Два состояния русской модели управления

 

Усердие всё превозмогает!

Бывает, что усердие превозмогает и рассудок.

 

 

Козьма Прутков

 

Как мы видели, фундаментальная особенность нашей страны состоит в том, что она, будучи очень устойчивой изнутри, не содержит в себе внутренних стимулов для развития. И значит, с течением времени происходит накопление отставания от соседей и возникает жизненная необходимость совершить рывок в развитии за очень короткий исторический срок. Это очень напоминает российский годовой цикл с неторопливой жизнью зимой и сверхинтенсивной работой в летние месяцы. И здесь же хорошо просматривается наша любовь к авралам.

Две эти повторяющиеся фазы развития страны были интерпретированы А.П. Прохоровым как два состояния русской модели управления, а их наличие провозглашено универсальным принципом. Прохоров утверждает, что наша модель управления всегда находится в одном из двух различных состояний: стабильном, спокойном или же переходит в нестабильный, аварийный, кризисный режим работы. В этих состояниях различается все: стереотипы поведения, мораль, интенсивность и производительность труда, отношение людей к власти и окружающим.

В стабильном состоянии действует принцип «живи сам и давай жить другим». Государственная машина превращается в дорогостоящий неработающий механизм. Подавляется инициатива, поощряется единомыслие, уравниловка, люди вдохновенно воруют и виртуозно уклоняются от исполнения основных обязанностей, всё работает на консервацию существующего положения, на предотвращение реальных изменений. Когда под угрозой оказывается сам факт существования страны, включается аварийный режим: система переходит в неустойчивую фазу. Старт реформам дает лидер страны – Иван Грозный, Петр I, Сталин, или, когда стабильный период затягивается слишком надолго, происходят смуты и революции. Механизм совершения прорыва достаточно универсален: мобилизация и перераспределение ресурсов на ключевые направления, создание централизованных контрольно‑репрессивных структур, предоставление автономности низовым подразделениям.

Если возникает задача прикрыть границу, то жители старых городов переселяются на новые, неосвоенные земли, если необходимо провести индустриализацию – ресурсы изымаются из сельского хозяйства. Проблема нехватки рабочих на заводах была решена набором подростков из сел и малых городов через систему ПТУ. Задача репрессивных органов, не вникая в детали и предоставляя низовым подразделениям самим решать, как выполнять поставленную задачу, жестко требовать выполнения контрольных нормативов. Никто не гонится за эффективностью, результат достигается за счет чрезвычайно высокого уровня мобилизации ресурсов и бешеной интенсивности.

 

Александр Прохоров : Какую бы сферу деятельности ни рассматривать, обнаруживается одна и та же закономерность – неподходящими, негодными средствами все‑таки достигается весомый результат. В этом, по‑видимому, и заключается парадокс российского управления – управление, неэффективное в каждом конкретном пункте в каждый момент времени, в конечном счете достигает таких успехов, для достижения которых вообще‑то требуется эффективное управление.

 

Русский управленец не тратит время и силы на экономию, он тратит их на привлечение дополнительных ресурсов. Уровень мобилизации в России значительно превышает допустимый в других странах. Лютость собственного начальства становится сопоставимой с жестокостью внешнего врага  . Все держится на убежденности как руководителей, так и подчиненных в том, что эффективная власть не может не быть жестокой. В аварийном режиме главная задача людей – выжить. Офицера, часть которого не сумела взять высоту или провалила иную операцию, могут отдать под трибунал и расстрелять. Эволюция всех сфер жизни общества в фазе нестабильного состояния системы управления идет в России громадными темпами, изменения в других странах длящиеся десятилетиями, у нас могут занять годы, если не меньше. Все недочеты и недоработки компенсируются повышенной интенсивностью труда и завышенной численностью. В периоды аварийной фазы огромные людские жертвы и расточительное использование ресурсов приводят к истощению страны. Население и государственный аппарат нуждаются в передышке – система управления возвращается в стабильный режим.

Эта необходимость существовать в обоих состояниях модели управления накладывает глубокий отпечаток на национальный характер. Все русские от грузчика до министра держат в своем сознании два разных варианта поведения, в голове у каждого «вмонтирована» некая точка, по достижении которой он переходит в другой режим деятельности, отрицающий предыдущий опыт и выработанные привычки. На этом феномене основан и своеобразный оптимизм русского человека: он твердо знает, что наступит день, когда возможно все: да, сегодня страна занимает последние строчки в различных рейтингах, но если надо, то мы соберемся с силами и всем покажем.

Интуитивно понимая истинные механизмы развития страны, общественное мнение оправдывает и Петра I, и большевиков, и сталинские репрессии. Несмотря на свои многочисленные ошибки и неудачи, у них, как правило, получалось то, чего они добивались. Эти правители оставили глубокий след в истории страны. Именно к этим правителям и периодам нашей истории привлечено в основном внимание исследователей и писателей.

 

Александр Прохоров : Созданная в нестабильные периоды система, какой бы чудовищной она ни была, долго сохранялась после смерти верховных «руководителей‑аварийщиков». У тех, кто тащил Россию в Азию, все получалось, а у тех, кто тащил в Европу, все постоянно срывалось. Почему? Потому что действия тех, кто использовал аварийные, мобилизационные методы, соответствовали русской системе управления. Эти руководители искусственно создавали нестабильную ситуацию, после чего система управления «признавала» их и работала в заданном ими направлении. Они были органичны нашей национальной системе управления.

 

Особенности конкуренции

 

 

– Скажите, в чем разница между этими телефонами?

– Разница в том, что вот это, вообще‑то, плейер,

а это – фотоаппарат.

 

Конкуренция – один из основных механизмов развития общества, поэтому неудивительно, что в России она имеет специфические черты. Классическое западное общество основано на конкурентной борьбе независимых хозяйств, внутри которых конкурируют подразделения и работники. В России существует множество способов не допустить конкуренцию между людьми и организациями, не давая исчезнуть действующими хозяйственным единицам или возникнуть резкому неравенству внутри первичных ячеек.

Главным смыслом ограничения конкуренции являлось и остается сохранение численности и боеготовности вооруженных сил. В царской России запрещались переходы крестьян между помещиками, рабочие приписывались к заводам, а монахи – к монастырям. В Советском Союзе долгое время действовал запрет на смену места работы, а крестьянам не выдавали на руки паспорт. Смысл ограничений – не допустить конкуренции между хозяйственными единицами и разорения худших из них. В «вегетарианские» брежневские времена переходы между предприятиями затруднялись введением надбавок за непрерывный стаж работы и многолетними очередями на квартиры, которые формировались в организациях. Сегодня в ходу долгосрочные ссуды и зависимость начисляемой пенсии от стажа службы в различных государственных и муниципальных органах.

Конкуренция между членами одного коллектива подавлялась всегда. В царской России помещики препятствовали разделу крестьянских имений. Община, круговая порука, отсутствие индивидуальной крестьянской собственности на землю, православие – это действенные механизмы сдерживания конкуренции. Ни в одной российской организации не поощряются переходы людей из одного подразделения в другое, внутри ячеек процветает уравниловка. Сдерживала конкуренцию и система местничества, когда претенденты на должности назначались не по деловым качествам, а по «знатности». Сейчас эта практика возвращается в несколько модифицированном виде.

Суть российского подхода состоит в том, что конкуренту нужно не дать возникнуть, а с существующими организациями нужно договориться о разделе рынка. При наступлении аварийной нестабильной фазы включается конкуренция на выживание.

 

Александр Прохоров : В России внутри каждой кластерной единицы – в цехе, в команде, в фирме, в воинской части – отношения преимущественно неконкурентные. А между собой кластеры связываются уже конкурентными отношениями. Это совершенно другой тип деятельности – конкуренция администраторов. Данный вид конкурентной борьбы значительно сильнее, чем западная конкуренция, он ускоряет все процессы, отличается неизмеримо большей жесткостью и за меньший срок достигает большей силы конкурентного воздействия.

 

Суть этого типа конкуренции – добиться перераспределения ресурсов в свою пользу на максимально раннем этапе, еще до того, как получен конечный результат деятельности. Система управления делает вывод о том, кто из конкурентов победитель, а кто аутсайдер, кого финансировать, а кого ликвидировать по самым первым шагам, на самом раннем этапе. В жестокой конкурентной борьбе за выживание между лабораториями были созданы в СССР атомное оружие и ракетная техника. В условиях такой конкуренции отношения внутри коллектива подчинены необходимости решить общую задачу, и все понимают, что в случае провала никто не будет разбираться в том, кто прав, а кто виноват.

 

Если вы директор физкультурно‑спортивного диспансера, то у вас есть два основных способа действовать. Неправильный способ: подбирать лучших врачей, добиваться технологической дисциплины, проводить регулярную переподготовку специалистов, осваивать новые технологии. Правильный способ: добиться того, чтобы все ученики спортивных школ и участники команд мастеров были обязаны проходить в диспансере ежегодный осмотр, лишив права диспансеризации спортсменов остальные лечебные учреждения.

 

Подавить конкурента административными методами на самом раннем этапе – вот лучшая стратегия. Литературные группировки добиваются административного закрытия чужих изданий, кинематографисты – монополии на средства госфонда и доступа к кинофестивалям. Олигархи не хотят ждать, пока их империи разовьются на собственной основе, за счет накопления прибыли, они добиваются захвата чужих активов путем прямого перераспределения собственности, лишь слегка прикрытого рыночной риторикой. Становится понятным, почему у нас даже один проигрыш для партии, литературной или научной школы часто является катастрофой и становится началом бегства побежденных в стан победителей. Дело в том, что выигравшая сторона забирает себе все, для проигравшей стороны не остается жизненного пространства. Конкуренция между Борисом Ельциным и Михаилом Горбачевым закончилась «устранением» Советского Союза.

Итак, главные особенности нашей модели конкуренции:

– она осуществляется между кластерами, производственными ячейками, а не между членами этих ячеек;

– конкуренция идет за «право на деятельность» и осуществляется в основном административными методами;

– она неравномерна во времени: в аварийной фазе борьба идет на уничтожение конкурента;

– на пике конкуренция достигает очень высокого уровня жесткости.

 

Основная мода России

 

 

Если вам кажется, что ситуация улучшается,

значит, вы чего‑то не заметили.

 

Со страной нужно находиться в резонансе, так чтобы «быть в струе», чтобы окружающее пространство не сопротивлялась вам, а помогало, чтобы продвижение вперед происходило бы естественным путем – «само собой». Основная вибрация (физики говорят «мода») России – консервация существующего, работа на удержание. Самая выигрышная стратегия – «охранять», держать и не пускать. Самая рискованная – внедрение нового, перестройка. В переводе на «не наши» языки «православный» означает «ортодоксальный». Все мы знаем, как многотруден в России процесс модернизации.

 

Александр Аузан : Революция 17 года была срывом процесса модернизации, происходящего в России начиная с реформ Александра II и уже близкого к успеху.

 

Это был реванш «московита» (традиционной России). Очень похожая ситуация в Иране, где в 1979 году традиционалистская революция прервала длительную и, казалось, успешную модернизацию, проводимую шахом Пехлеви.

Если так, то становятся понятными слова Уинстона Черчилля: «Корабль российской государственности затонул при входе в гавань победы». Октябрьский переворот был по своей сути антикапиталистическим. Россия высказалась против либеральных ценностей, предпочитая остаться сословным, ресурсным государством. Отказавшись от капитализма, мы просто вернулись в феодализм. То, что сделал Сталин, – это мобилизация, а не модернизация. То есть создание материальной базы без перехода на новый качественный уровень, без появления новой системы ценностей. Меняется все ради того чтобы не менять главное, то, что сформировалось в XV веке, – социальные отношения, отношения «власть – народ», сословность. Перемены являются способом самосохранения власти.

 

Юрий Афанасьев : Никакой модернизации при Петре I, Александре II и Сталине, на которых так любят ссылаться наши нынешние вожди и их обслуга, не было. Точнее говоря, случились три наиболее крупные антимодернизации. Кому‑то, тем не менее, они до сих пор застят глаза, и еще раз уже сегодня Медведев хочет повторить нечто подобное в Сколкове. Речь идет, иначе говоря, о «модернизации по‑имперски», когда мы заимствовали у Запада лучшие технологии – главным образом из военной сферы, – а также некоторые институты, управленческие приемы, способы организации производства. Заимствовали, чтобы больнее ударить по тому же Западу. И, что не менее важно, чтобы спасти, сохранить в неизменности существовавший тогда режим. И каждый раз поставленной цели достигали. Ценой развития России.

 

Попытки министров образования и обороны хоть как‑то изменить абсолютно исчерпавшие себя и недееспособные системы, выключить механизмы консервации отжившего и отрицательного отбора, встречают яростное сопротивление «лучших людей России», их (министров) искренне ненавидит вся страна. Любой практический проект преобразований вызывает яростную критику интеллигенции (притом что она абстрактно всегда за решительные перемены). И всегда в этом пункте сходятся мнения и западников и славянофилов, хотя аргументы у них, разумеется, разные.

Очень эффективным способом сдерживания нового является принятый во властных структурах механизм согласования нормативных документов: практически любая согласующая организация способна задерживать принятие документа до бесконечности, если он хоть в чем‑то ущемляет ее интересы.

 

Симон Кордонский : Процесс проведения реформ всегда характеризуется рядом особенностей. Своих идей о модернизации нет (им не давали вызреть), приходится брать чужие, заграничные. Людей, которым нововведения жизненно необходимы, еще нет, поэтому все преобразования идут сверху и обязательно извращаются. Происходит подмена целей реформ их средствами – методы побеждают цели. Реформы проводятся в интересах еще не существующих групп населения, и проводят их те, кто не может да и не хочет достижения первоначальных целей модернизации.

 

Россия производит перемены по методу змеи – целиком сбрасывая кожу, проводить перемены регулярно и равномерно у нее не получается. В этот момент открываются возможности: создаются состояния, делаются головокружительные карьеры. После многолетнего правления происходит полное обновление команд. Благодаря выборам могут появиться действительно новые, интересные люди.

В нашей истории были и «навязывания», и «заимствования», начиная с выбора религиозной формы и последовавшего насильственного крещения (огнем и мечом) и «альфабетизации». За тысячу лет теоретически они могли бы прижиться на нашей почве – крещение и грамотность. Россия до сих пор – территория торжествующего язычества, а грамотность – это не просто умение читать, но и способность рационально постигать окружающую действительность. Что осталось в наших головах от семидесятилетнего внедрения марксизма?

 

Юрий Афанасьев : За прошедшие пять столетий произошли огромные изменения во всех сферах жизни страны. Свершилась урбанизация, выросла экономика, повысилась техническая оснащенность, дважды кардинально менялись виды самой государственности, менялись местами столицы, размеры страны то расширялись на порядок, то вновь сужались до Московского царства. Само московское самовластие существенно отличается от петербургского или – вряд ли надо это подчеркивать – от советского. Но при всем при том за чередой меняющихся внешних форм и существенных различий оставались неизменными фундаментальные смыслы. Или, как говорят французы, la plus ça change la plus ça reste la même chose («чем больше все меняется, тем больше все остается неизменным»).

 

Что в головах

 

 

Если у тебя спрошено будет:

что полезнее, солнце или месяц?

– ответствуй: месяц.

Ибо солнце светит днем,

когда и без того светло;

а месяц – ночью.

 

 

Козьма Прутков

 

 

Прогресс и нравственность

 

 

Как наверху, так и внизу,

как внизу, так и наверху,

и нет малого и великого,

а все едино.

 

 

Изумрудная скрижаль

 

Традиционно во всех наших бедах принято искать происки разнообразных врагов, но опыт убедительно свидетельствует об ином: все проблемы государств, как и у людей, находятся внутри. Идет ли речь о падении Рима, российской смуте начала XVII века или о распаде СССР, внешний враг только усугублял ситуацию, причиной всегда являлись, нерешенные внутренние проблемы. И проблемы эти всегда гораздо болезненнее и труднее устранимы, чем кажутся поначалу – ведь они связаны с тем, что является национальной идентификацией, с тем, чем принято гордиться.

 

В Баден‑Бадене русский таксист с гордостью рассказывал: «Эти тупые немцы не могут сами электрическую розетку поставить или машину отремонтировать. Я пошел, купил розетку и поставил!» Но если через десять лет розетка загорится, то немцы найдут виновника, а мы нет. Мы постоянно прерываем линию ответственности.

 

Франция замечательная страна, в ней все хорошо, кроме… французов! То же самое говорят и про Италию.

 

Особенности страны и особенности мировоззрения людей, страну населяющих, находятся в тесной взаимосвязи – они отражают друг друга.

 

О нашей ключевой особенности можно судить по любимой мысли Никиты Михалкова : «Да не будет никогда русский человек по закону жить. – Почему? – Да скучно ему – по закону… Закон мертв – в нем ничего личного нет, а русский человек без личных отношений – пустоцвет» (из фильма «12»).

 

Связь здесь очень простая. Закон вводит унификацию и предсказуемость в поведение людей. Представьте себе, что вы кладете стену из кирпичей, каждый из которых имеет свою форму и размер. Согласитесь, что ваши возможности будут сильно ограничены. И наоборот, из стандартных кирпичей вы сможете сложить хоть теремок, хоть готический собор, хоть пагоду. Сегодня мы не можем подняться на следующий технологический уровень, не в состоянии сделать сотовый телефон.

Перспективы построения у нас демократического государства хорошо характеризуют доминирующие ценности сограждан.

 

Только 13% опрошенных ВЦИОМ жителей нашей страны, посчитали важным избирательное право. Национализацию крупных предприятий для преодоления кризиса одобряют 82% россиян.

 

Рассуждая о глубинных причинах нашего движения по кругу, можно попробовать выделить основополагающее качество русского характера.

 

Ольга Седакова : В нашей жизни – и в той, которую я наблюдаю вокруг, и в той, о которой можно узнать из истории, – есть какая‑то фундаментальная странность, мучительно не поддающаяся объяснению. Об этом я думала много лет и долго не могла понять, в чем дело. Мне хотелось найти какое‑то обоснование, какую‑то почву, из которой эта странность растет. Вот этой почвой и оказалось отношение к злу: точнее, отношения со злом. <…> России свойственна идея «дружбы со злом». Это принципиальное, какое‑то настойчивое неотличение зла, упорное настаивание на том, что ничего не следует относить к злу, ни за чем нельзя признать окончательно статус зла – и соответственно ни с чем нельзя внутренне порвать связь, ни от чего нельзя отречься как от несомненно дурного и губительного, ничто нельзя «осудить».

 

Страна не может двинуться с места, потому что не происходит формирования ступенек, от которых можно оттолкнуться. Речь идет о принципиальном непринятии идеи о запретности, недопустимости отдельных действий и поступков.

В нашем духе признать миллионы людей невинно осужденными, но не сделать очевидного следующего шага: признать сам факт массового осуждения невинных людей преступлением и признать преступниками людей, осуществлявших данную практику. Дурное всегда находит у нас множество добровольных заступников. Основные аргументы хорошо известны и отработаны. « От неведения»   – обсуждая очень простую вещь, собеседник вдруг переводит разговор в «философский план»: а что такое зло вообще? Откуда мы знаем? «От смирения»   – осуждать нельзя; все мы грешные, нам ли судить? «От необходимости»   – «это (было) необходимо», «а что еще (было) делать?». От неполноты, неабсолютности данного зла   – взвешивание доли «добра» и «худа» в обсуждаемом явлении. Главными словами здесь становятся два союза – «зато» и «но при этом». Да, Сталин уничтожал миллионы, зато он построил индустрию (или: но при этом он выиграл войну). От невозможности хорошего вообще  . Здесь главные слова – «еще хуже» или «не лучше». Конечно, при «железном занавесе» было плохо, но теперь, во времена либеральной коррупции, еще хуже (или не лучше). Речь при этом идет о вещах слишком очевидных, таких как уничтожение людей без суда или присвоение того, что тебе не принадлежит.

 

В Перми произошло рекордное ограбление: инкассатор Александр Шурман заставил коллег отдать ему четыре мешка с 250 миллионами рублей. Социологическое агентство «Свои», опросив пермяков, выяснило, что 58% пермяков не стали бы сообщать о беглом инкассаторе в органы. Посодействовали бы милиции 42%, причем 14% сделали бы это только за вознаграждение, 54% опрошенных заявили, что не сдали бы Александра Шурмана ни за какие деньги. Как пишет «Комсомольская правда», после того как стало известно, что Александр Шурман во время перевозки денег похитил гигантскую сумму, тысячи людей поставили в аське статус «Беги, Шурман, беги».

 

Это наше качество чаще всего проходит по статье душевность – умение понять, простить и оправдать любого. Действительно, полное и безусловное прощение другого человека является специфически русской способностью, непонятной и недоступной для западного менталитета. Если же называть вещи своими словами – речь идет об отсутствии нравственности.

 

Википедия : Нравственность – есть внутренняя установка индивида действовать согласно своей совести и свободной воле – в отличие от морали, которая является внешним требованием к поведению индивида, наряду с законом. Именно с нравственностью связано различение добра и зла.

 

Нравственный человек кажется нам бездушно‑рациональным. Он не входит в положение, не делает исключений, для него нельзя означает нельзя, добро – это добро, зло – это зло; черта между ними проведена со всей определенностью, переходов из одной области в другую не предполагается. А русский человек найдет способ обойти любое правило или запрет, он «душевный». Наш родной большевизм – апофеоз безнравственности, советский человек обязан был следовать исключительно линии партии, полностью отключив внутренние представления о добре и зле. Отсутствие нравственности и было объявлено главной ценностью и высшим достижением.

 

Том Парфитт : Россия – удивительное место. Тебе запросто могут сказать: «Обязательно прочитай эту книгу. Автор – страшный антисемит, но книга отличная».

 

Александр Прохоров : Русский – это тот, кто может быть в одну эпоху Стахановым или Корчагиным, а в другую эпоху – Чичиковым или бомжом. Тот, чей боеприпас характера позволяет ему быть в зависимости от ситуации и тем и другим, и есть настоящий русский. Как сказал об этом Лесков, «мы, русские, как кошки, – куда нас ни брось, нигде мордой в грязь не ударим, а прямо на лапки станем, – где что уместно, так себя там и покажем: умирать – так умирать, красть – так красть».

 

Геннадий Гладков : Гениальная русская поговорка «бабушка сказала надвое». Бабушка – наш великий философ‑диалектик, которая знает и плюсы и минусы. Курить – это плохо для здоровья, но иногда курение успокаивает. Выпивать – плохо, но иногда нужно снимать напряжение.

 

Не научившись различать добро и зло, трудно ориентироваться в жизни.

 

На тренировке в перерыве между играми партнер рассказывал: «В подъезде вчера приятель спьяну вышел с ружьем, начал стрелять. Выскочила его жена, ружье отобрала и ему по голове ружьем ударила – напополам. Умная женщина – одну половину мне отдала. Да, нет, он мужик нормальный! Так раз в два‑три года куролесит. В депутаты избирался, но не прошел. Да нет, он нормальный мужик. Я у него замом был, он меня на большую сумму кинул. Он нормальный мужик – мы с ним в школе вместе учились».

 

При отсутствии нравственности на первое место выходить мораль, то есть общественное мнение, которое активно формируется властью. Не случайно при оценке ситуации в стране от старшего поколения мы часто слышим: «Совсем страх потеряли!». Действительно, ведь в отсутствии внутреннего регулятора ничто другое не работает. Без страха позволено все. В России всегда найдутся желающие выполнить любое задание: устроить хакерскую атаку на «Живой Журнал», организовать погром на кладбище, жечь книги неугодных писателей, травить неугодных.

На проблему можно взглянуть и сверху вниз. Если государство непостижимо и неизменно в своем величии и к нему можно только приспособиться, то это не может не накладывать своего отпечатка на национальный характер.

 

Андрей Пелипенко : Если источник порядка имеет сверхчеловеческое измерение, то он в принципе не может быть инкорпорирован внутрь ментальности субъекта: она просто не способна его вместить в его иррациональном величии и непостижимости. Тем самым блокируется возможность возникновения источника порядка внутри ментальности самого индивидуума. И многократно отмеченное стремление к безответственности, увиливанию от выбора, делегирование прав «наверх», умственная лень, «придуривание», бытовой идиотизм, тупое безразличие ко всему – всего лишь социально‑психологические проекции этой глубинной диспозиции.