Я: Разбудив меня от мертвого сна, ты наверняка получишь желаемое. Что-нибудь еще?

Баш: Ты довольно мрачная, Грейс. То, что ты рисуешь... это застало меня врасплох.

 

Мой телефон зазвонил прежде, чем я успела набрать ответ. Я нажала «ответить» и прижала телефон к уху.

— Привет.

— Эй, — выдохнул он, — я не задержу тебя надолго.

— Хорошо.

— Итак, не думаю, что мне нужно говорить, что ты невероятный художник. Ты ведь знаешь это, верно? — Себастьян тихо усмехнулся.

— Это всегда приятно слышать, поскольку искусство субъективно.

— Я думаю, объективно — любой сказал бы, что ты талантлива. Но, господи, тот первый рисунок.

Я знала, что он имел в виду. Я приступила к этому альбому на следующий день после смерти отца. На первой странице я нарисовала тонущую под водой женщину с привязанными к лодыжкам грузами, с безмятежным лицом, когда она принимала свою судьбу.

— Я знаю, ты, наверное, думаешь, что я хочу умереть, но это не так. Это был не мой образ.

— Хорошо, — Себастьян медленно выдохнул, будто действительно волновался. — Хорошо, это приятно знать.

— Что ты думаешь о минивэне?

После... инцидента я нарисовала сцену похорон, происходящих на заднем сиденье микроавтобуса.

— Это было красиво, но мне это, черт возьми, не понравилось.

— Нет, не думаю, что тебе бы понравилось.

Мы оба замолчали, и его медленное, ровное дыхание заполнило мое ухо. Я лежала на боку, отяжелевшая от усталости, но с открытыми глазами, ожидая его дальнейших слов.

— Спасибо, что позволила мне посмотреть. Я действительно надеюсь, что ты позволишь мне это снова, но это единственная грань, которую я не переступлю.

— Потому что ты понимаешь? — спросила я.

— Да, понимаю. В любом случае, тебе нужно поспать. Увидимся завтра.

— И это все?

— Ты хочешь еще? Потому что я мог бы говорить с тобой всю ночь. Мне нравится звук твоего голоса, особенно когда я могу сказать, что ты в постели.

Это заставило меня невольно улыбнуться.

— Я вроде как хочу большего, но так как нам нужно быть в школе примерно через шесть с половиной часов, я собираюсь пожелать тебе спокойной ночи.

— Посмотри на себя, ты изматываешься. Скоро я смогу тебе понравиться.

Мой смех был тихим и непринужденным.

— Спокойной ночи, Себастьян.

— Спокойной ночи, Грейс.

 

***

 

Неделя тянулась. Каждый день Себастьян задерживался, пока мы с Бекс обедали на стене. Он дал понять, что слушает, но не вмешивался. Он потратил много времени на глупые поцелуи со мной, но я не была настолько безрассудна, чтобы пригласить его домой. Ещё нет.

К пятнице я несколько утратила бдительность. Проблема была в том, что Себастьян был не единственной опасностью для меня. Мой учитель английского случайным образом распределил нас на пары, и поскольку я была в списке дерьма Вселенной, меня поставили с Нейтом Бергеном.

Елена посмотрела на меня с предупреждением, как будто была вероятность, что я сбегу с ее парнем до окончания занятия. Воспоминание о том, как меня ударили головой о шкафчик, было достаточно свежо, чтобы я поверила метающимся в мою сторону кинжалам в ее взгляде. У меня не было никакого желания привлекать ее внимание к своей персоне больше, чем это уже произошло.

— Как дела, Патель? — Нейт широко улыбнулся, сверкнув ямочками на щеках, когда подтащил свой стол к моему.

— Уже решил, какую пьесу выбрать?

Он откинулся на спинку стула, вытянув перед собой длинные ноги.

— Все по делу, да?

— У нас есть один урок, чтобы разобраться в этом. Так что, да, я вся в делах. — Наша задача состояла в том, чтобы выбрать пьесу Шекспира и проанализировать, что именно делает ее комедией или трагедией, а затем найти современное кино, которое можно было бы считать ее аналогом. Это было несложно, но поскольку нам обоим нужно было вести записи, чтобы выполнить задание к концу урока, нам необходимо было начать прямо сейчас.

— Мы будем работать над «Укрощение строптивой». — Нейт подпер голову кулаком. — Довольно таки простенько, учитывая, что есть современный пересказ.

— Тебе не кажется, что все остальные группы делают то же самое? — Как бы мне ни нравились «Десять причин моей ненависти», я хотела быть немного более оригинальной. — А как насчет «Сна в летнюю ночь»?

Он вздохнул.

— Конечно, что угодно. Скажи мне, что написать, и я это сделаю.

В течение нескольких минут мы действительно обсуждали тему нашего задания, и я расслабилась. Нейт не был дураком. Он получал хорошие оценки и наверняка следующей осенью поступит в один из лучших колледжей. Давным-давно это было одной из вещей, которые мне действительно нравились в нем — спортсмен, который был умен и заботился о статусе школы. Но это было раньше.

Мы оба набирали текст на наших ноутбуках, а затем обменивались ими, чтобы проверить работу друг друга. Я прочитала запись Нейта и резко остановилась на последних предложениях.

 

Я до сих пор помню, что ты чувствуешься изнутри. Ты была моей первой, ты всегда будешь особенной для меня. Неужели я не буду особенным для тебя?

 

Я удалила текст без комментариев или реакции. Он хотел именно этого, а я не хотела оправдывать его желания.

— Ты идешь на футбольный матч в субботу? — спросил Нейт.

— Нет, не планирую.

— После будет вечеринка у Эйдена. Ты должна прийти. Разве ты не дружишь с его девушкой, с Кэсси?

Поскольку я почти не видела подружку Бекс за последние пару недель, я могла с уверенностью сказать, что ответ отрицательный. Мы не были друзьями, и, честно говоря, я вроде как думала, что она была дерьмовой подругой для Бекс, которая чуть не бросила ее ради своего золотого футбольного мальчика.

— Я не приду на вечеринку. Ты довольно наглый.

Он пожал плечами, возвращаясь в свою расслабленную позу «наплевать».

— Я добиваюсь того, чего хочу.

— Хорошо для тебя, но поскольку у меня нет никакого интереса идти на вечеринку, на этот раз тебе придется огорчиться.

— Раньше ты была милее, Грейс, — заметил он.

— Ну, тогда мне было пятнадцать. С тех пор многое в моей жизни произошло.

Его взгляд, полный сочувствия, скользнул по мне.

— Сожалею о твоем отце. — Я почти поверила ему, но не совсем.

Я искоса взглянул на него.

— Спасибо. Но, честно говоря, я действительно не хочу с тобой болтать. Мы не будем друзьями, так что не вижу смысла переходить на личности. С прошлым покончено.

Он усмехнулся.

— Вау. Ты гребаная сука, да?

Я не стала утруждать себя тем, чтобы дать ему какой-либо ответ. Я отправила наше выполненное задание учителю, а затем собрала свои вещи в ожидании звонка.

Как только в воздухе зазвучал сигнал, я вскочила со своего места и направилась к двери. Я почти присоединилась к потоку учеников, гудящих от волнения в преддверии выходных, когда две руки толкнули меня в спину. Я пошатнулась вперед, вцепившись в парня передо мной. Он оглянулся через плечо, качая головой, когда я выпрямилась и развернулась.

Елена стояла позади меня, раздвигая море тел, как реинкарнация Моисея. Люди просто обтекали ее без остановки, хотя некоторые, казалось, были заинтересованы в разворачивающейся драме.

— Что я тебе говорила? — прошипела она.

— Мне это уже надоело. Меня не интересует твой парень, Елена.

Нейт, бл*дь, Берген прислонился к стене возле нашего класса английского, наблюдая за представлением. Он, казалось, наслаждался собой, судя по ухмылке, изогнувшей уголки его рта. Возможно, это был не первый раз, когда Елена преследовала девушку, которая смотрела в его сторону. Я сомневалась, что Нейт отговаривал любую мало-мальски привлекательную девушку флиртовать с ним... или даже больше. Он определенно не был благородным человеком.

Она подошла ко мне, толкая меня за плечи.

— Я не слепая. Я видела, как ты шепталась с ним. — Она ткнула пальцем мне в лицо. — Я устала давать тебе шансы. Ты всегда хотела того, что принадлежало мне, и ничего не изменилось. Это жалко, Грейс. От тебя разит ревностью. Мне было бы жаль тебя, если бы я не знала, что ты змея.

Она снова толкнула меня, заставив врезаться в кого-то другого. Все, чего я хотела, это убраться от нее подальше. Я бы не стала бить ее в ответ. Это была не я. Я не видела ничего бесчестного в том, чтобы убегать от драки. И если это было трусостью, так тому и быть. Я была трусихой, у которой не было ни малейшего желания получить пощечину от своей бывшей лучшей подруги.

— Прекрати это, Елена. У тебя будут неприятности, если учитель сейчас увидит тебя. Ты хочешь, чтобы тебя выгнали с чирлидерства?

От возмущения она округлила голубые глаза.

— Это была угроза?

Я покачала головой, отступая на шаг или два.

— Нет. Я напоминаю тебе, где мы находимся, и что поставлено на карту.

Она сократила то небольшое расстояние, которое я преодолела, снова тыча в меня пальцем.

— Почему ты вернулась? Без тебя все было хорошо. Если бы твой отец смог победить болезнь, не сдавшись, ты бы все еще была в другом конце мира...

Мою руку обожгло в том месте, где она соприкоснулась с ее щекой. Елена открыла рот, схватившись за лицо. На секунду мы обе застыли в шоке. Однажды мы уже были в таком положении, только с точностью наоборот.

Елена отошла от шока первой. Она начала нападать на меня, но Нейт схватил ее за талию, удерживая на месте.

— Эй! — Хелен подбежала к нам с огнем в глазах. — Убирайся на хрен подальше от Грейс. — Она подошла ко мне, схватив меня за плечо.

— Ты сука, — кипела Елена, сжимая кулаки по бокам. — Я ненавижу тебя.

Хелен сделала вид, что бросается на нее, что заставило Елену вздрогнуть в объятиях Нейта. Хелен хихикнула.

— Убери отсюда свою девушку, Берген. Если она снова набросится на Грейс, то уйдет не только с покрасневшей щекой.

Нейт оттащил Елену, но она уже попала прямо в цель, ее слова почти физически ударили меня в живот. Что она сказала о моем отце... Я не могла даже думать об этом.

Небольшая толпа довольно быстро рассеялась, когда стало очевидно, что мы не собираемся устраивать затяжной бой посреди зала. Тем не менее, мы были близки к этому.

— Я ударила ее, — прошептала я, не веря происходящему. Я никогда никого не била. Мой желудок сильно сжался. Кислота подступила к горлу. Я ударила Елену по лицу, потому что она сказала, что мой папа... мой папа…

Как она узнала, как она узнала, как она узнала?

— Чертовски верно. Она это заслужила. — Хелен нежно обняла меня. — Я даже не знаю, что она сказала, но знаю, что заслужила это. Девушкам вроде Елены нужно время от времени давать пощечины, чтобы напомнить им, что они не неприкасаемые.

Я тихонько рассмеялась сквозь слезы, свободно стекающие по моим щекам.

— Я не знаю... Я не думаю, что это правда, но я ценю твои слова. И тебя. Я ценю, что ты здесь.

— Я же говорила тебе, Баш просил меня присматривать за тобой. Я просто рада, что все равно собиралась тебя найти. Давай выбираться отсюда, Грейси.

Она провела меня через школу и вывела через боковой вход. К тому времени, как мы оказались на улице, я дрожала не на шутку. Я споткнулась о собственные ноги, но Хелен удержала меня.

— Давай, малышка. Я собираюсь отвезти тебя к Башу.

Хелен посадила меня в машину своей мамы и рванула со школьной парковки, подрезая дорогу автобусам и другим ученикам. Обычно я бы изо всех сил вцепилась в ручку двери, но сейчас я едва заметила превышающую скорость. Незаметно для себя я свернулась калачиком на переднем сиденье.

Некоторое время спустя Хелен остановилась. Я открыла свои затуманенные глаза и увидела парк, но не пошевелилась.

Хелс потрогала мою руку.

— Я сейчас вернусь. Не волнуйся. Все будет хорошо. Баш разберется.

Ее дверь открылась и со щелчком закрылась, и я снова закрыла глаза, облокотившись головой о стекло. Вся моя энергия иссякла. Мои конечности были тяжелыми и слабыми, и перспектива держать глаза открытыми казалась мне совершенно непосильной.

Следующее, что я помню, это то, что моя дверь распахнулась, ремень безопасности отстегнулся, а мое лицо обхватили нежные руки.

— Грейс... какого хрена, детка? — Нос Себастьяна коснулся моего. — Скажи мне, что ты в порядке.

— С ней не все в порядке! — крикнула Хелен откуда-то из-за его спины. — Сделай что-нибудь, Баш!

Я покачала головой.

— Я в порядке, я в порядке, я в порядке. — Мой голос прозвучал чужим и далеким. Даже я сама себе не верила.

Он поднял меня на руки и рухнул на тротуар, держа меня в руках.

— Грейс. — Его голос звучал грубо и сердито, но я не испугалась. На этот раз я без сомнения знала, что его гнев направлен не на меня. — Что мне сделать?

— Я хочу пойти домой и побыть одна, — пробормотала я. — Мне просто нужно поспать.

— Ни за что. Я отвезу тебя домой, но ты не будешь одна. — Он прикоснулся губами к моему виску. — Ты можешь стоять?

— Конечно, могу. Я расстроена, а не инвалид. — Я оттолкнулась от него, и Хелен схватила меня за руки, помогая мне подняться. Себастьян едва оставил пространство между нашими телами, согревая меня сзади своей грудью.

Он откинул мои волосы в сторону и наклонил голову так, что его рот оказался рядом с моим ухом.

— А вот и моя болтливая девочка. — Он поцеловал меня в подбородок. — Ты можешь прокатиться на моем байке?

Я кивнула, снова погружаясь в себя.

— Да.

— Я могу отвезти ее. — Хелен попыталась взять меня за руку, озабоченно нахмурив идеальные брови.

Баш почти зарычал на нее, обнимая меня за талию.

— Я держу ее, черт возьми. Прекрати.

Она посмотрела на меня, прикусив красную губу.

— Грейси? Ты хочешь, чтобы я отвезла тебя, или ты справишься?

Я потянулась за спину, схватив Баша за футболку. Внезапно я захотела только его. Большой, страшный и злой, как черт, он казался самым безопасным выбором, чтобы защитить меня от тягот жизни.

— Нет, спасибо, — прохрипела я. — Он отвезет меня домой.

Себастьян проводил меня до своего припаркованного мотоцикла и усадил на заднее сиденье, осторожно надев на меня шлем. То, как он прикасался ко мне и смотрел на меня, было так не похоже на него, что слезы снова навернулись мне на глаза. Он сел передо мной, обняв меня за плечи, отчего мне захотелось свернуться калачиком рядом с ним и заснуть, если бы не боялась за свою жизнь.

Как я могу чувствовать себя с ним в безопасности, если он все еще иногда пугает меня?

Он рванул с места, ведя байк чуть менее безрассудно, чем обычно, но ирония заключалась в том, что я чувствовала себя в большей безопасности на заднем сиденье мотоцикла Себастьяна Веги, чем когда-либо. Это не продлится долго, но я доверилась ему, потому что отчаянно нуждалась в этом.

 

Глава 21

 

МОЕЙ МАМЫ НЕ БЫЛО ДОМА, но мне было все равно. Я должна была это сделать. В последний раз, когда я была наедине с Себастьяном в своей квартире... ну, у меня не было сил думать об этом.

Я бросила рюкзак у двери и направилась в свою спальню. Себастьян последовал за мной по квартире, держась как можно ближе, но не прикасаясь ко мне. Я сбросила обувь и забралась в свою кровать, прижимаясь к стене.

Себастьян скинул свои ботинки и сел на кровать рядом со мной, опираясь на подушки, лежащие у изголовья. Он опустил ладонь на мою голову, поглаживая мои волосы по всей длине.

— Спи, — пробормотал он.

Мои веки были такими тяжелыми, что держать их открытыми было пыткой.

— Я не должна доверять тебе.

Он посмотрел на меня сверху вниз, неумолимый в своем интенсивном взгляде.

— Вероятно, нет.

По крайней мере, он был честен.

— Ты можешь идти.

Костяшки пальцев он скользнул по моей заплаканной щеке.

— Я могу, но не буду.

Я закрыла глаза.

— Обещай.

— Обещаю.

 

***

 

Просыпалась я постепенно. В глазах у меня будто был песок, а во рту было такое ощущение, словно его набили ватой. Я почувствовала теплое тело, вытянувшееся рядом со мной, что послужило ответом на первый вопрос, который возник в моем бодрствующем сознании. Себастьян остался.

Я посмотрела на него. Себастьян был в той же позе, просматривая свой телефон. Почувствовав, что я смотрю на него, он взглянул на меня, и наши глаза встретились. Его взгляд был нечитаемым в тусклом свете моей комнаты.

— Ты здесь, — прохрипела я.

Он кивнул один раз, затем схватил бутылку воды с моего прикроватного столика и протянул ее мне. Я приподнялась на локтях, мысленно благодаря его, и выпиваю.

— Который час? — спросила я.

— Почти пять. Ты не так уж долго спала. — Он поменял позу, перекатившись набок, так что мы оказались лицом к лицу. — И ты спишь так, словно тонешь.

Я невольно задалась вопросом, цепляюсь ли я за поверхность или принимаю свою судьбу, как в том моем рисунке, но я промолчала. Я не хотела этого знать.

— Ты наблюдал за мной?

— Конечно.

Я хотела улыбнуться моему личному преследователю.

— Почему я не удивлена.

Его черные глаза наполнились решимостью.

— Ты собираешься рассказать мне, что случилось?

Я коснулась его лица, напряженной мышцы на его челюсти. Как мог этот парень, который когда-то вел себя так, будто ненавидел меня, сейчас лежать здесь со мной, заботясь обо мне? Как мы зашли так далеко?

— Елена случилась. — Я погладила его подбородок и придвинулась ближе, пока моя грудь не коснулась его. — Ты спросил меня, почему мы живем здесь, и я ответила тебе, что мой отец умер. Ты задавался вопросом о страховании жизни?

Он поймал мою руку, зажав ее между нашими телами.

— Я полагаю... Я не знаю.

Я покачала головой, лежа на подушке.

— Здесь оно не предусмотрено. Большинство видов страхования жизни аннулируются, если застрахованный совершает самоубийство, и именно так и поступил мой отец.

— Господи, — выдохнул он. — Я думал, он заболел или что-то в этом роде.

— Он болел. Он так долго болел, Баш. У него был ALS (прим. пер.: Amyotrophic lateral sclerosis — боковой амиотрофический склероз, также известный как болезнь двигательных нейронов или болезнь Лу Герига, является нейродегенеративным нервно-мышечным заболеванием, которое приводит к прогрессирующей потере двигательных нейронов, контролирующих произвольные мышцы.). Ему поставили диагноз за несколько месяцев до того, как мы переехали в Швейцарию. Это смертельный приговор, но моя мама провела исследование и нашла команду врачей в Европе, которые проводили испытания на пациентах на ранних стадиях их диагностики, так что мы должны были попытаться. Мои родители всегда были честны со мной. Они сказали мне, что у него есть пять лет, если нам повезет, но, вероятно, будет меньше.

Я прижалась к Себастьяну, его теплу, его твердой силе, и он обнял меня, притягивая к себе еще ближе.

— В первый год у нас все было хорошо. Но отцу становилось все хуже, и было очевидно, что он не проживет и пяти лет, но именно тот в год мы старались наполнить нашу жизнь счастьем, как только могли. И затем... пошел второй год... Боже, у меня нет слов. То, что случилось с моим отцом, изменило меня навсегда. Но мы переехали в Швейцарию не только для лечения. У моих родителей были планы на тот случай, если все станет плохо, потому что все обязательно станет плохо. И когда продолжать лечение просто не имело смысла — папа стал испытывать постоянную, ужасную боль, — мы обратились в клинику, и ему дали смертельную комбинацию лекарств, которые остановили его сердце. Мы с мамой были с ним рядом, целовали его и говорили ему, как сильно его любим, и что это нормально — отпустить...

Я сломалась, тихо всхлипывая. Не прошло и двух месяцев. И я до сих пор не исцелена. Даже близко. Я была готова к тому, что он уйдет, но реальность этого, реальность…

— Грейс. — Себастьян запутался пальцами в моих волосах, но вместо банальных слов он накрыл мой рот своим, целуя меня проникновенно и страстно. Я отдалась его поцелую, позволив ему увлечь меня в свой вихрь, подальше от печали и опустошения.

Я хотела вцепиться в него ногтями, желая избавиться от безжалостной боли внутри меня. Я прижалась к Себастьяну, закинула ногу на его бедро, почувствовав его эрекцию. Себастьян погладил мою спину, скользнув под резинку лифчика, а затем направил ладонь к ягодицам, сжимая их и располагая меня так, что я полностью оказалась под его телом.

Себастьян переместился к моей шее своим горячим ртом, жадно посасывая мою кожу, и я прильнула к нему, всхлипывая от водоворота удовольствия и боли. Зубами он прошелся по моей ключице, покусывая плечо, и я задрожала от выброса своих эмоций, которых старалась подавить, желая почувствовать неконтролируемое желание больше, чем жгучую печаль, горящую внутри меня.

Я потянулась к его поясу, но Себастьян поймал мое запястье, останавливая меня. Я откинула голову назад, чтобы посмотреть на него. Линия между его бровями углубилась, челюсть была упряма сжата.

— Ты не хочешь меня? — спросила я, сбитая с толку.

— Я хочу тебя так чертовски сильно, что до сих пор чувствую твой вкус. Но я не собираюсь трахать тебя, когда ты плачешь из-за кого-то другого. Когда я буду внутри тебя, единственные слезы, которые будут проливаться, будут из-за меня.

Он снова накрыл мой рот своим, но на этот раз поцелуй был медленнее, показывая мне, что он хочет меня, вот так... просто так.

— Грейс! Черт возьми!

Мы оторвались друг от друга, и я в панике расширила глаза.

— Моя мама дома.

Себастьян грубо засмеялся.

— Если бы все было по-твоему, у нее был бы прекрасный вид на мою голую задницу.

— О, боже, — простонала я.

— Грейс! — снова позвала мама. — Ты чуть не убила меня своим рюкзаком у двери, подружка.

Ее голос доносился прямо из-за моей двери. Я вскочила с кровати, встретив ее в коридоре.

— Мне жаль. Я не подумала.

Мама заглянула мне через плечо, затем подняла бровь.

— Тебя что-то отвлекло... или кто-то?

— Мам... — Я повела ее по коридору в гостиную. Она включила свет, отчего здесь стало намного светлее. Когда мама увидела мое лицо, она потянулась к моим щекам.

— Ты плакала?

— Да. — Я потерла большими пальцами под глазами, удаляя черные пятна от туши. — Я поссорилась с Еленой в школе. Она наговорила мне всяких гадостей. Скажи, ты… ты недавно разговаривала с миссис Сандерсон?

Мама кивнула, скривив губы.

— Да, разговаривала. Мы столкнулись в продуктовом магазине в среду, но к тому времени, как ты вернулась домой с работы, это вылетело у меня из головы, поэтому я забыла тебе сказать.

Мое горло словно покрылось цементом, толстым и тяжелым.

— Ты рассказала ей об отце?

— Да. Я не вдавалась в подробности, рассказав лишь поверхностно. Мы были друзьями, когда жили здесь раньше, и было так приятно восстановить связь. — Она схватила меня за плечо. — Подожди, Елена что-то сказала?

— Она сказала, что папа не смог сам победить болезнь, — прошептала я.

— О. — Мама закрыла свой рот руками. — О, боже. Как она могла сказать что-то настолько жестокое?

— Я не знаю. — Я опустила голову, уткнувшись лбом в мамино плечо. — Она ненавидит меня из-за Нейта, хотя я не хочу иметь с ним ничего общего. Но, мама, когда она это сказала, я словно вышла за пределы своего тела. И дала ей пощечину.

Моя мама знала кое-что из того, что произошло два года назад, и почему мы поссорились с Еленой. Если бы мы остались здесь, я, возможно, не рассказала бы ей о случившемся, но, вдали от этого места, мне было легче изложить маме немного другую версию произошедшего. Ни одной матери не нужно было слышать грязные подробности первого раза своей дочери, пропитанный алкоголем, с увлечением ее лучшей подруги — особенно после всего, что в то время происходило с моим отцом.

— О, Грейси. — Мама заключила меня в крепкие объятия. — Если у тебя будут неприятности в школе, то здесь, дома, такого не будет. Я бы тоже на твоем месте не сдержалась. Какая проблемная девочка. Я должна позвонить ее маме.

— Нет, нет, нет. — Я вырвалась из ее объятий. — Пожалуйста, не надо. Я просто хочу, чтобы это прекратилось. Если ты позвонишь миссис Сандерсон, это только подольет масла в огонь.

Она выдохнула, поглаживая мои волосы.

— Хорошо. Но если случится что-нибудь еще, ты не сможешь меня остановить. — Она сжала мои плечи. — А теперь, может быть, нам стоит поговорить о мальчике в твоей постели?

— Себастьян привез меня домой. Я была очень расстроена. Я заснула, а он остался, и...

— Позаботился о тебе?

— Он позаботился обо мне. — Я прикусила губу. — Мы никогда не говорили с тобой о том, что у меня в гостях будет парень, если тебя не будет дома...

— Полагаю, нам никогда не придется столкнуться с таким конфликтом. — Она провела рукой по своим волосам. — Ну, тебе восемнадцать. Я доверяю тебе. И не возражаю, если ты пригласишь Себастьяна, хотя я бы предпочла не заставать тебя за сексом. Так что, если это произойдет, во-первых, убедитесь о безопасности, а во-вторых, следите за временем, чтобы у нас не было никаких неловких ситуаций. Хорошо?

Мое лицо словно загорелось. Мы с мамой были близки, и она всегда была предельно откровенна, но не так. Таким образом — никогда.

— Ладно. Что ж… Я просто пойду, запрусь в своей комнате и больше никогда не выйду.

Она фыркнула.

— Сделай это. Но возьми свой рюкзак с собой, когда пойдешь в комнату.

Я начала уходить, но потом повернулась к маме.

— Я говорила тебе в последнее время, что люблю тебя очень-очень сильно?

Она подмигнула.

— Нет, но я говорила тебе, что люблю тебя очень-очень-очень сильно? Типа, как Луну и все такое?

Я, ухмыляясь, отмахнулась от нее. С рюкзаком на руке я вернулась в свою спальню. Себастьян был на том же месте — сидел на краю моей кровати. Он протянул мне руку, и я охотно пошла, бросив по пути свою сумку на пол.

Он усадил меня к себе на колени, и я оседлала его бедра.

— Я пойду, но только если ты будешь хорошо себя вести.

— Моя мама сейчас здесь. Если я буду плохо себя вести, она позаботится обо мне.

Он положил руки на мою шею, потирая мое горло большими пальцами.

— Я слышал ваш разговор. Значит вот каково это — иметь заботливого родителя?

— Думаю, да. Она, вероятно, намного лучше, чем большинство родителей.

Он изогнул губы.

— Мне нравится, что она хочет выбить дерьмо из Елены.

— Отец муж моей мамы, Баш. Любовь всей ее чертовой жизни, а эта маленькая сучка сказала, что он не смог сам победить болезнь. — Я содрогнулась от отвращения. Я не могла поверить, что когда-то дружила с ней. Это ранило меня больше всего на свете.

— Я понимаю это, детка. Я понимаю. — Себастьян поцеловал меня в подбородок, уголок рта, а затем, наконец, коснулся моих губ в долгом, крепком поцелуе. Потом шлепнул меня по заднице. — Вставай. Мне пора уходить.

Я слезла с него, обняв себя за талию.

— Ты всегда куда-то уходишь.

Он выгнул бровь, одарив меня ухмылкой, пока обувался.

— Так оно и есть. Но если я тебе понадоблюсь, я буду рядом. — Он подошел ко мне и взял меня за подбородок. — Запомни это.

Я кивнула, и Себастьян поцеловал меня еще раз. Я проводила его до двери, получив еще один поцелуй и обещание позвонить мне завтра.

Позже, ворочаясь в постели со слишком большим количеством мыслей, проносящихся в моей голове, чтобы успокоиться, я поняла, что мне необходимо поговорить с Себастьяном. Сейчас было слишком поздно, но я все равно написала.

 

Я: Себастьян.

Я: Баш.

Я: Проснись.