Западная часть Тихого океана

 

Транспортный вертолет ВМС парил на высоте двух тысяч футов над морем. Второй пилот оглянулся на Джонаса и Демарко, сидевших сзади.

– Корабль вон там, впереди, – сказал он.

– Наконец‑то. – Демарко повернулся разбудить Терри, уснувшую в своем кресле, как только они покинули базу ВМС на Гуаме.

Джонас устремил глаза к горизонту – тонкой линии, отделявшей серый океан от серого неба. Но ничего не увидел.

Должно быть, я тоже уснул. Он действительно очень устал. Они были в пути уже более пятнадцати часов.

А несколько секунд спустя Джонас увидел корабль, плоское пятно где‑то вдали, начинающее быстро расти.

Длина судна «Кику» для глубоководных исследований составляла двести семьдесят четыре фута, ширина – сорок четыре фута; на судне имелись научные лаборатории, ремонтные мастерские и помещения для дюжины ученых и экипажа из восемнадцати человек. Кроме того, судно было оснащено приспособлениями для погружения глубоководных аппаратов: усиленной стальной лебедкой и кормовой лебедкой на А‑раме. Позади лебедки находился массивный барабан с намотанным стальным тросом длиной более восьми миль.

Вертолет, подлетевший с северной стороны, завис над вертолетной площадкой «Кику», но даже не сделал попытки приземлиться.

Демарко, посмотрев в иллюминатор, махнул Терри рукой.

По левому борту судна скользил на кайтборде атлетически сложенный мужчина в черно‑зеленом мокром гидрокостюме. Порывы ветра достигали сорока узлов, высота волн составляла двадцать футов, что создавало идеальные условия для кайтинга.

Кайтбордер поднял голову и увидел висевший в воздухе вертолет. Сделав резкий поворот по ветру, спортсмен изменил направление, до предела натянув бечевку кайта. Почувствовав, что порыв ветра подхватывает кайт, мужчина поставил доску на ребро, направил ее в сторону накатывающей пятнадцатифутовой волны и взмыл на ее гребень.

На глазах удивленных пассажиров вертолета кайт поднял кайтбордера на высоту восемьдесят футов в воздух. Бросая вызов законам гравитации, смельчак вытянулся струной в согнутом положении и завис над носом «Кику». Следующие двенадцать секунд он совершал пируэты на ветру, а затем спрыгнул на корму и после непродолжительного скольжения остановился.

Терри посмотрела на Джонаса с гордой улыбкой:

– Ди Джей.

 

Двадцатичетырехлетний Ди Джей Танака был высоким и стройным, совсем как его отец, мускулистое тело покрыто темным азиатским загаром. Он обнял старшую сестру, не успела та выйти из вертолета, и тотчас же увлек ее подальше от оглушающих винтов вертолета, чтобы спокойно поговорить.

Джонас, закинув на плечо спортивную сумку, присоединился к ним. Темноволосые, черноглазые, с высокими скулами и одинаковыми улыбками, брат и сестра вполне могли сойти за близнецов.

– Ди Джей, это Джонас Тейлор. Только не вздумай называть его профессором. Он сразу начинает чувствовать себя стариком.

Ди Джей пожал руку Джонаса:

– Моя сестра самая настоящая язва, да?

– Она просто прелесть.

– Итак, насколько я понимаю, мы собираемся спуститься в Бездну Челленджера. Уверены, что готовы к этому?

– Я справлюсь. – Джонас с ходу уловил присущий Ди Джею состязательный дух. – Но сперва мне хотелось бы немного попрактиковаться. – А где подводные аппараты?

– Пойдемте, я вам покажу.

Джонас проследовал за Ди Джеем и Терри на корму, где на стеллажах лежали два «Эбис глайдера». Аппараты длиной десять футов и диаметром четыре фута чем‑то напоминали торпеды из толстого стекла с небольшими крыльями посередине и хвостовым оперением.

Какой‑то человек лет тридцати с небольшим в синем комбинезоне в масляных пятнах, лежа под днищем одного из глайдеров, возился с рамой.

Ди Джей хлопнул рукой по пластиковому концевому обтекателю одного из глубоководных аппаратов:

– Поликарбонат марки «Лексан». Пластик настолько прочный, что используется вместо пуленепробиваемого стекла в президентских лимузинах. Спасательная капсула сделана из материала, придающего аппарату нулевую плавучесть. Технически, вся камера и есть одна большая спасательная капсула. Если глайдер попадает в беду, надо просто нажать на рычаг металлического редуктора с правой стороны, и внутренняя камера отделится от более тяжелой рамы, словно плавучий пузырек воздуха. И пилот сразу поднимется на поверхность.

Механик вылез из‑под рамы аппарата и вытер руки о комбинезон:

– Малыш, я сам тебе все покажу. Ведь как ни крути, именно я переработал конструкцию этих проклятых штук.

Лицо Джонаса расплылось в широкой ухмылке:

– Мак! Какого черта ты здесь делаешь?!

Джеймс «Мак» Макрейдс подмигнул своему старому другу:

– Хотелось бы задать тебе аналогичный вопрос. Утром я звонил в Вегас. Ставки, что ты рано или поздно объявишься, были шесть к одному.

– Ну а твоя ставка?

– Ты ведь меня знаешь, я всегда ставлю на аутсайдера.

Мужчины обнялись.

Терри подняла глаза на брата:

– А ты знал, что они знакомы?

Ди Джей покачал головой:

– Мак никогда об этом не упоминал.

Джонас отстранился, чтобы получше разглядеть друга. Некогда короткая военная стрижка Мака отросла, превратившись в копну темно‑русых волос; в углах ястребиных карих глаз появились новые морщинки: семь лет назад, когда Мак три месяца лежал вместе с Джонасом в психиатрическом отделении, их еще явно не было. Впрочем, мальчишеский озорной блеск в глазах никуда не девался.

– Отлично выглядишь! – Джонас похлопал Мака по животу. – И явно хорошо кушаешь, что приятно.

– Так кто же откажется, если дают?!

– Совсем как твои женщины.

– Коммандер Тейлор, вы обо мне плохо думаете! Я больше не вожу ВИП‑персон в бордели на тропических островах.

– Это потому, что Дик Даниельсон посадил тебя под замок.

– Даниельсон?! Да ни хрена подобного! Один лихой конгрессмен решил оплатить оказанные услуги карточкой VISA своей жены. А когда та об этом прознала, то жутко разозлилась. Да ладно, дело прошлое. Теперь я работаю на Масао, слежу за тем, чтобы судно и подводные аппараты были в полном ажуре, а в баре имелись отборные сорта пива.

Ди Джей неуверенно вмешался в разговор:

– Я вот тут собирался объяснить преимущества подводного аппарата с нулевой плавучестью.

– Что ж, попробуй.

– Если сфера сделана из титана, то при пилотировании аппарата теряется половина мощности аккумуляторов, не говоря уже о скорости и маневренности.

Мак посмотрел на Ди Джея:

– Лучше объясни ему, как будет осуществляться наша миссия.

– Загляните под днище аппарата, – велел Джонасу Ди Джей. – Там имеется телескопическая механическая рука с захватом. Когда мы совершим погружение, вы поплывете впереди. Я последую за вами на своем глайдере, к манипулятору которого будет прикреплен стальной трос. Во внешней обшивке поврежденного аппарата ЮНИС имеется несколько откидных болтов с ушком. Когда вы расчистите обломки камней вокруг аппарата ЮНИС, я прикреплю трос, а потом судовая лебедка поднимет аппарат на поверхность океана.

– Звучит неплохо.

– Да, типа прогулки по парку, и тем не менее это работа для двоих, – сказал Ди Джей. – Я пытался прикрепить кабель во время своего погружения, но мне не удалось одновременно захватить стальной трос и расчистить обломки. Тогда я попробовал отпустить трос, но гидротермальный поток тут же отнес его на две мили на юг.

– Может, ты чересчур нервничал, – поддразнила брата Терри. – Сам ведь признавался, что там, внизу, жутковато. Не слишком‑то приятно лежать в камере размером с телефонную будку на глубине семи миль, где давление воды составляет тысячи фунтов. Одна‑единственная ошибка, одна‑единственная трещина в корпусе – и тебе вынесет мозг. – Терри посмотрела на Джонаса в ожидании его реакции.

– Да ладно тебе! Ты просто завидуешь, – бросил Ди Джей и повернулся к Джонасу. – По правде говоря, мне нравится там, внизу. Меня так и тянет вернуться туда. Мне казалось, что прыжки с тарзанкой и кайтинг – это круто, но погружения гораздо круче.

Джонас уставился на Ди Джея, словно узнавая себя в юности:

– Ты что, не можешь жить без адреналина?

Ди Джей постарался немного успокоиться:

– Я? Нет, сэр… Я хочу сказать, да, не могу жить без адреналина, но здесь немного другое. Бездна Челленджера… Там я, словно первый человек на Луне. Повсюду «черные курильщики» и диковинные рыбы. Но почему я вам это говорю? Вы ведь десятки раз спускались в глубоководные впадины.

Джонас подергал за красный виниловый флажок с эмблемой Танаки, установленный на одном из глайдеров:

– Я перевыполнил свой план по глубоководным погружениям, но еще ни разу не был на дне Бездны Челленджера.

– Тогда завтра утром мы лишим вас девственности.

– А как насчет тренировочного погружения?

– Никаких тренировочных погружений.

Тем временем в сопровождении двух филиппинцев из команды к ним подошел крупный темнокожий человек в красной вязаной шапочке.

– Джонас Тейлор, – сказал Ти Джей, – это Леон Барр, капитан «Кику».

Джонас пожал похожую на бейсбольную рукавицу пухлую руку капитана, в жилах которого явно текла французская и полинезийская кровь.

– Добро пожаловать на борт, – раскатистым баритоном произнес капитан. Барр прикоснулся к шапке, приветствуя Терри, и почтительно произнес: – Мадемуазель.

Присоединившийся к ним Демарко похлопал капитана по плечу:

– Ну что, Леон, толстеем потихоньку?

Лицо Леона потемнело.

– Эта тайка раскормила меня, как свинью.

Демарко со смехом повернулся к Джонасу:

– Капитанская жена чертовски хорошая повариха. Сейчас мы точно не отказались бы отведать ее стряпни. Умираем с голоду.

– Поедим через час, но никаких тренировочных погружений. Через два дня погода совсем испортится, и я хочу вернуться в порт, прежде чем ненастье вконец разгуляется.

Джонас повернулся к Маку:

– А как насчет того, чтобы по‑быстрому провести поверхностное погружение?

– Прости, старина. Привод кормовой лебедки сейчас в починке. Мы должны поберечь запасные агрегаты на случай, если они понадобятся нам во время завтрашнего погружения. Держись меня, и я в меру сил постараюсь тебя подготовить.

Дождавшись, когда остальные уйдут, Джонас обратился к Макрейдсу:

– Мак, а ты, случайно, не рассказывал Масао или кому‑нибудь еще о наших коротких каникулах в психушке?

– Нет.

– Но ты ведь знал о моем приезде.

– Я знал, что Масао собирается предложить тебе пилотировать глайдер. Но честно говоря, сомневался, что ты согласишься на эту работу… только не с Фрэнком Хеллером на борту.

Джонасу на секунду стало трудно дышать:

– А Хеллер здесь что забыл?

– Разве Масао тебе ничего не сказал?

– Неужели ты думаешь, что я приехал бы, если бы знал?

– Не волнуйся. Хеллер – личный врач Масао, на сей раз его присутствие на борту никаким боком не касается твоих погружений.

– А где он сейчас?

– Возможно, в санчасти. Это на нижней палубе.

Джонас развернулся и пошел прочь.

 

Фрэнк Хеллер

 

Джонас вошел в служебный отсек и спустился на один лестничный пролет, на нижнюю палубу. Ориентируясь по указателям на стене коридора, нашел санчасть и без стука вошел внутрь.

Тощий человек лет пятидесяти с короткострижеными седыми волосами, в очках в массивной черной оправе склонился над клавиатурой компьютера. Он поднял на Джонаса слезящиеся серо‑голубые глаза, спрятанные за толстыми линзами, и снова повернулся к монитору:

– Опять ловишь рыбку в мутной воде, Тейлор?

Джонас, немного помедлив, ответил:

– Фрэнк, я здесь не поэтому.

– А почему ты здесь?

– Масао попросил меня помочь.

– Эти японцы не знают, что такое ирония судьбы.

– Нравится тебе это или нет, но нам придется работать вместе. Единственный способ понять, что происходит, – поднять наверх поврежденный ЮНИС. Ди Джей не справится в одиночку…

– Да знаю я, знаю! – Хеллер поспешно поднялся с места налить себе еще кофе. – Но вот чего я точно не могу понять, так это того, почему именно ты должен его сопровождать.

– Потому что за последние тридцать лет никто другой еще ни разу не спускался на дно впадины.

– О нет, кое‑кто спускался, – с горечью заметил Хеллер. – Только то путешествие стоило им жизни.

Джонас отвел глаза:

– Послушай, за последние семь лет не было и дня, чтобы я не думал о «Си клифе». Положа руку на сердце, я до сих пор не уверен, что там произошло. Я знаю только одно: мне действительно показалось, будто какой‑то монстр поднялся со дна, чтобы атаковать наш аппарат, и я оперативно среагировал.

– Среагировал? Да ты запаниковал, точно салага. – Хеллер надвинулся на Джонаса, оказавшись с ним нос к носу. Глаза доктора горели ненавистью. – Возможно, эта жалкая исповедь позволит тебе реабилитировать себя на страницах твоей книги, но для меня она ничего не меняет. Тейлор, ты грезил наяву. У тебя были галлюцинации, но вместо того, чтобы включить голову, ты ударился в панику. Ты убил двоих из нашей команды. Майк Шаффер был моим другом. Я крестный отец его ребенка. И семья Шаффера каждый божий день вспоминает о твоей ошибке.

– А ты, случайно, не забыл, что тоже приложил руку к произошедшему?! – сорвался на крик Джонас. – Ты был врачом, отвечавшим за допуск к погружению. И именно ты заверил Даниельсона, что я физически годен для четвертого спуска под воду. И это несмотря на то, что у меня наблюдались все признаки головокружения и общей слабости от переутомления. Четыре погружения за девять дней! И разве твое решение хоть как‑то основывалось на моей способности нормально функционировать?

– Ты был морским офицером. Который, по идее, должен быть на голову выше остальных. Да и вообще, решение, кто будет пилотировать глубоководный аппарат – ты или твой дублер, – оставалось за тобой.

– Он был не готов. Вы с Даниельсоном это прекрасно знали, вот почему и назначили меня крайним… Чтобы прикрыть собственные задницы.

– Тейлор, чего ты от меня хочешь? Я не в силах отпустить тебе грехи, впрочем, так же как и снять с себя ответственность. Даниельсон был моим командиром, а на него давили из Пентагона. Неужели ты хотел, чтобы он нарушил прямой приказ только потому, что его ведущий пилот устал? Военно‑морской флот не желает слушать извинения, ему нужен результат.

– А если бы ты мог перевести часы назад, как бы ты тогда поступил?

– Не знаю. Честно говоря, ты был чертовски хорошим пилотом… Возможно, именно это в том числе повлияло на мое решение допустить тебя к погружению. Но сейчас мне хотелось бы убедиться, что ты будешь сопровождать малыша Танаку из желания помочь, а не с целью искать какой‑то там зуб.

Джонас направился к двери, но остановился и повернулся к Хеллеру:

– Фрэнк, я знаю свои обязанности. Надеюсь, ты не забыл о своих.

 

Час спустя, приняв душ и переодевшись, Джонас вошел в кают‑компанию, где дюжина членов команды, громко чавкая, угощались жареным цыпленком с картофелем. Джонас, положив себе еду на тарелку, взял бутылку воды из холодильника.

Мак махнул ему рукой, приглашая за свой стол.

Джонас сел и прислушался к жаркому спору Ди Джея с Демарко и капитаном Барром.

Отсутствие Хеллера выглядело несколько подозрительно.

– Док! – воскликнул Ди Джей, роняя изо рта куски цыпленка. – Вы как раз вовремя. По кораблю ходят слухи, будто вы три месяца провели в психушке, после того как объяснили аварию на «Си клифе» нападением одной из этих доисторических акул, о которых пишете. Это правда?

На камбузе вдруг стало тихо.

Джонасу сразу расхотелось есть.

Мак, подцепив вилкой картофелину, запустил ее в Ди Джея.

– Чувак… Ты чего?

– Мы с Джонасом встретились в этом заведении семь лет назад. То, что ты называешь психушкой, было клиникой для нетрудоспособных ветеранов. Так что поосторожнее выбирай выражения. Ведь мы с ним товарищи по несчастью. И, услышав такие обвинения, психически неуравновешенный механик может случайно забыть поменять аварийные аккумуляторы на твоем глайдере.

Ди Джей улыбнулся, но явно через силу.

– Мак, мы имеем полное право спрашивать, – вмешалась Терри. – Один из тех, кто присутствовал на лекции Джонаса, обвинил твоего друга в смерти двоих людей, погибших в результате его неправильных действий. Я говорила с Фрэнком Хеллером. Он не желает уточнять, что именно тогда произошло. Однако он сказал мне, что после этого инцидента Джонаса уволили из рядов военно‑морского флота, лишив пенсии и всех привилегий.

Ди Джей вопросительно заглянул Джонасу в глаза:

– Док?

Все взгляды обратились на Джонаса; тот резко отодвинул поднос:

– Все верно. Только Фрэнк кое о чем забыл упомянуть… Типа того, что я был совершенно измотан, поскольку до того, четвертого, глубоководного погружения успел выполнить еще три, причем в течение девяти дней. А что касается завтрашнего погружения, я поклялся вашему отцу выполнить миссию и твердо намерен это сделать. Ди Джей, кстати, для информации: на своем веку я выполнил больше глубоководных миссий, чем у тебя было дней рождения. А теперь, с вашего позволения. – Джонас встал, собираясь уходить. – Похоже, у меня пропал аппетит.

Ди Джей схватил его за руку:

– Нет, погодите‑ка, док! Расскажите мне об этой акуле. Я действительно хочу знать. Ведь в конце концов, как я смогу ее узнать, если мы завтра случайно на нее наткнемся.

– Нет проблем, ты сразу поймешь, – ухмыльнулась Терри. – По отсутствующему зубу.

Слова девушки были встречены взрывом смеха.

Джонас снова сел на место:

– Хорошо, малыш, если ты действительно хочешь побольше узнать об этих монстрах, я тебе расскажу. Первое, что ты должен понимать об акулах, так это то, что они обитают на планете гораздо дольше нас – уже около четырехсот миллионов лет. Ведь наши предки спустились с деревьев всего два миллиона лет назад. Из всех видов акул, возникших в ходе эволюции, мегалодон был бесспорным царем. И тут речь идет не о простой акуле, а о чудовищной машине для убийства, суперхищнике из всех когда‑либо существовавших на Земле – шестидесятифутовой, сорокатонной версии большой белой акулы. И дело не только в размерах мегалодона, а в том, что природа наделила его органами чувств, позволяющими учуять жертву на расстоянии нескольких миль. Мег способен унюхать вас, почувствовать на вкус, уловить сердцебиение и электрические импульсы, генерируемые работой ваших мускулов. Кровь или моча в воде? С таким же успехом можно запустить сигнальную ракету. А если мегалодон подберется достаточно близко, чтобы увидеть вас, то, значит, вы уже умерли.

Леон Барр покачал головой:

– Откуда вы столько всего знаете о допотопной рыбе, которую никто никогда не видел?

Слушатели мгновенно притихли в ожидании ответа Джонаса.

– Для начала, у нас есть их окаменевшие заостренные зубы. А один дюйм зуба акулы пропорционален десяти футам ее длины. Самый крупный из всех найденных нами зубов оказался длиной более семи дюймов, вот и считайте сами. Нижние зубы были узкими, предназначенными для того, чтобы хватать жертву, тогда как верхние – более массивными, способными дробить кости кита, перекусывать мышцы и сухожилия.

– Хотелось бы больше узнать об этих органах чувств. – Ди Джей, похоже, был реально заинтригован.

Джонас собрался с мыслями:

– Хорошо. Точно так же, как его современный собрат, Carcharodon megalodon обладал восемью органами чувств, позволявшими ему искать, находить, идентифицировать и преследовать добычу. Начнем с ампул Лоренцини. Эти наполненные студенистой массой капсулы, расположенные под рылом акулы, способны улавливать даже самые слабые электрические поля от сердцебиения или сокращения мышц других обитателей подводного мира на расстоянии многих миль. А это значит, что, если мегалодон кружил вокруг нашего судна, он мог уловить писк детеныша кита у побережья Гуама. Не менее поразительными, чем ампулы Лоренцини, были и органы обоняния мегалодона. В отличие от человека, у этого животного ноздри направленного действия, позволяющие ему не только учуять частицу крови, или пота, или мочи, растворенную в воде в пропорции один к миллиарду, но и определить расположение источника запаха. Вот почему большие белые аулы плывут, поворачивая голову то в одну, то в другую сторону. Они просто нюхают воду в различных направлениях. Ноздри взрослого мегалодона… возможно, были размером с канталупу. А теперь перейдем к коже этого монстра, которая одновременно является и органом чувств, и оружием. По обеим сторонам тела мегалодона имелась боковая линия: канал, содержавший сенсорные клетки‑рецепторы с крохотными волосками – невромастами. Невромасты обладают способностью улавливать малейшие вибрации воды, даже сердцебиение другой рыбы. Кожа покрыта плактоидной чешуей, представляющей собой острые, как скальпель, зубчики. Если провести рукой по шкуре акулы, то можно разодрать ладонь до мяса.

Ал Демарко поднялся с места:

– Прошу меня извинить. Меня ждет работа.

– Ай, да ладно тебе, – беспечно заметил Ди Джей. – Завтра же не в школу.

Демарко наградил Ди Джея суровым взглядом:

– Завтра у нас у всех тяжелый день, особенно у тебя и мистера сказочника. Лично я предлагаю тебе немного отдохнуть.

– Ал прав, Ди Джей, – согласился Джонас. – Тем более что я уже рассказал все самое интересное.

– Тейлор, вы забыли объяснить самое главное. Как эти ваши акулы умудрились существовать на глубинах, где давление воды достигает шестнадцати тысяч фунтов на квадратный дюйм?

– Давление воды воздействует на млекопитающих и подводные аппараты, потому что и у тех и у других имеются воздушные полости. Акулы, будучи рыбами, не имеют воздушных полостей, подверженных сжатию. Более того, у мегалодона огромная печень, масса которой составляет одну четвертую общей массы тела акулы. Помимо своих основных функций, в том числе накопления энергии в жировых запасах, печень, возможно, помогала мегалодону приспособиться к изменениям давления воды даже на таких больших глубинах, как в Бездне Челленджера.

– Ну ладно, профессор, – не сдавался Демарко, – допустим, просто смеха для, что эти ваши мегалодоны действительно существуют во впадине. Тогда почему они не поднимаются на поверхность? В верхних слоях наверняка гораздо больше еды, чем на дне.

– Блохи в банке.

– Что вы этим хотите сказать? – удивилась Терри.

– Если поместить блох в банку без крышки, они сразу выпрыгнут. Но если закрыть банку крышкой, а через неделю открыть крышку, блохи останутся внутри. Все дело в условном рефлексе. Гидротермальные источники изолируют теплый придонный слой от шестимильной толщи ледяной воды. Мегалодоны, сумевшие выжить в Марианской впадине, приспособились за бесконечно долгий промежуток времени оставаться в теплых глубинах, а потому не имеют стимула подняться к поверхности.

– Еда – это стимул, – с сарказмом в голосе заметил Демарко. – Интересно, какой источник питания может найти в Марианской впадине популяция хищников размером с шестидесятифутовую большую белую?

– Гигантские каракатицы, кальмары – кто знает, какая еще живность водится там, внизу?! Низкое содержание кислорода во впадине, несомненно, способствует замедлению метаболизма этих существ и, следовательно, ухудшению их аппетита. Будучи территориальными животными, мегалодоны, возможно, уменьшают численность популяции, поедая более слабых представителей своего вида. Каждая среда обитания имеет свою пищевую цепь, и Бездна Челленджера не является исключением.

– Какая чушь! – (При этих словах все повернули головы и увидели, что в кают‑компании появился Фрэнк Хеллер.) – Не слушай его, Ди Джей. Тейлор стал ученым исключительно для того, чтобы найти оправдание своим действиям семь лет назад во время спуска в Бездну Челленджера. Да, я совершил ошибку, признав его годным к погружению. Но наступать на одни и те же грабли больше не собираюсь.

Джонас почувствовал, что у него участился пульс:

– Фрэнк, что ты этим хочешь сказать?

– Я хочу сказать, что запрещаю тебе спускаться на глубину. Как медицинское должностное лицо Института Танаки, я объявляю тебя психически неустойчивым. Терри будет сопровождать своего брата во впадину.

– Да! – Терри обняла Ди Джея.

Джонас посмотрел на Мака, а затем, не в силах перенести унижения, покинул камбуз и поднялся на палубу.

 

Погружение

 

Джонас проснулся незадолго до рассвета. В каюте царила такая темнота, что хоть глаз выколи, и Джонас на секунду даже не понял, где находится.

Очередная серия ударов в дверь заставила его пошарить рукой в поисках выключателя. Натянув спортивный костюм с эмблемой Пенсильванского университета, Джонас открыл дверь каюты.

В коридоре стоял Мак, в руках он держал черный с красным гидрокостюм из неопрена и подходящую обувь.

– Масао уже на пути сюда из Токио. Устроил Фрэнку головомойку по телефону. Терри на скамейке запасных, ты снова в игре. – Мак протянул Джонасу экипировку. – Это биокостюм. Позволяет мониторить работу твоих жизненно важных органов во время погружения. Одевайся, пожуй что‑нибудь на завтрак, затем сделай то, что у вас, подводных дайверов, принято делать, чтобы очистить кишечник. Ты стартуешь через девяносто минут.

Джонас закрыл дверь, сердце бешено колотилось.

Проклятье!..

 

Рассветное небо, словно затканное унылыми серыми нитками, было покрыто грозовыми облаками, ветер гонял по мутному морю белые барашки волн.

Не успел Джонас выйти на палубу в своем биокостюме и резиновых сапогах, как его едва не сбил с ног неистовый ветер порывами до сорока узлов. Джонас уже успел запихнуть в себя легкий завтрак, состоящий из яичницы и тоста; две желтые таблетки, которые он проглотил перед погружением, нельзя было принимать на пустой желудок. Еще четыре таблетки лежали в левом нагрудном кармане. И тем не менее Джонаса не покидало ощущение тревоги.

Команда Мака была занята тем, что прикрепляла стропы к подводным планерам. «Эбис глайдер» Ди Джея должны были спускать на воду первым. Конец стального троса крепился к сложенному манипулятору, спрятанному под рамой планера. Самоуверенный молодой пилот стоял рядом со старшей сестрой, облаченной в мокрый гидрокостюм.

Заметив Джонаса, девушка подошла к нему:

– Вы еще можете отказаться.

– Даже и не мечтай.

– Нет, я серьезно, почему вы все же это делаете? Тешите ваше эго?

– Я просто обязан совершить погружение. В моей душе что‑то умерло там, на глубине. Возможно, для меня это единственный способ возродиться.

– А вы захватили с собой свои маленькие желтые таблетки «Доктор фил гуд»?[9] – Джонас собрался было отойти, но Терри схватила его за руку. – Джонас, Ди Джей – мой брат. Когда умерла мама, я сама его вынянчила. Поэтому если вы облажаетесь там, внизу… Если с ним что‑нибудь случится, то не советую вам подниматься обратно. – И, не дождавшись ответа, Терри развернулась, чтобы подойти к брату.

Поговорив с братом еще минуту, Терри его обняла и присоединилась к трем другим ныряльщикам, уже начавшим надевать акваланги.

Мак остановился возле Джонаса:

– Нечего сказать, умеешь ты найти подход к женщинам! Кстати о птичках, как у тебя дела с этой твоей… ну ты понимаешь, той, что отказалась навещать тебя в психиатрическом отделении.

– Путается с моим бывшим соседом по колледжу.

– Ой‑ей‑ей!

– Какие еще больные темы ты хочешь успеть затронуть, прежде чем я начну пилотировать этот стеклянный гроб вниз на семь миль под поверхностью Тихого океана?

– Все еще слушаешь моего любимого Тома Джонса? – Мак показал CD‑диск «Лучшие песни Тома Джонса».

– А разве в «Эбис глайдере» имеется CD‑плеер?

– Нет, но плеер в командном центре выведен на твое радио.

Прервав разговор, они принялись молча наблюдать, как Ди Джей залезает головой вперед в люк в хвостовой части глайдера. И уже секунду спустя большая кормовая лебедка оторвала подводный аппарат в форме торпеды от палубы, подняла над леерами кормы и опустила в море.

Сквозь шум ветра до Джонаса донесся раскатистый голос Альфонса Демарко:

– Пошли, Тейлор. Нечего зазря тратить дневной свет.

Мак едва слышно пробормотал:

– Можно подумать, там, куда ты направляешься, он тебе сильно понадобится.

Они с Джонасом стукнулись сжатыми кулаками, после чего Джонас, встав на четвереньки, залез в открытый хвостовой люк своего глайдера и, напрягая спину, задраил люк капсулы из лексана.

Внутри было тесно, от лежака пахло новенькой кожей. Джонас понял, что и сам глайдер тоже новехонький, и внезапная мысль о том, что ему предстоит опустить еще не опробованное судно на глубину семь миль, лишь усилила нервозность.

Устроившись на лежаке, Джонас положил руки на обитые кожей подлокотники, установленные спереди ниже уровня груди, надел на голову наушники и взял в руки джойстики, левой рукой контролируя скорость, а правой – направление. Затем провел быструю инвентаризацию отсеков для хранения. В одном он нашел закуски, бутилированную воду, банку для мочи, а в другом – аптечку, нож и соединенный с маской маленький баллон со сжатым воздухом. В специальном чехле лежали очки ночного видения.

Небольшие жидкокристаллические экраны компьютера, установленные впереди ниже уровня глаз, обеспечивали гидронавта радиосвязью, показаниями гидролокатора, данными об уровне заряда аккумулятора и прочей жизненно необходимой информацией. Джонас пробежался глазами по показаниям, снятым перед погружением, но тут аппарат внезапно оторвался от палубы, подвергнув жестокому испытанию вестибулярный аппарат пилота.

У Джонаса сразу участился пульс, когда большая лебедка подняла «Эбис глайдер» над леерами «Кику», предоставляя отличную возможность обозреть бушующий Тихий океан с высоты птичьего полета. А‑рама постепенно раскручивалась, опуская глайдер в пятнадцатифутовые волны, где его уже ждала команда ныряльщиков – и среди них Терри. И пока ныряльщики отцепляли стропы лебедки от глайдера, океанские волны несколько тошнотворных минут немилосердно подбрасывали вверх‑вниз плавучий аппарат. Наконец один из ныряльщиков хлопнул рукой по лексановому носовому обтекателю, сигнализируя, что путь свободен, а затем… показал средний палец.

– Терри, я тоже тебя люблю. – Джонас запустил двигатель, включил скорость, выровнял крылья и направил судно вниз.

Глайдер начал послушно прорезать носом волны. Качки больше не чувствовалось, а вместе с ней исчезла и тошнота. Джонас заметил, что аппарат стал гораздо тяжелее, более медлительным, что ли, по сравнению с той легкой надводной моделью, которую он испытывал девять лет назад. И все же если по своей конструкции «Си клиф» был ближе к танку, то «Эбис глайдер» можно было по праву назвать «шевроле корветом».

Джонас погрузился еще на тридцать футов, ориентируясь на толстый стальной трос, и только тогда увидел подводный аппарат Ди Джея. Радиопередатчик затрещал, и сквозь помехи послышался голос молодого пилота:

– Профессор, в знак уважения к вашему возрасту пропускаю вас вперед. Вы ведете, я следом за вами.

Прогулка по парку…

Джонас передвинул правый джойстик вперед, послав свой десятифутовый глайдер вниз под углом сорок пять градусов.

Ди Джей последовал за ним, таща за собой стальной трос; подводные аппараты, описывая петли, начали, словно по спирали, медленно опускаться вниз.

Буквально через несколько минут синие воды Тихого океана стали темно‑фиолетовыми, а затем – черными как смоль. Джонас проверил показания глубиномера: 1250 футов. Нащупав справа от себя блок с переключателями, он нашел нужный тумблер и включил прожекторы.

Мощный луч высветил кусочек моря внизу, распугав стайку рыб. Спуск в никуда сбивал с толку, и Джонас решил сосредоточиться на данных жидкокристаллического дисплея. Он снова проверил показания глубиномера: 2352 фута.

Расслабься и дыши. Джей Ти, это не спринт, а марафон. У тебя впереди еще долгий путь.

 

Командный центр ЮНИС был организован на капитанском мостике «Кику»: установленные в форме подковы мониторы и гидролокаторы для приема данных двух «Эбис глайдеров». Альфонс Демарко отслеживал ход погружения. Мак наблюдал за работой двигателей и систем жизнеобеспечения.

Фрэнк Хеллер сидел перед экранами двух компьютеров, соединенных с биокостюмами пилотов. Информация о функционировании основных жизненно важных органов поступала в режиме реального времени; значения частоты пульса и дыхания, кровяного давления и температуры попадали или в зеленую, или в желтую, или в красную зону.

Показатели Ди Джея находились в зеленой зоне, а вот показатели Джонаса Тейлора флуктуировали в пределах желтой.

На капитанском мостике появилась Терри, и Хеллер оторвался от экрана. Дочь Масао была в тренировочном костюме, ее волосы еще не успели высохнуть после операции по освобождению планеров от такелажа.

– Как у них дела, Фрэнк?

– Твой брат спокоен, как озеро подо льдом. А вот у Тейлора… все не так радужно. Если его показатели переместятся в красную зону, я прекращаю погружение. А если твоему отцу это не понравится – флаг в руки, пусть меня увольняет.

Терри, улыбнувшись, похлопала Хеллера по плечу.

 

Джонас положил в рот еще одну желтую таблетку, запив глотком воды из бутылки.

Барабанные перепонки задрожали от голоса Демарко:

– Джонас, я хочу, чтобы ты выключил прожекторы, ты разряжаешь аккумуляторы. Да и вообще, там, внизу, особо не на что смотреть.

Джонас, стиснув зубы, перевел тумблер в обратное положение и снова погрузился в темноту, если не считать мягкого оранжевого свечения пульта управления. Затем сделал глубокий вдох, стараясь сосредоточиться на лежащей перед ним пустоте.

И тут он увидел вдалеке вспышку света, а потом еще с десяток таких. Вокруг него мерцали то появляющиеся, то исчезающие люминесцентные огоньки: рассеивающие внимание зеленые, синие, красные вспышки.

Джонас вошел в средний слой океана, известный как сумеречная зона, где царила вечная тьма. Животные, населяющие эту обширную зону, адаптировались к темноте, выработав способность генерировать биолюминесцентный свет.

Пурпурный адский вампир попал в волну, образованную носом планера. Вывернувшись наизнанку, он посмотрел на судно горящим бирюзовым глазом в попытке отпугнуть противника. Но когда тактика не сработала, адский вампир, выпустив облако биолюминесцентной слизи, исчез, словно по мановению волшебной палочки.

Вспомнив об очках ночного видения, Джонас вынул их из футляра и надел на нос – и океан в мгновение ока преобразился в оливково‑зеленый мир. Тысячи теней превратились в выпученные глаза и оскаленные челюсти, в причудливых рыб с биолюминесцентными пузырями, мерцающими перед их разинутыми ртами, точно наживка. Они были повсюду: рыбы‑гадюки, угри‑большероты, саблезубы, рыбы‑драконы и удильщики, зубам которых позавидовали бы пираньи. И этот подводный мир светился множеством разноцветных огней.

Чем глубже спускался глайдер, тем более любопытными становились рыбы. Перед самым носом подводного аппарата пронеслась стайка рыб‑топориков, которые уставились на Джонаса странным взглядом, их узкие тела мерцали синим за счет фотофор – органов свечения. Глайдер прошел мимо скопища биолюминесцентных медуз, их прозрачные тела казались красными в свете аварийного огня на киле глайдера.

– Абиссопелагическая фауна, – прошептал Джонас, повторяя общее название для всех этих уникальных рыб, кальмаров и креветок.

Он увидел, как четырехфутовый угорь‑большерот, появившийся перед носом подводного аппарата, открыл рот, выдвинув вперед страшные челюсти с острыми, как иглы, зубами, чтобы атаковать глайдер. Джонас постучал по акриловому стеклу, и угорь стрелой ушел вниз.

Справа от Джонаса кружил удильщик, из его рта шел призрачный свет. Данный вид рыб обладал вытянутым спинным плавником, мерцавшим, словно брюшко у светлячка. Мерцание служило приманкой для мелкой рыбешки, которая плыла на свет, в результате попадая в ши<