Чем дольше терпишь, тем больнее

 

Разумное возражение Австрийской теории звучит так: почему деловой мир не научился различать понижение уровня процентной ставки в результате роста реальных сбережений от понижения в результате манипуляций Фед. Резерва? Почему бизнесмены не изучат Австрийскую теорию и не начнут избегать искусственных бумов?

Ответ не так прост. (Во-первых, даже не все экономисты знакомы с этой теорией и мало в каких школах бизнеса эту теорию преподают.) Даже если бизнесмены знакомы с Австрийской теорией и абсолютно уверены в том, что Фед. Резерв искусственно занижает ставку процента, они всё равно посчитает что взять кредит и начать новый проекты выгодно, потому что они будет надеяться, что именно их проекты будет реализованы до того как случится крах. Если они будут просто сидеть, ждать и не реагировать на низкую процентную ставку, то их конкуренты будут реагировать и может так статься, что у этих конкурентов получится захватить часть рынка за их счет.

Австрийская теория делового цикла не может, и не когда не предназначалась, предсказывать продолжительность и глубину депрессии. Это теория искусственного бума, который заканчивается крахом. Период краха тем продолжительней, чем дольше правительство не даёт экономике перевести труд и капитал в жизнеспособные производства. Правительственное вмешательство в форме регулирования уровня зарплаты и цен, срочных кредитов, дополнительной «ликвидности», дальнейшей инфляции и прочего — всего, что нацелено на борьбу с краткосрочными неприятностями — продляет долгосрочную агонию.

Попытки вывести экономику из спада закачивая в неё деньги из воздуха и поддерживая, таким образом, низкий уровень процентной ставки приведут к неизбежному коллапсу, который, невзирая на современные суеверия, нельзя бесконечно оттягивать и который будет очень суров. Ошибочные инвестиции должны сворачиваться и ликвидироваться, а не поощряться и субсидироваться, если мы хотим чтобы структура капитала вернулась в здоровое состояние.

Всегда найдутся люди, которые, не понимая ситуации, будут призывать к дополнительным денежным инъекциям, чтобы продлит бум, но с осени 2008 г. их число катастрофически возросло. Роджер Найтингел (Rodger Nightingale), стратег из Pointon York, был далеко не единственным из тех, кто в 2008-ом призывал всемирный банк снизить ставку процента до нуля. «Я не говорю о 0,5%», говорил он, «Мы должны снизить процентную ставку до нуля… Европейцы должны уйти в ноль, Бриты должны уйти в ноль, у Японцев нет выбора, они тоже должны уйти в ноль.» Он добавил, что нуля может оказаться недостаточно. Управляющий Банка Англии Мервин Кинг (Mervyn King) сказал, что он готов снизить процентную ставку до «любого необходимого уровня», даже до нуля[84].

Во времена других спадов это сочли бы сумасшествием. Сегодня, когда столько финансовых аналитиков лишилось рассудка, мы обсуждаем нулевую процентную ставку, эту кейнсианскую мечту, как нечто серьёзное. Такая лишённая понимания мера лишь увековечит и усугубит ошибочное размещение ресурсов в экономике и подготовит почву для гораздо более серьёзного кризиса в будущем. (Но поскольку лишённые понимания предложения теперь управляют американской экономикой, нам не следует удивляться тому, что Фед. Резерв сделал шаг в сторону нуля, установив в середине декабря 2008 своей целью сделать величину процентной ставки по федеральным фондам на уровне от 0% до 0,25%.)[85]

Разумеется, не должно быть попыток по поддержанию на высоком уровне цен и зарплат. Ресурсы и труд должны перейти в здоровые области производства. Когда цены и зарплаты искусственно не гибкие этот процесс нарушается и возвращения процветания придётся ждать долго. Несмотря на распространённое заблуждение зарплаты во времена Великой Депрессии были завышенными. Проблема была в том, что они были искусственно завышенными, благодаря правительственному вмешательству, и потому гораздо меньше людей могли найти себе работу.

 

Глупость общественных работ

 

Кейнсианское стимулирование с помощью политики дефицитного финансирования, а именно общественные работы, финансируемые за счёт финансового дефицита — ещё один разрушительный, но необъяснимо модный курс действий, основанный на современном суеверии, что любые траты на что угодно — это путь к оздоровлению экономики. Это типичный метод «стимулирования», который любят использовать Демократы. (Республиканская версия включает печатание денег из воздуха и рассылку чеков — в равной мере контрпродуктивная стратегия.) Возьмите из всей экономики некоторые ресурсы и направьте их на те производства, которые сделают нас богатыми! Историк экономики Роберт Хигс (Robert Higgs) сравнил планы, подобные этому, с переливанием воды из глубокой части бассейна в мелкую, с целью выравнивания уровня воды во всём бассейне.

Экономика пытается сбалансировать размещение капитала и труда на разных стадиях производства, ликвидируя то, что расточает богатство и направляя ресурсы туда, где возможно здоровое развитие. Дополнительные расходы на общественные работы — последнее, что нужно экономике, потому что это (1) отнимает ресурсы у частного сектора через налогообложение ради финансирования этих работ; (2) направляет ресурсы фирмам которые стоит ликвидировать; и (3) искусственно повышает ставку процента (если эти работы финансируются за счёт федеральных займов), делая банковский кредит более труднодоступным для фирм, производящих то, что потребители хотят покупать.

В дополнении ко всему такие проекты есть прямая противоположность тому, в чём действительно нуждается хрупкая экономика после краха. Необходимо быстро переместить ресурсы на производство того на что есть спрос с минимально возможными потерями. Правительство же не может знать наверняка, что производить, в каких количествах, из каких материалов и какими методами. Частные фирмы используют тест «прибыл-убытки» для того чтобы оценить как хорошо они отвечают желаниям потребителей. Если они получают прибыль — это значит, что их производственные решения верны. Если они несут убытки — это значит, что они растратили ресурсы, которые можно было с толком использовать на благо потребителей где-то ещё. У правительства нет ничего подобного, поскольку оно получает ресурсы не путём добровольного сотрудничества, как частные фирмы, но путём налогообложения граждан, и никто не может выбрать покупать или не покупать то, что правительство производит из этих ресурсов. Цель производства в рыночной экономике — удовлетворять желания потребителей; политически мотивированные и экономически произвольные перемещения ресурсов никак не помогут экономике выполнять эту функцию. Таким образом, общественные работы расточают богатство, в то время как уровень жизни падает и мы нуждаемся в максимально эффективном использовании имеющихся ресурсов.

Государству также не следует поддаваться соблазну предоставлять чрезвычайные кредиты терпящим убытки фирмам. Если их положение устойчиво то, кредиты предоставит частный сектор. Если нет — им придётся выйти из бизнеса, высвободив ресурсы для более расторопных фирм. Отвлечение ресурсов от тех, кто хорошо служит потребителям к тем, кто служит плохо не только ещё больше ослабляет экономику, но и затрудняет её восстановление. Общество становится беднее, а не богаче, если субсидирует владельца ресторана, который думал что цирк никогда не уедет.

 

Бум дот-комов

 

До нынешнего кризиса последним примером Австрийской теории в действии был так называемый бум доткомов.

Девятое августа 1995 г. стало особенным днём для Netscape, компании создавшей одноименный веб-броузер. Это был первый день IPO (initial public offering), день, в который акции компании были впервые предложены для продажи публике. К концу дня за одну акцию предлагали 75 долларов, почти в три раза больше первоначальной цены — 28 долларов. На тот момент компания не заработала ни единого доллара прибыли, но 20% акций, принадлежавших Джиму Кларку, одному из её основателей, внезапно стали стоить 663 миллиона долларов.

Это IPO Netscape назвали началом интернет бума или бума дот-комов, пятилетки, в течение которой интернет компании увидели взлёт цен на свои акции, и закончившейся резким их падением в 2000 г. В те дни неистовства Алан Гринспан (Alan Greenspan) заявил, что родилась «Новая Экономика», в которой не действуют старые ограничения и бум не должен заканчиваться крахом. Однако бум дот-комов закончился крахом в точном соответствии с австрийской теорией.

Все составляющие на своих местах. Процентные ставки были занижены монетарной экспансией Фед. Резерва: с июня 1995 по март 2000 объём денег вырос на 52% (согласно показателю “Money Zero Maturity” или MZM), в то время как ВВП вырос только на 22%[86].^. Со временем этим компаниям стало ясно, что нужные им компрлиментарные капитальные товары — программисты, недвижимость в Кремниевой Долине, имена доменов в Интернете — в большом дефиците, что вызвало рост цен. Во время бума дот-комов правительственные индексы цен показывали низкий или средний рост цен, но не могли показать драматический рост специфических цен для дот-комов — пример того как в статистике скрывается то что действительно интересно. Именно рост цен на специфические товары был причиной того, что бум дот-комов было так трудно поддерживать.

Австрийская теория делового цикла описывает экономику, в которой (1) сделаны ошибочные инвестиции и начато больше проектов, чем возможно реализовать исходя из количества имеющихся ресурсов, и в которой, в тоже самое время, (2) имеет место быть чрезмерное потребление. Именно это показывают данные бума дот-комов: к 2000 г. американский рейтинг сбережений был отрицательны и долги домохозяйств били рекорды, но в тоже самое время инвестиции в районе Залива Сан-Франциско были на 233% выше, чем в среднем по стране[87]. Потребители делали долги вместо сбережений, а нужных ресурсов на рынке не было. Такое положение не могло сохраняться долго.

Состояние индекса NASDAQ (этот индекс отражал состояние торговли акциями дот-комов) в течение тех лет ясно показывает, что этот сектор был деформирован политикой дешёвого кредита, проводимой Фед. Резервом. Соотношение цены акции к доходу (price/earnings ratio P/E ratio) для внебиржевых ценных бумаг (ценная бумага, не прошедшая листинг, и/или не котирующаяся на организованной фондовой бирже бумага) индекса NASDAQ обычно относительно низкое, около десяти или меньше; это означает, что теоретически можно купить 100% акций компании заплатив цену, равную десятикратной величине её годового дохода. В конце 1990-ых цены на акции многих компаний были в сотни раз выше их годовых доходов (если доходы вообще были!)[88]. Когда Алан Гринспан говорил что невозможно было знать о существовании финансового пузыря он имел ввиду именно это период времени. Эти акции дот-комов опрокинули NASDAQ в 2000-ом аж на 40%[89].

Между июнем 1999 г. и маем 2000 г. Фед. Резерв начал сворачивать кредит, повысив учётный процент шесть раз. Некоторые комментаторы утверждали, что Гринспан столкнул бум дот-комов с рельсов и торпедировал «новую экономику», которая могла бы продолжать развиваться дальше не открой Фед. Резерв финансовые кингстоны. Это не правда. Стремительный рост цен на факторы производства, от которых зависел бум — от сетевых инженеров и технических менеджеров до офисов и жилья для рабочих — должен был неизбежно закончится. За время бума зарплаты программистов выросли более чем в два раза. Сильно желаемые имена доменов просто взлетели в цене: в 1996 г. tv.com продали за 15 000 долларов, к 1997 г. business.com продавался за 150 000 долларов. Мало кто из предпринимателей мог ожидать такого роста цен[90].

Именно в ответ на крах дот-комов и NASDAQ, и умеренную рецессию, последовавшую за ними, Фед. Резерв, под чутким руководством Алана Гринспана, начал чёткую политику инфляции, которая, начавшись в 2001 г., привела к не менее чем одиннадцати понижениям процентной ставки, и пик которой пришёлся на понижение ставки по федеральным фондам (процентная ставка, по которой банки, имеющие избыточные резервы в своем региональном отделении федерального резервного банка, предоставляют однодневные ссуды другим банкам; является ключевой ставкой Федеральной резервной системы) до одного процента с июня 2003 г. по июнь 2004 г.[91] Только за этот год было одиннадцать понижений процентной ставки. В конечном итоге нежизнеспособный бум дот-комов не мог быть перезапущен и, слава Всевышнему, ошибочные вложения в этом секторе были вредны для экономики. Но политика дешевого кредита и нежелание позволить рецессии 2000 г. произойти привели к возникновению более опасных пузырей по всей экономике. Это была единственная рецессия в истории, когда цены на недвижимость не понизились[92]. И не случайно именно в это время людей начал затягивать рынок жилья: цены на жильё никогда не снижаются, дом — лучшая инвестиция для вас, перепродажа домов — безопасный и лёгкий путь заработать на жизнь и прочий бред, вызванный политикой Фед. Резерва[93]. Вмешиваясь в работу рынка Фед. Резерв всего лишь отсрочил то, что пытался не допустить, сделав крах ещё хуже, когда он всё-таки случился.

 

Японский крах

 

Подобно нам Япония, в течение 1980-х годов, переживала бум эпических размеров, финансировавшийся за счёт инфляционной кредитной экспансии — создания денег из воздуха через банковскую систему и искусственно заниженных процентных ставок, сопровождающих увеличение денег в обращении. Когда случился неизбежый крах, это сильно ударило по экономике. Японский фондовый индекс Nikkei свалился с отметки 40 000 в конце 1989 г. до 15 000 в 1992 г. Цены на недвижимость за период с 1991 по 1998 г. упали на 80%. В течение всего этого времени Банк Японии и японское правительство делали всё возможное, чтобы не допустить ликвидаций и пытались удерживать цены и плохие задолженности. Они понизили процентные ставки до нуля. Они делали все, чтобы не допустить рыночную коррекцию после бума. Структура производства, таким образом, осталась в состоянии, не отвечающем потребительскому спросу. В результате экономика Японии оказалась в более чем десятилетней депрессии.

Если мы рассмотрим те секторы японской экономики, которые сильнее всего пострадали от рецессии, то обнаружим ценные доказательства в пользу австрийского подхода к тому, что случилось с японской экономикой. Если Австрийская теория делового цикла верна, то нам следует ожидать увидеть наиболее сильный спад в капиталоёмких отраслях производства[94]. Это и демонстрируют данные статистики. По порядку от наиболее капиталоёмких производств, чья продукция наиболее далека от конечных потребителей, до наименее капиталоемких — это горнодобывающая промышленность, промышленное производство, оптовая и розничная торговля и индустрия сервиса. Именно в этом порядке, от большего к меньшему, выстроены отрасли по степени несения ущерба во время спада[95]. Отрасли первоначальных стадий производства в течение 1990-х годов имели худшие показатели роста.

Не одна из традиционных интервенциониских мер, предположительно вызывающих восстановление — мер, что сейчас пытаются продать американцам — не привела к оживлению экономики. Что пытались сделать в Японии? Увеличение предложения денег, понижение процентных ставок, триллионы иен на общественные работы (предлагаемые как часть нового «пакета стимулов» для США во время написания этой книги), иные увеличения правительственных расходов, правительственные займы для бизнеса и конечно финансовая помощь (плоть до национализации) некоторым банкам. Всё это должно звучать очень знакомо, поскольку за неприятие этих самых мер сторонников свободного рынка сейчас высмеивают. Японское правительство учредило гарантийный фонд в 20 триллионов иен для компаний-зомби чьей судьбой должен был стать крах. Согласно Economic Intelligence Unit фонды «выплаченные по такой программе очень часто уходят к некредитоспособным компаниям, которые иначе разорились бы» — другими словами к компаниям которые следовало бы ликвидировать во время рецессии и с которыми здоровые компании вынуждены конкурировать[96].

Были запущены механизмы, при помощи которых японское правительство приобрело бы акции с тем, чтобы стимулировать рост цен на фондовом рынке, если Nikkei опустится ниже некоторого уровня. В течение 1990-х годов японское правительство запустило не менее десяти пакетов фискальных стимулов на общую сумму более 100 триллионов иен. Ничего не сработало. В дополнении к удержанию экономики в депрессии эти стимулы привели Японию в ужасное финансовое состояние с национальным долгом (включающим различные «внебюджетные» задолженности) превышающем ВВП на 200%[97]. Что бы заставить банки выдавать больше ссуд Банк Японии в период между 2001 и 2003 г. закачивал деньги в банковскую систему экстраординарными темпами — в апреле 2002 г. темп роста был 293%. Не помогло. В эти годы количество банковских ссуд снижалось на 4,5% ежегодно[98].

Вся эта активность мешает рыночным процессам и задерживает перераспределение ресурсов, необходимое после окончания бума и начала спада.

Программы общественных работ были наиболее экстенсивными. Согласно Полу Кругману, который поддерживает такие программы: «Представьте себе Администрацию Общественных Работ (Works Progress Administration) на стероидах. В течение прошедшего десятилетия в Японии реализовывались гигантские программы общественных работ как способ создания рабочих мест и закачки денег в экономику. Данные статистики замечательны. В 1996 г. расходы Японии на общественные работы были, как часть ВВП, в четыре раз больше чем в США. Япония произвела столько же бетона, сколько и мы, хотя её население более чем вдвое меньше нашего, а территория всего 4% нашей. Каждый десятый японский рабочий был занят в строительстве, это гораздо больше, чем в нашей передовой стране»[99].

Приняв во внимание, что меры подобного рода, предпринятые с таким размахом, не сработали, лучшее, на что способен Пол Кругман — пролепетать, что без этих мер всё было бы хуже. Как раз наоборот: если бы правительство не вмешивалось в рыночные процессы столь неистово и не захватывало бы столько ресурсов ради своей внеэкономической активности, то частный сектор был бы в гораздо лучшей форме чтобы начать возрождение.

Единственным достижением этих программ в Японии можно назвать увеличение национального долга. Дефицитные расходы, по словам Кругмана, «увеличили задолженность Японии до 130% от ВВП. Это самый высокий показатель среди развитых стран, значительно хуже Бельгии и Италии, традиционных чемпионов. Это почти вдвое выше средней задолженности для развитых стран и в 2.5 раза, чем США»[100].

Говоря проще, японское правительство сделало для борьбы с рецессией все, что согласно Австрийской теории ему делать не следовало. Оно занялось всем тем, что рекомендуют Кейнсианцы вроде Пола Кругмана. В результате спад продолжался полтора десятилетия. Кейнсианцы продолжают рекомендовать те же самые меры для США, как будто коллапса в Японии никогда не было. В конце 2008 г. финансовые газеты в США начали всерьёз говорить о возрождении Кейнсианства (абсурдно уверяя, что настоящий кризис дал идеям Кейнса, идеям, которые никто не понимает, но все, почему то уважают, новую жизнь), не словом не упомянув Японию.

 

Пузыри создаются маниями?

 

Есть мнение, что пузыри в экономике, секторы экономики в которых цены искусственно завышены, возникают из-за психологических факторов, заставляющих людей вести себя иррационально по отношению к производству определённых товаров — дот-комы и новое жильё можно назвать последними примерами нашего времени. Подобные объяснения могут сыграть роль в определении в каком направлении деловой цикл будет развиваться и цены на какие именно активы будут завышены, но они не могут объяснить возникновение самого пузыря. Мании могут направлять чрезмерные инвестиции в том или ином направлении, но мотором всему будет Фед. Резерв.

Людвиг фон Мизес напоминает, что внезапный рост определённых инвестиций приведёт к росту цен на комплиментарные факторы производства — в случае дот-комов, например, зарплаты программистов и цены на популярные имена доменов — а также росту процентной ставки. Для того чтобы такой бум продолжался должен быть расширен кредит для его финансирования, потому что инвестиции в этот сектор будут становится дороже с течением времени. А этого не может произойти, если нет кредитной экспансии[101].

Анна Шварц, сторонница монетаризма и не приверженка Австрийской школы, утверждает, что назвать что то «манией» не означает объяснить это, и что только политика экспансии центрального банка может быть причиной таких феноменов:

Если вы рассмотрите каждую из маний, которые выворачивали рынок в последние годы, по отдельности, то обнаружите, что в каждом случае денежная экспансия создавала бум на активы. Активы различаются от бума к буму. Но в основе всего остаётся политика лёгких денег и заниженных процентных ставок, которые потакают людей говорить, что это так дёшево купить, какой бы актив это не был, и покупать это. А потом, конечно если денежная политика становится строже, бум заканчивается крахом [102].

К чему всё это?

 

Австрийская теория делового цикла, экономическое знание которой так нужно сейчас Американцам, содержит внятное объяснение происходящему. Эта теория также освобождает свободный рынок от ответственности за цикл подъёмов и спадов, поскольку факторы, вызывающие цикл — искусственно заниженные процентные ставки, провоцирующие бум, и глупая политика правительства, продлевающая спад — прекрасные примеры вмешательства в свободный рынок. Критики рынка, игнорирующие аргументы этой главы, по меньшей мере, не честны.

Австрийская теория также помогает в изучении истории циклов подъёмов и спадов, случавшихся ранее. Она также даёт объяснение Великой Депрессии, эпизоду, который, по мнению некоторых экономистов, «не имеет явной причины»[103]. И к этой теме мы сейчас перейдём.