли, которые точнейшее клали ядра со шрапнелью в гущу бирманских войск. К утру бирманцы как военная сила исчезли.

Войска Бирмы после поражения оказались полностью деморализованы. Брат короля, принц Тхарравадди, находившийся при армии, оставил Проме и бежал в столицу, «просить своего брата заключить мир, так как это единственный выход из создавшейся ситуации».

Британское наступление продолжалось. Англичане взяли Проме и дали еще сражение бирманской армии. Как ни странно, бирманцы выиграли, правда, потеряли еще одного видного генерала.

От Яндабо до Авы, столицы Бирмы, оставалось всего лишь 50 миль. Стороны сели за стол переговоров. Англичане требовали уступки всего Аркана, Манипура, Ассама и Тенассерима, а также компенсации в 1 миллион фунтов стерлингов в четырех взносах равными долями за два года. И пока бирманцы не выплатят второй взнос — англичане не уйдут с уже занятой территории. Также в Аве должны принять британского посла, а бирманцы могут прислать своего в Калькутту.

Это значило, что после первой войны Бирма потеряла две из трех морских областей и попала на гигантскую контрибуцию. Единственное, что подсластило бирманцам пилюлю — дикие траты англичан на войну, до 15 миллионов фунтов. И как писал лорд Дальхаузи, только 4 миллиона реально потратили, остальные — украли. Само собой, не бирманцы.

Англичане своего вовсе не добились. Они жаждали отрезать Бирму от сообщения с Францией. Почему же не захватили все три приморские провинции? Отдалились от складов и магазинов, поставки боеприпасов и провианта оказались сильно затруднены, последнее сражение бирманцам проиграно, к тому же в войсках началась эпидемия лихорадки. Плюс зимой река Иравади обмелела, и там мог действовать только один колесный пароход — «Диана».

Терпеливый Дальхаузи предложил «есть вишню в два укуса», то есть захватывать Бирму по частям.

Во время англо-афганской войны 1839–1842 годов бирманцы проводили маневры вдоль границы с Тенассеримом с отрядом в 15 тысяч солдат, угрожая вторжением, но не решились на новую войну. Новый король Бирмы Паган Мин пришел к власти в 1846 году. Прежде всего Мин решил навести порядок во внешней торговле. Небольшая бирманская береговая охрана поймала трех английских контрабандистов, конфисковала весь груз и выслала в Индию, запретив посещение Бирмы. Обиженные торговцы рванули в Калькутту, к генерал-губернатору Дальхаузи, и поведали, что англичан в Бирме очень не любят, обижают, не дают торговать и т. д. Из Калькутты к побережью Бирмы пошли три паровых колесных фрегата коммодора Ламберта с требованием выплатить компенсацию в районе тысячи фунтов.

Ламберт, прибыв к устью Иравади, не нашел ничего лучше, как начать захваты бирманских кораблей и блокаду побережья. При попытке войти в реку англичанина обстреляли с суши. Ламберт вступил в бой с береговыми батареями, мотивировав агрессию отказом местного губернатора встретиться.

Теперь уже англичане потребовали официального извинения и компенсации в 100 тысяч фунтов. Бирманцы отказались, и вторая война началась. В апреле 1852 года 6000 солдат ОИК под командованием генерала Годвина вторглись в провинцию Рангун. С моря армию поддерживали 27 военных пароходов.

К маю пали города Рангун, Мартабан и Бассессин. В июне внезапным десантом был атакован Пегу, однако бирманские войска показали достойный пример быстрой мобилизации. Десант сбросили в воду, а бирманская армия (8.5 тысяч человек) начала наступление. В августе у Проме состоялось генеральное сражение, и войска Бирмы потерпели поражение. 9 октября захвачен Проме, а 22 ноября — Пегу, где в плен сдался бирманский главнокомандующий.

Теперь Рангун и Пегу — последние приморские области Бирмы — попали под оккупацию, и своей цели англичане достигли. Общественность требовала наступления на Аву, с чем не мог согласиться Дальхаузи. Во-первых, выше по течению глубина Иравади снижалась с 15 до 11 футов, и только 7 пароходов могли действовать выше Проме. Да и начинался сезон дождей. Наступление в джунглях в это время года грозило большими потерями от болезней и задержками в снабжении армии. Не существовало никаких мощеных дорог между Проме и Авой, тащить бы все пришлось через болотистую или сильно пересеченную местность.

Бирманцы сосредоточили вдоль вероятного движения противника две слоновьих армии — 170 и 130 животных соответственно, закованных в железо — и грозили боем в невыгодных для англичан условиях. Поэтому британцы сосредоточились на обороне: оставили в Проме 2.5-тысячный гарнизон, большой парк артиллерии, и попробовали договориться с Паган Мином о подписании мира на условиях отторжения Рангуна и Пегу. Упрямый Мин мир не подписывал, и Дальхаузи растерялся. С одной стороны, лорд говорил, что владение какой-либо территорией без признания есть «голый и неприкрытый империализм», с другой — всегда можно сослаться на право реального владения. Пока что на войну затратили 1 миллион фунтов, при этом захватив жемчужину Бирмы — Пегу, приносившую в год доход 250–300 тысяч фунтов. Таким образом, затраты отбивались уже через 3–4 года. Затягивание же войны грозило новыми расходами и делало противостояние не таким уж и выгодным.

Пагода Мьянмар

К декабрю 1852 года в гарнизоне Проме начались болезни. Лишь 1200 человек могли участвовать в бессмысленном марше на Аву. Дальхаузи говорил: «Зачем нам скорлупа ореха, когда мы уже съели само ядро?»

Годвину, находящемуся в Проме, приказали очистить местность от бирманцев вокруг города. Но джунгли буквально пожрали превосходство англичан в вооружении. Порох в ракетах Конгрива отсырел, штык оказался не лучшей заменой копью. А бирманские мушкеты на основе французского Шарлевилля, с переделанным стволом длиной до 60–65 дюймов, стреляли и кучнее и точнее, чем устаревшие «Браун Бессы» с длиной ствола в 39 дюймов и винтовки Бейкера (дальность стрельбы — 270 метров против 320 метров у модернизированных мушкетов бирманцев) сипаев Ост-Индской компании. Кошмаром оказались и засады местных, устроенные на деревьях сверху. Солдат, идя по джунглям, смотрит под ноги. Бирманцы устраивали засады, засеки: сверху на карательные отряды падали клубки змей, шипы ядовитых растений, англичан обстреливали из луков, закидывали сверху копьями, и, конечно же — пулями из дальнобойных винтовок. Как результат — минус 700 из 1200 солдат наличного состава.

Сезон дождей дал единственный выигрыш — реки заполнились водой. Стало возможным провести вверх по реке пароходы, но было понятно, что скоро придется вернуть суда на побережье.

В общем, с Паган Мином договориться не удалось. 20 января 1853 года Дальхаузи издал постановление об аннексии территорий Рангун и Пегу. Летом того же года в Аве совершенно случайно произошел переворот. Паган Мина свергли, трон занял брат экс-монарха Миндон Мин, который согласился подписать мирное соглашение с ОИК, юридически зафиксировав потерю Рангуна и Пегу. Переговорщиками в Проме поехали два итальянских священника, обнаружившие, что англичане продвинулись на север на 50 миль и теперь требуют включить во владение ОИК и эту территорию на основании свершившегося факта. Разозленный наглостью англичан Миндон резко отказался подписывать какое-либо соглашение, и британцы просто аннексировали Нижнюю Бирму.

Сейчас мы с вами, уважаемый читатель, оставим душные джунгли Бирмы и перенесемся в Китай, где разгорается восстание тайпинов. Подоплека мятежа проста. Процитируем отчет о выступлении доктора Гюцлафа:

Доходы государства почти исключительно формируются из двух налогов, а именно — на рисовые поля и соль. За последние 6–7 лет сумма этих налогов сократилась почти на одну треть по сравнению с поступлениями в прошлые годы.

Гюцлафф приписывает это недовольству народа, которое в известной мере имелось и ранее, однако возросло в последнее время благодаря явной неспособности правительства защитить своих подданных от грабежей, чинимых разбойниками в сельской местности и морскими (прибрежными) пиратами.

В результате народ повсюду отказывается от уплаты налогов там, где правительству не удается принудить его к этому с помощью превосходящей военной силы. Война с англичанами к тому же подорвала представление о непобедимости императора. Дефицит последнего бюджета составляет 15 млн фунтов стерлингов. Правительство не пользуется кредитом. Методы мобилизации финансовых средств, привычные в таких обстоятельствах в Европе, здесь неприменимы.

После многих безуспешных попыток ликвидировать дефицит в налогах Император повелел вновь начать разработку золотых, серебряных и медных рудников, считавшихся полностью выработанными в течение многовековой их эксплуатации государственной казной, в надежде пополнить исчерпанную государственную кассу. Эта надежда трудноосуществима…

Самый заслуживающий внимания результат этих финансовых тисков и вытекающей из этого неспособности правительства — явление известного демократического движения в народе. Общинные институты страны, основывающиеся на группах (в каждую из которых входит по 10 семей), объединяющихся затем в сотни и тысячи, сравнимы по форме с подобными институтами, которые тысячу лет назад существовали в Англии. Согласно доктору Гюцлаффу, эти небольшие общины уже превратились в средство организации систематического местного сопротивления декретам императора…

К этому движению добавляются другие явления угрожающего характера: коммунизм, этот ужас западноевропейских стран, оказался не чужд также и китайцам, ибо в стране действуют анархисты, которые проповедуют — бедные ежедневно становятся беднее, богатые ежедневно становятся богаче, все социальные язвы могут быть излечены с помощью всеобщего распределения благ. Короче говоря, состояние «Поднебесной империи» таково, что ей предстоят большие потрясения в ближайшем будущем.

Идеи Хунь Сю-Цуаня завладели миллионами китайцев. Получилось что-то типа пуританской философии полной антиманьчжурского духа:

Пищу и одежду дает нам господь бог, а не северные варвары. Все люди — мужчины и женщины — дети господа бога и не принадлежат северным варварам. Увы, когда маньчжуры наполнили своим зловонным духом и повергли в состояние хаоса обширную страну с бесчисленным населением, она спокойно и без удивления приняли их бесчинства.

Неужели нет в Китае настоящих людей? Огненные языки пламени, разожженного зверствующей Маньчжурской нечистью, лижут небо. Запах крови разносится за четыре моря. Смрад из грязных деяний достигает Полярной звезды, их преступления превосходят все, на что были способны все пять варварских племен, а люди Китая безвольно склоняют головы и покоряются рабской доле. Увы, нет в Китае настоящих людей!

Китай — голова; маньчжуры — ноги. Китай — священная страна. Маньчжуры — грязная нечисть… Но, увы, ноги возвышаются над головой: нечистое отребье бесчинствует в священной стране, превращая нас, жителей ее, в дьяволов. Всех зарослей бамбука в горах Наньшаньне хватит на то, чтобы описать их грязные деяния на нашей земле.

Бушующих вод Восточного моря недостанет на то, чтобы смыть следы их огромных, заслоняющих небо преступлений и злодейств. Теперь кратко поведаем вам о некоторых наиболее чудовищных из этих преступлений. В Китае всегда были свои идеалы, касающиеся внешности человека. Ныне же маньчжуры заставляют людей стричь волосы и оставлять сзади длинный хвост, превращая таким образом китайцев в диких зверей. В Китае всегда была своя одежда и свои головные уборы. Ныне же маньчжуры ввели остроконечные шапки, заставляют людей носить варварскую одежду и обезьяньи ермолки, уничтожают традиционные одежды и головные уборы. Разве это не надругательство над традициями, оставленными нам прежними поколениями? Ведь таким образом китайцев заставляют забывать свои корни.

Войско тайпинов — хорошо организованное, разбитое на мелкие военно-религиозные ячейки со строго регламентированным бытом (общность имущества и снабжение из общих складов, казарменные условия) — победоносно занимало один южнокитайский город за другим. Сделав своей столицей Нанкин, тайпины вскоре оказались перед необходимостью организовать управление уже достаточно большим государством. Казарменный аскетизм больше не срабатывал. Пришлось ориентироваться на традиционные китайские формы управления, вплоть до конфуцианских экзаменов на ученую степень. Это поколебало прежние устои и принципы идеологии тайпинов.

В итоге победивший дракона стал драконом. Уже в середине 50-х годов движение тайпинов — как не раз случалось в аналогичной ситуации с крестьянскими восстаниями в Китае — обрело очертания привычной для империи бюрократической структуры. Вожди получили княжеские титулы, обзавелись дворами и гаремами, и схватились между собой за власть.

Тайпинские солдаты

Восстание тайпинов дало старт и еще одному изменению, теперь уже в области экономики. Обширная цитата из Карла Маркса, который, как к нему не отнесись, собрал и суммировал огромное количество данных своего времени:

Китайское восстание не только приостановило торговлю опиумом с Индией, но также положило конец закупке иностранных промышленных изделий, поскольку китайцы настаивали на оплате своих товаров серебром, а сами прибегали к излюбленной мере восточных экономистов в периоды политических и социальных потрясений — к накоплению сокровищ. Превышение китайского экспорта над импортом стало весьма значительным еще и в связи с плохим в последнее время сбором шелковых коконов в Европе. Судя по отчетам г-на Робертсона, британского консула в Шанхае, экспорт китайского чая за последние десять лет увеличился на 63%, а экспорт шелка на 218%, в то время как импорт промышленных изделий уменьшился на 66%. Г-н Робертсон оценивает сейчас среднее годовое количество серебра, ввезенного в Китай из всех частей света, на 5 580 000 ф.ст. больше, чем десять лет назад. Ниже мы приводим точные данные о китайском экспорте и импорте за период с 1849 по 1856 г., причем каждый год заканчивается 30 июня:

К этой утечке серебра из Европы в Азию, вызванной торговлей с Китаем, следует еще прибавить утечку его в Индию, обусловленную за последние годы тем, что торговый баланс стал неблагоприятным для Европы, в чем можно убедиться из следующей таблицы:

Нужно сказать, что до 1825 г. золото в Индии было законным платежным средством, пока там не провели закон о едином серебряном стандарте. Так как несколько лет спустя золото на коммерческих рынках стало цениться выше серебра, Ост-Индская компания заявила о своей готовности принимать его при платежах правительству. Однако после открытия золота в Австралии, Компания, которая, так же как и голландское правительство, опасалась обесценения золота и которой вовсе не нравилась перспектива получать платежи золотом, а платить серебром внезапно вернулась к единому серебряному стандарту 1825 года. Таким образом, необходимость погашать серебром долг по торговле с Индией приобрела первостепенное значение, и в Индии создался колоссальный спрос на этот металл. Поскольку с этого момента цена серебра, по сравнению с ценой золота, стала расти в Индии быстрее, чем в Европе, британские купцы нашли выгодным вывозить серебро в Индию с целью спекуляции, получая взамен индийское сырье и давая тем самым новый толчок индийскому экспорту. В общем, с 1848 по 1855 годы было вывезено серебра на двадцать один миллион фунтов стерлингов из одного только Саутгемптона, и кроме того, было вывезено очень большое количество из средиземноморских портов. Подсчитано также, что и в текущем году десять миллионов уже вывезено из Саутгемптона на Восток.

Система перекачки серебра в Европу из Азии в обмен на товары перестала работать. Перед ОИК встала проблема вывоза благородного металла из метрополии. Чтобы сделать такую торговлю не прибыльной, а хотя бы рентабельной, следовало продавать восточные товары с большой наценкой. Но Компания уже лишилась монополии — приходилось конкурировать со свободными торговцами, которые выигрывали схватку, не тратя гигантские суммы на большой административный аппарат.

Собственно, проблемы ОИК проистекали как раз из положения государства в государстве — ибо государство, в отличие от чисто коммерческой компании, всегда несет бремя дополнительных расходов на армию, чиновничество, флот, благоустройство территории. А коммерческая фирма, лишенная таких трат, банально рыночнее, то есть проявляет большую гибкость по наценке и цене.

В марте 1854 года британцам подкинула проблем Российская Империя. Началась Крымская война. На Тихом океане Англия имела две постоянные эскадры — Тихоокеанскую с портом приписки Вальпараисо и Ост-Индскую с портом Бомбей. Адмирал Прайс, начальник Тихоокеанской эскадры, отвечал за западное побережье Южной и Северной Америки, Австралию и Новую Зеландию. Адмирал Стирглинг, командир Ост-Индской эскадры, контролировал все побережье Индийского океана от Адена до Сингапура, берега Китая, Филиппин и Японии.

Ост-Индская эскадра с портом приписки Бомбей (реально использовала Сингапур, китайские порты Гонконг и Шанхай и японский Хакодате) обладала следующими силами: 84-пушечный линейный корабль «Монарх» 1832 года постройки, 50-пушечный фрегат «Винчестер», 26-пушечный шлюп «Спартьян», 14-пушечный паровой фрегат «Энкаунтер» и 6-пушечный колесный пароход «Барракута». Еще командующий эскадрой контр-адмирал Джеймс Стирлинг мог теоретически рассчитывать на вооруженные пароходы британской Ост-Индской компании. Но эти суда перевозили десанты и бомбардировали врага в англо-бирманской войне и отлавливали китайских пиратов в Восточно-Китайском море.

Тихоокеанская эскадра адмирала Дэвида Прайса состояла из 50-пушечного фрегата «Президент», 36-пушечного фрегата «Пайк», шлюпов «Тринкомали» (25 орудий), «Эмфитрит» (24), 18-пушечного брига «Дидо», 6-пушечного колесного парохода «Вираго», судов снабжения «Нереуз» и «Найяд», а также тендера «Коктрейс». Чуть позже к этим силам присоединились французские корабли адмирала де Пуанта — 60-пушечный фрегат «Форт», 36-пушечный фрегат «Артемиз», 24-пушечный корвет «Эридик» и 12-пушечный авизо (бриг) «Облигадо».

Итого в Тихом и Индийском океанах союзники обладали одним линкором (который из-за ветхости мог плавать на небольшие расстояния), пятью фрегатами, одним паровым фрегатом, двумя колесными пароходами, четырьмя шлюпами и двумя бригами.

Могло ли такое малое количество кораблей эффективно контролировать зону ответственности в общей сложности в 235 миллионов квадратных километров? Если честно, нет.

Чем же обладали русские к лету 1854 года на Тихом океане? Прежде всего — 3 мощных фрегата («Диана», «Паллада», «Аврора»). Кроме этого: 20-пушечный корвет «Оливуца», 4-пушечная винтовая шхуна «Восток», колесные пароходы «Аргунь» и «Шилка», вооруженные транспорты «Двина» (12 пушек), «Байкал» (6 пушек) и «Иртыш» (5 пушек). Добавим, что английский линкор полноценно не мог участвовать в поисках русских кораблей. Выходит, что британское и французское Адмиралтейства прозевали концентрацию сил русских в регионе. Палата лордов посвятила целых три слушания «проблеме русских крейсеров в Тихом океане», депутаты-владельцы акций Ост-Индской компании раз за разом призывали атаковать Петропавловск и голосили о планах русских высадить десант на острове Нутка, и либо заблокировать, либо захватить Ванкувер. Из стенограммы заседания палаты лордов, 18 мая 1854 года:

Мистер Асплей Пэллэтт поднял вопрос к Первому Лорду Адмиралтейства: какие инструкции даны судам Ее Величества в Японии и Ост-Индии, а также находящихся на других станциях в Тихом Океане, по поводу противодействия российским военным кораблям, которые находятся в тех морях? Он также извещает, что страховые компании подняли страховые премии для китобойных и прочих судов в этом регионе, и очень хотелось бы узнать, какие меры предприняты, чтобы освободить их владельцев от дополнительных расходов.

Особенно боялись англичане за Ванкувер — единственный тогда британский порт на тихоокеанском побережье обоих Америк.

Не забудем и об американцах, которые сочувствовали России в этой войне. Общественное мнение звездно-полосатых требовало поддержать русского союзника (не забывая, конечно, и про себя, любимых). Под командованием коммодора Пэрри в марте–июне 1854 года в Японии находились 12-пушечный пароходофрегат «Миссисипи», 9-пушечные пароходофрегаты «Саскуэханн» и «Поухэтен», 22-пушечные шлюпы «Македониэн», «Плимут», «Саратога» и «Вандалия», 4-пушечные транспорты «Саутгемптон» и «Лексингтон», а также частный 5-пушечный колесный пароход (нанят коммодором Пэрри за 500 долларов в месяц в Гонконге) «Куин». Таким образом, до 23 июня 1854 года — момента, когда флот Пэрри покинул Японию — англичанам обязательно надо было приглядывать за американской эскадрой в регионе. Но Пэрри пошел не домой, а к Китаю, что снова сильно взволновало Лондон и британскую ОИК. Более того, в Макао к американцам присоединилась 3-пушечная шхуна «Фенимор Купер», и отряд коммодора вырос до 11 кораблей. Лишь 12 сентября 1845 года Пэрри покинул воды Китая и направился домой, в США, при этом 21 сентября зайдя в порт Симода, Япония.

После Наполеоновских войн прошло уже много времени, английские порты в Индии были совершенно не укреплены. Например, Сингапур. Из защиты: форт Канниг, который используется, как… ботанический сад, и форт Фуллертон, который только начали строить (закончат к 1859 году). Гонконг защищала батарея из целых двух орудий, одно 24-фунтовое, одно 18-фунтовое. И уж совсем плохо обстояло дело на побережье Австралии, где недавно началась золотая лихорадка и оказалось складировано золото на сумму в 5 миллионов фунтов. При этом укреплений в Австралии не возвели совершенно. Дело дошло до того, что британские власти на континенте попытались организовать из каторжников отряды самообороны, вооружив лихих людей. Часть осужденных сбежала с оружием и принялась терроризировать местных. Беглецов с трудом выловили только 1858 году. Так что у Айртона из романа Жюля Верна «Дети капитана Гранта» есть вполне реальные прототипы.

Что касается зоны ответственности Ост-Индской компании — большой проблемой стало и то, что все побережье от Гонконга до Бирмы буквально кишело пиратами, отвлекавшими большие силы.

Так, осенью 1854 года пираты с Тайваня стали буквально чирьем на заднице Роял Неви.

На Формозе находились единственные известные тогда угольные копи в регионе. Из-за нападений китайских пиратов подвоз угля в Гонконг и Шанхай сократился с 1000 до 200–100 тонн в неделю. Ближайшие известные месторождения угля находились либо на другой стороне Тихого океана, у Ванкувера, либо в Индии, в Раджастхане. Получается, пираты, сами того не подозревая, вмешались в англо-русскую войну на Тихом океане, и более того — сыграли стратегическую роль. Помимо англичан пострадали и американцы, поскольку на флоте Пэрри очень многие суда были паровыми, то есть требовали угля. В июле 1855 года была проведена крупнейшая англо-американская операция против пиратства на Тайване, и силы выдернули не откуда-нибудь, а как раз из Вест-Индской эскадры адмирала Стирлинга. И рейд против пиратов ослабил силы, которые шли к Сахалину, вести боевые действия против русских.

Американская морская пехота в Японии, 1854 г.

Да и в Крыму английская армия показала себя совсем не с лучшей стороны. Собственно в парламенте Сидни Герберт отметил, что от Плимута до Севастополя расстояние в 3006 миль, из них 3000 миль по морю, а 6 миль — по суше. Вот эти последние 6 миль английская армия и ползла к Севастополю, как Ахиллес из софизма — к черепахе.

Флот работал исправно — поставлял припасы и материалы, и Балаклава оказалась забита контейнерами под завязку. А вот доставить нужные материалы на передовую не получалось. Казалось, в период долгого мира британская армия совсем разучилась воевать. Привезли фургоны для транспортировки припасов и провиантов, но… забыли про лошадей. Пришлось катить фургоны как бурлаки — впрягшись человек по 10–12 в упряжь. Французы, сжалившись над британцами, которые пару месяцев ишачили в прямом смысле, отдали союзникам «лошадиную некондицию» — хромых кавалерийских лошадей, пони, сбивших копыта и т. д. Лошади эти помогли, но вскоре начался падеж. Дольше всех продержались упрямые пони, но возникла проблема. Большие французские фургоны везли здоровущие першероны. Фургон примерно такого же размера пони может катить только по ровной поверхности или вниз. Любой уклон вверх оказывался для лошадок непреодолимым препятствием. С завистью британцы смотрели на французских и итальянских мулов, однако галлам и потомкам римлян самим, что называется, не хватало, и мечты англичан оставались мечтами. Выход нашли Роял Неви. Смышленые моряки предложили запрячь в фургоны будущий провиант, — коров и быков, которые в изобилии жили на эскадре как запасы свежего мяса. И коровы катали провиант на позиции англичан весь конец 1854 года и начало 1855-го.

Естественно, в ноябре 1854 года в такой армии