Глава одиннадцатая. Искры из глаз

 

Круги поплыли у Васи перед глазами – кривые, в красную крапинку. И в кругах этих торчал черноусый, у которого не было теперь усов. Он издали показывал на Васю пальцем и кричал: – Это он! Я узнаю его!

Старшина Тараканов по-прежнему держал Васю повыше локтя и тянул его в угол, где стояла лавка, похожая на жёлтое пианино. Вася сел, а мешок поставил в ноги. Матрос, видно, почувствовал, что дела идут неладные, свернулся в мешке и лежал неподвижно, как пять кило картошки.

– Рассказывайте по порядку, Курочкин, – сказал старшина, обернувшись к черноусому, у которого не было теперь усов.

– Сейчас, – сказал Курочкин, волнуясь. – Попью только.

Он подошёл к настольному графину и попил, булькая горлом, как голубь-горлица.

– Прошлое воскресенье, – сказал Курочкин, попив, – я купил поросят, как раз вот у этого типа. Приехал домой, гляжу – в мешке пёс. Он, рожа кривая, мешки подменил, пока я деньги считал.

– Чего? – крикнул Вася, вскакивая с лавки. – Кто купил? Ты купил?!

– А ну-ка сядь! – сказал старшина, хватая Васю за плечо. – Сядь! Разберёмся!

Он подождал, пока Вася усядется, и дальше спрашивал Курочкина:

– Какой именно был в мешке пёс? Какой породы?

– Бандитской породы, – ответил Курочкин и поглядел на Васю. – Весь мохнатый.

И Вася тоже поглядел на Курочкина. Нет, не было у него теперь усов, голые губы синели под курочкинским носом и шевелились, выговаривая слова. А по словам этим выходило всё наоборот, как будто Вася обманул Курочкина и подсунул пса вместо поросят.

«Вон как, – думал Вася ошеломлённо, – вон как честного Васю обвиняют!»

У Васи заныла голова. Он сидел на лавке тупо и неподвижно, как сидел бы фонарный столб.

«Ну ладно, – думал Вася, – болтай, болтай, Ку-рочкин. Я пока помолчу, а потом и открою рот. Погоди, куриная слепота, только закроешь рот – я свой живо открою!»

Но рта открыть не удавалось, потому что Ку-рочкин своего никак не закрывал, он молол и молол, как приехал покупать поросят, а Вася его обманул.

Поскрипев пером, старшина наконец поставил точку. – Фамилия? Вася сказал. – Где проживаете?

Вася отвечал, а сам глядел на старшину. Он старался глядеть так, чтобы не бегали глаза, чтоб Тараканов понял, что Вася – невинная душа. Но ничего не получалось – глаза у Васи бегали, он краснел и пугался, и старшина Тараканов, как видно, понял, что душа у Васи чёрная.

К тому же в столе у старшины Тараканова лежала секретная бумага со странным названием «ориентировка». В этой бумаге было написано, что на свете появился мошенник с чёрными усами, который продаёт пса за поросят. И вот теперь старшина Тараканов глядел на Васю, радостно понимая, что он этого мошенника поймал.

– Так ли всё было, как рассказывает гражданин Курочкин? – Всё было наоборот.

– Знаешь что, – сказал старшина, ослепляя Васю кокардой. – Ты лучше чистосердечно признайся, положа руку на сердце.

– Да я чистосердечно, – ответил Вася, кладя руку на сердце. – Это сам Курочкин был с усами. У меня-то они не растут.

– А это что? – спросил Тараканов, указывая Васе под нос.

– Это не усы, – напугался Вася, – это от шубы отстрижено! Вася подёргал за усы, и они отвалились.

– Так-так, – насмешливо сказал старшина, – а в мешочке у вас что? – Матрос, – пришибленно ответил Вася. – Ну-ка, поглядим, что за матрос. Присев на корточки, старшина развязал верёвку. Матрос вылез из мешка. Он встряхнулся как следует, окутавшись на миг облаком пыли.

– Ишь ты! – сказал старшина и ткнул Матроса пальцем. – В мешок залез!

Матрос огрызнулся – и палец милицейский налился кровью. И тут Матрос получил такого пинка, что у него из глаз искры посыпались. Разбрызгивая эти искры и завывая, он вылетел в дверь и, как рыжее лохматое колесо, укатился куда-то в сторону железнодорожного депо.

 

Глава двенадцатая. «Взгляни, взгляни в глаза мои суровые…»

 

Дело пошло быстрее быстрого.

У Васи отобрали усы и мешок, сунули всё это в несгораемый шкаф и замкнули секретным ключом. Потом строго взяли за плечо и отвели в какую-то мрачную комнату.

– Посидишь, – сказали и заложили дверь засовом.

Вот как повернулось дело. Никак не думал Вася, когда приклеивал усы, что это его погубит. Никак не думал, что зря сажает Матроса в мешок. Печальный стоял теперь Вася посреди комнаты, узенькой, как шкаф-гардероб.

На деревянной лавке, которая тянулась вдоль стены, сидел человек с лицом неспелого цвета и что-то мычал. Вася не сразу понял, что человек поёт, но постепенно стал различать слова: Взгляни, взгляни в глаза мои суровые, Взгляни, быть может, в последний раз…

Вася поглядел в глаза певцу, но ничего особо сурового в них не увидел – так, серая муть, голубая чепуха.

– Ты кто такой? – спросил вдруг певец тяжёлым голосом. – А ты? – насторожился Вася.

– Чего? Кто я такой? Да если я скажу, ты умрёшь от страха! Меня вся Тарасовка знает! Понял? Туши свет! – А меня все Сычи знают. – Туши свет! Меня Рашпиль знает! Я знаешь кто? – Кто?

Тут человек, которого знала вся Тарасовка, наклонился к Васе и сказал таинственно: – Я – Батон! Слыхал?

– Слыхал, – сказал Вася, хотя ничего подобного он раньше не слышал. – То-то! – грозно сказал Батон. – Туши свет! – А я знаешь кто? – Кто? – Я Вася Куролесов! Слыхал?

– Слыхал, – неожиданно сказал Батон и протянул руку. – Здорово!

Вася подал руку, и тут же Батон сжал её с оглушительной силой. Вася поднатужился и тоже крепко сжал батонскую руку. Тот ещё напрягся, и Вася поднадавил. Они жали руки с такой силой, что, окажись там, внутри рукопожатия, медный шарик, он бы, конечно, расплющился.

От напряжения рыхлое лицо Батона налилось кровью. Он был и вправду похож на большой белый батон, одетый в брюки. Живот его был кругл, а голова маленькая, как и полагается батону.

– Тебя за что взяли? – спросил он, отъединяя свою руку от Васиной. – За поросят.

– Я тоже, помню, как-то на телятах погорел. А сейчас сижу по глупости: одному пинджаку рога посшибал. – За что же? – спросил Вася. – Он мне на ногу наступил.

Вася невольно поглядел на эту ногу и увидел, что нога очень крупная, в ржавых ботинках на микропоре. Подробно осмотрев ногу, стал Вася оглядывать комнату. Скучной оказалась комната: стены её окрашены были коричневой краской, а высоко под потолком вполнакала горела маленькая электрическая лампочка. Она немного помигала и потухла. И тогда Вася понял, что на улице уже вечер, целый день прошёл и принёс одни неприятности.

Стало совсем темно. Через узкое окошко не видно было ничего, чуть-чуть в нём серело, и слышен был какой-то невнятный шум и гудок далёкой электрички.

«Погиб я, – думал Вася, ложась на лавку, – теперь никак не докажешь, что я не вор. Матрос в мешке – вот что меня доконало. Эх, грустные дела».

Вася представил, как будет плакать мама Ев-лампьевна, выйдя его провожать в дальнюю сибирскую дорогу, станет махать платочком и совать ему в руки узелок с ватрушками.

Тихо-тихо, чтобы не услышал Батон, стал Вася плакать, и сквозь слезы замычал он песню: Взгляни, взгляни в глаза мои суровые, Взгляни, быть может, в последний раз…

 

 

Часть вторая

ВОДОПРОВОДЧИКИ

 

Глава первая. Нос уточкой

 

Утро в Карманове долго не наступало.

Так бывает в небольших подмосковных городах – долго не наступает утро. Над Москвой уже солнечное зарево, уже пожарная сокольническая каланча позлащена восходом, а в Карманове ещё темнота, темнота – ночь.

Вася проснулся затемно и долго слушал, как сопит Батон. В предутреннем сне тот громко высвистывал носом, и кажется, любимую мелодию: «Взгляни, взгляни в глаза мои суровые…» Рассвело.

И скоро зашевелилась входная дверь, заныли железные петли – дверь приоткрылась, будто зевнула. В щель выставились сонные усы старшины Тараканова. – Куролесов, выходи.

Васю снова привели в дежурную комнату. Там у окна, прислонясь к несгораемому шкафу, стоял какой-то человек в сером костюме.

По привычке Вася поискал на его лице усы, но не нашёл. Зато нашёл нос, кривой и крылатый, широкие медные щёки и прищуренные глаза цвета маренго.

Человек в сером костюме навёл на Васю свои глаза и спросил: – Этот самый?

– Так точно, – ответил старшина, кивая на Васю. – Под носом – искусственные усы, в мешке – пёс.

Серый костюм внимательно пригляделся и вдруг подмигнул Васе: что, мол, попался?

– Так точно, – толковал старшина. – Так точно, товарищ Болдырев, этот самый и есть мошенник. Усы под носом, пёс в мешке.

«Вот это фамилия! – подумал Вася. – Болдырев! Как будто самовар в воду упал. Наверно, начальник!»

– Не может быть, чтоб этот самый, – сказал между тем Болдырев, внимательно глядя на Васю.

– Да как же, товарищ капитан?.. – забеспокоился старшина. – Усы-то под носом!

– Уж не знаю как, – ответил капитан Болдырев. – Приметы не совпадают. Мошенник, которого мы ищем, пожилой, а этот слишком уж молод. Ну-ка, парень, рассказывай, зачем ты усы прилепил?

– Для маскировки. Он лепит, и я буду лепить!

– Рассказывай по порядку, – серьёзно сказал капитан. – С самого начала. И чтоб всё было ясно.

Всё время, пока Вася рассказывал, капитан хмыкал и пронзительно глядел на старшину.

– М-да, – сказал он потом, – дела неважные. Что-то вы, товарищ старшина, напутали. Расскажите, какой из себя Курочкин.

– Невысокого роста, пожилой, – отвечал старшина Тараканов и вдруг побледнел. – Нос уточкой. – Какой нос?

– Уточкой, – повторил старшина, бледнея всё больше.

– Ну вот, – сказал капитан Болдырев. – И нос уточкой. Приметы сходятся, а усы он сбрил. Этот Курочкин и есть тот самый человек, которого мы ищем.

– Да как же?.. – растерянно твердил старшина. – Он же паспорт показал, живёт в Перловке, сторож картофельного склада.

– Паспорт поддельный, – строго сказал капитан. – А картофельного склада в Перловке сроду не было.

 

Глава вторая. Телеграмма

 

Да, вот какие получились дела. И в голову не пришло старшине Тараканову, что Курочкин и есть тот самый мошенник, а Вася – простой человек.

– Да, – сказал капитан Болдырев, глядя на старшину нестерпимым взглядом, – вон какие получились дела.

Старшина открыл секретным ключом несгораемый шкаф, вынул оттуда мешок и усы, подержал печально их в руках и протянул Васе: – Возьмите, гражданин. – Что за мешок? – спросил капитан.

– Ихний мешок, – ответил совсем расстроенный старшина. Усы его поникли, как спортивные флаги под дождём.

– Это не мой мешок. Это мешок вашего Курочкина. А вот усы мои.

– Интересно, – сказал капитан, разглядывая мешок. Он постелил на стол лист чистой бумаги и потряс мешок. Всякая труха посыпалась оттуда. Тут же капитан – чик-чик – свернул труху в кулёчек и сунул в нагрудный карман.

«Рассматривать, наверно, потом будет, – подумал Вася, – под микроскопом». – Вы понюхайте мешок, – сказал он капитану. – А что? Пахнет? – Ещё как!

– Верно, – сказал Болдырев, понюхав. – Запах есть. Только не пойму, чем пахнет. Не укроп ли?

Старшина Тараканов тоже протянул к мешку нос и несколько раз понюхал.

– Запах есть, – сказал он, – только тонкий запах. Я его не пойму. Это, наверно, мимозы. – Ничего тонкого, – сказал Вася. – Запах мёда.

– Мёд? – удивился Болдырев. Он снова взял мешок в руки и принялся пристально нюхать.

– И ещё я в нём пчелу нашёл, – сказал Вася, – а другая была у пса в ухе. Вот я и думаю: по этим приметам можно найти Курочкина.

– Во парень! – удивился Тараканов. – И носом чует, и головой работает.

– Молодец, – подтвердил капитан Болдырев, – ты, я вижу, сообразительный.

– Маленько мерекаю, – ответил Вася с достоинством.

В этот момент дверь в дежурную комнату распахнулась, и вошёл рядовой милиционер по фамилии Фрезер.

– Товарищ старшина! – сказал он. – Вам срочная телеграмма. Тараканов разорвал бланк и прочёл телеграмму: Тараканову большой привет гражданина Курочкина.