глава. «Поводырь и странник»

Роль Солона

Солон открыл глаза, но поначалу увидел только всепроникающую пустоту, к которой так привык в Междумирье. Однако, спустя несколько мгновений темнота стала рассеиваться, и он увидел прямо над собой мириады звёзд в ночном небе.

Подул лёгкий ветерок. Солон ощутил его нежное и непринуждённое прикосновение. Он так отвык от этого в Междумирье, что ныне такое казалось то ли мороком, то ли фантомной болью.

Он пошевелил глазами, чувствуя при этом едва ли не боль. Ветер, небо, ощущение жизни… Неужто он больше не в Междумирье? Неужто он, Солон Моррисон, снова жив?

Он не мог поверить в это. Всё было слишком ненастоящим, чтобы быть правдой. Сейчас туман рассеется, и Солон увидит над собой призрачное лицо Арглаара, который преподаст ему очередной нудный урок.

Этого не происходило.

Солон попытался приподняться, но каждое его движение отдавало болью, словно он рухнул на землю с самих небес, попутно переломав себе все кости. Скинув с себя какое-то лёгкое одеяло, он сделал финальный рывок.

Переборов боль, Солон всё же достиг своей цели. Неприятные ощущение начали исчезать, и он почувствовал нечеловеческую жажду.

Повсюду росла зелёная трава, а справа от него горел костёр. Возле костра сидел худощавый и моложавый человек в грубой светлой рубахе и что-то готовил в котелке над костром.

Солон обнаружил, что был укрыт вовсе не одеялом, а дорожным плащом этого молодого человека.

Завидев Солона, незнакомец встрепенулся, и, забыв про свою стряпню, подбежал к вернувшемуся из небытия.

- Надо же… Живой, - волнительно произнёс он.

- Я и сам не меньше удивлён, - ответил Солон и пристальнее всмотрелся в лицо незнакомца.

Зрение ещё не восстановилось до конца, но дало понять, что этого человека раньше он точно не видел. Добротная одежда и длинные светлые волосы, аккуратно убранные ободком, выдавали в нём отнюдь не кочевника. Наверняка, Солон сейчас выглядит в несколько раз хуже.

- Думал, ты не выберешься, - ответил незнакомец, вернувшись к костру. – Положил тебя тут, укрыл своим плащом, и всё ждал.

- Чего… Чего ждал? – спросил Солон.

Ему было ещё очень дико находиться тут, внизу.

- Ждал – умрёшь ты или нет. Приготовился уже было могилу копать, а нет… Крепкий ты. Прямо как я.

Солон приблизился к костру. Холод первое время был приятен, потому как означал собой то, что Солон жив. Однако, теперь хотел погреться.

- Где я нахожусь? – спросил он. – Как я тут оказался. И… Кто ты такой?

Незнакомец не сразу кинулся с ответами, попутно обдумав свои слова.

- Похоже, с тобой какая-то страшная беда случилась, - ответил незнакомец. – Совсем ничего не помнишь. Со мной такое было, когда я пил ненгарскую водку. Уууух, - встрепенулся он, вспоминая вкус этого напитка.

- Ненгарскую?

- Да. Только тогда я не просыпался на лугу в Альмунге.

Солону словно ударило в голову, потому что разум ещё не восстановился сразу и не позволил ему сходу вспомнить, что такое Альмунг.

- Альмунг, - повторил незнакомец. – Ни о чём не говорит? Эльфы? Литуриэн?

- Что-то припоминаю. Слабо…

- Как можно было не помнить, в какой ты стране? Тебе повезло, что ты говоришь на карнарском, а он почти такой же, как и ларманский. Иначе я бы тебя не понял. Совсем не помнишь, как тебя сюда занесло?

- Был в Новом Латьене. Тут недалеко вроде, - сказал Солон, вспомнив про свою жажду. – Пить. У тебя есть пить?

Незнакомец нахмурил глаза, но всё же протянул Солону свою дорожную флягу. Принц жадно впился в горлышко, не желая отпускать его до самого конца. Ничего вкуснее самой обыкновенной воды сейчас невозможно было представить. Ровно как и ничего приятнее утоления жажды.

- Действительно, водка, - покачал головой незнакомец. – Не хочется верить в то, что было что-то страшнее. То есть, ты из Карнарии, но пил в Новом Латьене?

- Я не пил в Новом Латьене, - резко отреагировал Солон. – Я вообще давно не пил. Там было сражение… Нет, больше не помню.

Конечно, Солон помнил куда больше, но рассказывать всё прямо здесь и сейчас первому встречному было бы крайне неразумной идеей.

- Имя-то своё хоть помнишь? – спросил незнакомец.

- Солон. Меня зовут Солон. Сам-то представишься?

- Вельферц, - выдохнув, ответил незнакомец. – Так меня зовут. Когда я нашёл тебя, я не сразу понял, что ты жив. Было ещё утро. Ты лежал ровно там, где и проснулся. Как есть труп. Хотел пройти мимо, но что-то помешало. Прислонил палец к твоему носу и понял, что дыхание ещё есть. Я совсем не силён во врачевании, да и повитуху поблизости ни за что не нашёл бы. Вот и разбил тут лагерь. Жду весь день.

Солон оглянулся на то место, где проснулся. Луг как луг. Неужто, он и впрямь упал сюда с неба.

- А куда сам шёл? – спросил Солон.

- Поверь, я ещё более заблудший путник, чем ты. У моего путешествия нет окончания.

Вернувшись из Междумирья, Солон попал в какую-то другую жизнь, где снова встретил принца Энтоэна? Вглядевшись в лицо Вельферца, Солон понял, что он совершенно точно не принц.

- И ты случайно наткнулся на меня? – спросил он.

Вельферц немного помялся перед ответом.

- По правде говоря, это не совсем так.

Он помешал ложкой свою похлёбку, после чего принялся копошиться в своей дорожной сумке. Спустя какое-то время он представил взору Солона круглый и блестящий предмет. Раскрыв его, он пояснил:

- Видишь тут стрелку? Этот необычный предмет привёл меня к тебе. Я не знаю – колдовство это или случайность, но он словно хотел этого.

Солон протёр глаза и пригляделся к невиданному доселе предмету. Он представлял из себя нечто, напинающее карманные часы профессора Сёгмунда, только с одной стрелкой. Которая указывала на него самого.

- Меня уже тошнит от всей этой ереси, - проворчал Солон и отвернулся. – Сколько времени прошло? Какое сейчас время года?

Вельферц непонимающе взглянул на принца.

- А разве не видно? – удивился он. – Лето наступает. Природа оживает. Прекрасно, не так ли?

- О да, - Солон окинул взглядом пейзажи вокруг.

Где-то вдалеке виднелись горы, упирающиеся пиками в самые небеса. В воздухе пахло свежестью, присущей вечернему майскому дню. Солон покинул Родевиль, когда уже наступило лето. Выходит, минул почти год после его исчезновения?

Или же, если учесть бредни Арглаара про течение времени в Междумирье, он выпал в прошлом? Или в будущем, спустя несколько лет после той роковой битве у усыпальницы Лицаира?

Вряд ли Вельферц даст ему ответы на это. Оставалось гордо идти по течению времени, после чего уже додумывать самому.

- Выходит, тебе даже неизвестно, сколько времени прошло? – спросил Вельферц. – Да и после чего именно прошло?

- Слишком долго объяснять. Но одно я знаю точно – меня давно не было в Родевиле.

- Ты очень загадочен, Солон. И интересен, пусть тебе так и не кажется.

- Ты и сам похож то ли на бродячего философа, то ли на поэта, - ответил Солон. – Таких людей почему-то постоянно притягивает ко мне. Я уже ничему не удивляюсь.

- Тебе стоит поесть. Может, что и вспомнишь.

Вельферц вновь отвлёкся на свою похлёбку. Помешав её в последний раз, он пришёл к выводу, что блюдо уже готово к подаче на стол.

- Ничего не обычного, - сказал Вельферц, укрывая котелок тряпицей. – Тушёные овощи и совсем немного мяса. Но, думаю, придаст тебе сил. Жаль, у нас одна ложка на двоих. Но тебе нужнее, - он протянул ложку Солону. – Только мне оставь.

Солон кивнул и подул в дымящееся варево. Прямо сейчас, впервые, как выяснилось, за целый год, он наконец-то вкусит пищи. Каким будет это ощущение? Столь же приятным, как первый дуновение воздуха и первый глоток водицы?

Да, было приятно. На самом деле, Вельферц совершенно не умел готовить, и тушёные овощи были едва ли не самой мерзкой едой, что он пробовал в своей жизни. Но язык полностью игнорировал вкусовые качества блюда. Приятное тепло, распространяющееся внутри, приводило Солона в состояние едва ли не блаженства.

Похоже, когда Солон вернётся в Аглиант, ему придётся очень много есть для того, чтобы компенсировать упущенное.

- Что будет, Солон, - спросил Вельферц спустя некоторое время. – Куда отправишься дальше.

Солон выдохнул. Он и сам не знал, куда ему теперь нужно и где его будут ждать.

- Аглун Хед, - сказал он, приняв, как он думал, верное решение. – Хотелось бы туда. Но, если уж не выгорит, не отказался б и от Акры. Только вот я плохо знаю заграничные земли, и понятия не имею, как попасть в Карнарию.

Солон посмотрел на Вельферца в надежде, что тот сможет ему чем-то помочь, но надежды вскоре рассеялись.

- Это не так-то просто, - ответил спутник. – Без лошадей, карт и прочей навигации мы можем только сгинуть. К тому же, Альмунг не ведёт торговли со странами востока, поэтому навряд ли мы сможем выйти на торговый тракт и примкнуть к какому-нибудь каравану. 

Поняв, что половину варева Солон уже съел, он посчитал нужным передать вторую половину Вельферцу. Тот принял котелок, выразив при этом кивок почтения, словно это Солон угощал его, а не наоборот.

- Эта штука, что ты мне показал. Что она показывает? – спросил Солон. – То, что ты хочешь?

- Думаю, не совсем так, - отрицательно покачал головой Вельферц и подул в ложку. – Компас, как он на самом деле называется, показывает то, что тебе действительно нужно. Не какое-то сиюминутное желание, о котором ты думаешь здесь и сейчас, а нечто большее.

- Оно привело тебя ко мне, - Солон впервые улыбнулся. Лицевым мускулам это было очень непривычно. – Ты тоже истрактуешь это как нечто большее?

Вельферц призадумался и отложил ложку. Похоже, он не был так же голоден, как Солон.

- Почему бы и нет? Быть может, он хочет сказать мне, что я должен помочь тебе? Может, это приведёт меня к моему предназначению?

Услышав слово «предназначение», Солон поёжился. Он вспомнил, как часто говорил это слово Арглаар. Настолько часто, что принца начинало тошнить от этого слова.

Он принял решение лечь на голую траву и посмотреть на звёзды. Какое же это приятное ощущение – быть живым и иметь возможность насладиться вечерней воскресающей природой!

Небо Альмунга было чрезвычайно звёздным. Столько звёзд за один раз в Акре можно было наблюдать только во время августовского звездопада, да и то не всегда. Крупные звёзды, созвездия Большой Медведицы, Козерога и Скорпиона были словно заполнены изнутри россыпью малых звёзд, напоминающих пыль.

Что же находится там, за пределами понимания? Где-то там распологается то самое Междумирье, где нет ни времени, ни границ? Там, в вечном ожидании в своей бессмысленной борьбе замерли Герхад Лаурум и Килион Азерис, известные так же как Арглаар и Рыцарь Ночь.

Солон был непомерно счастлив, что он больше нет там. Небесная гладь была бесконечной, и так же бесконечно далеко от всего это располагался Солон. Он всё ещё не верил в реальность происходящего. Солон посчитал бы это за сон, но не мог, потому что в Междумирье нельзя ни спать, ни видеть снов.

Приятно потрескивал костёр, а сквозь дымку проглядывало уставшее лицо Вельферца, который ворочал прогоревшие двора. Кто он такой, его новый знакомец и спаситель? Никто ведь просто так в его жизни не появлялся, в особенности, в последнее время.

Ещё немного и Солон снова провалится в забвение сна. Не проснуться бы снова в Междумирье. Вкусив свободы сложно снова отправляться в неволю.

За пазухой что-то мешало ему. Какой-то посторонний предмет упирался ему в самый бок и не давал покоя. Но разве можно было принести что то из Междумирья в Нижний Мир?

Оказалось можно. Нехотя Солон привстал и достал этот предмет. Увидев его, Солон вспомнил последние моменты своего пребывания в Междумирье. Именно этот предмет Арглаар вручил принцу перед прощанием вместе со своими напутствиями.

И абсолютную копию этого предмета Солон видел у Вельферцы. Как он там назвал его? Компас?

- Что у тебя там? – встрепенулся Вельферц.

Солона впечатлила его реакция. То ли Вельферц следил за ним, то ли это вышло совершенно случайно.

- Подойди ближе, - ответил Солон.

Вельферц полуприсядью подошёл. Его лицо выразило не меньшее удивление, чем у самого Солона.

- Откуда это у тебя? – спросил Вельферц. – Он же один в один как у меня.

Он не мешкая привстал и принёс свой компас.

- Подарок, - ответил Солон. – Про который я подзабыл уже совсем.

- Так скорее открой его? Вдруг он работает так же, как и мой? Вдруг поможет найти тебе дорогу.

Солон неохотно сделал. Изнутри, в чём ничего неожиданного не было, он тоже выглядел как у Вельферца. Одинокая стрелка бегала туда-обратно, так и не сумев найти для себя нужного направления.

Похоже, это расстроило Вельферца, потому что ожидал он совершенно другого.

- Невероятнейшее совпадение, - пробормотал он. – Мой компас привёл меня к хозяину другого. Что это, если не магия? Похоже, я уже полностью уверовал в неё.

Нелегальное колдовство было под запретом в Карнарии. И, пусть действие проходило за многие мили от границ этой страны, распыляться направо и налево, что он волшебник, Солон не стал.

- У твоего хотя бы была какая-то цель, - пробормотал Солон. – Стрелка же моего бесцельно болтается туда-сюда.

- Не спеши с выводами, Солон. Я думаю, что сумбурно бегающая стрелка означает сумбур в твоей голове. Когда всё прояснится, должно быть лучше.

Это мало успокоило Солона. Будь его воля, он бы выкинул эту чертовщину куда подальше, но Арглаар дал компас Солону не просто так. У всего была какая-то цель, и этот раз не должен был быть исключением.

Солон закрыл компас.

- С твоим было так же? – спросил он у Вельферца.

- Не совсем. Но, получив его, я был максимально собран. Это был как раз тот момент, когда я твёрдо решил начать новую жизнь. Уверен, попади компас в мои руки хотя бы двумя месяцами раньше, стрелка бы поломалась из-за своей неопределённости.

Отчего Солону казалось, что он знает Вельферца уже очень давно? Минули не более двух часов после их знакомства, однако они общались практически как друзья и обсуждали общие проблемы.

Более того, привычки излишне доверять Солон совсем не имел. В Академии сдружился только с Бэрзом, а в Аглианте только с лордом Эсгрибуром. Оттого он и считал, что наивность никогда не выйдет ему боком.

- Подождём до завтрашнего утра, - сказал Солон. – Знаю, что спал долго, но, видимо, нужно ещё. Твоя стрелка всё ещё указывает на меня?

Вельферц посмотрел свой компас.

- Пока да, - ответил он. – Но это не значит, что утром будет то же самое. Он не совсем стабилен. Меня это уже не удивляет.

- Долго он у тебя?

- Пару месяцев. Всё это время я блуждаю. Я понятия не имел, куда он показывает, покуда не нашёл тебя.

- Но ведь пару месяцев назад меня и вовсе не было в Родевиле, - опустил голову Солон.

- Выходит, компас уже тогда что-то знал. Не пытайся понять что-то, что выходит за границы нашего понимания. Такие вещи, как этот компас были созданы намного раньше нас и людьми, что куда умнее нас. Если кто-то или что-то хотело, чтобы мы получили их, то его вряд ли заботило, знаем мы всё или нет. Мы лишь инструменты в чьих-то руках, Солон. Всего лишь.

Солон как никто другой знал это. Хранитель Лазурной Юдоли, которому уготовано предназначение, суть которого была не до конца ясна ему самому, но вряд ли сулила что-то хорошее. К счастью, Вельферц не знал об этом. Не знал о том, что по сути Солон владеет вещью, что в десятки раз важнее какого-то там компаса.

Такие вещи воспринимашь не сразу. Не воспринял до конца и Солон. Он даже не знал, как относиться к тому известию, что Сфера Вечности, которую Солон по идее обязан оберегать как зеницу ока, сейчас находится в руках Килиона Азериса, чей рассудок уже давно был поглощён Рыцарем Ночь.

Водиночку он точно не справится. Не вернёт то, что должен вернуть. Рыцарь Ночь теперь невероятно силён, но и это лишь половина беды. Он находится в совершенно другом измерении, в котором всё ранее привычное теряет свои свойства. В Междумирье не ведут никакие дороги, равно как не ведут и обратно. То, что Солон смог целых два раза переместиться, можно назвать только чудом. Иных слов не находилось.

- Наше предназначение, - пробормотал Солон. – Как всё туманно и неясно. Выбраться бы отсюда и забыть всё как страшный сон. Надеюсь, твой компас будет более благосклонен к нам, Вельферц. Надеюсь, он вернёт нас домой.

Вельферц в ответ кивнул и ещё раз посмотрел на свой компас. Стрелка всё так же стояла на месте. Поняв, что ничего уже там не увидит, он убрал его в карман.

- Был бы он ещё, этот дом, - проностральгировал Вельферц. – Тогда бы и я, и компас знали, куда идём. Надеюсь, что хотя бы ты сможешь вернуться. Если я помогу тебе, то, надеюсь, это станет первым шагом к моему исправлению.

- Что же ты такого натворил, что ищешь искупления? – спросил Солон.

Вельферц только отмахнулся.

- Уже неважно, - сказал он, не смотря в глаза принца. – Это сделал человек из моей прошлой жизни. Он и имя другое носил. Путь нам предстоит неблизкий, поэтому найдём время поговорить и об этом. Пора спать, Солон.

Солона в сон не тянуло, а вот веки Вельферца уже слипались. Он должен проявить уважение к своему спасителю, и не мучить его более разговорами.

Он откинулся на траву. В Альмунге даже майской ночью было довольно тепло. Что это – опять озарение Литуриэна? Где-то там, на севере, лежат его берега. Если бы компас привёл Солона к ним, то он был бы очень рад. Однако, наперёд он ничего не знал.

Мимо созвездия Малой Медведицы пролетела падающая звезда. Что она означала? Какие приметы имеются в Альмунге на этот счёт? Что-то плохое, или же, напротив, хорошее?

«Приметы – это сказки» - промелькнул в голове у Солона голос Сёгмунда. «Люди всегда искали сакральные смыслы в том, что не могли объяснить с точки зрения логики».

Это успокоило Солона. Вскоре он провалился в забытие.

 

Роль Геррера

Айвин Клум был безумен все эти дни. Чёрные флаги, барабаны, прибывающие день за днём толпы рыцарей и простых солдат. Город готовился к войне. Город жил войной.

Минула неделя после похорон светлейшего Фрэндогара Победоносного, и слегка поутих плач по нему. Но не собирался утихать лязг металла. Уже через два дня предстояло выходить в поход, и Геррер Аугуст, гвардейский лейтенант, ждал этого.

Кузнецы Айвин Клум, похоже, вообще не спали все эти дни. И вряд ли опускали свои молоты. Зажиточные рыцари предпочитали выковать перед походом новую, более красивую и прочную броню. Не отказывались некоторые и от заточки своего оружия.

Геррер Аугуст не носил титула рыцаря, но, в противовес, формально являлся графом, пусть и другого государства. Репутация не позволяла ему пойти в поход с зазубренным и тупым мечом и поношенных доспехах. Потому, словно невзначай открыв сундучок с нажитыми сбережениями, что он откладывал для жены и ребёнка, он вытащил оттуда несколько монет.

Должно хватить для того, чтобы новые латы блестели не хуже рыцарских.

По правде говоря, Геррер тяжёлой брони не любил. Это удел рыцарей, что прежде всего в бою пытаются не пораниться. Ловкий же и проворный Геррер не любил терять эти качества в бою, потому и предпочитал кольчугу, лёгкий шлем, и кожаные наплечники и сапоги.

Но как бы выглядел в таком виде гвардейский лейтенант, идущий в авангарде Батальона Мести? Наверняка, нелепо. Более чем нелепо. Он не грязный наёмник. Он не нищий солдат. Те, кто находятся в его подчинении, должны сходу видеть, с кем имеют дело. Поговорка, о том, что встречают по одёжке, была сейчас актуальна как никогда.

Бронник был старым и лысым, а ещё от него за милю разило чесноком. Однако, Геррер слышал, что он является признанным мастером своего дела. Заказав ему нагрудник и шлем с чёрными, как и полагается знамёнами, он отправился на улицу ждать.

Вновь он осознал, что Айвин Клум превратился в огромный боевой лагерь. Каждый второй на улице являлся солдатом. Под их ногами путались мальчишки, которых рыцари презрительно отшвыривали от себя. Те, к слову, совсем не обижались, и, подняв палки, которыми изображали мечи, бежали играть дальше.

Они изображали войну. Она казалась им правым делом. Уже сейчас они мечтали стать взрослыми и примкнуть к рядам Батальона Мести.

Только Геррер знал, что хуже войны ничего нет. Война – это отрубленные конечности, запах крови, разлагающейся мертвечины и опорожнённых кишком. Мало приятного в этом. Вступая в гвардию, Геррер планировал стать тем, кто будет оберегать королевство от войны. Вышло же вровень наоборот.

- Я знала, что найду тебя здесь, - услышал Геррер голос сзади себя.

Он не сразу среагировал на сказанное, потому что слишком глубоко увяз в своих мыслях. Конечно, это была Лорен. Такая, какую он привык её видеть – в мальчишечьей одежде и с чумазым носом.

- Что ты здесь делаешь? – спросил он у неё.

Геррер соврал бы, если бы сказал, что не рад её видеть. За все дни после смерти Фрэндогара он ещё не встречался с ней. Причины были более чем понятны – девочка потеряла отца и не желала видеть никого вообще. Её боль была куда сильнее боли Геррера, и гвардеец отлично понимал это.

- Сказала же – искала тебя, - ответила Лорен и присела рядом. – Догадалась, что ты будешь находиться в единственной свободной кузнице. Посмотри, сколько в остальных народа.

Естественно, никаких кузниц перед собой Геррер не увидел, но поверил принцессе на слово.

- Он совсем плох? – спросил Геррер про бронника.

- Совсем нет. Просто часто из-за похмелья его кузница пустует. А ещё он берёт много, а делает долго. А благородные рыцари на войну торопятся.

- У всех было достаточно времени подготовиться, - ответил Геррер.

Бронник застучал своим молотом.

- Достаточно, - кивнула Лорен. – Только проводили они всё это время не на полигоне для тренировок, а в кабаке.

Герреру было стыдно признаться, что он был в их числе. Похмелье мучило его и сегодняшним утром.

- Порой скорбь можно облегчить только таким способом, - сказал Геррер, умолчав о том, что ему самому вино и ром не особо помогли.

- Ты всерьёз думаешь, что они скорбят? – Лорен указала пальцем на проходящих мимо улыбающихся рыцарей. – Ты только на их лица посмотри. Неделя-две, и они уже забудут имя того, за кого идут воевать. Им нет дела до того, чья задница занимает трон. Меняются лишь имена монархов. Посади на это кресло хоть вон ту вшивую собаку.

Собака, свернувшаяся калачиком напротив Геррера и Лорен нервно заскулила, словно поняла послание принцессы. И чем ей не угодило это прекрасное животное?

- Не говори за всех, Лорен, - сказал он. – Если бы у Лармании был другой король, я бы никогда не вернулся в гвардию. А эти ребята… Они выполняю свой долг.

- Свой долг, - презрительно проговорила Лорен. – Конечно, ими движет чувство долга за свою посрамлённую отчизну, - эти слова были более чем похожи на сарказм. – Нет, Геррер. Они все – посвящённые в рыцари или ещё нет, только и думают о том, чтоб стать рыцарями из старых романов. Стать героями войны, показать всему миру свою исключительность. Цель же совершенно не волнует. Интересуют только последствия, и все они закручены только вокруг них самих. Показуха чистой воды, не так ли?

- Быть может, наполовину, - кивнул Геррер.

- Честно, не считала и не проводила опросов. Но уверена, я права. Эти так называемые «рыцари», наверное, ещё не понимают, что на войне умирают. По-настоящему, а не как эт мальчишки. И битва не напоминает наши с тобой академические схватки.

Один из мальчиков, играющий в войнушку, упал и сделал вид, что умер. Надо сказать, выглядело это не очень убедительно, потому что пацан то и дело поднимал голову и подглядывал за тем, что же происходит с его «выжившими» товарищами в этой «великой» схватке.

- Солдаты всегда были расходным материалом на чужих войнах, - сказал Геррер.

- Были и есть, - подтвердила Лорен. – Их головы отуманивают сказками про долг перед отечеством и, как ни странно, они верят. Людская натура. Эльфья натура. Выпускать друг другу кишки. Лишать кого-то жизни, и с полными штанами счастья танцевать на костях убитых. Фу, как это мерзко. Им преподносят их противоборствующую сторону как абсолютное зло, от которого нужно освободить землю. Отправить обратно в Подземную Тарту. Только вот на войне нет ни правых, ни виноватых. Виновны все в равней степени.

- Никакое убийство не должно иметь оправданий? – спросил Геррер. – Ты это хочешь сказать? Но каково твоё мнение на счёт того, что случилось с твоим отцом?

Похоже, Лорен было не очень приятно вспоминать о том роковом случае. Геррер слегка пожалел, что произнёс эти слова, но Лорен оказалась крепче, чем он ожидал.

- Неоправданно, Геррер, - сказала она. – Но куда неоправданней вырезать при этом весь их орден. Сотни смертей взамен одной. Разве это справедливо? Я очень любила своего отца. Я до сих пор себе места не нахожу, в особенности, когда одна. Но хотел бы ли он этого?

- Мы не знаем, чего он хотел, и, увы, уже не узнаем, - ответил Геррер. – И я не знаю, прав ли твой дядя в своей затее. Но и умывать руки, сыпать в глаза песок и делать вид, что ничего не произошло, тоже нельзя. За все поступки нужно нести ответственность.

Лорен была недовольна Геррером. По-ребячески она грубо скривила губы, одна из которых начала подрагивать.

Как ни странно, Геррер ждал, что узнав о смерти Фрэндогара, она первой выхватит меч и ринется в атаку. Её будут отговаривать, но она не будет никого слушать.

В итоге же Лорен превзошла ожидания Геррера. Вопреки всей логике, она оказалась выше всего этого. При том условии, что ей было куда сложнее, нежели любому другому. При условии её вздорного характера и неокрепшей детской психики.

Но нет, она оказалась выше их всех.

- Непосредственный убийца моего отца был сожжён у центральной площади, - проговорила Лорен после недолгой паузы. – Ему было больно. Он страдал. Он чувствовал запах своего же мяса. Отцу же подарили лёгкую и быструю смерть. На мой взгляд, мы отплатили злом на зло с головой.

Геррер вспомнил сцену с сожжением Слепых Охотников во время прощания с Фрэндогаром. Да, зрелище безумно жестокое. Особенно, когда стоишь от него в нескольких шагах и чувствуешь жар.

- Я не разделяю жестокости твоего дяди, - сказал Геррер. – Но, видимо, он счёл её необходимой. Он живёт куда дольше нас и ему виднее.

- Но и моих идей не разделяешь?

- Ты пацифист, который просил меня нучить его сражаться, - отреагировал Геррер. – Как я могу разделять твои идеи, если они расходятся друг с другом?

- Я хотела научиться сражаться, чтобы уметь защитить себя от того, кто пацифистом не является. Кто получает удовольствие от перерезания глоток. Судя по тому, что я вижу, таких «личностей» большинство и всегда нужно быть начеку. Я считал тебя более благоразумным, Геррер. Думала, ты плюнешь на всё и откажешься от этой бессмысленной резни.

- Но разве я имею право на это? Я лейтенант королевской гвардии, я приносил клятву…

- Дважды, - перебила его Лорен.

- Это уже не имеет значения. Я, как и другие офицеры, призван на войну, и отказ от неё будет выглядеть настоящей изменой. Изменой всей королевской семье, в том числе, и тебе.

 Лорен смутилась.

- Тебе же всегда было на всё плевать, Геррер. Клятва, долг – это всё не про тебя. Столько лет ты странствовал и смеялся над самой судьбой, когда она столько раз пыталась тебя похоронить. Я – действующая кронпринцесса Айвин Клум. У меня есть кое-какие права. В любой момент я могу назначить тебя своим телохранителем, а это запретит тебе покидать Айвин Клум.

- Жёстко, но веско, - кивнул Геррер. – Удержать меня на цепи дорогого стоит. Но, мы все знаем, что влияние Луанора на тебя и Льеду всё ещё очень велико. Он ни за что не рассмотрит варианты, при которых я останусь в тылу.

- Из любой ситуации должен быть выход. Я прошу тебя не как твоя принцесса, а как твой друг – останься. Останься здесь, со мной. В месте, которое так любишь. Закончи моё обучение, а потом, когда остатки нашей армии вернутся домой, отправляйся назад в Нандир, к своей жене. Все будут живы, а главное, счастливы.

Слова Лорен имели смысл. Геррер осознавал их правдивость, но отказаться от уже принятого когда-то решения не мог. Переубедить его хоть в чём-то мог только один человек. И сейчас он ждал его в Нандире, каждое утро глядя с высоты на тракт и ожидая увидеть приближающуюся лошадь с всадником на спине. Лорен была близка ему, но, увы, далеко не так, как Гельфида.

 - Луанор собрал мощную армию, - сказал Геррер. – Не думаю, что её поход будет долгим. Лармансион не сможет оказать ей должного сопротивления. У него попросту не хватит бойцов для обороны. В лучшем случае пройдёт месяц, прежде чем я вернусь обратно. Или же, ты допускаешь мысль, что я могу там погибнуть?

Геррер улыбнулся, ожидая разрядить тем самым обстановку и перевести разговор в более непринуждённое русло. Не тут-то было. У Лорен на этот счёт имелись другие планы.

- Если ты погибнешь, я точно тебя не прощу, - ответила Лорен, и тон её был абсолютно серьёзен.

Геррер кинул взгляд в сторону бронника. Лорен из любопытства последовала его примеру, однако, ничего интересного там не увидела.

- Ты многого не понимаешь, Лорен, - сказал Геррер, не осмелившись посмотреть в её глаза. – Когда я вернусь, мы вернёмся к этому разговору. Надеюсь, тогда между нами не останется разногласий.

В отличие от Геррера, Лорен очень хотела взглянуть в его глаза, однако тот всячески увиливал от её взора. Ему казалось, словно он обманывает её, в то время как Лорен этого совершенно не заслуживала. Но иного выхода он не видел.

- Как думаешь, если я отправлюсь с вами, это изменит мои представлении о войне? – неожиданно брякнула Лорен.

Геррер застыл в недоумении.

- Что? С нами?

- Почему нет? Ты многому научил меня, так что мне уже нечего бояться. Отправлюсь с вами, посмотрю своими глазами на все прелести войны, и уже после сделаю свои выводы.

- Нет, - отшатнулся Геррер. – Это попросту невозможно. Надеюсь, ты шутишь?

- Моего отца убили пару недель назад. Действительно считаешь, что сейчас подходящее время для шуток?

- От тебя я могу ожидать всего, что угодно, - ответил Геррер. – Луанор никогда не одобрит твою затею. Не одобрю и я. Война – это сугубо мужское дело…

- Так ты говорил Гельфиде? – беспардонно перебила его Лорен.

- Гельфида – жертва обстоятельств. Ей пришлось сделать то, что она сделала. Теперь же я лучше пожертвую своей головой, чем снова заставлю её взять в руки меч. Поэтому не произноси подобного бреда, Лорен. Твой отец будет отмщён. Я всё сделаю для этого. Своими руками.

- Так много пафоса, - отвернулась Лорен. – Ты так же обещал сделать всё, чтобы защитить его. В итоге же ты просто наблюдал, за тем, как режут его глотку. Разве я могу доверить такому человеку столь важное дело?

Геррер изменился в глазах. Он понимал, что всё произнесённое Лорен было не до конца серьёзным. Но, даже такие невинные шутки порой задевали его достоинство.

- Знаешь, что? – начал было Геррер, но не подобрал сходу нужных слов. – Отправляйся в замок. Тебя там наверняка обыскались.

- Смеешь приказывать мне, лейтенант Аугуст? Кронпринцессе Айвин Клум?

- Не приказываю, Лорен. Всего лишь даю совет.

- Я отправлюсь вместе с войском. Ничто не может помешать мне. Кажется, именно этому ты меня и учил – всегда стоять на своём, идти до конца, и прочему мотивирующему бреду.

Герреру не хотелось продолжать этот разговор. Во всяком случае, не здесь, не сейчас, и не с принцессой. В этот раз она была не права, и не признать это было равноценно глупости. Ничто не позволит ей отправиться на Лармансион. Никто не позволит. Ни Луанор, ни новая королева, ни сам Геррер.

Вряд ли он увидит её в близжайшие месяцы. Возможно, не увидит и вовсе, потому что Геррер ещё не решил, куда он отправится после того, как поход будет закончен. Возвращаться обратно в Айвин Клум будет бессмысленно, потому что того короля, которому он приносил клятву, уже давно нет.

Перевешивала та чаша весов, что зазывала его обратно в Нандир, к Гельфиде. Герреру придётся долго извиняться перед ней. И, возможно, эта война будет куда серьёзная, чем та, на которую он отправляется сейчас.

- Выбор за тобой, - сказал Геррер. – Отправляйся к маршалу гвардии. Внеси своё имя в списки добровольцев. А дальше как карта ляжет.

- Думаешь, мне и его разрешение требуется? – отмахнулась Лорен и поднялась со скамейки. – До скорого, лейтенант Аугуст.

Не оборачиваясь, она покинула Геррера. Он проводил её грустным взглядом, потому что радости в его глазах было мало. Расставаться именно так всегда было неприятно. Он оставил подобный осадок и в глазах Гельфиды.

Быть может, он действительно варвар? Невежда, который толком и объясниться не может. Не может подобрать нужных слов. Всем делает только хуже.

Подобные рассуждения привели Геррера к мысли о том, что его место действительно на войне. Среди крови, оторванных конечностей и кишков.

Бронник не переставал стучать своим молотом.

А уже на рассвете Геррер стоял на центральной площади в авангарде выступающего войска. Доспехи его сверкали, но не сияло яркими красками понурое лицо. Утреннее солнце било в глаза, потому пришлось их прищурить. Благодаря этому, никто не мог видеть выражение его глаз.

Батальон Мести выстроился на центральной площади, прямо напротив Церкви Пресвятой Длани. Геррер никогда не мог подумать, что десять тысяч человек когда-то смогут тут уместиться. Но его ожидания были лживыми, а Батальон лишь опроверг его слова.

Луанор разъезжал на белом коне от одного края строя до другого, а потом обратно, и произносил мотивирующие слова. Геррер не особо пытался вникать в них, потому как уже много раз всё это слышал. Пусть, и не в такой торжественной обстановке.

Епископ появился чуть позже и произнёс напутственную молитву. Путь Батальона он объявил Святым Походом. Дорогой не мести, а справедливости. Неизвестно, сколько правды было в его словах, но треклятые и много раз упомянутые отрубленные конечности не особо ассоциировались с Божьим делом.

- Есть ли среди вас те, кто не готов к святой войне? – спросил у своих людей Луанор, после того, как епископ закончил своё напутствие. – Сделайте шаг из строя!

В строю не послышалось ни единого звука.

- Я горд за вас, - улыбнулся Луанор. – В Батальоне Мести нет места трусам. Трусы не заслуживают нести чёрное знамя!

Солдаты застучали копьями и мечами. Этот звук принёс неподдельное удовольствие маршалу. Казалось, что говоря эти слова, Луанор чаще всего смотрел именно на Геррера, ожидая увидеть какое-то его действие.

Лейтенанту же и в голову не могла прийти мысль об отмене своего решения.

Ларманское солнце взошло для того, чтобы проводить своих сынов на святую войну. Оно светило им в спины – кому-то озаряя путь, а с кем-то прощаясь навсегда. Не все вернутся обратно и не все когда-то увидят новый рассвет. Не все. Вполне возможно, в их числе окажется и сам граф Аугуст, гвардейский лейтенант.

Батальон Мести уходил на войну.

 

Роль Солона

Минуло два дня скитаний Солона и Вельферца по лугам Альмунга. Солнце вставало и садилось, однако ни тот, ни другой так и не видели знакомых им мест.

Природа Альмунга была живописной, вполне возможно, что её можно было назвать и девственной. Складывалось устойчивое впечатление, что нога человека тут не ступала несколько сотен лет. Не тронутая ни войной, ни производством трава была настолько зелёной, насколько это возможно.

Вдалеке виднелись заснеженные пики гор, которые Вельферц называл Хребтами Слёз, или, на альмунгском языке Ауминэ Тар. Казалось – протяни руку и достанешь до них, однако ни за первый день, ни за второй, они не приблизились ни на шаг. Обманчивое впечатление производили эти горы. Они были словно иллюзорными, какими-то настоящими. Тем самым напоминая Солону о неразговорчивых обитателях Междумирья.

Слова Вельферца сбылись – уже следующим утром стрелка его компаса указывала не на Солона, а на северо-восток. Примерно в том же направлении располагались и Хребты Грёз. Компас вёл их туда?

К великому сожалению, компас Солона всё так же оставался неисправным. Практически каждый час, преисполненный надеждой принц раскрывал его, но блуждающая стрелка п