СВ. АПОСТОЛ ЛУКА КАК ДЕЕПИСАТЕЛЬ ЦЕРКВИ

 

Св. апостол и евангелист Лука в своих боговдохновенных писаниях, составленных «по тщательном исследовании всего сначала» (Лк 1.1), оставил нам драгоценные сведения о первых днях жизни Церкви. Многие события евангельской истории, многие изречения и притчи Христовы дошли до нас лишь в творениях ап. Луки. Он сохранил для будущих поколений незабываемые картины истории первохристианства. Огненные языки Пятидесятницы, бесстрашная проповедь апостола Петра, мученическая смерть архидиакона Стефана, миссионерские подвиги св. Павла, «апостола языков», — все это мы находим в Книге Деяний Апостольских, написанной ап. Лукой.

Евангелист Лука, имея перед собою другие опыты составления евангельской истории, приступает к своему священному труду, исследуя и тщательно проверяя источники. Его целью была не только запись свидетельств очевидцев, но и изложение евангельской (а за ней и апостольской) истории «по порядку» (Лк 1.1–3). Св. Лука ведет свое повествование на фоне общей истории античного мира. Его сообщения о переписи Августа (Лк 2), правлении Квириния (там же), делах Иродов (Лк 3; 9; 23; Деян 4.12), восстании Февды (Деян 5), об иудейских прокураторах подтверждаются данными Иосифа Флавия, Тацита, Светония и других писателей I и II веков, а также данными археологии.

Однако было бы неправильным считать, что творения св. Луки есть произведения чисто исторические. Основная цель их — дать «твердое основание» христианского учения (Лк 1.4) через описание жизни и проповеди Господа Иисуса Христа и трудов Его апостолов. Таким образом, назначение писаний св. Луки историко–дидактическое.

Мы не знаем, кто был Феофил, которому посвящены третье Евангелие и книга Деяний. Имя это греческое. Может быть, Феофил являлся новообращенным из языческой среды и принадлежал к знати, о чем свидетельствует слово «достопочтенный», «державный» (Лк 1.3).

Некоторые богословы считали также, что «Феофил» (в переводе с греческого языка — «боголюб») есть лишь идеальный читатель, каждый благочестивый человек, а не конкретная историческая личность.

Когда были написаны третье Евангелие и книга Деяний?

Очевидно, Евангелие апостол написал раньше Деяний (Деян 1.1), по–видимому, около 61 года.

Книгу же Деяний св. Лука начал, как гласит предание, около 63 года. Когда он закончил ее — неизвестно. Более того, создается впечатление, что она вообще осталась неоконченной. Об этом свидетельствует отсутствие концовки, столь характерной для священных книг Нового Завета. Последняя фраза Деяний (Деян 28.31) мало похожа на заключительную: она не завершается торжественным «аминь» — словом, которое стоит в конце писаний Нового Завета, в том числе и Евангелия от Луки (кроме Книги Деяний и Соборного послания апостола Иакова). рассказ дееписателя как бы обрывается на событиях 63 года. Возникает вопрос: что помешало ему продолжить свой труд? Некоторые полагают, что он не хотел описывать кровавые события 64 года, когда после известного пожара в Риме Нерон начал преследование христиан. Основания для подобного предположения черпают в общей тенденции Деяний показать, что христиане лояльны по отношению к империи, так что и политические деятели империи с такой же лояльностью в свою очередь относятся к христианам (например, Деян 25.16; 28.18; 24.7 и др.). Однако возможно, что смерть прервала работу дее–писателя.

Св. Лука не был очевидцем всех событий, которые описывал (ср. Лк 1.2), поэтому для составления своего Евангелия и Деяний он пользовался различными имевшимися в его распоряжении источниками. Это, вероятно, могли быть «Логии» — «Учение Господа», — записанные ап. Матфеем, которые были переведены на греческий язык, как об этсм свидетельствует Папий Иерапольский, и составили первое каноническое Евангелие. Это могли быть и «Памятные записи апостолов» (см. о них у св. Иустина Мученика, Диалог с Трифоном иудеем, 105–106). Мог св. Лука получить сведения и от ап. Филиппа — одного из семи иерусалимских диаконов, встреча с которым у него произошла во время путешествия ап. Павла в Иерусалим (Деян 21.8). О жизни ап. Петра св. Лука мог много узнать в Риме от его спутника Иоанна Марка.

Особенно подробным повествование ап. Луки становится тогда, когда он рассказывает о путешествиях ап. Павла, спутником которого он был. Здесь дееписатель впервые говорит и о себе как об участнике событий, употребляя слово «мы». Поэтому эти места его повествования часто называют, по примеру немецких экзегетов, «мы–отрывками».

По лексическому составу и стилистическим особенностям эти места тождественны с третьим Евангелием и остальными частями Деяний Апостольских. Не вызывает недоумений то, что между первой половиной Деяний и «мы–отрывками» есть известная разница: ведь в первой половине изложены события, известные св. Луке от других лиц и из письменных источников, в то время как «мы–отрывки» — это путевой дневник, непосредственная запись очевидца. «Дневник» апостол мог вести во время путешествий, а при составлении Деяний поместил его в соответствующих местах. В «мы–отрывках» не упоминается имени Луки, в то время как известно, что он был спутником ап. Павла.

Это так же свидетельствует в пользу того, что именно сам Лука и являлся автором «дневника». Весьма характерно, что слово «мы» появляется именно в тех местах Деяний, когда к св. Павлу в те или иные моменты присоединяется в качестве спутника Лука. Кроме того, в книгах ап. Луки встречаются термины и выражения, заимствованные из античной медицины (например, Деян 13.11; 28.8), что также говорит в пользу авторства св. Луки, так как, по свидетельству ап. Павла, Лука был врачом (Колос 4.14).

В боговдохновенных писаниях св. апостола и евангелиста Луки собраны для нас сведения первостепенной важности о начальных моментах истории Церкви.

Однако было бы совершенно неверно представлять св. дееписателя лишь просто летописцем, собирателем сведений и компилятором. На всех его писаниях лежит печать глубокой и яркой индивидуальности.

Творения св. Луки отличаются ясностью и изяществом стиля. Евангелист вводит в текст поэтические строки (например, песнь Захарии, отца Иоанна Крестителя, песнь Богородицы). Евангелие от Луки — это произведение, написанное по определенному плану и с высоким художественным мастерством. В последнем отношении оно не уступает лучшим творениям эллинистической литературы.

Творения св. Луки свидетельствуют о влиянии на него его учителя — св. ап. Павла. Связь евангелиста с кругом идей «апостола языков» отмечалась еще древними христианскими писателями. Св. Луке свойственен «Павлов универсализм»: так, например, он, подобно своему учителю, говорит, и не раз, об участии язычников в Царстве Божием (Лк 4.25–27; 2.31; 7.2–10; 10.30–37; 17.16 и др.). Характерно в этом же отношении, что он ведет родословие Господа Иисуса Христа не от Авраама, как евангелист Матфей, а от начала человеческого рода (Лк 3.38).

В писаниях св. Луки ясно отображается вселенская, экуменическая природа Церкви, призывающей к миру и братскому взаимопониманию. Св. Лука наглядно, на примерах из ранней апостольской истории, учит, что во Христе должно блюсти подлинное единство и мир. Это он, автор третьего Евангелия, сохранил для грядущих поколений слова ангельского гимна «Слава в вышних Богу, и на земли мир, в человецех благоволение». И это обетование мира призывает нас, последователей Христа, соединяться в союзе любви. Через десятки поколений евангелист и первый дееписатель Церкви св. Лука наставляет нас, подобно своему учителю св. ап. Павлу, благовествовать мир дальним и близким (Ефес 2.17), блюсти единение духа в союзе мира (Ефес 4.3).

Свящ. А. Мень ЖМП. 1963. № 12. С. 50–52

 

СВ. ЛИВЕРИЙ, ПАПА РИМСКИЙ

 

 

(К 1600–летию со дня преставления)

 

Св. Ливерий, папа Римский, принадлежал к той славной плеяде борцов за Православие, которые с честью выполнили миссию сохранения в неприкосновенности никей–ского исповедания в трудную эпоху между I и II Вселенскими Соборами, когда вследствие настойчивого вмешательства императорской власти в церковные дела арианство на Востоке, казалось, повсеместно вытеснило Православие.

Папа Юлий, друг и защитник св. Афанасия Великого, скончался 12 апреля 352 года. Через месяц после его кончины на вдовствующую Римскую кафедру был избран диакон Ливерий. Новый святитель, человек по природе мягкий и снисходительный, встал у кормила церковного корабля в момент надвигавшейся грозной бури. Стать первоиерархом древнего Рима, т. е. быть первым по чести святителем единой Вселенской Церкви, означало в то время вступить в неравную борьбу с силами многоликой ереси, опиравшейся на поддержку императорского двора.

Незадолго до избрания Ливерия положение православных стало угрожающим. Император Констант, поддерживавший св. Афанасия, был убит узурпатором Маг–ненцием, который через год сам был разбит Констанцием, ставшим единым правителем империи. Констанций с молодости был окружен арианским духовенством, которое имело на него большое влияние. При жизни Константа он должен был быть более сдержан в проявлении своих симпатий. Теперь же — полноправный самодержец — он получил свободу действий.

Констанций был убежден, что дело государственной власти — решать религиозные вопросы и руководить религиозной жизнью граждан. Он стал осуществлять этот принцип с упорством и жестокостью. Преследуя язычников, он употребил свою власть и для поддержки ариан против православных, прибегая к жестокому произволу. «Ни в одном языческом храме солдаты не производили насилий, подобных тем, посредством которых они обагряли кровью базилики Александрии или Константинополя, когда они изгоняли православных пастырей с тем, чтобы водворить в них самозванцев» [33]. Император видел в ари–анах силу, которая могла поддержать его и на которую ему можно было опереться. Он великолепно сознавал, что среди епископов, по крайней мере, на Востоке, осталось уже мало твердых и всецело преданных никейскому исповеданию. Единственный, кого необходимо было сломить, — это Афанасий, архиепископ Александрийский. Непреклонный поборник Никеи, египетский святитель собирал вокруг себя рассеянные силы православных и был вождем, пользовавшимся огромным влиянием и популярностью в народе. Нужно было во что бы то ни стало добиться низложения св. Афанасия. Император надеялся, что, удалив Афанасия, можно будет принудить и Восток и Запад принять вероисповедную формулу, которую Констанций утвердил в 351 году на Сирмийском Соборе. Важным шагом к достижению этого император и ариане считали склонение и Рима на свою сторону.

Едва только святитель Ливерий вступил на свою кафедру, как ариане обратились к нему с обвинением против Афанасия и с требованием его низложения. Обвинения были вздорными и клеветническими и вопросов веры пока не затрагивали. Ливерий отверг ложные наветы и объявил об этом на собрании своих епископов. Он предложил созвать Собор в Аквилее, где в то время находился император, чтобы раз и навсегда оправдать гонимого александрийского святителя. Он прекрасно знал истинные мотивы клеветы на св. Афанасия, бывшего самым опасным противником для ариан.

Император как будто бы не возражал против Собора, и папа послал к нему двух легатов, чтобы обсудить этот вопрос. Легаты поехали в Галлию, и в Арле произошла их встреча с Констанцием. Они нашли его в окружении ариан. Епископ Валент, предводитель ариан, сумел убедить галльских епископов, которые плохо знали обстоятельства дела, что Афанасий виновен. Тем, кто не хотел признать этого, угрожали ссылкой. Угроза была применена и в отношении к легатам. Сначала им было обещано, что осуждением Афанасия они получат право защищать

Православие, но потом ариане прибегли к грубому насилию.

Глубоким огорчением для папы Ливерия была весть о том что его послы изменили его наставлениям. Он писал письма Осию Кор–дубскому — старому защитнику Православия в Никее, сетуя на неверность легатов и на создавшееся прискорбное положение дел. Однако ни он сам, ни другие православные епископы не оставляли мысли о соборе. Констанций, казалось, шел им навстречу, но цель его была — на большом и широко представленном соборе осудить Афанасия.

В июле 355 года собор был, наконец, созван в имперской резиденции в Милане. Но епископы, поддерживаемые народом, оказали сильное противодействие стремлению императора низложить и осудить св. Афанасия. Они ссылались на то, что, по канонам, нельзя осуждать того, кого не выслушали. «Моя воля — для вас канон», — ответил Констанций. В этой печально знаменитой фразе заключалась вся политика императора в отношении Церкви. В конце концов под угрозами некоторые епископы уступили. Но Констанцию этого показалось мало. Многие из влиятельных святителей не подписали осуждения или не присутствовали в Милане; император разослал чиновников, которые объезжали города, собирая новые подписи. Главной своей неудачей Констанций считал то, что под документом не было подписи епископа Римского.

Между тем св. Ливерий правил своей паствой, как истинный пастырь добрый. За короткий срок он сумел завоевать любовь римлян. Народ почитал его за верность Православию и вдохновенное красноречие, а клирики полюбили его за мягкость, доброту и разумную снисходительность. Об этой особой любви к святителю свидетельствует даже и нецерковный историк Аммиан Марцеллин (Римская история, XV, 7, 10). Попытки ариан подорвать его авторитет в Риме окончились полной неудачей (Созомен, Церковная история, IV, 15).

Но Констанций хотел любой ценой добиться от папы покорности. Он знал, что своим авторитетом Римский епископ поддерживает италийский — и вообще западный — епископат и духовенство в верности Православию. Ему было известно, что Ли–верий направил ободряющие послания тем епископам, которые за свою стойкость были отправлены в ссылку.

Первым знаком опалы явилась расправа над священником и диаконом, которых папа послал к императору для переговоров. Вслед за этим Констанций попытался склонить св. Ливерия увещаниями и посулами. Евнух Евсевий отправился в Рим с богатыми подарками. Он высыпал груду золота на гробницу апостола Петра как дар от императора. Но папа оставался непреклонным. Золото он приказал выбросить, считая его ценой предательства. Тогда император решил покончить с сопротивлением св. Ливерия. В Рим был послан префект с приказанием доставить папу в Милан. Префект вынужден был захватить первосвятителя среди глубокой ночи, потому что боялся народного возмущения.

Представ перед императором, папа снова повторил свое несогласие с осуждением св. Афанасия. «Как же ты высоко себя ставишь, что один вступаешься за безбожника и тем смущаешь мир вселенной?» — раздраженно спросил Констанций. «Пусть я один буду исповедником, — ответил папа, — вера от того не теряет. В древние времена их было всего трое, а они сопротивлялись». Тут в разговор вмешался евнух Евсевий. «Как! — закричал он. — Ты принимаешь нашего императора за

Навуходоносора?» А присутствовавший при этом арианский епископ презрительно сказал: «Ему не очень–то нужна вера и соборные определения, он лишь хочет похвалиться перед римскими сенаторами, что переспорил государя» (Феодорит, Церковная история, II, 13; Созомен, Церковная история, IV, 11). Папе дали три дня для того, чтобы он в последний раз подумал и переменил свое решение. Но ни угрозы, ни обещания не заставили его изменить слову. Император понял, что ничего не добьется. Летом 355 года св. Ливерий был отправлен в ссылку в далекую фракийскую Верию под строгий надзор местного ариан–ского епископа Демофила [34].

Устранив Ливерия, Констанций решил таким же образом поступить с Афанасием Великим. Зимой 356 года он двинул в Египет целое войско. Во время ночного богослужения в Александрийском соборе солдаты ворвались в храм, пытаясь захватить св. Афанасия. Началось избиение народа. Но среди всеобщего смятения верные клирики сумели скрыть святителя. Наутро народ потребовал возвращения Афанасия, но префект ответил, что Афанасий сам отрекся от кафедры. Святитель тем временем скрылся в пустыне.

В Риме продолжались беспорядки, связанные с изгнанием св. Ливерия. «Когда, — писал блаж. Иероним, — он за веру был сослан в ссылку, то все клирики поклялись, чтобы не принимать никого другого. Но когда арианами был поставлен на место Ливерия Феликс, то многие нарушили клятву» [35].

Св. Ливерий пробыл в изгнании полных два года. Он томился в тяжелых условиях, в непривычном климате, под постоянным надзором. Арианин Демофил прилагал все усилия, чтобы склонить папу подписать осуждение Афанасия и государственный вероисповедный символ. Он лгал, уверяя его, что Афанасий сам якобы отрекся от кафедры и скрылся, доказывал, что предлагаемый ему на подпись символ не противоречит никейской вере. В случае согласия он обещал немедленное возвращение папы в Рим. В конце концов, святитель Ливерий согласился на подпись.

Неизвестно в точности, какое вероопре–деление он подписал. В. В. Болотов полагает, что это было одно из исповеданий Сирмий–ского Собора 351 года [36]. Св. Афанасий в связи с этим писал: «Преступление не на устрашенном, но на принуждающих медленною мукою».

«Он не отрекся от Никейского Символа веры, — говорит известный историк Церкви Л. Дюшен о св. Ливерии. — В то время, о котором идет речь, исповедания веры, которые предлагались восточными западным, не заключали ничего, противного вере; их можно было упрекнуть лишь в недостатке точности» [37].

Что же представляли собой эти исповедания веры, эти символы? По букве они не могли быть признаны еретическими, но допускали широкое толкование. В них, безусловно, отбрасывалось учение Ария о Христе как о тварном существе. Но термин «единосущный» опускался. Проф. Б. Мелиоранский в одной из своих работ по истории Церкви вскрывает причину возникновения этих символов. Для многих вполне искренних православных термин «единосущный» еще казался в то время соблазнительным, так как, во–первых, его не было в Св. Писании, а во–вторых, он как бы оправдывал монархианскую ересь Павла Самосатского: «единосущие» при неправильном толковании легко могло превратиться в «тождественность», и тем самым могло быть нарушено учение о Троичности. «Таким образом церковному большинству пришлось ощупью, в потемках искать выхода из лабиринта недоразумений на широкую дорогу Православия, причем еще искусно направляемая арианами светская власть ставила ему внешние западни и преграды» [38].

Констанций поддерживал одно за другим разные такие исповедания, пытаясь двусмысленностью их формулировок привлечь православных и тем объединить верующих в желательном для него направлении. При этом он продолжал свою тактику грубого насилия.

Летом 357 года Констанций прибыл в Рим, где его встретил народ с требованием вернуть Ливерия. Влиятельные граждане непрестанно приносили Констанцию петиции. «Вы получите его, — сказал, наконец, император. — Он вернется к вам лучшим, чем был, когда уехал». Однако император на всякий случай оставил в Риме своего ставленника Феликса, объявив, что последний будет править совместно с Ливерием. Но едва только папа Ливерий вступил в Рим, как народ встретил его с триумфом на Нументанской дороге, и церковное двоевластие быстро прекратилось.

Констанций продолжал тем временем свои попытки дать общее исповедание для империи. Он собрал Собор в Римини, на котором был предложен новый вариант символа. Св. Ливерий, занятый внутрицерковными делами, не послал представителей на Собор. Римская Церковь избежала участия в возобновившихся происках арианской партии.

Вскоре, в 361 году, Констанций умер и на престол вступил Юлиан. Во время его правления папа приложил все усилия для того, чтобы сберечь свою паству перед новой — языческой — угрозой. Когда после гибели

Юлиана возник вопрос об отпавших, он, сам на себе испытавший тяготы и искушения, проявил мудрую терпимость и снисходительность.

Скончался св. Ливерий 24 сентября 366 года, окруженный любящими и преданными людьми.

Имя св. Ливерия с того времени навсегда остается связанным с тяжелыми годами противоарианской борьбы. Для Церкви он навсегда останется одним из тех подвижников, которые на своих плечах несли скорби и тяготы этой смутной эпохи. По словам блж. Иеронима, народ римский видел в нем «как бы победителя».

Деятельность св. Ливерия после возвращения в Рим, как и прежде, была в духе истинного Православия. И по прошествии шестнадцати столетий со времени его кончины христианский мир чтит в нем одного из древних святых епископов, словом и жизнью исповедавших апостольскую веру.

Свящ. А. Мень ЖМП. 1966. № 8 С. 52–57