Режинальд де Вишье (1250–1256)

 

Великого магистра Гильома де Соннака сменил на посту маршал храмовников брат Режинальд (Рено) де Вишье[356]. Король Людовик после освобождения из плена[357] вернулся в Палестину и, обосновавшись в Акре, в течение двух лет восстановил укрепления в Яффе и Кесарии, способствуя тамплиерам в организации обороны страны. Лорд Жуанвиль все это время оставался с ним и описал некоторые любопытные события, имевшие место во время его пребывания на Востоке.

Как известно, шейх ассасинов с некоторых пор платил дань тамплиерам; во время пребывания короля в Акре Старец Горы отправил к нему посланника с требованием отменить дань. Людовик принял посольство и заявил, что подумает над их предложением.

«Когда они явились к королю, – сообщает Жуанвиль, – наступило время вечерней молитвы, по правую руку от короля они увидели магистра Храма, по левую – магистра Госпиталя. Послы отказались повторить то, что говорили утром, но магистры тамплиеров и госпитальеров велели им сделать это. Затем магистры заявили, что со стороны их повелителя было весьма недальновидно и дерзко слать такие послания королю Франции, и, если бы они не были наделены статусом послов, их бросили бы в грязное море близ Акры и утопили, не посмотрев на их хозяина. Магистры приказали им отправиться к хозяину и возвратиться через пятнадцать дней с такими посланиями от своего повелителя, чтобы государь был доволен.

Послы выполнили то, что им было приказано, и принесли от своего шейха рубашку – символ дружбы – и множество других ценных даров, среди которых были слоны из хрусталя, куски янтаря, обрамленные в чистое золото и пр. Да будет вам известно: когда послы открыли ларец, где находились все эти прекрасные вещи, покои наполнились ароматом благовоний»[358].

Лорд Жан де Жуанвиль сопровождал тамплиеров в нескольких походах и экспедициях против племен иноверцев на границах Палестины и присутствовал при штурме знаменитого замка Панеас (совр. г. Банияс) в верховьях реки Иордан.

 

В 1254 году, когда король Франции возвращался в Европу, Генрих III, король Англии, находился в Гаскони с братом Робертом де Сэнфордом, магистром тамплиеров в Лондоне, который по приказу английского монарха отправился в эту провинцию усмирять бунт еретиков[359]. Король Генрих прибыл во французскую столицу и был с почестями принят тамплиерами в парижском Тампле, который, по словам Матфея Парижского, был столь обширен, что в его стенах могла разместиться целая армия. На следующий день после прибытия король Генрих приказал угостить в Тампле бесчисленное количество бедняков мясом, рыбой, хлебом и вином; часом позже на пир к английскому монарху прибыл король Франции со своей свитой.

«Со стародавних времен не видывали столь пышного и благородного приема, – говорит Матфей Парижский. – Они пировали в большом зале Тампля, стены которого по заморскому обычаю были увешаны щитами…»[360] Рыцари-тамплиеры этой страны прославились гостеприимством и часто принимали королей, князей, дворян, прелатов и иноземных послов. Сразу же по возвращении короля Генриха в Англию в лондонский Темпл прибыли именитые посланники из Кастилии; «желая выказать им почтение», король повелел отправить в подвалы Темпла три бочки вина для знатных гостей и десять жирных оленей из королевских угодий в Эссексе. Кроме того, он приказал мэру, лондонским шерифам и главам разнообразных сообществ города собрать самых уважаемых горожан для торжественной встречи послов за пределами города, оказать им наилучший прием и сопроводить в Темпл[361].

 

Тома Берар (1256–1273)

 

Великому магистру Рено де Вишье наследовал брат Тома Берар[362]. За время своего магистерства брату Тома пришлось написать немало слезных писем королю Англии и другим влиятельным лицам Запада с описанием плачевного положения христиан в Святой земле и просьбами о помощи и поддержке[363]. Английский монарх, впрочем, и сам был беден, и ему самому пришлось занимать деньги под драгоценности короны, которые он был вынужден послать в качестве залога в парижский Тампль. Королева Франции в письме к «своему дражайшему брату Генри, славному королю Англии» приводит длинный перечень золотых скипетров, позолоченных гребней, бриллиантовых пряжек, ожерелий и диадем, золотых корон, бобровых мехов, богатых поясов, павлинов из золота, бесчисленных колец, украшенных сапфирами, рубинами, изумрудами, топазами и карбункулами, которые, по ее словам, она осмотрела в присутствии казначея Тампля в Париже и удостоверилась, что все это в сохранности размещено в сокровищнице тамплиеров[364].

 

Военная мощь орденов тамплиеров и госпитальеров в Палестине была в конце концов полностью разбита Бибарсом Бенокдаром (Бейбарсом аль-Бундукдари), четвертым мамлюкским султаном Египта, который совершил головокружительное восхождение – от презренного татарского раба до правителя могущественной державы. За храбрость и военный талант он удостоился титула Завоеватель.

В 1262 году он вторгся в Палестину во главе тридцатитысячной мамлюкской конницы, разорил окрестности Антиохии и одержал верх над тамплиерами и госпитальерами в жестоком бою[365]. После нескольких лет непрекращающейся войны, в ходе которой обе стороны прибегали к самым жестоким бесчинствам, все крепости христиан, за исключением Замка Паломника и Акры, перешли в руки иноверцев.

В конце марта 1265 года Бейбарс начал сорокадневную осаду замка Арсуф, одного из наиболее сильных замков госпитальеров на берегу Средиземного моря. В последние дни апреля замок был взят штурмом; девяносто человек из гарнизона были убиты, тысяча – взята в плен. На следующий год он штурмовал Кастель-Блан, крепость тамплиеров, а 7 июля 1266 года осадил стратегически важное укрепление – прославленный замок Сафет. Спустя три недели изнурительной осады, когда силы были на исходе и запасы воды и провианта истощились, прецептор согласился капитулировать при условии, что все оставшиеся в живых рыцари и услужающие братья, числом в шесть сотен, смогут беспрепятственно удалиться в ближайшие христианские крепости. Это условие было принято, но, как только Бейбарс завладел замком, он поставил гарнизон перед суровым выбором: принять Коран или смерть. Они выбрали последнее и, по свидетельству христианских историков, все были убиты[366].

Арабский историк Шафи ибн-Али Аббас в жизнеописании Бейбарса аль-Бундукдари утверждает, что некий Ифриз Лиуб из гарнизона перешел в магометанство и был обрезан, а другой был послан в Акру известить о падении замка собратьев. Автор пытается оправдать убийство остальных тем, что они первыми нарушили условия капитуляции, попытавшись унести с собой оружие и казну[367].

«Смертью столь многих рыцарей обоих орденов, – говорит папа Климент IV в одном из своих посланий, – благородное братство госпитальеров и прославленное рыцарство Храма почти уничтожены, и я не знаю, сможем ли мы найти замену этим доблестным воинам»[368].

Весной 1268 года Бейбарс захватил город Хомс, крепости Бофор и Баграс и город Сидон, принадлежавшие ордену тамплиеров; морские порты Лаодикея, Габала (Джабла), Триполи, Бейрут и Яффа также постепенно перешли в его руки. При захвате Антиохийского княжества в мае того же года было убито 17 тысяч и пленено 100 тысяч горожан[369].

 

Полное крушение Латинского королевства удалось предотвратить, благодаря своевременной помощи, предоставленной Эдуардом, принцем Уэльским, сыном короля Генриха III Английского, флот которого вошел в гавань Акры 9 мая 1271 года. Иноверцы были разбиты и оттеснены в Египет, в мае 1272 года между султаном Бейбарсом и христианами было заключено перемирие на десять лет[370].

Перед долгой и полной опасностей дорогой домой принц Эдуард составил завещание в Акре, оно датировано 18 июня 1272 года и засвидетельствовано братом Тома Бераром, Великим магистром тамплиеров[371]. Прибыв на Сицилию, принц узнал, что его отец, король Англии, умер. Тем временем в лондонском Темпле был созван Высочайший совет, на котором архиепископы Кентерберийский (Роберт Бернелл) и Йоркский (Годфри Жиффар), епископы и бароны королевства присягнули на верность принцу. Они провозгласили его королем Англии и с согласия вдовствующей королевы-матери назначили архиепископа Йоркского, Ричарда, графа Корнуолла, и Гилберта де Клера, графа Глостера, хранителями, или регентами, королевства. Письма, извещавшие юного суверена о смерти отца, а также другие государственные постановления времен регентства и царствования Эдуарда были составлены и подписаны в лондонском Темпле[372].

Король Генрих III был щедрым дарителем и милостивым покровителем тамплиеров. Он пожаловал им маноры Лилльстон, Хечвейтон, Сэнфорд, Саттон, Дартфелд и Хэлгел в Кенте; несколько земельных наделов, церкви и ежегодные ярмарки в Балдоке, Уолнесфорде, Уэзерби и в других местах, а также рынки в разных поселениях[373].

 

Гильом де Боже (1273–1291)

 

Весной 1273 года почившего Великого магистра Тома Берара сменил родовитый бургундский рыцарь брат Гильом (Уильям) де Боже[374], бывший до избрания на высокий пост смотрителем Замка Паломника, а еще ранее прецептором ордена в Апулии. В период своего магистерства он побывал во многих домах ордена, в 1274 году, прибыв в Англию, чтобы заручиться поддержкой государя, он созвал генеральный капитул ордена в Темпле. Во время его пребывания в Лондоне молодой король Эдуард передал Великому магистру большую сумму денег, которые он занял у тамплиеров в период своего пребывания в Палестине[375].

Великий магистр госпитальеров также приехал в Европу, чтобы разжечь в сердцах западных христиан угасший религиозно-воинственный пыл и воодушевить молодое рыцарство на подвиги в защиту веру. На Вселенском соборе, созванном папой Григорием Х во французском Лионе, оба Великих магистра заседали наряду с высшими клириками католического мира, и им было отдано старшинство перед всеми послами и пэрами в этом благородном собрании. Был проповедован новый Крестовый поход, а посему постановили, что все церковные саны и бенефиции следует обложить налогом и эти средства употребить на вооружение войска и что европейские суверены должны прекратить распри и отправиться освобождать разоренный град Иерусалим, за неповиновение государям грозило наложение интердикта. Григорий Х, сопровождавший крестоносцев в Палестине до избрания на высокий пост, был весьма заинтересован в осуществлении Крестового похода и призвал немало знатных и влиятельных персон, владетельных князей и рыцарей принять Крест. Однако со смертью святейшего понтифика умерла и надежда на действенную помощь из Европы. Крестовый поход не состоялся, ибо воинственный пыл предшествующей эпохи остыл, и религиозное рвение иссякло. Великие магистры тамплиеров и госпитальеров вернулись на Восток без помощи, в тоске и досаде.

 

Год

 

Уильям (Гильом) де Боже прибыл в обитель Храма в Акре в День святого Михаила в 1275 году и тотчас принял на себя правление Палестиной[376]. Последняя надежда вернуть вновь утраченный Иерусалим была потеряна, и потому все силы были направлены на сохранение немногочисленных владений христиан в Святой земле. В 1282 году по истечении десятилетнего перемирия он заключил новый договор с неверными, получивший название «Тортозское перемирие». Он был заключен между султаном мамлюков Калауном аль-Мансуром и его сыном Халилем аль-Ашрафом («Честь мира и веры») с одной стороны, и Афризом Дибаджуком с другой (так иноверцы именовали Гильома де Боже, Великого магистра ордена тамплиеров).

Перемирие в очередной раз продлили на десять лет и десять месяцев со дня заключения соглашения. Договаривающиеся стороны брали на себя строгое обязательство не вторгаться на территории друг друга в течение всего срока, чтобы не допустить недоразумений на смежных территориях; были четко разграничены владения христиан и мусульман на границах, и в договоре была четко определена принадлежность городов, деревень и прочих поселений[377].

Этот договор, однако, вскоре был разорван, война возобновилась и велась с переменным успехом, был заключен другой договор, который вновь был нарушен с непростительной наглостью. Из Европы в Акру прибыл отряд дерзких искателей приключений и легкой наживы[378], они ограбили и повесили девятнадцать египетских купцов, и султан Египта с нескрываемой решимостью навсегда сокрушить владычество христиан на Востоке немедленно возобновил военные действия.

В 1285 году крепость Маргат пала после тридцатидневной осады; в 1289 году та же участь постигла город Триполи; на третий год после возобновления войны христиане владели в Палестине лишь узкой полоской побережья, неприступной Акрой и Замком Паломника. В марте 1291 года султан Египта Халиль аль-Ашраф, приняв бразды правления после смерти отца, двинулся на Акру во главе шестидесятитысячной конницы и 140 тысяч пехотинцев.

 

Осада Акры (1291)

 

«Неисчислимое множество людей всех племен и языков, – говорится в хронике тех времен, – жаждущих христианской крови, собралось из пустынь Востока и Юга; земля содрогалась от их тяжелой поступи, воздух раздирали звуки их труб и кимвалов. Отблески солнца, отражаясь от их щитов, сияли на отдаленных холмах, а наконечники их копий сверкали, словно бесчисленные звезды небесные. Когда они надвигались, их копья словно густой лес вырастали из земли, заполоняя все пространство вкруг себя. ‹…› Они бродили вдоль стен, выискивая в них бреши и уязвимые места; одни лаяли, словно псы, другие рычали, словно львы, прочие мычали и ревели, словно быки; одни били в барабаны кручеными палочками, какие у них в ходу, другие метали дротики, швыряли камни, пускали стрелы из арбалетов»[379].

5 апреля войско султана осадило Акру. Надежды на спасение не было, но выход в море был открыт, и в гавани стояло немало христианских судов и галер орденов Храма и Госпиталя; но ни тамплиеры, ни госпитальеры не посмели предать свой последний оплот и отступить на соседний дружественный остров Кипр, ибо они поклялись защищать Акру до последней капли крови. На протяжении ста семидесяти лет их мечи не ржавели в ножнах без дела, земля священной Палестины повсюду была обагрена кровью лучших и храбрейших рыцарей, и теперь, верные своим обетам и своему рыцарскому долгу, они приготовились похоронить себя в руинах последнего оплота христианской веры.

Гильом де Боже, Великий магистр Храма, ветеран войн и участник многочисленных сражений, принял командование гарнизоном, число защитников которого составляло 12 тысяч воинов, к ним присоединились силы тамплиеров и госпитальеров, а также 500 пехотинцев и 200 конных воинов под командованием короля Кипра[380]. Из этих сил было сформировано четыре подразделения, которые заняли позиции вдоль стены. Первое подразделение возглавил английский рыцарь Хьюго де Грандисон[381]. Старики, немощные, женщины и дети были отправлены морем на христианский остров Кипр, в обреченном городе остались лишь те, кто был готов сражаться и принять мученическую смерть от рук иноверцев.

Осада длилась шесть недель, и в течение всего этого времени тамплиеры совершали вылазки в стан противника и атаковали врага. Ни днем ни ночью не стихали крики сражавшихся, грохот камнеметов и удары осадных машин; неприятель пытался проломить стены и в то же время беспрерывно вел подкоп. Более шести сотен катапульт, баллист и других проломных орудий были брошены на сокрушение крепостных стен; стенобитные машины были так велики и тяжелы, что неприятелю потребовалось сто повозок, чтобы перевезти отдельные брусья одной из них[382].

У христиан также были передвижные башни, установленные на судах, оборонявших Акру с моря. Их рабочие и передовые стороны были защищены барьерами из плетеного ивняка, на которые были натянуты коровьи шкуры. Благодаря этому ухищрению франкские лучники и арбалетчики были недоступны для вражеских стрел, намертво застревавших в сырой коже.

Долгое время предельные усилия мусульман сводились на нет – осажденные непрестанно совершали вылазки, опрокидывали и сжигали их башни и мангонели, разрушали подкопы. И все же численность гарнизона день за днем сокращалась, тогда как войско врага неустанно пополнялось воинами из безбрежных аравийских пустынь, одержимыми таким же диким фанатизмом своей религии, каким прославились воинственные монахи Храма.

4 мая, после тридцати трех дней непрерывных боев Великая башня, именуемая мусульманами Проклятой, ключевое укрепление Акры, не устояла под ударами осадных орудий. Чтобы усилить ужас и смятение осажденных, султан аль-Ашраф велел трем сотням своих барабанщиков взобраться на верблюдов со своими барабанами и производить как можно больше шума, а затем дал знак к общему наступлению. С 4 по 14 мая атаки на крепость не прекращались, 15 мая обрушилась двойная стена. Король Кипра, охваченный паникой, ночью бежал к своим кораблям и отплыл на остров Кипр со всеми своими приближенными и почти тремя тысячами защитников гарнизона. На другой день сарацины атаковали пост, брошенный королем; они завалили крепостной ров телами убитых людей и коней, обломками стен, камнями и землей, и, когда переход был готов, их трубы протрубили сигнал к штурму.

Под развевающимися желтыми знаменами Магомета мамлюки с оскорбительными выкриками ринулись в пролом с мечами в руках и устремились в сердце города. Их дерзкое вторжение было остановлено закованными в броню рыцарями-тамплиерами и госпитальерами, которые промчались верхом по узким улицам и изгнали неприятеля, понесшего в ходе отступления большие потери.

На рассвете следующего дня воздух взорвался от нестерпимого шума – под оглушительный бой барабанов и рев труб в пролом трижды пытались ворваться осаждавшие, но святые братья заградили его своими телами, перекрыв путь врагу, словно стальная стена. Ожесточенное сражение между христианами и сарацинами продолжалось с рассвета до заката, с одной стороны слышались громкие призывы к Аллаху и Магомету, с другой – к Престолу Небесному и его угодникам, и лишь ночная тьма положила конец этой бойне.

На третий день, 18 мая, после того как большая часть башен и стен пала, неверные предприняли генеральный штурм со стороны ворот Святого Антония. Великие магистры тамплиеров и госпитальеров сражались плечом к плечу во главе своих рыцарей, и некоторое время успешно отбивали атаки врага. Они смело вступили в рукопашный бой с мамлюками, но их ряды неуклонно таяли, и вскоре почти все они пали от острых ятаганов мусульман. Сдерживать яростный натиск врага становилось все сложнее, ибо резерв рыцарей иссяк, тогда как неверных становилось все больше и больше. Израненный маршал госпитальеров пал замертво, Гильом де Боже, в качестве последней меры, попросил Великого магистра этого ордена выбраться из крепости через соседние ворота с пятью сотнями всадников и атаковать неприятеля сзади. Как только Великий магистр отдал этот приказ, его сразила вражеская стрела; деморализованные воины гарнизона бежали в порт, а неверные ринулись за ними с дикими криками: «Аллах акбар! Аллах акбар!»

Три сотни тамплиеров, уцелевших в жестоком бою, последние представители прославленного ордена в Акре, остались один на один с торжествующими мамлюками. Сплоченным строем с мечом в руках они проложили путь себе и нескольким сотням христианских беженцев к замку храмовников и, заперев ворота, снова бросили вызов наступающему врагу.

 

Тибо Годен (1291–1292)

 

Уцелевшие рыцари-тамплиеры собрали всеобщий капитул, на котором брат Тибо Годен (Гаудини) был избран Великим магистром[383]. Тампль, резиденция храмовников, окруженная прочными стенами и высокими башнями, был наиболее укрепленным местом в Акре. В Акре храмовники владели тремя кварталами, в первом и главном из них располагались замок Великого магистра, церковь и покои рыцарей; во втором, именовавшемся Бургом, жили услужающие братья; в третьем, Кетл-Маркете (Скотном рынке), были различные хозяйственные постройки и жилища служителей, которые обеспечивали орден и войско всем необходимым.

После нескольких неудачных попыток штурмовать обитель 28 мая тамплиерам была предложена почетная капитуляция – братьям было разрешено выйти с оружием в руках и беспрепятственно проследовать в гавань. Тамплиеры решили принять предложение победоносного султана, при условии, что им предоставят галеру, на которой они смогут отплыть вместе с христианскими беженцами, находящимися под их защитой, и забрать с собой столько ценностей, сколько каждый из них сможет унести на себе. Мусульманский завоеватель обязался выполнить эти условия и послал тамплиерам свой победный стяг, который те установили на башне замка, а затем впустили в обитель отряд из трехсот мусульманских солдат, которые должны были проследить за тем, как выполняются условия капитуляции.

Среди беженцев было немало женщин-христианок – тех, кто пожелал остаться со своими отцами, братьями и мужьями, храбрыми защитниками города. Мусульманские воины не смогли устоять перед их красотой и дерзко нарушили условия капитуляции. Разъяренные тамплиеры спешно закрыли ворота, перекрыв нечестивцам путь к отступлению, и ринулись на иноверцев. Не считаясь с чинами и званиями, тамплиеры предали смерти всех до единого[384].

Сразу же после этой резни мусульманские трубы дали сигнал штурмовать обитель, но тамплиеры успешно защищались до следующего дня (29-го числа). Маршал ордена, Пьер де Севри, с двумя братьями-рыцарями по приказу магистра Годена отправился к султану на переговоры, но разгневанный аль-Ашраф обвинил тамплиеров в предательстве и клятвопреступлении и приказал обезглавить посланников Великого магистра. Осада обители возобновилась. Той же ночью Тибо Годен забрал казну ордена и церковные ценности и бежал в гавань через потайной ход со своими приближенными. Там они взошли на борт небольшого судна и благополучно добрались до острова Кипр[385]. Оставшиеся тамплиеры затворились в замке, называемом «Башней Магистра», и оборонялись с беспримерной храбростью. Самые отчаянные мамлюки неоднократно штурмовали крепость, но тамплиеры успешно отражали их атаки. Вскоре замок был окружен горами трупов. Отчаявшись взять замок штурмом, султан приказал сокрушить его. Мусульмане подкопали замок, укрепили лаз деревянными балками и подожгли их, камни фундамента раскалились, треснули, и исполинская башня обрушилась. Доблестные тамплиеры, защитники замка, оказались погребенными под его руинами. Султан поджег город с четырех сторон, и опустевший оплот христианства в Палестине в скором времени превратился в дымящееся кладбище[386].

В наше время развалины христианского города Акко имеют ценность для археологов и любителей истории. До сих пор сохраняются руины нескольких церквей; а в квартале, который некогда занимали тамплиеры, до сих пор можно обнаружить немало интересных напоминаний об этом гордом и могущественном ордене.

 

 

Глава 9

 

Падение ордена тамплиеров. – Великий магистр прибывает в Европу по просьбе папы. – Массовые аресты тамплиеров во Франции. – Пытки. – Признания в ереси и идолопоклонстве. – Преследования тамплиеров в Англии. – Заключение в тюрьму магистра Храма и всех братьев в Англии. – Судебное расследование. – Церковный собор в Лондоне. – Приговор. – Показания свидетелей

 

Настал тот скорбный день, и было ль на то право,

иль тяжкий грех взял на себя король, – рассудит кто ж?

Постигла тамплиеров злая участь, пришла пора им головы сложить.

И шел октябрь месяц, день пятничный печальный

Был кровью братьев обагрен[387].

 

Chron. MS.

Теперь остается только описать горестную участь уцелевших братьев ордена Храма и поведать о неблагодарности и муках, которые они претерпели от братьев-христиан на Западе. Вскоре после падения Акры был созван всеобщий капитул, на котором братство избрало своим главой Жака (Джеймса) де Моле, бывшего прецептором Англии[388]. В 1301–1302 годах Великий магистр предпринял попытку вернуть священные земли Палестины[389], но потерпел поражение от султана Египта и потерял сто двадцать своих братьев[390]. Эта погибельная экспедиция ознаменовала начало стремительного упадка. Однако не только военные неудачи были причиной падения ордена, этому незабвенному событию способствовали многие обстоятельства.

С утратой всех христианских владений в Палестине была утрачена и надежда на возвращение Святого града, а потому и в услугах тамплиеров – защитников христианских паломников – больше никто не нуждался. Неисчислимые богатства и обширные владения ордена Храма всегда были предметом зависти и целью корыстных устремлений сильных мира сего. На братство, наделенное привилегиями и всяческими милостями пап, ополчилась и церковь. Освобождение ордена от обычной церковной юрисдикции привело армию сановников в негодование. Буллу Omne datum optimum («Всякое даяние благо») посчитали посягательством на права церкви, и обстоятельство это разрушило союз, изначально существовавший между тамплиерами и духовенством. Освобождение храмовников от десятины стало причиной значительных потерь для клира, а привилегия отправлять богослужение в период действия интердикта вызывала множество нареканий и жалоб от приходских священников и епископов, которые воспринимали сбор пожертвований орденскими капелланами как грабеж. Между братством, приходами и высшим духовенством нередко возникали споры, неприязнь иерархов к ордену тамплиеров неуклонно возрастала еще и потому, что римские понтифики неоднократно сурово порицали клириков в своих буллах, в которых призывали тех осознать, сколь нелегка участь его возлюбленных сыновей, братьев рыцарства Храма, проливающих кровь в далекой Палестине во имя Христа. Эти постоянные увещевания пап были источником непрестанного раздражения, зачастую апостольские послания воспринимались с презрением и не удостаивались прочтения в церкви. Нередко церковники присваивали часть подаяния, собранного для нужд братства, а также благоволили тем, кто покушался на имущество братьев и всеми средствами оказывали давление на тех, кому обязаны были оказывать покровительство.

Из других булл известно, что духовенство оспаривало право братства на сбор подаяния; что священники нередко отказывались хоронить братьев ордена, ибо за требу эту нельзя было требовать платы. Отказывая в насущном, иные церковники не упускали возможности воспользоваться гостеприимством братьев в их обителях и без зазрения совести принимали оказываемые им почести. Несмотря на угрозу отлучения и другие суровые меры, которыми каралось нарушение прав тамплиеров, притеснения и неприязненное отношение к ним усугублялись[391].

К несчастью, не только церковники относились к тамплиерам враждебно. В последние десятилетия существования орден потерял расположение европейских государей и их вельмож. К этому времени доходы ордена заметно сократились, а привилегии и пожертвования, которыми наделили и одарили орден государи прошлых лет, благочестивые предки нынешних владык, были отменены или отняты.