ГИБЛИ ТЫСЯЧИ СОВЕТСКИХ ЛЮДЕЙ

Дмитричева Екатерина Михайловна, уроженка Пензенской области, Телегинского района, дер. Михайловка, проживающая в г. Петрозаводске, в посёлке № 1, а доме № 1, рассказала:

«В начале Отечественной войны я после оборонных работ уехала в Заонежский район Карело-Финской ССР, где и попала в плен к финнам.

В начале февраля 1942 г. финны привезли нас в концлагерь № 6 в г. Петрозаводск, а позднее направили работать на станцию Орзега и оттуда в Деревянное и «Пески».

Работая в Орзеге и «Песках», я часто наблюдала, как финны издевались над мирным советским населением, заключённым в лагери.

Так, например, в лагере «Пески» голодный мальчик Петя без разрешения начальника лагеря зашёл в палатку финских солдат, чтобы попросить кусок хлеба. Находившийся в это время в палатке начальник лагеря выстрелом из пистолета убил мальчика.

Финские мерзавцы избивали в лагерях мужчин, ребят и девушек за то, что те заходили друг к другу в барак или ходили в палатки финских солдат за подаянием.    

Особенно выделялся жестокостью начальник лагеря № 6 майор финской армии (фамилии его не знаю).

Население лагеря в 1942 г. мёрло от голода. Покойников финны вывозили два раза в неделю. Каждый день в лагере умирало до 10 человек.

Мой отец Дмитричев Михаил Фёдорович умер в это время. И финны не разрешили мне похоронить отца. Знаю, что он зарыт в «Песках», на кладбище, где похоронены тысячи советских Граждан».

17 июля 1944 г. г. Петрозаводск.

ЗАЯВЛЕНИЕ

В Чрезвычайную Государственную Комиссию по установлению и расследованию злодеяний немецко-фашистских захватчиков и их сообщников от Пантюхина Н. Р., начальника Карело-Финского телеграфного агентства, и Шварёва А. Б., сотрудника редакции газеты «Ленинское знамя»

16 июля 1944 г. мы посетили кладбище, расположенное в пяти километрах от города Петрозаводска по Соломенскому шоссе. Это кладбище, как сообщили местные жители, было седьмым лагерем, лагерем смерти. Кладбище усеяно многочисленными крестами.

Пелагея Ивановна Фирсанова, находившаяся в плену в лагере № 3, рассказала: «Я похоронила на этом кладбище 9 человек родных. Все они умерли в лагере № 3. Мне посчастливилось присутствовать на похоронах мужа. Я видела много гробов. Их клали, как дрова. Если оказывалось среди больших гробов место, подыскивали маленький гробик. Всего на этом кладбище похоронено не менее 9 тысяч человек».

Александра Алексеевна Филанова, почти три года пробывшая в шестом лагере и похоронившая троих своих малолетних детей, а также мать и сестру, рассказала: «Оккупанты разрешали присутствовать при погребении только родным, заключённым в одном лагере. Узнав о болезни своей матери, находившейся в соседнем, пятом лагере, я попросила разрешить свидание с ней, но мне было отказано. Мать умерла, но мне не разрешили присутствовать на её похоронах. Установить теперь, где могила моей матери, невозможно, так как гробы укладывались в огромные могилы. Гробы устанавливались в три-четыре ряда, большие вниз, маленькие наверх».

В дни оккупации города Петрозаводска финны установили для советских людей, попавших в плен, каторжные условия жизни. Люди умирали от голода, непосильного труда, от эпидемических заболеваний. Об этом свидетельствуют многие простые, но глубоковолнующие надписи, сделанные родными и близкими на крестах могил безвременно ушедших близких:

«Спи, моя милая крошка,

Крепкий, спокойный твой сон,

Но спать тебя уложили

Голод, неволя и плен».

Эти строки посвящены пленной Ирине Евдокимовой. В день смерти ей исполнился год. На могиле Л. 3. Шанной оставлена следующая надпись: «Веку ей было 41 год, скончалась 1942 г. 13 июня, 5-й лагерь пленных. Кто сирот нас приголубит, милая наша мама». Последние слова были написаны очевидно детьми-сиротами.

«В 6 лагере, - рассказывает Парасковья Анушкина,- у заключённой Котлиной Александры был 13-летний сын. Котлина умирала от голода, сын решил раздобыть для неё кусок хлеба. Он пробрался под проволоку, но его заметил часовой и без предупреждения выстрелил в него разрывной пулей. Мальчик упал с распоротым животом. 2 часа без помощи валялся ребёнок возле проволоки, пока не умер».

На кладбище похоронено очень много детей в возрасте от 1 года до 4-х лет. Это видно по сохранившимся надписям.

Парасковья Ивановна Шилова из дер. Курьеницы, Кижского сельсовета, Заонежского района, рассказала:

«За колючей проволокой в петрозаводских лагерях сидели почти все жители деревни Курьеницы. На моих глазах умерло более 150 односельчан. В живых остались только я и моя соседка. Среди умерших были дети, женщины, старики».

В день посещения кладбища - 16 июля 1944 г. - мы видели много детей, женщин, которые разыскивали могилы своих родственников, мы слышали стоны и плачи, от которых, казалось, земля стонала. Всё рассказанное сообщили нам люди, находившиеся на кладбище.

АКТ

Г. Петрозаводск, 20-22 июля 1944 г.

Комиссия под Председательством депутата Верховного Совета СССР тов. Дильденкина Н. А. и членов: представителя Петрозаводского университета тов. Базанова и председателя Чрезвычайной Государственной Комиссии тов. Макарова В. Н., с участием судебно-медицинской экспертизы в составе: главного судебно-медицинского эксперта Карельского фронта майора медицинской службы Петропавловского В. Н., главного патолога Карельского фронта подполковника медицинской службы доктора медицинских наук Ариель М. В., судебно-медицинского эксперта Н-ской армии, майора медицинской службы Яковлева В. В., армейского патолога-анатома капитана медицинской службы Виленсон Б. А., помощника главного судебно-медицинского эксперта Карельского фронта старшего лейтенанта медицинской службы Борисова И. Н. и лейтенанта медицинской службы Комаровой В. Г., произвела исследование трупов пленных и советских гражданских лиц, бывших заключённых в финско-фашистских концентрационных лагерях г. Петрозаводска, захороненных на кладбище «Пески» в 6 км от Петрозаводска.

Комиссия, обследовав кладбище «Пески», обнаружила 39 групповых могил, из них: 2 могилы длиною по 100 м, 3 могилы - по 72 м, 3 могилы - по 70 м, 2 могилы - по 68 м, 1 могила - 65 м, 2 могилы - по 60 м, 1 могила - 48 м, 4 могилы - по 32 м, 3 могилы - по 25 М, 3 могилы - по 21 м, 4 могилы - по 20 м, 1 могила - 20 м, 1 могила - 15 м и 10 могил - по 12 м; все они имеют ширину в 2,5-3 м. Помимо этого, на кладбище «Пески» обнаружены одиночные могилы. Большинство могил представляют из себя сплошные холмы, шириною до 3 м и длиною в несколько десятков метров. На могильных холмах имеется большое количество беспорядочно расставленных крестов с надписями на русском языке. Многие надписи указывают, что умершие погибли в финском плену. Такого же характера имеются надписи на могилах детей в возрасте от 1 до 5 лет. При раскопке могил установлено, что трупы хоронились в деревянных гробах. Гробы расставлены в могилах параллельно и располагаются в 3-4 ряда. На площади могильного холма размерами 2,5 X 9,5 м зарыто 35 гробов. Слой земли до верхнего гроба не более 30-40 см. Количество крестов и надписей не соответствует количеству гробов. Так, в 5 ряду от восточной стороны под двумя крестами и тремя дощечками с указанием фамилий похороненных обнаружено 18 гробов, из которых 5 детских и 13 взрослых. В западном конце кладбища обнаружен ров размерами 2,5 X 9,5 м и глубиной 1,2 м. В одном конце ров заполнен гробами и засыпан тонким слоем земли.

Всего на кладбище «Пески» эксгумировано 137 трупов. Трупные изменения указывают, что погребение производилось около 2 лет назад. Из общего количества эксгумированных трупов: мужчин - 41, женщин - 55, детей - 35, не установлен пол - 6. По возрастному составу группы эксгумированных распределяются следующим образом: детей от 1 до 5 лет - 22, от 5 до 20 лет - 12, от 20 до 50 лет - 62, свыше 50 лет - 37. Возраст не установлен в 4 случаях. Посмертное изменение трупов шло по типу образования жировоска. Хорошо выраженный жировоск был обнаружен в 7 случаях. Плохо выражен в 32 и отсутствие жировоска в 98 случаях.

Кладбище военнопленных лагеря Томицы расположено в 300 км от бараков в лесу. На кладбище имеется 3 параллельных ряда крестов общим количеством 335. На крестах имеются надписи латинским шрифтом указывающие имя, отчество и фамилию погребённого и номер военнопленного. На некоторых крестах имеется лишь только номер. Грунт кладбища крупнокаменистый, подпочвенная вода обнаружена на глубине 50-55 см.

Обнаружены кости человеческих скелетов, частично покрытые чёрной дегтеобразной массой. Кости расположены беспорядочно, местами у черепов обнаружены кости бедра. Местами кости покрыты слоем грязной соломы. Остатков гробов и одежды не обнаружено. При осмотре черепов в одном случае обнаружены два дефекта, один, расположенный на 2 см вправо от затылочного бугра, имеет округлую форму, размером 0.8 X 1,1 см. От этого дефекта расходятся трещины в теменных костях, идущие в стороны по направлению к височным костям. В чешуе левой височной кости имеется дефект неправильной звездчатой формы, размером 2 X 2 см. Края костных дефектов желтовато-серого цвета покрыты землёй.

Кладбище Соломенского кирпичного завода расположено влево от дороги, ведущей на этот завод из Петрозаводска, в 1,5 км от заводского посёлка.

Могила, в которой производились раскопки, указана гр. Когочевым С. Д., который рассказал, что зимой 1942 г., когда он приезжал сюда для похорон трупов, умерших в лагерях, он видел, что советские военнопленные под конвоем финских солдат хоронили умерших в лагерях военнопленных. По словам Когачева, военнопленные были резко истощены. Имели место случаи, когда военнопленные, рывшие могилы, падали, и тогда их закапывали вместе с трупами.

При вскрытии могилы обнаружено, что на глубине 40 см от поверхности находятся в беспорядке кости человеческих скелетов. Каких-либо остатков гробов или одежды в могиле не обнаружено. Один труп лежал лицом кверху с раскинутыми руками и ногами и был одет в красноармейскую шинель и одежду летнего военного образца и обут в красноармейские ботинки. В карманах шинели обнаружены полуистлевшие документы, перочинный нож и два запала от ручных гра нат. При осмотре трупа в левой височной области обнаружен перелом костей черепа, обломки костей вдавлены внутрь. От этого участка отходят трещины в направлениях к орбите, затылочной и теменной костям. На двух черепах, в которых отсутствовали резцы, имеется отлом альвеолярных отростков. Края надломов на челюсти грязно-зелёного цвета, покрыты землёй. На одной из обнаруженных лопаток краевой перелом лолулунной формы. Размер дефекта на внутренней поверхности 0,9 см, на наружной - 0,8 см. Отломки костей по краям дефекта зеленовато-жёлтого цвета, покрыты землёй.

Заключение

На основании произведённого судебно-медицинского исследования эксгумированных трупов приходим к следующему выводу.

На кладбище «Пески» гробы зарывались в общую, заранее подготовленную могилу, которая заполнялась постепенно по мере накопления умерших. Гробы располагались в 3-4 ряда. Большинство умерших относится к молодому и среднему возрасту. Судя по тому, что трупы находились в одинаковых почвенных условиях, способствующих образованию жировоска, а явления жировоска выражены лишь в небольшом количестве трупов и то в слабой степени, считаем, что причиной смерти абсолютного большинства погребённых являлось истощение.

Примерно одинаковый характер изменения и способ погребения указывает на массовую смертность, имевшую место среди пленных советских граждан. Количество крестов и других отметок на могилах не соответствует количеству погребённых, а именно - количество трупов значительно больше.

На кладбище Томицы погребение производилось беспорядочно, на глубину 0,5 м. В некоторых могилах, помеченных крестами, вовсе не обнаружено остатков трупов, между тем как в других местах количество обнаруженных трупов превышает количество крестов. Массовость погребения, относящаяся примерно к одному и тому же времени, указывает на большую смертность среди советских военнопленных, заключённых в лагери финско-фашистскими оккупационными властями. Отмеченное выше сквозное повреждение черепа является огнестрельным. Входное отверстие расположено в затылочной области, выходное - в левой височной. Повреждение относится к разряду безусловно смертельных и нанесено оно, судя по размерам входного отверстия, из оружия калибра 9 мм.

Погребение советских военнопленных на кладбище Соломенского кирпичного завода производилось также беспорядочно. Трупы хоронились без гробов и без одежды, кроме одного, находившегося поверх костей в верхней части могилы. Повреждение черепа, обнаруженное у трупа, одетого в шинель, является следствием удара тупым предметом в область левого виска, Этот удар, сопровождавшийся значительным повреждением костей черепной коробки, является безусловно смертельным.

Краевой перелом лопатки является следствием огнестрельного ранения, причём пуля вошла со стороны задней поверхности лопатки. Ход пулевого канала ввиду полного разрушения мягких тканей и расчленения костей скелета установить невозможно. Обнаруженные на двух черепах переломы альвеолярных отростков верхних челюстей, соответствующие отсутствующим передним зубам, указывают на то, что они (переломы) явились следствием сильных ударов тупым предметом в эту область.

Таким образом, комиссия устанавливает:

1. Массовую смертность среди советских военнопленных и гражданского населения, заключённого финскими оккупационными властями в концентрационные лагери.

2. Причиной смерти военнопленных и гражданского населения в огромном большинстве случаев являлось истощение.

3. В лагерях имели место побои и случаи убийств военнопленных огнестрельным и холодным оружием.

4. Погребение производилось беспорядочно, а военнопленные хоронились без гробов и без одежды.

(Подписи)

ЗАЯВЛЕНИЕ

В Государственную Чрезвычайную Комиссию по установлению и расследованию злодеяний немецко-фашистских захватчиков и их сообщников от Арбузовой Зинаиды Алексеевны, прожинающей по ул. Володарского, дом 14, кв. 2, работающей в парикмахерской на ул. Герцена

Я родилась в 1897 г. в г. Петрозаводске. В плен к финнам я попала в 1941 г. Финны заставили меня работать в парикмахерской в качестве прачки. Парикмахером у нас работала финка по имени Импи. В 1942 г. она получила разрешение на несколько дней съездить в Финляндию к родным. Накануне её поездки вечером пропала вся дневная выручка парикмахерской - 400 марок. Парикмахерша заявила в полицию. Вскоре явился полицейский и потребовал, чтобы я отдала деньги, так как финка заявила, что деньги украла я.

Как доказать свою правоту, я не знала. Я просила обыскать меня и уверяла, что не брала денег. Меня увели в полицию. На допросах всячески издевались, оскорбляли. Переводчик два раза ударил по лицу. Называли воровкой. Никакие уверения в том, что я не виновата, не действовали. Мне не верили.

После допроса меня перевели в тюрьму, где я пробыла 13 дней - с 30 июня по 13 июля 1942 г.

Через 4 дня меня снова вызвали на допрос, называли сволочью, били резиновыми плётками, пока я не потеряла сознания. После порки меня на 2 часа бросили в холодную комнату, а потом увели обратно в тюрьму. Так продолжалось 3 раза: приводили, пороли, бросали в холодную комнату. Когда меня повели на допрос в 3-й раз, то женщины, соседки по заключению, научили меня кричать сильней во время порки, так как это может подействовать на их нервы. Я так и сделала, от боля стала кричать. Тогда финн, который порол, выхватил резиновую дубинку и 4 раза ударил меня но спине. Во время 3-го допроса меня наначальник полиции ударил по лицу линейкой. После допросов меня сфотографировали 3 раза - прямо и два снимка в профиль, сняли отпечатки пальцев и отпустили домой.

Деньги, наверное, украла сама Импи, а мне приштось поплатиться 13-дневным пребыванием в тюрьме и выдержать 3 порки. Когда я сидела в тюрьме, со мной в камере находилась старушка лет 70, Тиккоева Наталья, из Кондопожского района.

Бабушка возвращалась с допросов, еле-еле держась на ногах. Над ней издевались в полиции и пороли. Однажды я видела у неё вырванную прядь седых волос на лбу, под которой запеклась кровь. Она мне сказала, что финны на допросе её таскали за волосы и вырвали у неё волосы.

Старушка Тиккоева не выдержала издевательств финских злодеев и умерла. Тиккоевой было до этого объявлено решение - заключение в тюрьму на 6 лет.

В тюрьме находились также муж и жена из той же деревни, откуда была бабушка Тиккоева, - Хроболовы. Хроболова Анна была ещё до заключения в тюрьму больна психически, временами она начинала без причины смеяться и разговаривать, как ребёнок. Попав в тюрьму, Хроболова испытала все «прелести» финского допроса и заболела окончательно. Когда после допросов Хроболова приходила в тюрьму, она лежала несколько дней в углу, едва поворачиваясь с боку на бок.

Мы попросили прислать врача, чтобы осмотреть больную Хроболову, но надзиратели финны только улыбались.

Когда я уходила из тюрьмы, больная Хроболова осталась там.

(Подпись)

КОШМАРЫ ВИЛГОВСКОГО ЛАГЕРЯ

Что мы пережили в финской неволе

То, о чём говорится в сообщении Чрезвычайной Государственной Комиссии, я видел собственными глазами.

Моя судьба сложилась так, что я очутился на территории, захваченной финнами, и в течение трёх лет находился в финской неволе,

Перед войной я работал на одном предприятии в Вознесенском районе, Ленинградской области. В сентябре 1941 года этот район захватили финны. Нас, русских рабочих, сначала держали под полицейским надзором. Потом стали перебрасывать из лагеря в лагерь. Долгое время мы находились в д. Вилга, в 18 километрах от Петрозаводска.

Ночью нас держали за колючей проволокой, а на день угоняли на лесозаготовки. Работали мы с раннего утра до позднего вечера, а кормили нас скудной пищей. От голода и непосильного труда люди доходили до отчаяния, часами рылись в помойках в поисках остатков пищи, ели отбросы, умирали с голоду.

Я знал некоего Смирнова который в поисках пищи зашёл в барак, где жили финские конвоиры. Там он подобрал банку с какими-то остатками, похожими на масло, и принёс в помещение, где жил. Это видела одна служанка, которая жила в казарме, и рассказала финнам.

Вечером к нам пришли финны, а с ними и служанка. Нас немедленно построили. «Вот он», - сказала служанка, указав на Смирнова. Финны вывели Смирнова и здесь же расстреляли.

Случаев, когда финны расстреливали ни в чём неповинных русских людей, было много. На моих глазах финны расстреляли двух 17-летних юношей за попытку к бегству из лагеря, 18-летнюю русскую девушку они выпороли перед строем за то, что она пожаловалась на то, что ей при получении супа в котелок бросили мыло.

В мае 1942 года я и ещё 6 товарищей совершили побег из лагеря. Но нас поймали и посадили в тюрьму, где я просидел больше года. Тут я видел такие кошмары, которые трудно вообразить. Изнурительный труд, голод, холод, изуверское обращение тюремной прислуги с заключёнными, частые расстрелы, - всё это было обычным явлением тюремной жизни. Двоих русских финны расстреляли только за то, что они сорвали брюкву и съели.

Красноармеец А. Левченко

Газета «За родину» от 24 августа 1944 г.

ЗАЯВЛЕНИЕ

В Чрезвычайную Государственную Комиссию по установлению и расследованию злодеяний немецко-фашистских захватчиков и их сообщников от граждан Смелкова Бориса и Мартынова Григория

Немецко-финские захватчики зверствовали над советскими людьми и на Вилговских лесозаготовках, где я работал.

Помню, был такой случай, когда одного мальчика расстреляли по приказанию лейтенанта Арви Мальмиваара за то, что он убежал с Вилговских лесоразработок в г. Петрозаводск к родным. Когда мальчика вернули обратно в Вилговский лагерь, то по приказу лейтенанта был выстроен весь лагерь - 300 человек русских. Финны привели из будки мальчика. Когда принесли скамью, то мальчика заставили раздеться догола, повалили на скамью и дали ему 10 розог. После наказания мальчик засмеялся. Это увидел лейтенант Арви Мальмиваара. Он схватил его за шею и перед всем строем русских людей ударил кулаком. Мальчик упал без сознания. Потом по приказу этого же лейтенанта финские палачи сделали три выстрела в грудь мальчика в ynop.

Финские палачи расстреляли также Пустовалова Петра.

Палачи Лаакконен, Боронеус, Салминен и Кетола на Вилговских лесоразработках избивали русских людей за малейшие проступки до полусмерти.

(Подписи)

ЗАЯВЛЕНИЕ

В Чрезвычайную Государственную Комиссию по установлению и расследованию злодеяний немецко-фашистских захватчиков и их сообщников от гражданина Каурова П. Т.

Весной 1942 года меня из концентрационного лагеря № 4 в Петрозаводске выслали в концлагерь лесопункта Вилга. Здесь нас, лагерников, собралось около 300 человек мужчин и женщин. Лесопункт обтянут проволокой в 10 рядов, охрана военная.

Не описываю звериных расправ финских бандитов с взрослыми, - хочу рассказать лишь о зверском убийстве двух детей.

Первое убийство произошло так:

Мальчик Пётр Пелепенов, 15 лет, задумал повидаться с родными и сбежал, но был пойман и возвращён в Вилгу.

Построили всех заключённых в 2 шеренги. Мальчика вывели перед строем, и офицер-лейтенант (начальник лесопункта) Арви Мальмиваара набросился на мальчика и начал его избивать, затем схватил за горло и душил до тех пор, пока Петя не потерял сознания и не упал на землю.

Тогда офицер-убийца приказал конвоиру-солдату застрелить мальчика, который и был убит палачом 3 выстрелами из винтовки.

Вторым был убит юноша лет 16-17, Пётр Пустовалов, который сбежал в лес и в течение недели скрывался вблизи лагеря в старом ДОТе.

Пустовалова привели на площадку избитого до полусмерти и после речи бандита Мальмиваара (через переводчика) сбили с ног и застрелили одним выстрелом в голову.

Все эти зверские расправы с ребятами произошли, на глазах всего населения лесопункта.

(Подпись)

КУТИЖЕМСКИЙ ЛАГЕРЬ СМЕРТИ

ЗАЯВЛЕНИЕ

В Чрезвычайную Государственную Комиссию по установлению и расследованию злодеяний немецко-фашистских захватчиков и их сообщников от гражданина Анисимова Н. Д., год рождения 1902, проживающего в посёлке № 6 дом 107 (в настоящее время работает в Горстройтресте электромонтёром)

Дело было так: 28 ноября 1941 года финны эвакуировали меня, мою жену и 6 детей (малолетних) в г. Петрозаводск, в лагерь № 4. Прожил я там недолго. Меня направили в Кутижму на лесозаготовки.

За короткий срок - 1 месяц - в этом лагере из 940 пленных погибло 120 человек. Нам тоже предстояло умереть. Бараки грязные, вшей на нарах столько, что невозможно спать. И к тому же холод такой, что невозможно было забыться. Спали на голых досках.

Я решил бежать. Подыскал себе товарища - Анатолия Богданова, и с ним в тот же вечер мы сбежали обратно в Петрозаводский лагерь. Здесь нас задержали и повезли в штаб. В штабе нас крепко били, после чего отправили в тюрьму. В тюрьме нас так избили, что кровь текла по лицу.

В тюрьме стало ещё хуже. Окна все были забиты досками. Через 2 дня приносили по кусочку хлеба да котелок воды. Кидали также немного дров и опять закрывали. Только на 5-е сутки утром нас выпустили и прямо голодных погнали копать могилы своим лагерникам, которых тогда умерло очень много. Через неделю меня направили на лесозаготовки в посёлок Вилгу.

Как я узнал потом, через 2 дня после нашего побега сбежали с Кутижмы ещё двое: мой братан Анисимов Иван и другой товарищ. Их поймали на дороге, привезли обратно и так избили, что мой братан Анисимов Иван умер.

Послали меня, как провинившегося, и ещё 5 товарищей делать мост через реку, по которому финны ходили обедать в столовую. Нам нужно было поставить 4 козла на средине реки. Переводчик-финн (фамилии его не помню) мне говорит: «Ну, вредная собака, раздевайся». Я не знаю, что и делать, - вода холодная, и надо итти голому в воду. Пока я мешкал, он меня палкой так ударил по спине, что я прямо в одежде вскочил в воду. Взял козёл и стал ставить. Так в холодной воде и работал.

Однажды послали меня делать стойки для дров. Работал я до обеда, не отдыхая, а потом увидел знакомого пилостава и стал с ним разговаривать. Вдруг откуда ни возьмись начальник, финн Лесконен. Как начал он меня бить палкой при народе. Так избил, что я упал. Он выхватил револьвер и кричит: «Застрелю, если не будешь работать». Я сказал ему, что всё время работал, только хотел немного отдохнуть. Он схватил палку и принялся вновь меня бить и гнал так до места, где я работал. (Подпись)

ЖИЗНЬ ЗА КОЛЮЧЕЙ ПРОВОЛОКОЙ

В первые дни войны я работал на Свири. Нас окружили лахтари и всё мирное население погнали к линии железной дороги. Здесь были женщины и дети. Вещи у нас отобрали, посёлок и даже заборы сожгли. Нас привезли в Подпорожье, загнали в тюрьму, а лотом под усиленным конвоем погнали в Усланку. В Усланке разместили по домам, в которых не было возможности сидеть даже на полу. Люди были голодны, но если женщина или ребёнок просили чего-нибудь поесть, то в ответ получали удары кулаком или резиновой плетью.

Так жили месяц. Потом стали нас отправлять в Петрозаводск. Грузили в товарные вагоны, загаженные конским помётом, набивая их доотказа: «Так теплее будет», - говорили финские негодяи. Везли до Петрозаводска более суток. Выглядывать из окон категорически запрещалось, - стреляли.

Нас привезли в Петрозаводск и разместили в концлагерь, обнесённый колючей проволокой. Подходить к проволоке на расстояние двух метров было нельзя - расстреливали. Один мальчик 9 лет и девочка 7 лет за одну только попытку подойти к проволоке были убиты из винтовки. Мужчин сразу отправили на лесозаготовки. Мне пришлось быть в лагере № 56 (Кутижма), Я на своей спине вынес всю тяжесть фашистского гнёта. Если не выполнишь норму, то на первый раз финны выдавали полпайка, т. е. 60 граммов хлеба и поллитра баланды - супа из гнилого мёрзлого турнепса, на второй раз - полпайка и 25 плетей, на третий раз - полпайка, 25 плетей и холодный карцер на 3 суток с выгоном на работу.

Если больной обращался за помощью, то получал удары палкой или зуботычину. У одного моего товарища болели уши. Он обратился за медпомощью. Когда он пришёл на медпункт, ему велели наклониться. Как только он нагнулся, врач со всего размаха ударил его бутылкой по голове. Бутылка разбилась вдребезги. Больной умер. Таких фактов много. Меня грозили расстрелять, а потом расстрел заменили 100 плетями в две руки, т. е. били с двух сторон, по очереди. За малейшую провинность били плетьми, прикладами. За время моего пребывания в концлагере Кутижма, с 21 февраля по 10 июля 1942 г., из 560 человек погибло 380.

Мучения наши кончились. Красная Армия вырвала нас из неволи. Я от всего сердца приношу благодарность Красной Армии и даю обещание не жалеть ни сил, ни жизни во имя нашей родины.

А. Федотов

14 июля 1944 г.

ПОКАЗАНИЕ

Овечникова Леонида Дмитриевича, 1911 г. рождения, проживавшего в г. Медвежьегорске Карело-Финской ССР

Работал я приёмщиком сплавконторы. 13 ноября 1941 г. утром на караван судов, эвакуируемый из Медвежьегорска в местечко Шала, пришли финские солдаты. Они стали обыскивать советских людей, находящихся на судах, отбирать личные вещи. Они заявили, что ценности, находящиеся на судах, принадлежат им. В числе других ценностей в караване находилось 2 баржи муки, одна баржа с аппаратурой связи и пишущими машинками, несколько барж с обувью, одеждой и т. д.

Капитана парохода «Металлист» Онегина финские солдаты вывели на берег. Больше на пароход он не возвращался и, по словам финских солдат, был расстрелян.

В этот день вечером я решил бежать, но провалился в майну. Меня заметили охранники, схватили и повели в штаб. Здесь по приказанию финского офицера (фамилии его я не знаю) меня избили прикладами винтовок и кулаками, вышибли мне зубы. Потом меня посадили в караульное помещение, где я находился до 27 ноября.

27 ноября меня с группой других русских, арестованных финнами на караване, перевезли в Петрозаводск и поместили в лагерь № 5. Здесь меня и других заключённых заставили обнести наш лагерь колючей проволокой. Я сильно ослабел и работать не мог. За это меня неоднократно избивали финны рукояткой револьвера по лицу.

Потом нас отправили на железнодорожную станцию Кутижма, где находились русские военнопленные, которых финны, по словам военнопленных, отправляли в Кондопогу. Среди военнопленных были больные, которые не могли двигаться. Финны по распоряжению своего офицера вынесли больных на улицу. Мороз доходил до 30 градусов. На другой день я увидел ямы, наполненные трупами русских военнопленных, замёрзших ночью.

В Кутижме я пробыл до 27 марта 1943 г. 14 месяцев мы работали на лесоразработках. Сильно истощённых от голода людей финны заставляли заготавливать с корня: мужчин 2,5 куб. м, женщин 2 куб. м.

Ежедневный рацион состоял: утром из 150 граммов хлеба, а вечером из 1 литра отвара неочищенного картофеля или турнепса.

В бане не были по 4 месяца, белья не сменяли. Света в бараках не было. Спали мы на нарах вповалку, все во вшах.

Всего в Кутижме в лагере находилось 530 человек (на 10 февраля 1942 г.). К 17 июня 1942 г. осталось в живых только 127 человек - остальные умерли от голода и жестоких побоев за невыполнение нормы.

В июне 1942 г. я убежал из лагеря, но был пойман и отправлен снова в Кутижму. Мне дали 70 ударов резиновой плетью и поставили под строгий надзор. Меня поставили работать под начальством одного финна, который меня избивал, и в результате я получил тяжёлое увечье.

От голода и вшивости в Кутижемском лагере вспыхнула эпидемия сыпного тифа, я заболел тоже. В Кутижму финны привезли передвижную деревянную баню, куда отправили и меня с температурой в 40,4 градуса. Я потерял сознание и очнулся на 15-й день в бараке. Разбитая ступня нестерпимо болела, вся почернела. Финские врачи заявили, что ногу надо ампутировать. Леченья никакого не было, и я 1,5 месяца лежал без всякой помощи. Затем меня отправили в лагерь № 6 для операции. Операцию сделали в помещении лагеря № б, отняв мне ногу выше колена.

В лагере № 6 я находился с 2S марта по 10 июля 1943 г., после чего меня снова отправили в лагерь № 5 в Петрозаводск, где я и пробыл до освобождения Петрозаводска Красной Армией.

(Подпись)

ЗАЯВЛЕНИЕ

В Чрезвычайную Государственную Комиссию по установлению и расследованию злодеяний немецко-фашистских захватчиков и их сообщников от Новикова Ивана Петровича, проживающего в г. Петрозаводске, в посёлке № 5, и работающего в Беломорско-Онежском пароходстве в качестве oпeратора

В плен к финнам я попал в д. Сяргозеро, Винницкого района, Ленинградской области. Вместе с другими советскими людьми, попавшими в плен, меня привезли в г. Петрозаводск и поместили в лагерь № 5.

В феврале 1942 г. нас, в количестве до 200 человек, направили на лесозаготовки в Кутижму. Условия на лесозаготовках были исключительно тяжёлыми. Утром поднимали в 5 часов, в 7 часов давали баланду из мёрзлого немытого турнепса и воды и 250 граммов хлеба на день, взвешивая на глазок. Второй раз давали пищу после работы, часов в 6 вечера. Обед выдавали таким образом, что всем приходилось стоять в очереди по 2 часа. Некоторые рабочие не могли есть гадкой баланды, но порядок был такой, что пока все не явятся в очередь, то не начинали выдачу, поэтому приходилось стоять всем. Горячую баланду давали 2 раза в день. Обед, как правило, давали без хлеба.

В бараках в грязи и холоде спалось плохо. Обогревались мы тесно прижавшись друг к другу. В тесноте людей ели клопы и вши.

За невыполнение нормы лишались половины пайка.

Я работал на лесозаготовках с февраля 1942 г. до сентября 1943 г. За это время меня бессчётное число раз били и пороли.

В первый раз меня били в июле 1942 г. за то, что финны узнали о нашем решении бежать из лагеря. Финн по имени Эйно, работавший в охране лагеря, вызвал меня в будку, обыскал и нашёл компас. Меня спрашивали - с кем я собирался бежать, три финна били меня кулаками. Побьют, затем допрашивают. Потом меня вывели на улицу и стали допрашивать другого товарища. За попытку бежать мы отсидели в будке и получили по 75 плетей. Пороли три человека сразу. В холодной «будке» сидели до утра, а утром уходили на работу, иначе опять невыполнение плана и опять наказание.

После этого нам присвоили название «каркури» (беглецы). Нас часто били, все, кто хотел, начиная от охранника и кончая бригадиром.

Однажды меня били за то, что в костре, который я сложил, оказалось одно полено длиннее других на сантиметр. В другой раз за то, что некрасиво сложил костёр. Били и без всяких причин.

Я потерял счёт тому, сколько раз меня били.

Через месяц в лагере началась эпидемия. Люди истощали и дошли до такого состояния, что едва передвигались. Некоторых рабочих обратно из леса в барак привозили товарищи на санях. Умерли, придя с работы, Кутичин Семён, Феопентьев Василий и другие. Из боязни не выполнить нормы, люди, полуживые, шли на работу и, возвратившись в барак, умирали. Через 5 месяцев финны вынуждены были изголодавшихся людей вывезти из лагеря. Тогда умерли Ложкии Иван, Люсихин и др.

В сентябре я тоже опух от голода. Меня вместе с другими больными вернули в лагерь № 5.

За время моего пребывания на лесозаготовках в Кутижме из 500 человек умерло около 300 человек.

(Подпись)

ПАЛАЧИ КУТИЖМЫ

Кутижма - лагерь для русских пленных в 42 км от Петрозаводска. С этим местом у всех, побывавших здесь, связаны самые мрачные воспоминания.

«Отправляют в Кутижму»!

Кровь леденеет при этом известии. Не было хуже наказания, чем быть отправленным в этот лагерь. Всё, что пришлось перенести в течение 10 месяцев пребывания в особо строгом втором лагере, тускнеет перед застенками Кутижмы. Самый отбор бригад, отправляемых сюда, производился варварским способом.

День. Все взрослые мужчины отправлены в город. Оставшиеся в лагере старики, дети, подростки, женщины работают внутри лагеря по очистке ям, уборных, подвозке дров. В обеденный перерыв финны выгоняют всех вo двор, хватают первых попавшихся 40 человек и говорят им, что они завтра будут отправлены на другую работу. Куда, на какую работу - не объясняют ни сами палачи, ни их прислужники - переводчики и нарядчики. Всякий вопрос о роде предстоящих работ, заявления о болезни, препятствующей выполнять тяжёлые физические работы, вызывают крики, ругань, мордобой. В бригаду попали больные, полуслепые старики, дети, подростки 12-14 лет.

Только в вагонах мы поняли, что везут в Кутшкму, слава о которой ещё раньше распространялась по лагерям. До прибытия первой партии гражданских пленных, здесь работали 250 военнопленных, из которых более 100 человек скончалось от истощения и побоев.

Двое из нашей партии в 40 человек (это было в феврале 1942 г.), узнав о месте назначения, на ходу поезда выбросились из вагона в окно: «Лучше сейчас погибнуть, чем ехать живому на верную смерть».

Наконец, Кутижма. Три мрачных низких барака, огороженных колючей проволокой, расположены среди леса в болотистой местности. В бараках темно, грязно, душно от дыхания набитых доотказа людей, от непросыхающей обуви и одежды. На низких нарах на каждого приходится так мало места, что можно лежать только на боку; сырое пальто служит подушкой, постелью, одеялом. Во всём огромном бараке две малюсеньких печурки, около которых в очередь толпятся десятки людей, развешивают сырую одежду, обувь, бельё, прожаривают бесчисленных вшей, варят вонючую похлёбку из отбросов выгребной ямы. Болеют люди десятками. Мизерный кусок хлеба и несколько ложек жидкой мучной похлёбки не могут удовлетворить истомлённого изголодавшегося взрослого человека. Большая часть пленных весь суточный паёк съедала сразу в момент выдачи и до другого утра питалась одной водой. Такие люди с 6 часов утра выгонялись за 3-4 и даже за 5 км в лес на заготовку дров, где и работали, увязая по колено в снегу.

Неудивительно, что возвращаясь с работы, люди падали на дороге, не в силах добрести до барака. А невыполнение нормы выработки, малейшее опоздание и пр. влекли за собой уменьшение пайка до половины, палки, плети. Можно ли ожидать хорошей выработки, когда нередко в паре работали ребё