Земельная собственность – что я под этим понимаю

Деревня – именно здесь решается сегодня судьба страны, судьба нации. И это, несмотря на то, что деревня практически выродилась и крестьянина как общественной силы в стране уже почти нет. Нам сегодня надо не просто решать вопросы деревни, а в ряде районов страны, воссоздавать деревню заново. Точнее, содействовать созданию нового деревенского мира, того необходимого фундамента любого общества и его культуры, который не только дает ему пропитание, но и является естественным связующим звеном между землёй и человеком и тем самым самым воссоздает многие моральные ценности. Ощущение «власти земли», этой непреходящей, вечной ценности человека, не может не быть важнейшей составляющей культуры рационального общества. Как бы мы его не называли!

Я убежден, что как только будет найден ключ к воссозданию деревенского мира и начнутся соответствующие процессы, городская жизнь тоже пойдет по новому, нужному нам руслу. Одним словом, стабилизация общества через стабилизацию деревенского мира. Если угодно, это доктрина – изначальная позиция всех моих будущих рассмотрений. Она родилась во время «моего хождения в народ» и, как я понял позднее, она соответствует нашим национальным традициям. Многим она покажется спорной, но чем больше я узнаю российскую жизнь, тем больше я вижу аргументов её обосновывающих.

Я не могу согласится с известным постулатом Маркса об «идиотизме деревенской жизни». Всё идет своим чередом. Рождаются те или иные жизненные уклады, порой непонятные и чужие. Но в каждом из них есть и своя логика, свои изначальные резоны. Да, цивилизация всё больше и больше становится городской. Но связь с землей порваться не может. Её не заменит никакая гидропоника. Ощущение общности и природой должно быть присуще любой здоровой цивилизации. А его источник – деревня! Человек вне природы перестанет быть человеком, обладающим «человечностью».

Проблема организации сельхозпроизводства – это прежде всего вопрос о собственности. С него всё начинается – но далеко не всё к нему сводится. Как он может быть решён сегодня? На этот счет опубликовано много разных суждений. Мне ближе всего позиция В.А.Тихонова и В.И.Белова. Хотя она и далеко не полностью совпадает с моей системой взглядов.

Земля – это действительно общенародная, общечеловеческая ценность. Не собственность, а ценность! Казалось бы она должна принадлежать всему обществу. И в тоже время в силу её природы – человек её использует, эксплуатирует – земля, принадлежа некоторому субъекту, не может одновременно принадлежать и другому субъекту. Это не знания и не культура! Надо видеть и учитывать эту противоречивость. Значит, земля может находится только в собственном владении: отдельных людей, фермеров, колхозов, совхозов, государства, наконец. Значит, мы должны научится примерять общественное значение земли и частный характер владения ею. Вот почему собственность на землю необходима, как и контроль гражданского общества за её использованием. Я думаю, что должен быть учрежден однажды специальный земельный суд, который будет наделён властью лишать права владеть землей субъекта, если его земля плохо эксплуатируется, теряет плодородие и т. д.

При такой постановке гражданское общество, те или иные её институты (советы, в частности, если они сохраняться), как бы приобретают роль субъекта собственности – гражданское общество становится заинтересованным в эффективной эксплуатации земли, в поддержании её плодородия. По мере повышения отдачи земли гражданское общество получает больше средств ( в форме налогов) для реализации своих социальных программ.

Именно в таком контексте сочетания прав и обязанностей собственника земли и гражданского общества в лице местных советов или других институтов гражданского общества, я вижу разумное разрешение противоречия, порожденного особенностью объекта собственности – земли, противоречия, в котором сталкиваются интересы собственника земли и общества. Если угодно – и человечества вцелом!

Если фермер, единоличник, колхоз или совхоз уже не способен обрабатывать ту землю, которую он получил в собственность или купил, если она приходит в запустение, её качество снижается, то нет и вечного права. Как и в случае банкротства, она должна быть выставлена на продажу – но только по суду! Все остальные отношения собственника и государства, т.е. гражданского общества должны быть чисто экономические. Вмешиваться в характер эксплуатации земли, а тем более как то диктовать собственнику что либо, общество не имеет права. Но помогать оно ему обязано – это в его, то есть общества интересах. Вот для этого и нужны образцовые госхозы, опытные станции, исследовательские институты, система законов, налоговые льготы, кредиты...

Я убеждён в необходимости плюрализма форм организации труда на земле и вреде их унификации. Способности человека к адаптации столь велики, что в разных сферах деятельности, в разных районах установится разумное сочетание различных форм собственности и организации, наилучшим образом отвечающая условиям жизни и культуры. Социальная инженерия вредна и опасна, а в деревне особенно. Могут быть только осторожные рекомендации. И агитация примером. Сегодня в обществе к колхозам как формам организации производства установилось преимущественно негативное отношение. Оно мне не представляется ни оправданным, ни конструктивным. Если бы была иной история коллективизации, то колхозная форма хозяйствования могла бы во многих районах оказаться вполне конкурентноспособной любой другой, ибо такую страну как наша может накормить только крупное высокотоварное хозяйство. А фермерство ещё очень не скоро станет на ноги. Фермер – это капиталист, работающий на рынок – когда он ещё таким станет? Кроме того, первоначальный замысел сельхозкооперации в те далекие 20 -е годы, когда она стала развиваться, отвечал тому общинному духу, который царил в то время в русской деревне и полностью не выветрился ещё и сейчас.

Командная система загубила и превратила свободного труженника в сельхозработника, в батрака. Не надо забывать и о том вреде, который нанёс колхозной организации мой тезка – Никита. Это его идея – укрупнение колхозов и ликвидация подсобныхё хозяйств. Я знал в средней полосе много небольших – в одну деревню – очень неплохо функционировавших хозяйств. Там люди хорошо знали друг друга, поколениями были связаны между собой и слаженно работали вместе. Но в одночасье пришло сверху и укрупнение колхозов, и кукуруза, и само страшное – ликвидация подсобных хозяйств. Сразу всё оскудело – и их собственная жизнь, и колхозный рынок, который с тех пор просто исчез. Помятуя все это, надо быть крайне осторожным во всех организационных перестройках. Надо дать право, не допускать его нарушений – на этом и заканчиваются обязанности государства. А жизнь сама покажет в каком районе, в каких условиях, какие организационные структуры окажутся наиболее рентабельными, эффективными и, что немаловажно, более соответствующими традициям и характеру, проживающего там населения.

На то мы и говорим о либерализации экономики, что бы предоставлять равные возможности разным формам организации производственной деятельности, в том числе – а я думаю, что в первую очередь – в деревне. Говорить только о фермерстве, значит очень обеднять возможности рациональных форм организации труда. И уж если кто захочет посмотреть на Запад, без предвзятостей конечно, то и там он легко обнаружит, сколь важны различные формы кооперации. Так в Соединенных Штатах чуть ли не 90% цитрусовых производится в колхозах, т.е. фермерских кооперативных хозяйствах, чей устав очень напоминает то, о чем писал Чаянов и что утверждалось на нашей земле в 20-х годах, задолго до того как возникли кооперативы в долине Салинас в Калифорнии.

Фермерские хозяйства чрезвычайно эффективный способ организации сельхозпроизводства, – кто же это будет оспаривать. Особенно, когда они объединены в кооперацию с фирмами по переработке продукции. В конце 70-годов мне представилась уникальная возможность в этом убедиться. Я был приглашен в Канаду фирмой «Петро-Канада» и познакомился с несколькими фермами в Квебеке, где было молочное производство и в степной части где выращивают самое дешёвое в мире зерно. Но увидел я и другое. Во-первых, сколь велик объем того капитала, который необходим, чтобы производство начало быть рентабельным. Как оно интегрировано в рынок, которого у нас нет. А в наших условиях без государственной поддержки, без специальной и дорогостоящей программы «фермеризации», успешно действующие фермерские хозяйства будут ещё долго представлять собой небольшие оазисы. Во-вторых риск. Что и как делать, куда вкладывать деньги, как учесть рыночную конъюнктуру и многое ещё. Наконец, образование – всё те преуспевающие фрмеры, с которыми я разговаривал не только имели высшее агрономическое образование, не только владели всей той сложной техникой, включая компьтер, которая им принадлежала, но были квалифицированными бизнесменами. Знали всю технологию современной банковской и маркетинговой системы и многое другое, что необходимо знать, чтобы не прогореть. И наконец, последнее – из крестьянина фермер не получается: нужны поколения успешного хозяйствования и достаточный запас богатства.

Насколько я понимаю, у нас сегодня речь должна идти, скорее о единоличных хозяйствах. Они, конечно, не будут отвечать требованиям товарности и рентабельности. Но на первых порах у них и особых конкурентов не будет. Конечно, многие из них, однажды превратятся в фермерские, а кое кто и прогорит. Я понимаю, что мои советы никому не нужны – наше правительство страдает (и еще долго будет страдать, несмотря на смену премьеров) комплексом самодостаточности. И всё же один совет дать рискну: государство должно всеми силами поддерживать тех, кто хочет и умеет работать. Как бы дело не разворачивалось, но именно те, которые уже сегодня готовы работать, работать и работать, учится и рисковать дадут шанс стране снова выйти на передовые рубежи цивилизации и преодолеть кризис.

И еще одно я понял в те семидесятые «застойные» – и впрямь застойные – годы: нам сейчас куда труднее, чем во времена НЭП,а восстановить сельское хозяйство и накормить страну. В 1921 году была еще Деревня, был настоящий крестьянин собственник, впервые получивший возможность самому работать на собственной земле. И он начал работать. И как работать! Рынки страны за два-три года наполнились и хлебом и мясом, и всеми теми дарами, которые смогла дать деревня изголодавшемуся городу. Надо вспомнить ещё и то, что тогда в деревне жило 80% населения страны, как сейчас в Китае. Четыре крестьянина всегда могут накормить одного горожанина. А сейчас ситуация обратная, крестьян меньше 20%. Поэтому помощь, государственная помощь деревне необходима.

Но самое главное – надо утвердить чёткую систему законов, сделать наказуемым произвол местных властей любых рангов и подобными действиями создать у народа ощущение прочности и незыблемости принятых законов, уверенность в том, что они НАВСЕГДА делают деревенского труженника независимым, и убеждение в том, что его инициатива, его энергия будут не просто приниматься, но и поощряться обществом.

Сегодня крестьянин пассивен. Крестьянин устал, устал от всех и всяческих передряг, от своевольства и воровства начальства, он никому и ни в чем не верит. Дать ему веру в будущее, главная задача общества!

Вот те свободные размышления, которым я обязан работе в Ставрополье.

Небольшое заключение

В начале 70-х годов я начал заниматься проблемами, связанными с изучением биосферы как целого и взимоотношением биосферы и общества. Я об этом уже рассказал. И в это же самое время нас пригласили помочь ставропольским специалистам и я получил неоценимую возможность на «живом материале» увидеть нашу сельскохозяйственную реальность. В это время, у меня уже начало формироваться то мировосприятие, которое я позднее назвал универсальным эволюционизмом. Я получил уникальную возможность изучения динамики тех процессов, которые происходят в деревне, процессов эволюции организации жизни людей, её иерархии и множества других вопросов, в которых я видел могучие проявления механизмов природной самоорганизации.

Мои спутники, с которыми я ездил по краю удивлялись моим вопросам и теряли ко мне интерес. Да мог ли я им объяснить то, что я сам с трудом нащупывал.

В этой главе я хотел рассказать историю о том, как меня человека очень далекого от земли, в силу простой случайности избрали сельскохозяйственным академиком. Как историю юмористическую. А получился серьёзный разговор. И действительно, избрание меня в ВАСХНИЛ какого либо значения для меня и моей работы не имело. А вот десятилетие постоянных контактов с людьми, работающими на земле дало мне очень многое. И я искренне благодарен А.А.Никонову и М.С.Горбачёву, давших мне эту возможность.