О главном женском оружии, мужском коварстве и танцах

 

Не кидается девица на цветное платье, кидается девица на ясного сокола.

Народная мудрость

 

Я ступила из мрака ночи в море жидкого огня, очерченного лицами гостей. Народу-то сколько, ёжкин кот! Локоть Влада, за который я уцепилась, как утопающий за соломинку, был тверд. Валашский господарь едва кивал знакомым в толпе лицам, проводя меня через разряженную, благоухающую, любопытствующую толпу. Тронная зала представляла собой огромное помещение, уходившее сводчатым золоченым потолком под самые небеса. Пол из плотно подогнанных полированных плашек заморской древесины блестел, как сельская катанка, и был таким же скользким. Я помянула про себя добрым словом Инессу. Каблучки слюдяных туфелек держали меня твердо, не давая упасть.

С любопытством оглядывалась я по сторонам, пытаясь ничего не упустить. Когда еще представится возможность побывать в таком месте. Смешение стилей — наших исконных рутенских обычаев с иноземными новомодными веяниями — могло вызвать улыбку у более искушенного человека. Я же была ошеломлена. Высокие боярские шапки соседствовали с напудренными париками, барсучьи шубы — с золочеными кафтанами, окладистые бороды, с длинными усами галльских паладинов. Дамы щеголяли высокими прическами и соревновались в обнаженности плеч. Мой наряд, еще недавно представлявшийся мне верхом распущенности, смотрелся на фоне других довольно скромно.

Князя всех рутов я вычислила сразу. Не нужно быть семи пядей во лбу, чтоб догадаться, что на массивном деревянном троне в самой глубине залы именно он и сидит. Захотелось вытащить монетку, чтоб сличить, так сказать, с оригиналом. Я мысленно ударила себя по рукам. Допрыгаюсь тут еще, шутница. Видный мужик, лет этак пятидесяти; на тронутых сединой русых волосах не монаршая шапка, а легкий золотой обруч, украшенный пластиночками гагата. А не прост наш властитель. Либо за супругой рано ушедшей страдает, либо балуется черным колдовством. Гагат — камень сильный, для всяких потусторонних деяний предназначенный.

Влад подвел меня вплотную к трону, сжал до боли запястье. Я удивленно взглянула на спутника и, повинуясь едва заметному движению губ, присела в реверансе. Ай, молодец же бабуля, что куртуазным премудростям меня в свое время выучила!

— Это и есть знаменитая ворожея? — устало спросил Славислав, вперяя в меня взгляд выцветших голубых глаз.

Я свои скромно опустила долу, не выдавая охватившей растерянности.

— Позвольте представить вам, государь, франкскую девицу Алансон, — наклонил голову Влад, да так, что было непонятно, то ли кланяется сопредельному владыке, то ли на полу что-то любопытное высматривает.

— Добро пожаловать, мадемуазель, — серьезно проговорил князь. — Надеюсь, после приема вы продемонстрируете мне свое искусство.

— Увии, — пискнула я полупридушенной свиньей. А потом, подумав всего лишь мгновение, добавила: — Монсеньор…

Влад совсем уж невежливо фыркнул и чуть не волоком отконвоировал меня к плотной группке романской аристократии. Те смиренно ждали своего господина, прихлебывая разноцветные напитки, которые разносили в толпе ряженые подавальщики. В одном из благородных кавалеров я с удивлением узнала Михая. Богатый камзол с гербовым шитьем был малорослику очень к лицу. Михай мне широко улыбнулся, у меня на сердце потеплело.

— Твой франкский великолепен, — протянул мне тонкостенный бокал господарь.

Я отрицательно покачала головой. Только с утра зарок давала к хмельному не притрагиваться. Пару дней-то потерпеть можно.

— Скажи спасибо, что хоть два слова вспомнила.

— Могла не трудиться, — скривился Влад. — Я хотел тебя глухонемой представить, так сказать, для облегчения общения.

— Так предупреждать надо, — не на шутку разозлилась я. — Мне эти твои тайны и загадки уже поперек горла стоят. Выдаешь в год по горсточке, а я майся…

— Тогда и ты меня сразу во все свои таланты посвяти, — неожиданно предложил злыдень. — А то — сюрприз за сюрпризом, не знаешь, чего от тебя и ожидать.

— Какие такие таланты? — чуть смутилась я. — Ничего особенного…

— Ну да, — не поверил Влад. — Деревенская ведьма, которая балуется призывом демонов тонкого мира и путешествует в Элорию в компании стихийного огневика и мифических персонажей… Конечно, ничего особенного.

— Так они в дороге прибились, — залепетала я. — А Зигфрида я вообще случайно встретила…

— Эх, не время и не место… — с сожалением проговорил князь. — Надо было ночью не на тебя спящую любоваться, а допрос по всей форме исполнить.

Я жарко покраснела, вспомнив про свои прошлые чудачества.

Влад тем временем высмотрел кого-то в толпе и, на прощанье прикоснувшись к моему плечу, молвил:

— Держись Михая, он защитит, если что…

И исчез в гуще народа, скрывшись за чужими спинами, будто в омут нырнул.

Начались развлечения. Поначалу в центре зала княжьи скоморохи потешили гостей зрелищем. Парный танец представлял собою аллегорию — борьбу весны с зимою. Партию зимы исполнял ладный молодец, одетый в белые облегающие одежды, а весны — девица в салатного цвета платье, чьи изящные движения рук и легкие прыжки заставили меня завистливо вздохнуть. Действо сопровождали не привычные дудочники, а скрипачи, наигрывающие завораживающую мелодию. Я поискала глазами и обнаружила стайку музыкантов наверху, в подклеточном пространстве, почти у самого потолка. Хоры нависали галереей над тронным залом, огибая его по спирали на манер улиточного домика. Очень захотелось познакомиться с неизвестным мастером, которому удалось придумать и воплотить в жизнь этакую красоту. Потом распорядитель объявил общие танцы. Пары, располагаясь в центре залы, готовились выполнить сложные фигуры менуэта.

— Может, перекусишь чего? — кашлянул Михай, до сего времени безмолвно любовавшийся представлением, а теперь остановивший прислужника с подносом.

— Меня так затянули в корсет, что ни крошки не поместится, — с сожалением отказалась я.

— Зато теперь тебя можно двумя ладонями в поясе обхватить, — утешил меня малорослик, отправляя в рот кусочек чего-то аппетитного.

Еще один ценитель пригожести отыскался, ёжкин кот! Я только слюну сглотнула, провожая взглядом подавальщика.

— Рада, что тебе понравилось.

— Ты мне и раньше…

Михай закашлялся, подавившись. Видно, не в то горло закуска пошла. Так ему, обжоре, и надо!

— Барышня позволит ангажировать ее на танец?

Голос, раздавшийся у моего плеча, мог бы быть вкрадчивым, если б его владелец не переборщил, подпуская в него эту самую вкрадчивость. Я резко обернулась. Передо мной стоял огненноволосый кавалер в длиннополом, обшитом позументом камзоле. Ну, или примерно так он сам про себя думал. Я же наблюдала рябого рыжего хлопца, курносого и широколицего, раздувшегося от собственной важности, будто болотная жаба. Стайка таких же недорослей неподалеку внимательно наблюдала за его действиями.

— Извольте отрекомендоваться, сударь, — сказала я жеманно, попытавшись слегка исковеркать рутенскую речь.

— Кавалер Сандро, к услугам прекрасной дамы, — склонился парень в низком поклоне.

Ой, Сандро! Держите меня семеро! Это какой такой стольноградский купец умудрился бы так чадо любимое обозвать? Алексашка он, ежу понятно.

— К сожалению, вынуждена отказаться, — скромно улыбнулась я только уголками губ. — Зарок, данный мною на родине, запрещает мне принимать участие в народных гуляниях.

Рыжие вообще забавно краснеют. Щеки купеческого сынка налились свекольным цветом, подбородок и подглазья по контрасту приобрели нездоровую синюшную белизну. Пробормотав что-то невразумительное и отвесив очередной поклон, мой несостоявшийся партнер по танцам покинул нас, присоединившись к своим приятелям. Судя по бодрому хихиканью, донесшемуся с той стороны, рутенского Сандро со свету сживут насмешками.

— Что, бабушка не дозволяет ногами дрыгать? — спросил проницательный малорослик.

— Скоморошить не хочу, — отрезала я. — Он же на спор подошел, друзья его подбили. А сам небось в танцах — ни ухом ни рылом. Я ему, можно сказать, репутацию спасла, да и ноги свои от надругательства — тоже.

Я смерила Михая оценивающим взглядом.

— Нет, — испуганно замахал руками тот. — На ногоблудие ты меня не уговоришь и не проси. Я не умею.

— Ну так ведь это попроще, чем шахи, — подколола я, наслаждаясь смущением собеседника.

— Так Влад подойдет, с ним и спляшешь — он у нас в этом мастер.

— Каких разнообразных дарований человечище! — притворно восхитилась я. — А есть хоть что-нибудь, в чем он не силен?

— Его больше интересует, есть ли такое, в чем не сильна ты, — серьезно проговорил перевертыш.

— В танцах, — повинилась я.

— Врешь! — со смехом выдохнул Михай.

— Честно. Бабушка по своей хромоте обучить меня не смогла достойно… Так что…

— Скоморошить она не хочет, — усмехнулся собеседник. — Вот ведь проказница!

Я улыбнулась в ответ.

У княжьего трона тем временем сменялось посольство за посольством. Глазеть на это было утомительно. Подход, поклон, быстрый обмен приветствиями, ретирада. Одинаково угодливое мельтешение гостей, одинаково ленивые ответы Славислава. В сон клонит почище чем пересчет овец.

— Как развлекаться будем?

— Только песен не надо! Пожалей ни в чем не повинных людей! — в притворном ужасе всплеснул руками перевертыш. — На все остальное я согласен.

Я прислушалась к себе. Есть хотелось просто до дрожи. А тут еще запахи, доносящиеся от закусок…

— Прогуляемся? — предложила я руку недорослику.

— Ну давай, — чинно согласился Михай и увлек меня прочь из толпы.

Выходить обратно, чтоб плутать по полутемным коридорам княжьего терема, показалось нам не слишком интересным, поэтому, пройдя вдоль стены за спинами зрителей, мы отыскали неприметную зеркальную дверцу. Открывалась она от простого толчка, явив нашим взорам буйные заросли, освещенные настенными светильниками.

— Знаменитый зимний сад, — прошептал благоговейно Михай и юркнул туда первым, презрев все законы куртуазности.

Я поспешила следом, обернувшись на пороге. Никто не заметил нашего маневра. Только показалось мне, что чей-то тяжелый взгляд мазанул меня по спине, когда я притворяла дверь. Я стряхнула наваждение и осмотрелась.

Так вот откуда травки-муравки съедобные на княжьем столе посреди зимы появляются! Накрытые колпаками из дорогого тонкого стекла, аккуратные грядки смарагдово переливались, выделяясь на более темном фоне остальной растительности. Узорчатая тропинка, ограниченная с двух сторон стрижеными самшитовыми кустами примерно в человеческий рост высотой, прихотливо изгибалась, уходя куда-то за пределы видимости. Судя по всему, специально для прогулок место это и задумывалось. Было жарко, пахло влажной землей. И еще — довольно светло. Будто и не поздний вечер на дворе. У низких притолок просматривалась сложная система зеркал. Их отраженный рассеянный свет создавал благоприятную обстановку для произрастания здешних автохоров.

Несколько шагов по дорожке, и вот уже даже не видать, откуда мы пришли.

— Что будешь делать, если твой хозяин на Красаве женится? — начала я беседу, прислушиваясь к отдаляющемуся шуму праздника.

— Очень ему эта квашня с ушами нужна, — отбрил меня перевертыш. — Просто повод до индриков добраться хороший придумал.

— А чего это ты обзываешься? — обиделась я за нашу княжну. — Можно подумать, на твоем господаре королевишны горстями висят. А хотя бы и висели! Уважение-то поимей!

— По какому поводу кипятишься? — не понял Михай. — Что тебе до монарших обетниц?

— Мне с этого ни тепло ни холодно! — фыркнула я. — Только девица, может, надежды какие-то возлагает… А вы, тьфу, за лошадьми в Рутению приперлись.

— Да в вашем княжестве, почитай, ничего больше и нет!

Я набрала в грудь воздуха, чтоб хлесткой речью поставить наглеца на место. Княжество ему наше не нравится! Можно подумать, у них в Валахии молочные реки с кисельными берегами текут! Ага! И пряничные избушки за каждым поворотом. Видала я их Валахию на карте…

— Тсс… — Спутник подобрался, как для прыжка. — Впереди кто-то есть.

Я навострила ушки. Ноздри Михая раздувались: видно, перевертыш пытался что-то учуять. На его сосредоточенном лице явственно проступало недоумение. Я уже и сама слышала приближающиеся шаги и рокот неспешной беседы. Я похолодела. Навстречу нам по самшитовому лабиринту шел Влад и разводил тары-бары на, ёжкин кот, франкском наречии. Собеседники были от нас буквально в двух шагах, за поворотом. Нас разделяла только плотная стена живой изгороди. Бежать! Драконья матерь, ну чего ж мне так не везет? Через мгновение мы столкнемся нос к носу…

— Ты все еще не оставил своих попыток, мой мальчик? — Свистящий шепот, казалось, проник в меня до самой печенки. — Глупое баловство с единорогами забирает столько энергии… Достаточно одного твоего слова…

— Мое слово — «нет», и вам это прекрасно известно, монсеньор.

Князь отвечал, как обычно, с ленивой интонацией, но мне послышалось тщательно скрываемое напряжение в его голосе.

Я обернулась к Михаю и даже успела рассмотреть кончик серого хвоста, мелькнувшего в сплетении веток. Я гордо вздернула подбородок. Не хватало еще и мне труса отпраздновать. Не дождетесь!

Надо было видеть лицо валашского господаря, когда он заметил меня, испуганную и дрожащую, на тропинке зимнего сада! Собольи брови поползли вверх, рот приоткрылся в удивлении, глаза полыхнули злым, холодным огнем. Его спутник, закутанный в черный вещунский балахон, был неподвижен как статуя. Я попыталась улыбнуться. Пауза затягивалась. Молниеносно приблизившись, князь властно обнял меня, одной рукой до боли сжав плечи, а другой придержав затылок. Его губы приблизились к моему лицу… Мне хотелось визжать и отбиваться ногами, но внезапно нахлынувшая слабость заставила меня безвольно обмякнуть. Поэтому, когда Влад накрыл мой рот поцелуем, сопротивления он не встретил. Меня опалил жар, когда я ощутила его дыхание, время остановилось… Тук, тук, тук… Невыносимо медленно бьется мое сердце, перекачивая кровь, которая стала вязкой, как летняя сосновая смола. Тук, тук… Неведомая доселе истома разливается по моим жилам, болезненно истончается кожа, почти пробудившаяся сила щекоткой наполняет гортань… Еще чуть-чуть, и воспарю я надо всеми, вздернутая порывами знакомого ветра. То ли стон, то ли всхлип срывается с моих губ. Тук… И пытка закончилась — я почувствовала, что свободна и могу дышать. Влад стоял рядом с видом легкого смущения.

— Какая приятная неожиданность, — промурлыкал злыдень. — Как вы разыскали меня, моя дорогая?

Мои мысли пустились в плясовую, обгоняя друг друга, соревнуясь в важности и неотложности. Мне предлагают игру, очередное представление. Вот только кого я должна изображать по замыслу распорядителя? Времени не хватает! Ну хоть минуточку бы подумать! Я почти слышала шорох песка, высыпающегося из отпущенных мне часов жизни. Чего говорить-то, ёжкин кот? Как там меня учила бабушка? Не знаешь, о чем сказать, говори о погоде.

— Однако… Сегодня невероятно жарко… — выдавила я, с немалым изумлением отмечая, что лепечу-то на самом что ни на есть франкском, а если быть до конца точной, то на благородном лангедокском диалекте.

Последняя пластинка мозаики заняла свое место. Дракон в очередной раз удивил меня силой своего колдовства, вдохнув вместе с поцелуем необходимые знания. Значит…

— Вы покинули свою Марианну, сударь, — жеманно искривила я рот. — Мне ничего не оставалось, как отправиться на поиски…

Влад хищно улыбнулся. Я поняла, что угадала правила игры.

— Ты представишь меня своей очаровательной подруге? — прошелестело из-под капюшона.

— О, прошу простить меня, монсеньор, — склонил голову князь. — Девица Алансон любезно согласилась мне помочь в одном предприятии.

Влад, ухватив мою дрожащую от возбуждения и едва сдерживаемого страха руку, нежно поцеловал запястье.

— А это, любовь моя, — Трисветлый Ив, неожиданно вернувшийся в столицу из дальних странствий.

Ив! Мне очень хотелось вульгарно присвистнуть и всплеснуть руками на деревенский манер. Да это же самый главный рутенский вещун! И он, получается, франк? Вот так новость! А господарь и не знал, что с ним повстречается, иначе так уверенно не говорил бы о том, что нашу небольшую аферу с подменными ворожками раскрыть некому будет. Язык мой тем временем молол абсолютно без участия головы:

— О, ваше светлейшество, как приятно встретить соотечественника вдали от родины…

Я усиленно хлопала ресницами, пытаясь одновременно заглянуть в лицо собеседнику. Если честно, я еще ни одного вещуна без маски и не видела. Можно сказать, в этот момент я могла получить ответ на мучающий меня вопрос: люди они или нет. Даже страх временно отступил, проигрывая неравную борьбу с любопытством.

— Можешь звать меня Ганиэль, дитя мое.

И изящные руки с длинными пальцами откинули капюшон. Я на мгновение утонула в фиалковом свете огромных глаз. «Где это у нас такие иноземцы обитают? — А не знаю, так, привиделся кто-то… Может, ты его когда встретишь, может, я…» — в моем сознании далеким эхом зазвучали отголоски моей прежней жизни. Да, монсеньор Ив был точно таким, как изобразил его лешак в тот памятный день на Идоловой поляне, — гордый разворот плеч, молочно-белые волосы, высокий лоб, уши… Вот только уши были обычными, человеческими, а в коротких мочках поблескивали подвески из черного жемчуга. Видно, Ляксей что-то напутал тогда со своими предсказаниями.

Бледное лицо Ива было почти неподвижным, только губы слегка шевелились, когда он задал мне вопрос:

— Ты умеешь работать с арканами, девочка? — Вещуний шепот, казалось, заползал под кожу мириадами мелких букашек.

А то как же, ёжкин кот! Вот, помнится, придешь с косьбы артельной, кислых щей похлебаешь, рукавом утрешься и понеслась — арканом направо, арканом налево… Знать бы еще, что это такое…

Я скромно опустила глаза. При большом желании мою небольшую пантомиму можно было принять за утвердительный ответ.

— Посмотри. — Из широкого рукава балахона на свет появилась колода карт из какого-то плотного материала, слегка затертых по краям. От стопки исходило мягкое голубоватое свечение, запахло грозой.

Я послушно протянула руку.

— Нет, — остановил меня Влад. — Марианна предпочитает работать со своими принадлежностями.

— О да, — пискнула я. — Тонкие грануляции моего дара…

Я не успела договорить, когда колода исчезла так же внезапно, как и появилась. Прочесть что-то в лице вещуна не представлялось возможным. Его глаза смотрели на меня все с той же отеческой добротой, от которой хотелось забиться в угол и тихонько отдать концы.

— Ну что ж, — наконец заговорил Ив, — надеюсь, после приема ты позволишь мне насладиться своим даром в полной мере.

— О да! — восторженно ответила я. — Ваш очаровательный князь тоже высказал мне подобное пожелание. Я так рада, так рада, что мое искусство смогло заинтересовать двух таких могущественных кавалеров!

— Ты показал свою… ворожею Славиславу?

Дракон утвердительно кивнул.

— Тогда, мои дорогие дети, позвольте откланяться. — Ив натянул капюшон и спрятал руки в рукава балахона. — Государственные заботы требуют моего незамедлительного участия.

Я присела в самом глубоком реверансе, который смогла изобразить.

— Не мучай девочку, Влад, — прошелестел вещун на прощание, — к нашей встрече она должна быть полна сил.

И удалился в сторону, откуда мы с Михаем пришли.

Я, подбоченясь, обернулась к своему работодателю. Тот недобро усмехнулся и привлек меня к себе:

— Марианна, свет очей моих, давай проведем отпущенное нам время с пользой.

Я только успела заехать каблуком туфли по голени узурпатора, когда его руки сомкнулись за моей спиной.

— Тихо, — едва слышно шепнул он мне на ухо. — Нас могут подслушивать. Михай здесь?

— Он перекинулся, — тоже шепотом ответила я, уклоняясь от жадных губ, намеревающихся прикоснуться к моей мочке.

— Надо бы подсобить соратнику, — оставил злыдень свои попытки и прислушался.

Вот так — неподвижно слившись в объятиях, мы простояли некоторое время. Со стороны нас запросто можно было бы принять за парочку влюбленных.

У меня начала затекать спина и засвербело в носу. Не удержавшись, я оглушительно чихнула. Влад отлетел от меня как ужаленный. А чего — хороший способ кавалеров отгонять. Надо принять на вооружение.

— Будь здорова, — вежливо сказал князь на рутенском.

— Благодарствуйте, — достала я носовичок из-за поясного отворота.

Вот Ванюшина тряпица снова и пригодилась. Не рукавом же, в самом деле, обтираться. Господарь проводил вышитых петухов удивленным взглядом, но ничего не сказал.

— Надолго твоего поцелуйного колдовства хватить должно?

— К утру развеется, — хитро прищурился злыдень. — Может, подновим?

— Держи карман шире, — запрятала я лоскут на его законное место. — Братчик-то твой неустрашимый когда появится?

— Михай, выходи! — громко проговорил князь.

Из сплетения веток на дорожку выбрался огромный серебристо-серый волк. В пасти животина держала расшитый камзол и другие предметы облачения. Однако какой опытный в бегах вовкудлак оказался! Чтоб потом голышом по саду не скакать, сохранностью одежды заранее озаботился. Волк опустил тряпье на землю и уставился на меня с ожиданием, тихонько поскуливая.

— Лутоня, — укоризненно проговорил Влад. — Отвернись. Или хочешь на обнаженную натуру полюбоваться?

Я покраснела и развернулась на каблуках. За спиной раздавалось кряхтение и шелест одежды.

— А вот как бы мне до полуночи научиться арканами размахивать? — проговорила я в пространство.

— Не тревожься, — раздалось у самого уха. — Я придумаю, как нам проверки твоих дарований избежать.

Я заполошно дернулась. Злыдень неслышно подобрался ко мне неподобающе близко. Затрещину ему отвесить, что ли? Да боюсь не дотянуться. Не при нашем, так сказать, росте. Поэтому я просто зашипела рассерженной кошкой, вызвав очередную глумливую усмешку.

— Все. Можно смотреть. — Михай слегка притопнул, чтоб сапог лучше сел.

— А с волосами что случилось? — спросила я, мельком глянув на предателя.

— Не зубы, отрастут, — провел тот ладонью по затылку. — После перекидывания всегда так.

Теперь малорослик щеголял короткой прической, навевающей воспоминания о трехдневной щетине мохнатовского старосты Платона Силыча. Точно такая длина и оттенок у него иногда пробивается, только на подбородке. Так перевертыш выглядел еще моложе.

— Не могу его видеть, — повинился Михай хозяину. — Думал, вцеплюсь поганой твари в глотку, а там будь что будет.

— Я тебя понимаю, — успокоил Влад побратима. — Только сам знаешь, тебе против Ива не выстоять. Одним щелчком пришибет.

— И откуда такая ненависть? — полюбопытствовала я.

Михай уж было открыл рот для пояснений, но господарь его бесцеремонно перебил:

— Потом за чарочкой воспоминаниями поделитесь. Сперва о деле надо подумать.

— Это о каком? — вспылила я. — Мне-то только по терему княжьему бродить остается, пока ты вход в Заповедную пущу отыщешь.

— Вот и ходи, — согласился Влад. — Да так, чтоб тебя люди видели, чтоб пообвыкли к твоему присутствию.

— А князь, а вещун Трисветлый, а карты волшебные?

— Я же тебе объясняю… — начал Дракон. — Погоди, а с чего ты взяла, что они непростые?

— Во-первых, — загнула я палец, — свечение от той колоды шло; во-вторых, если б все просто было, ты б не озаботился меня останавливать; в-третьих…

Я замолкла, переводя дух.

— Продолжай, — подбодрил меня Влад.

— Запах такой пошел в воздухе, вроде как ливень перунный близко…

— И что?

— А то, что видала я похожие предметы.

— Может, ты и о действии тех предметов осведомлена? — свысока спросил князь.

Этакого пренебрежения я снести не могла.

— Да! — почти крикнула я сердито. — Они заставляют забывать!

Господарь обменялся с Михаем многозначительными взглядами.

— И что из этого арсенала есть у тебя? — вкрадчиво спросил злыдень.

Но я уже прикусила язык, коря себя за неосторожность. Братчикам достаточно мою сумицу с пожитками перетряхнуть, чтоб наложить лапу на имущество. А она где осталась? Правильно, в горенке у злыдня, под шаховым столиком примостилась. Не могла же я при франкском облачении холщовую суму при себе держать. А там — и блюдце демонское, и гребень, и записи всякие, для дела необходимые. А больше-то у меня и нет ничего. Только еще подвеска покойной магички. Моя-то при мне — на шее, скрытая новомодным эршапом. А синенькая, чужая — там, где-нибудь на самом донышке лежит.

— Откуда у деревенской ведьмы этакие редкости сыщутся? — на всякий случай проговорила я. — Сам посуди…

Влад сделал вид, что поверил. А я решила для себя побыстрее хозяйство перепрятать. Только надо придумать, как от валахов отвязаться.

— Дело превыше всего, — решительно сказала я, направляясь к выходу. — Надо же и на людей посмотреть, и себя показать.

У стеклянных грядок мы оказались довольно быстро. Влад галантно распахнул передо мной дверь, потянув за ручку в виде львиной лапы, и я опять окунулась в шум празднества.

За время нашего отсутствия градус веселья слегка повысился. Некоторые гости уже нетвердо стояли на ногах, слышался громкий смех, количество танцующих увеличилось. Княжеский трон пустовал: видно, официальные церемонии подошли к концу. Растреклятый господарь следовал за мной, будто телок на веревке, не отпуская дальше чем на шаг. Он явно скучал, равнодушно задерживаясь взглядом лишь на хорошеньких дамских личиках. Кстати, честно говоря, успехом у барышень он пользовался преизрядным. Казалось, каждая считала своим долгом наградить валашского Дракона томным взглядом очей и чарующей улыбкой. Пригласил бы какую прелестницу, честное слово. А то ведь по правилам даме инициативу проявлять не положено. Менуэт, чай, не котильон… И тут меня озарило. Мимо проходил подавальщик с напитками. По центру подноса среди бокалов стояла в вазочке махровая алая роза. Я ухватила колючий стебель. Эх, расцеловала бы свою демоницу за то, что показывала мне разные балы иноземные. И за то, что про игру в фанты рассказать не преминула!

Почти подбежав к ближайшей паре, я сунула раскрасневшейся от танца даме цветок и протянула руку кавалеру. Они поняли замысел без слов, и барышня отправилась на поиски партнера для следующего танца. Надо ли говорить, что им оказался Влад, иронично округливший брови, но послушно последовавший за кокеткой. Дама, которой господарь не достался, вертела в руках розу, высматривая добычу в толпе мужчин. Игра началась! Сейчас всем станет еще веселее. За считаные минуты фант обойдет всех танцующих и пустится по второму кругу. Одному — партнер для танцев, другому — возможность выбора. Пары будут тасоваться, как карты в невиданной вещунской колоде, и всем будет не до меня.

— А как же зарок? — раздался робкий голос моего кавалера.

К слову, им оказался давешний рыжеволосый приставала.

— Времени сколько? — спросила я у Сандро с интонациями строгого наставника.

— Полночь, — испуганно ответил недоросль. — Только что куранты пробили.

— Вот как раз с двенадцатым ударом срок обетницы и истек, — пояснила я, увлекая парня в вихрь танца.

Очень быстро я убедилась, что котильон — это моя стихия. Никто особо не наблюдает, исполняешь ты фигуры в точности или мухлюешь через раз. В этом танце смысл-то другой, фривольный, отнюдь к пластическим искусствам отношения не имеющий. Котильон — это такая себе рыбацкая уха, куда чего наловят, то и бросают. Да и столько, бывает, накидывают при хорошем клеве, что ложка в котле стоит. Я могла хоть вприсядку по кругу идти, ни у кого бы это удивления не вызывало. «Раз-два, три-четыре», — бормотала я под нос, чтоб со счета не сбиться. А тело, казалось, само выполняло все подскоки, поклоны и приседания, входящие в объявленную позицию. Распорядитель уже охрип, выкрикивая из центра зала франкские названия танцевальных фигур.

— Ваша божественная грация… — прохрипел партнер, когда мы на мгновение оказались лицом к лицу.

Следующим движением был резкий поворот, и договорить свой дивный комплимент недоросль не успел.

— Дыхание побереги, — посоветовала я, когда в следующий раз распаренное рябое лицо оказалось в пределах видимости. — Тебе меня еще до выхода из залы дотанцевать надо.

Видимо, молниеносное превращение жеманной франкской девы в вежливую и сосредоточенную меня что-то подкосило в жизненных устоях моего кавалера. А может, просто бешеный ритм танца успел его утомить. Скрипачи наяривали от души, все убыстряя и убыстряя мелодию.

Я мельком поглядывала на массивную двустворчатую дверь, возле которой мне хотелось оказаться как можно быстрее. Эх, далека дороженька — почитай, еще полкруга проскакать придется. А партнер мой тем временем совсем скис — с ритма сбивается, в ногах путается, вот-вот растянется на полу на потеху разгоряченной публики.

— Соберись! Ты же мужик! — подбодрила я недоросля. — Немного осталось.

Видно, маменька у моего кавалера — женщина очень властная. Чем же еще объяснить, что после окрика парень весь подобрался и вполне достойно продолжил движение?

И опять меня посетило гаденькое ощущение чужого взгляда — тяжелого, злобного. Уголком глаза я заметила оживление на хорах, как раз напротив того места, где расположились музыканты. Прищурившись, я во всех подробностях успела рассмотреть юркого господина в оливковом камзоле, который, заметив мое любопытство, мгновенно исчез. Смуглый и темноглазый, с большим кривым носом и шапкой мелкозавитых кудрей. То ли парик, то ли свои волосы на букли накручивает. А вообще — на барана похож, если бывают они такой яркой вороной масти.

— Бабочки! — объявил распорядитель.

— Выход, — прохрипел Сандро.

Я до поры выбросила из головы мысли о загадочном незнакомце и присела перед недорослем в глубоком реверансе. Тот, вспомнив о правилах куртуазности, лепетал что-то о бесконечном счастии и нескончаемом удовольствии. Да только время поджимало. Хаос галопирующих пар вот-вот сменится четкими построениями променадов.

И я просто вышла за дверь.

 

ГЛАВА 11