Глава II. АГНИ ЙОГА И ХРИСТИАНСТВО

 

«Правильно сказала Урусвати о той грозной ответственности, которую должны нести религии. Ведь связующее явление религии не утвердилось на планете. Та священная мощь Земли, вместо того, чтобы возносить, превращена человечеством в ту явленную разъединённость, которая есть меч рассекающий. И жрецы, и брамины, и священнослужители все искажали космическое назначение. Истинно, только утверждение истинного назначения устремит дух к высшему пониманию великого Космического Права. Так устремимся к великой ответственности за дух и религию. Сколько нужно очистить в Учениях Мира! Задание – устремлённо очистить религии, даст новое сознание. На пути к Миру Огненному утвердим Носителей Огненного Очищения.

(Мир Огненный, 3.216)

 

Когда в мир приходит новое Учение, оно оказывается в среде, где господствуют прежние верования. Поэтому не случайно новые Учения входили в мир во времена глобальных переустроений, когда ослаблялось давление среды. Так было во времена прихода Нового Завета. Так было при появлении буддизма и при утверждении Закона Моисея. Так, вероятно, было при зарождении Вед. Так произошло при появлении Агни Йоги.

В книгах Агни Йоги и в письмах Урусвати постоянно указывается на необходимость обращаться к молодым сознаниям: «Знайте, как трудно бывает достичь сердца людей. Дух не пробивается, и оболочка толстеет. <...> Вижу молодые головы. <...> Напомним признаки сотрудников: без предрассудков, подвижные в действии, молодые духом, пучины не боящиеся»[35]; «Часто говорим вам о новых и о молодых. Навсегда установим, что возраст не понимается под этими представлениями. Новость сознания и молодость устремления…»[36]; «Пока редко и в особых условиях проявлялась Йога, но эволюция духа требует внесения Йоги в жизнь, и к тому должны быть направлены мысли молодого поколения»[37].

 

С отъездом Н.К.Рериха 3 февраля 1934 надолго в экспедицию на Дальний Восток Елена Ивановна приняла по указанию Учителя водительство над всеми группами и Обществами. К этому времени она начала писать множество писем разъясняющего характера. Приходилось считаться с сознанием корреспондентов.

Первые общества Рериха начали появляться с конца 1929 года для поддержки миротворческих идей Рериха, а также для почитания его творчества и идей. Иные, как Латвийское общество, развивались из теософских групп, изучали древние знания и практики, а впоследствии также подключились к общественно-культурным проектам Рериха. Общественно-культурные проекты предполагали включение самого широкого круга участников, с самыми разнородными интересами и устремлениями. Подобное вело к неизбежной разноголосице мировоззренческих основ, вплоть до полного непонимания и незнания Учения. Многие продолжали придерживаться традиционных верований.

Некоторые участники, считая себя последователями Рериха, соответственно и последователями Учения и Учителя, всё же оставались весьма далёкими от понимания основ. Однако они брались наставлять и направлять других участников групп, выдавая свои незрелые и часто просто ошибочные религиозно-мистические или совсем уже ортодоксально церковные представления как присущие Махатмам и Новому Провозвестию.

 

Столкнувшись по пути экспедиции с реалиями буддизма и хорошо зная аналогичную ситуацию с христианством, Урусвати в ночь на Рождество Христово спросила о тех ключевых догматах, которые были даны Буддой, а затем Христом. Ведь как известно, Будда в духе ведической традиции призвал к полному уничтожению личности и души как пути к освобождению; но как гласит Учение Махатм, такого окончательного освобождения в бесконечности эволюции не существует. После него Христос сказал о Спасении, и также в конечном смысле, но и этого также нет, ибо путь восхождения, эволюция, Беспредельность не имеют границ. Поэтому Елена Ивановна спросила Учителя: но «неужели так необходимо было твердить о спасении и об освобождении? Это ужасно, что человечество возводится, подымается относительною правдою?» На что Учитель ответил, что «иначе нельзя… Да, срок не исполнился для открытия величайшей тайны. <…> Конечно, теперь нужно иное учение» (08.01.1925). И позже о пресловутом «окончательном освобождении»: «Права Урусвати, утверждая, что Владыка Будда должен был дать миру понятие Нирваны, ибо мало желающих трудиться вечно на творчество новых форм. Нирвана – только ступень космических нескончаемых периодов» (13.06.1929).

Или, например, о знаменитой заповеди «не убий», данной Моисеем на пороге эпохи особой жестокости. Учитель сказал: «Урусвати права, только в жизни дух закаляется, но раньше эта истина принесла бы много вреда. Да – иллюзия “не убий” необходима. (Е.И.: [это] ответ на наши беседы с Удраей об уложениях [евангельских]). В[едь] иначе Акбар не достиг бы Нашей обители и Сергий не мог бы благословлять на битву» (05.01.1925).

Действительно, царь Акбар правил царством и вынужден был как монарх вести войны и традиционным образом карать непослушание, он владел огромными богатствами и роскошными дворцами, и даже имел гарем, то есть, он утверждал в жизни, казалось бы, не те идеалы, которые названы в Священных Заветах. Тем не менее, он соотносился с Духовной цитаделью планеты – с Белым Братством. И Сергий Радонежский, если бы он буквально следовал Нагорной проповеди Христа, не смог бы благословить русское войско на Куликовскую битву.

 

Одной из существенных проблем групп Агни Йоги, начавших появляться с 1933 – 1934 годов, сталонеизбежное присутствие здесь участников с укоренившимися церковно-христианскими убеждениями. Любое новое Учение испытывает проблемы с традиционными верованиями. Мы их называемцерковными, поскольку ещё Блаватская показала, что то, что считается «христианством», начиная от доктрины Святой Троицы и заканчивая обожествлением Христа, культом Богородицы, таинствами церкви и прочим – всё это было привнесено спустя несколько веков после Распятия Христа. Как любая религия, церковное христианство – это продукт соответствующей культуры и эпохи, только отчасти включающий Учение, именем которого данная религия называется. Иными словами, вне известного, построенного церковью христианства говорить о каком-то ином христианстве сегодня не представляется возможным. Говоря «христианство», «христианский», мы под этим можем подразумевать лишь известное церковное содержание. Иное будет уже чем-то иным, воображаемым, идеализированным, то есть никогда не существовавшим христианством. Христианство, которое исторически хорошо известно, с его культом, догматами и пантеоном святых – всё это коллективный продукт церкви.

Столкнувшись в некоторых группах, изучающих Агни Йогу, с проблемой закоренелости и неизменности церковных стереотипов, Елена Ивановна сообщала Н.К.Рериху, между прочим, в преддверии встречи его с аналогичными сознаниями русской эмиграции в Харбине, куда Рерих должен был вскоре отправиться:

«Сама сейчас очень занята перепиской и корректурой второго тома “Тайной Доктрины”... <...> Всё больше и больше убеждаюсь в необходимости перевода этих томов. Нужно напитать сознания, сошедшие со старой колеи. Близоруки те, кто думают, что можно вернуться к старым догмам, к старому православию в полной мере. Даже если временно будет кажущееся возвращение к старой вере, то оно именно будет кажущимся и лишь как обратный взмах маятника, но чтобы избежать хаотических движений, нужно будет вовремя дать новый завод, отвечающий запросам нового сознания, выработавшегося за годы великих испытаний и подвижек в области науки. Прислушиваться нужно к очень молодым» (Е.И. 12.03.1934).

Присутствие в группах Агни Йоги отдельных лиц, начитанных и воспитанных на традиционных христианских авторитетах, сформировавших своё мировоззрение с молодости в условиях традиционной христианской веры, но неприязненно и заносчиво относящихся к иным вероучениям и иному духовному опыту, такое присутствие рано или поздно приводит группу к взрыву. Как скажет Учитель по поводу одного из таких фатально антагонистичных к Рериху людей, уверенного в своих убеждениях: «его присутствие равняется белладонне. <…> По-латински это называется “Collapsus Adversarius” //коллапс противостояния// – состояние непоправимое, ибо оно основано на знании. Нельзя таких людей называть врагами, они вогнутые зеркала. Но если наполнить комнату вогнутыми зеркалами, то соизмеримость исчезает» (31.07.1925). В истории теософии таким скрытым на первых порах антагонистом, таким вогнутым зеркалом оказался Хьюм. Впоследствии Хьюм много сделал, чтобы расколоть и дезорганизовать деятельность центра Теософского общества, опорочить Блаватскую. Именно Хьюму, защищавшему библейского Господа Бога и так называемый «монотеизм» от Махатм, Учитель Кут Хуми в конце 1882 года написал суровое «Письмо о Боге».

 

Суровые слова о губительности половинчатого отношения к Иерархии, о необходимости подобную неустойчивость искоренять сказаны были в Учении ещё в 1931 году:

«…Хуже всего половинчатость мышления и половинчатое устремление. Разрушители всегда только строят на половинчатом устремлении. Нет хуже служителя половинчатого, ибо он прячется явлением половинчатости, потому прямой враг Света Нами предпочитается. Малые черви, которые ползут по явлению тумана, Нами не допускаются к большим битвам. Так половинчатость должна быть избегнута. Всегда и всеми мерами нужно избегать общения с половинчатыми людьми. Так половинчатость, явленная учениками, отбрасывает их на тысячу лет; и потому нужно знать где утверждать своё сознание. Так служитель Света не признает половинчатости.

Самое губительное, когда половинчатость привходит в утверждающегося на пути, ибо тогда происходит раздвоение мышления и действий, потому половинчатость есть враг Учения. И когда Мы видим половинчатость по отношению к Иерархии, то нужно искоренять это разрушительное утверждение. Ибо когда нет цельности, не может быть строительства. Потому ученики должны понять, как важно иметь цельное устремление» (Иерархия, 302-303, 314; Беседа 23.05.1931).

 

Главная проблема не в том, что участник внутренней группы лично болеет ошибочными представлениями. А в том, что он заражает окружающих, до этого не испытывавших двойственности, агитирует за догматы старого обветшалого корабля. Мир веры и убеждений сложен. Каждый сам делает свой выбор. Можно уважать иную веру, проявлять терпимость к её последователям, но тем не менее, необходимо ясно представлять и не допускать искажений в центральных вопросах, как они были освещены в Учении. В «Письмах Махатм», «Тайной Доктрине», в книгах Агни Йоги, в Беседах с Учителем и в письмах Е.И.Рерих нет такой темы, нет такой проблемы, как «бог». Можно набрать в поиске по книгам Агни Йоги слово «бог» и слово «Учитель» и по частоте упоминания понять актуальность одного и другого.

 

Господство стереотипов старого мировосприятия, и как следствие – двоеверие особо отчётливо проявились в Югославской группе. История с этой группой, на которую Елена Ивановна потратила достаточно много сил, но которая так и не смогла выпутаться из сетей старых догматов и в конечном итоге отпала, стала поучительным примером.

Югославское общество, как и многие общества имени Рериха в других местах, возникло в начале 30-х годов для участия в миротворческих и культурных инициативах Рериха.Многие тогда привлекались магнетизмом личности и творчества Рериха, и многие тогда считали, что Рерих автор книг Учения. Со временем при Югославском обществе образовалась группа, занимающаяся теософией и Агни Йогой, которую возглавила Вера Александровна Дукшта-Дукшинская. С 1934 года она по согласованию с Рерихами возглавила всё Югославское общество. О необходимости избрать одного Учителя и ему  твёрдо следовать, о недопустимости половинчатости среди участников группы, когда одновременно молились церковному Богу-Христу и Владыке Мориа Елена Ивановна написала Дукшинской на приемлемом языке уже в одном из первых писем:

«Радуюсь утверждению, что Вы бесповоротно отдаёте себя работе Учителя на Общее Благо, ибо без такого решения невозможно продвигаться по Пути. Нам дана [в Учении] молитва: “Тебе, Владыка, служу всем, всегда и везде! Пусть путь мой будет весь в подвиге самоотречения”. Так пусть эта молитва будет и Вашей и каждого, кто всем сердцем вступил на путь Служения. В связи с этим привожу Вам несколько строк из Учения: “...Среди явлений, которые особенно губительны для восхождения, нужно отметить половинчатое Служение. Невозможно продвинуться, не отвергнув страшную половинчатость. Надо помнить, что, раз избрав Учителя, ученик должен всегда действовать, понимая все губительные следствия половинчатости. Не только явное предательство опасно, против явного можно бороться мечом, но те скрытые подкопы половинчатости так губительны. Нужно направить сознание людей и на путь честности. Нужно людям понять, что самое главное состоит в честности Служения. Чем утвердить рост духа, чем доказать преданность Иерархии, чем очистить сознание? Только единым законом честности Служения. Так запомним навсегда о губительности половинчатости. Рекорды тьмы содержат все половинчатые решения и действия, потому на пути огненном нужно помнить о следствиях половинчатости. Если бы можно было выявить рекорды Тонкого Мира, человечество ужаснулось бы, увидев серые тени вокруг разрушения, вокруг половинчатости, вокруг предательства, вокруг подстрекательства, вокруг кощунства и непримиримости и самости. Так запомним на Пути Огненном об опасности половинчатости и подкопов” [Мир Огненный, 3.8; Беседа 07.02.1934]» (Е.И. 26.04.1934).

После данного письма к Дукшинской Елена Ивановна написала о том же Александру Асееву, другому участнику той Югославской группы, теософски более зрелому:

«Письмо Ваше от 4 апреля [1934] лежит передо мною, разберу его и отвечу насколько возможно исчерпывающе. Начнём с Вашего утверждения, что Вы принадлежите к типу людей, называемых “однолюбами”. Это, несомненно, первое качество для каждого серьёзного ученика, но для действительного успеха необходимо, чтобы это однолюбие к предмету простиралось бы главным образом на Учителя. Есть несколько Учителей Великого Братства, принимающих учеников и руководящих ими, и для каждого, вступающего на ступень ученичества, а не просто изучающего книжный оккультизм, совершенно необходимо бесповоротно решить в глубине сердца своего, который из Учителей Великого Братства ему ближе, и затем отдать себя всецело, без всяких ограничений и условий, этому Высокому Руководству. Обычно вопрос выбора Учителя довольно прост – Учитель, который ближе по карме, посылает тем или иным способом Свою Весть или Учение тому, кто связан кармически с Ним или с Его ближайшими Доверенными. Но очень часты случаи, когда человек, стремящийся и позванный, в своём желании немедленного приближения и ещё большего знания бросается на поиски других Учений и другого Великого Учителя и, в своём раздвоении и даже растроении, теряет своё место на лестнице восхождения. Припомните всё, что сказано в Учении об избрании Учителя.

Привожу ещё слова Владыки: “Утвердиться сердцем на Владыке есть первое условие на пути к Миру Огненному. Невозможно прийти к Вратам завещанным без этого огненного условия. Ведь Руководство должно быть осознано духом и сердцем, ибо только принятие Руки Владыки недостаточно без отдачи сердца Владыке. Нужно понять тот закон, который связывает Учителя с учеником, ибо без явления полного примыкания к Владыке не происходит связи. Полное принятие Руководства требует сознательного отношения, ибо нужно понять и почувствовать в сердце тепло, которое исходит из недр духа. Нужно особенно чуять и научиться распознавать то, чем связана сущность Владыки с сущностью ученика…”» (Е.И. – А.М.Асееву 06.05.1934, Письма с Гор, т.1).

 

Человек волен верить в те идеалы, которые ему кажутся ближе. Здесь не может быть никакого насилия или понуждения. Но как нам, последователям Учения относиться к тому, что согласно нашему Учению у других людей оказывается заведомо заблуждением? В Учении для таких случаев указывается руководствоваться: «каноном господа твоего». Это не означает принимать любую традицию за истинную, но это означает щадить другое сердце и уважать огонь веры другого человека. Елена Ивановна, пройдя в середине тридцатых годов огромную школу столкновений как с заблуждающимися сознаниями, так и с не желанием, либо с неспособностью окружающих к признанию правды, или истины, писала в 1938 году о том, как быть с людьми, верующими в ошибочные догматы:

«Но канон “Господом твоим” в жизни должен быть применяем почти на каждом шагу. При каждом собеседовании, когда нет объединения сознаний, наша первая обязанность – не разъярять собеседника противоречием и порицанием его убеждений, но, начав с лучших возможностей его и исходя от уровня его сознания, постепенно и терпеливо мы должны расширять его горизонт. <…> Не будете же Вы говорить ярому шовинисту против его страны, но найдёте все лучшие выражения и качества его народа и укажете ему новые пути развития его особых качеств. Выказанная Вами широта понятия народных выражений сгладит представления шовинизма, и неожиданно для себя ограниченное сознание начнёт звучать на ноту вмещения. Так во всём нужно учиться вести беседы без вражды, но дружелюбно оценивая своего собеседника. Именно вести их с ТЕРПЕНИЕМ и уважением к противнику, не допуская ни раздражения, ни насмешки и прочих недостойных приёмов. В каждой беседе нужно уметь жертвовать собою, своим знанием, не кичиться своею просвещённостью. Помните, как в Учении сказано, что лишь напыщенность невежества любит разложить по окошкам сухие веточки своего знания, но истинно знающий не боится отрезать ломоть своего знания там, где оно может подавить и принизить собеседника. Таким образом, и канон “Господом твоим” есть проявление самопожертвования, без которого ничто не может быть достигнуто. Большое заблуждение приравнять [его] к непротивлению злу. Если хотите, примите этот канон как проявление милосердия» (Е.И. – К.О.Валковскому 26.01.1939).

Для зрелого сознания в Учении поясняется: «Нужно направить всю терпимость, чтобы не вмешиваться в соседние верования. Можно осторожно внести в образование ознакомление со всеми верованиями, но мудро должен быть преподан этот предмет. Мы говорили о вреде, который получается от насилия. Запомните, что насилие есть отравление сознания. Каждый волен произносить свои основы. Пусть он выражает их за себя и ради себя, чтобы не было подозрения о желании совратить кого-то» (Надземное, 564; Беседа 25.11.1939).

 

Александр Михайлович Асеев в 1933 году в Белграде (Югославия) начал издавать на русском языке сборники, переросшие затем в журнал «Оккультизм и Йога». Журнал издавался им здесь до 1936 года, а после его переезда, в других странах до 1976 года. Для Рерихов данный журнал стал редким подходящим случаем созвучия и культурности его редактора. Как потом показала жизнь, журнал оказался единственным рупором из периодики по распространению для русскоязычного зарубежья информации о книгах Учения,по разъяснению некоторых основ Учения, а также по освещению международной и миротворческой деятельности Рериха. Здесь с первого номера печатались статьи Рериха, а затем статьи Елены Ивановны и Александра Михайловича Клизовского. Елена Ивановна поддерживала эту редакторскую деятельность Асеева советами, и на первом этапе было важно в условиях разношёрстности тех, кто притягивался к теме оккультизма и йоги, сохранить хотя бы небольшое число способных и образованных авторов, тем более из группы, проживавшей в том же городе, что и Асеев. Эта югославская группа возглавлялась Дукшинской.

Один из участников той группы, Михаил Львович Никитин, считал себя приверженцем просвещённого христианства (по всей видимости, он имел семинаристское богословское образование), и одновременно считал себя последователем «Живой Этики». Он даже получил в 1934 году по почте наряду с Асеевым и Дукшинской ученический перстень от Рериха. После получения сборника «Чаша Востока», составленного из Писем Махатм, отобранных и переведённых Еленой Ивановной по указанию Учителя, он в ряде писем к Елене Ивановне выступил с резким неприятием этой книги. Он обвинял Махатму Кут Хуми во всевозможных грехах, и даже стал одним из инициаторов прекращения распространения «Чаши Востока» среди участников их белградской группы, обосновав это неготовностью их христианского сознания. Такое неприятие «Чаши Востока» заключалось в том, что он, по мнению Е.И.Рерих, зациклился на знаменитом письме Махатмы Кут Хуми, получившем у читателей название «Письмо о Боге». В том письме от Кут Хуми, да и в других письмах Махатм содержалось отрицание концепции Бога (как это отрицается и в буддизме), и утверждалось, что «религии являлись главной причиной почти двух третей бедствий, которые преследуют человечество» (см. письмо Е.И. 12.09.1934).

Михаил Никитин, как и многие подошедшие к Учению христиане, с энтузиазмом на первых порах принял этические и общечеловеческие положения первых книг «Живой Этики», вполне созвучных заповедям Христа. Но, как выяснилось достаточно скоро, он фактически полностью отверг теософскую часть Учения Махатм. Неправильно истолковав встречающиеся в первой книге Агни Йоги фразы о Христе, Никитин принял Живую Этику, должно быть, за разновидность модернизированного, просвещённого христианства.

Е.И.Рерих, первоначально ценя появление в асеевской редакции Никитина как нового, активно-пишущего сотрудника и поддерживая югославскую группу, ещё сырую и неопределившуюся убеждениями, писала Асееву по поводу Никитина успокоительные письма. Ибо редактор неоднократно выражал свою озабоченность в письмах к Е.И.Рерих относительно заведомо процерковной позиции Никитина, расходящейся с духом и смыслом Живой Этики.

Так, в своей статье «Ступени Учения», опубликованной во втором и третьем номерах журнала «Оккультизм и Йога», Никитин взял на себя миссию представить читателю идейную платформу асеевского журнала – Учение «Живой Этики». С этой целью он подготовил краткий обзор по вышедшим к тому времени книгам Учения. В центральной части того экскурса он из первой книги взял знакомо звучащие для слуха верующих фразы о Христе, и всё это сопроводил соответствующим комментарием, что в совокупности подвигало читателя воспринимать Агни Йогу не как самостоятельное Учение, пришедшее на смену прежним вероучениям, а как некое дополнение христианства, как очередной призыв веры во Христа. В следовании Христу, согласно Никитину, и заключается смысл названия Агни, Огненности.

Так Никитин писал: «Ученик Белой Общины всемерно помогает “явлениям Христа”… Но любовь и чистая молитва к Создателю – основоположники Огненного Пути. К ним постоянно возвращается Учитель, – им лучшие псалмы слагает; просит учеников – следовать верхним путём, – “счастье узнать в Любви Христа”, “найти радость обращения к Творцу”. Молитвенные гимны Владыке – лучшие листы “Зова”… “Дух Христа веет через пустыни жизни… Скалы Христу приносим…» (№ 2, стр.37, осень 1933).

Асеев, знавший труды Блаватской и Письма Махатм, хорошо понимал, что никакого церковного Бога, никакого библейского ли или какого иного Сверхтворца в Учении Махатм нет. В третьем номере Никитин, вероятно, истощившись в пересказе Живой Этики, перекинулся на более знакомые для него примеры и идеи церковно-христианских «истин», большинство из которых в трудах Блаватской показаны как заблуждение и вымысел.

К этому времени Никитин уже высказал своё категорическое неприятие «Чаши Востока» и в письмах яростно критиковал Махатм. Е.И.Рерих в ответ на тревогу Асеева предложила ему проявить терпение к Никитину, надеясь в будущем «расчистить эти заросли»: «Так, – писала она, –если и Михаил Львович Никитин хочет рассматривать Учение с христианской точки зрения, он волен это делать, ибо, истинно, в Учении есть многое, что может быть объяснено именно на основании переживаний христианских мистиков. Разве Источник не Един? Конечно, достижения христианских мистиков и узкая церковность с её догмами – две разные вещи. И если Михаил Львович пойдёт по пути этих мистиков и первых Отцов христианства, он много углубит и своё понимание Учения. Пусть каждый избирает себе ближайший подход к Учению, но без кощунства на другие аспекты той же Великой Единой Истины. Потому я приветствую его на этом пути» (Е.И. 20.12.1934).

Но «без кощунства», как это часто бывает с ярыми церковно-верующими, в итоге так и не получилось.

В доверительных письмах к другим сотрудникам Е.И.Рерих совсем иначе оценивала эту христианизированность Никитина, видя в такой задвоенности мировоззрения серьёзную проблему. Так, за четыре месяца до вышеприведённого умиротворяющего письма Асееву Елена Ивановна в письме к Н.К.Рериху, находившемуся тогда в Харбине, писала с заметной долей горечи и иронии:

«Получила гору писем из Югославии на моё и твоё имя. Почти что заболела от этих тяжёлых эманаций. Такое узкое сектантское сознание. Не нравится мне Михаил Никитин – сектант и ханжа. <…> У бедной Дукшинской случилось большое горе – её ближайшая подруга, десять лет разделявшая все её убеждения, предала её[, уйдя в оккультизм и гностицизм]. Книга “Чаша Востока” оказалась им не по сознанию и много чего всколыхнула. Я запретила высылать им её. Михаил Никитин с пеной у рта кощунствует в своём письме на озлобленного Махатму, который может отрицать существование Бога и который [якобы] является таким антиподом нашему Великому Владыке Преподобному Сергию! Истинно, лопата и метла нужна, чтобы очистить эти сознания! Там такое маседуан //смесь// из всех Высших Понятий! Понимаю, что более интеллигентный Асеев держится в стороне. Нужно будет действовать каноном “Господом твоим”, и очень осторожно, и таким образом постепенно расчистить эти заросли» (Е.И. 30.08.1934).

Перед этим письмом была Беседа с Учителем: «28.08.1934. Е.И.: Мне кажется, что из всех самый опасный сектант М[ихаил] Н[икитин]? – Правильно, твой дух знает, как ответить сознанию, которое поглощено человеческим Богом, ибо Мир разваливается от перегружения Никодимами. Ведь кивать под такт кощунства может каждый. Страхом обуяно почти всё человечество».

Учитель сравнил Никитина с Никодимом, который продолжал протаскивать в новую жизнь старые догмы, и не готов был выступить в защиту Истины, точно так же, как это было, когда Христос принёс Новый Завет на смену Ветхому Завету.

 

В письмах к руководителю югославской группы – Дукшта-Дукшинской, Елена Ивановна вынуждена была писать пространные разъяснения касательно церковной веры, вновь и вновь отмечая недопустимость двоеверия, или двоемыслия:

«…Не думаю, что можно было бы ожидать что-либо продуктивного и даже полезного от религиозного кружка, в который вошли бы церковно настроенные. Ведь именно узко церковное православие расшатало все Заветы Христа и так далеко от эволюции будущего. <…> Но с узко церковными наставниками у Вас, несомненно, рано или поздно произойдёт конфликт. Потому ввиду стольких шатающихся и двоемыслящих я не создавала бы особого религиозного кружка. Но если церковный наставник уже читает свои лекции, то пусть он читает их [у вас] при Обществе Миссии Женщин [а не в группе]. Но, повторяю, группу, изучающую Живую Этику, я выделила бы [отдельно] и допускала бы в неё с большим выбором. Не стремитесь к количеству, но лишь к качеству. Нужно всегда принимать во внимание сознание человека. Ведь даже вступившие на путь ученичества и считающие себя уже продвинувшимися при первом показанном им новом аспекте Истины возмущаются и даже начинают кощунствовать. <…> Церковность и мёртвая догматика убила светлое Учение Христа, потому Церковь с такой лёгкостью разрушилась в нашей стране, также переживает она тяжёлое время и в прочих странах. <…> Да, большой грех лежит на Церкви за держание мышления доверенных ей масс в невежестве и тьме средневековья. <…> Конечно, беда в том, что всё свет несущее предавалось у нас [в России и церкви] анафеме. Так и наша великая соотечественница [Блаватская] должна была принести Свет Учения в Америку и Европу, ибо сознание русского общества не было готово. <…>

…Неуместно [М.Л.Никитину] утверждать, что Махатма не любит христиан, ибо Махатма, вмещающий в себе всё знание, не будет сектантом. Также, если Вы внимательно и без предвзятости прочтёте “Письмо о Боге”, Вы увидите, что Махатма именно отрицает и говорит против кощунственного человеческого представления личного Бога, жестокого и несправедливого, карающего вечным проклятием якобы еретиков и оправдывающего все злодеяния, совершаемые в прославление Его. Такого Бога Махатмы истинно не ведают и не почитают. Но назвать книгу эту атеистической нельзя, ибо как могут Они, провозглашающие Бессмертие Духа и Сами достигшие его, иметь что-либо общее с мертвящим атеизмом! <...> Велико будет Ваше изумление и, скажу, огорчение, когда Вы узнаете, Кто в действительности есть Старший Махатма. <...>Можно и должно избрать себе Высший Образ, к которому больше открыто сердце наше, но, избрав Его, мы не имеем права порицать Другой Облик, ибо, истинно, Он может оказаться Тем же Самым» (Е.И. 08.09.1934).

Двоеверие, попытка плыть на разных кораблях рано или поздно, под теми или иными предлогами приводит к неизбежному логическому следствию – отходу от Великого Владыки или умалению Основ. Прежде чем написать острое письмо югославской группе Елена Ивановна запросила Владыку. В тот день состояласьследующая Беседа:

«06.09.1934. Потому, родная Свати, так важно твоё водительство духовное. Кто же будет стоять на страже великих Образов, как не самый близкий и огненный дух? Кто же подымет щит в защиту Огненного Учения? Кто же встанет на защиту Старшего Махатмы? Лишь дух самый близкий. Да, да, ценно это горение сердца, ибо весь Мир утверждает свои искажения. Потому, родная Свати, твой путь нелёгок, ибо он не лежит с течением, но идёт против. Так, родная, взрывай сознания. Твой удел – очищать Огненную Истину. Конечно, догма и сектантство будут против Огненного Учения. Столько нагромождений дух твой очистит. Огненное Учение должно войти в жизнь. Ценю твои Огненные Послания. Правильно, пока не взрывать сознание Дукшинской.

– Можно ли ярче написать М[ихаилу] Н[икитину]? – Можно. <…>

– Вл[адыка], я не поручусь, что Дукшинская, несмотря на все её клятвы, не отойдёт в результате от Учения? – Потеря будет невелика».

 

После этой Беседы Елена Ивановна задала прямой вопрос Никитину и их группе касательно их духовной вершины:

«Прочла о Вашем Братстве Архангела Варахиила, о почитании Вами Владыки М., но не могу уяснить себе Иерархическое построение Вашего Братства. Кто же у Вас Иерарх? Архангел ли Варахиил, как Вы называете Ректора Венеры, или же Владыка М.? Ведь Владыка планеты Венеры водительствует своей планетой и не входит непосредственно в дела нашей планеты, сотрудничая лишь космически на высших планах с Владыками прочих планет нашей Солнечной системы. Тогда как Владыка М., Владыка Шамбалы, сейчас именно Водитель и Правитель нашей планеты. Потому, зная Закон Иерархии и Закон Кармы, я не могу понять Вашего построения. На жизненном примере это было бы равносильно тому, что подданный русского царя почитал бы своим монархом короля английского. Может быть, Вы поясните мне моё недоумение? Кого же почитаете Вы своим непосредственным Водителем?» (Е.И. 12.09.1934).

Владыка по поводу такого богоискательства в Югославской группе заметил:

«Именно, как родная сказала правильно об Архангеле Варахииле. Будут искать на дальних планетах, но не усмотрят Присутствия Высшего на своей» (09.09.1934).

Также Елена Ивановна по поводу тех блужданий и задвоений в югославской группе осторожно написала Дукшинской, стараясь, как было указано, не взорвать прямыми откровениями её христианизированное сознание:

«Именно Великие Архангелы [церкви] и есть те Семь Кумар, и среди них Наивысший, о которых говорится в Восточных Писаниях и в “Тайной Доктрине”… Именно Архангел Михаил – Один из Них – сейчас на страже судьбы нашей планеты. Ему заповедана последняя битва с Князем Мира сего (о том свидетельствует и Библия). Прислушайтесь к Вашей интуиции. Вот почему я изумилась избранию Патроном Высокого Духа, но имеющего лишь косвенное отношение к нашей планете. Гораздо ближе было бы – и по времени, и по существу – избрать Покровителем Архистратига Михаила. Но, конечно, это лишь мои соображения, и каждый волен избирать своим Патроном любого Небожителя; лишь бы не двоился в сознании своём» (Е.И. 12.12.1934).

Об этих письмах в Белград участникам группы, которую Е.И.Рерих назвала «церковниками», она сообщила Николаю и Юрию Рерихам в Харбин: «В Югославии некоторые церковники ещё переваривают моё письмо. Если отпадут, как Сказано [Владыкой], – не следует жалеть, ибо давно было указано о них» (Е.И. 25.01.1935). И через месяц в письме американским сотрудникам: «Положение там //в Югославском Обществе// не лучше, нежели в Харбине, в смысле церковности, изуверства и зависти. Годного материала там нет, кроме самого Асеева» (Е.И. 27.02.1935). Ещё раньше, в сентябре она написала Рериху: «Сейчас послала два длиннейших послания в 15 страниц Дукшинской и Никитину, как протест против их кощунства на Автора “Письма о Боге” в книге “Чаша Востока”. Посмотрим, как они примут это, но кощунство на Высшее допускать невозможно. Конечно, послала с Одобрения [Владыки]» (Е.И. 15.09.1934).

В тот же день, что и Рериху в Харбин, она написала Рудзитису в Ригу: «Теперь у меня к Вам просьба – сообщите мне, пожалуйста, как была принята и принимается у Вас книга “Чаша Востока”? Именно “Письмо о Боге”. Книга эта вызвала смущение в некоторых сознаниях. Назидательно наблюдать, как люди просят знания, мечтают о всяких Посвящениях (не зная, в чём они состоят), но стоит им показать новый аспект Всеобъемлющей Истины, расходящийся с их вкоренившимися представлениями, как всё существо их устрашается и начинает пятиться назад. <…> Конечно, нельзя насиловать сознание. Рост сознания самый трудный. И как во все времена, так и теперь на разных ступенях сознания давались Великими Учителями разные аспекты Истины. В этом заключались великое сострадание и великая мудрость. Очищение сознания и перерождение мышления должны проводиться, но мы знаем, что большая доза, даже спасительного лекарства, без надлежащей подготовки организма может произвести эффект обратный. Потому я просила Карла Ивановича осторожно распространять эту книгу. Пожалуйста, не откажите осветить мне, как стоит этот вопрос в Ваших группах» (Е.И. 15.09.1934).

На тот запрос касательно «страхов» и отношения в их группе к «Письму о Боге» Рихард Рудзитис ответил: «Отношение к Чаше Востока, конечно, зависело от тех основ миросозерцания, в которых человек воспитывался с детства. Особенно если эти основы не нашли свою переоценку ценностей в молодости, но продолжали расти до самого знакомства с Учением, то прикосновение к новому горизонту было тяжелее. Труднее всего было приверженцам церкви, особенно православным, уже с детства вросшим в традиции церкви. Большинство среди [наших] членов получило лютеранское воспитание, в некотором смысле более либеральное, но религиозно ищущих людей оно мало удовлетворяло, потому им легче было развязаться. Чашу Востока мы решили выдавать более зрелым умам, но, конечно, не всегда это можно было провести. <…>

При переводе Агни-Йоги на латышский мы с Феликсом Денисовичем думали, следовать ли при написании слова Бог английскому или русскому тексту. Наконец, как компромисс, мы первое слово в § 2 написали с прописной, следующее – так, как в русском издании [с малой], чтобы, таким образом, постепенно ввести читателя в новый кругозор»[38].

Отвечая на это письмо Рудзитиса, Елена Ивановна отметила:

«Конечно, “Чаша Востока” есть книга, которой предстоит широкое распространение в недалёком будущем, ибо нужно сдвинуть сознание человечества, зашедшее в тупик. И Вы правильно подметили, что именно православным труднее всего принять её. Очень уж скованы они своими догмами – порождением невежественных сектантских умов средневековья. Сознание некоторых наших иерархов-церковников поис