Кашинской церкви Илии Пророка (на горе).

Кашинской церкви Илии Пророка (на горе).

    Бабушка, жена деда, матушка Лариса,

  Лариса Андреевна Соколова, в девичестве

Лебедева (1872…1966гг); была 13-м ребенком у

Родителей. Ввиду многодетности девочку взяла

На воспитание богатая бездетная тетушка, которая

Впоследствии и выдала Лару замуж с хорошим

Приданым.

Дед с бабушкой жили, конечно, безбедно, все

У них было, начиная с хорошего дома. Но затем

началось лихолетье: пришла революция, церкви

Стали громить, священнослужителей разгонять.

Чтобы не загреметь в Сибирь, деду пришлось

Срочно за бесценок продать свой дом (а возможно   Дедушкина церковь

Дом просто отобрали) и купить вросшую в землю        в настоящее время

развалюху по адресу Интернациональная, 14.     (церковь Илии Пророка)

Потом была гражданская война, сталинские

репрессии, отечественная война… К этому

времени всё, что было нажито, променяли

На продукты, и в результате дед умер

В нищете и голоде, всеми забытый.

  У деда было трое детей, все они

родились и выросли в Кашине.

 

На фото дед с бабушкой; сзади его сын

  Николай Сергеевич, справа моя мама

Анна Сергеевна, слева жена Николая

 Ольга Васильевна.

 

Старший сын - Николай Сергеевич Соколов

 (1898…1982гг) служил военным врачом и на

Гражданской войне, и на отечественной.

Уходил на пенсию с должности начальника

Ленинградского окружного госпиталя

 в звании полковника.

Забегая вперед, скажу: в начале

Перестройки мне пришлось побывать у него

 в Ленинграде. Он стал хуже видеть и попросил

 почитать газету. А в Ленинграде смута: митинги,

Демонстрации, коммунисты против демократов,

 Собчак! Николай Сергеевич достал из шкафа

свой китель – весь в орденах! – и говорит,

Показывая на китель:   - Что же теперь,

 получается всё это было напрасно?

                                                                                           Соколов Николай Сергеевич

                                                                                      

Другой сын – Серафим Сергеевич Соколов (190?...1942гг) в отечественную войну был призван в ополчение, защищал город Калинин (Тверь) от немцев, был сильно контужен. После госпиталя вернулся к своей маме (в наш дом). Я хорошо помню дядю Симу. Он был задумчивым, неразговорчивым: видно было, что он нездоров. Однажды он отводил меня в детский сад, хотя я уже был достаточно большим, и мог ходить туда уже один. Серафим Сергеевич пожил один или два месяца. Потом ему

 стало хуже, и он снова вернулся в госпиталь. А потом бабушка получила на него из госпиталя похоронку (чтобы съездить на похороны и речи не могло быть – война!). К сожалению, нет фотографии дяди Симы.

Младшей у деда была дочь, моя мама – Соколова Анна Сергеевна (1910.. 1999гг). У мамы было двое детей: моя старшая сестра Таня и я Олег. Жили мы в доме деда вместе с мамой и отцом Смарагдовым Федором Николаевичем. Здесь также жили дед с бабушкой и старая  нянька Марья.

                                            

       

 На фото моя мама с бабушкой;

 В середине – старая нянька

 Марья.  На руках у них

Мы с сестрой,  в середине

Наша двоюродная сестра

Тамара (дочь Серафима)

У мамы была тяжелая судьба. Они с отцом работали в школе учителями. Но, к сожалению, в 1937 году отца забрали (т.е. арестовали, тогда использовался такой термин), и какова бала его дальнейшая судьба узнать было невозможно, нигде ничего не говорили, передачки не принимали. («Смелое на аресты, государство было стыдливо на признания» -А. Солженицын, «В круге первом»).

   Только в 1990-х годах мы узнали правду: тройка НКВД присудила отца по 58 статье к высшей мере наказания и через месяц после ареста отца расстреляли.

    Без отца мама осталась единственной кормилицей в семье из 6 человек: кроме мамы нас двое детей, дед с бабушкой (деду 80 лет), а еще старая Марья, тоже под 80 лет, которая всю жизнь жила с бабушкой, няньчила бабушку, когда та была еще ребенком. Хорошим подспорьем для мамы был детский сад (очаг), куда определили нас с сестрой, там хорошо кормили и присматривали за нами. Сестру даже фотографировали для кашинской газеты.

                                                                             А здесь натуральная фотография,

                                                                             которую нам потом подарили.     

                                                                                               1940 год

         Вырезка из газеты

Началась отечественная война. Мужчин и выпускников школ забирали в армию (школы тогда были девятилетками, но в 1-й класс брали с 8 лет).

  Маме от МПВХО (общество местной противовоздушной и противохимической обороны) и от уличного комитета поручили проводить занятия с жителями Интернациональной улицы, объяснять приемы защиты от воздушных и химических атак. Прямо на улице она вывешивала плакаты и рассказывала, как пользоваться противогазами.

               На маме юнгштурмовка (военизированная

            форма одежды для комсомольцев и

            участников военно-спортивных обществ,

            рекомендованная   ЦК ВЛКСМ в конце

            1920-х годов).

                                     

 

   Цены на продукты резко подскочили. Соль,

Летнего деда в кознях.

Здесь прошло наше босоногое

голодное детство!

Здесь мы на себе жестко

Было запрещено).

Здесь умер дед и старая Марья, нянька бабушки.         Это мой Отец

                                                                                 

С малых лет и до школы я ходил в очаг (так называли тогда детский сад). Хорошо помню, как нам молодая воспитательница зимой с газетой в руках рассказывала о том, что немцы поймали молодую русскую партизанку, жестоко над ней издевались, но она им ничего не сказала, никого не выдала, а потом её повесили. Только хозяйке дома, где её держали, сказала, что её зовут Таня.  А примерно через месяц воспитательница снова нам рассказывала, что было установлено настоящее имя партизанки, что это была московская школьница Зоя Космодемьянская.  (Со временем, конечно мне стало понятно, что нам пересказывали статьи из газеты «Правда» в начале 1942 года).

Помню, как-то летом мы, дошколята, прибежали к большому бараку посмотреть концерт. Внутри стояли скамейки и сцена из досок. Внутрь мы не попали, подсматривали в боковую открытую дверцу, за кулисы. Нам было слышно, что на сцене выступала какая-то маленькая девочка, интересно разговаривала тоненьким голоскам, читала какие-то стихи. Когда её выступление закончилось, из-за занавеса вышла молодая невысокая худенькая женщина. Кто-то сказал, что это Рина Зелёная. До сих пор, вспоминая Рину Зелёную, во мне звучит ее незабываемый голос и чудесная интонация.

        

Это наши уличные друзья: Коля и Нина Гавриловы,             Толя Порочкин.

                            Фотографии 1956 года.

      В школе мы дружили вчетвером (моя сестра училась в третьем классе с подружкой Светланой Семеновой, а я с ее братом Юрой в первом классе).

           Так вот о нашем доме в Кашине.

В доме была одна комната и кухня. В комнате была небольшая печь-лежанка для отопления, и отгорожен угол – спальня для детей. В кухне - огромная русская печь с большой лежанкой (там спал в основном дед) и с большой сводчатой топкой.

В топке в чугунах готовили пищу, грели воду. Когда топка остывала, но была еще теплая, ее чистили и по одному в ней мылись (ванных тогда не было). Помню, как мама забирала с собой в печь нас с сестрой и согнувшись, на корточках мыла нас, малышей из тазика с горячей водой.

  Кроме печи в кухне был один стол и большие полки по стенам. На столе готовили пищу и здесь же обедали. Чай кипятили в большом медном самоваре; самовар грели сосновыми шишкми, огонь раздували голенищем сапога.

При доме, как и во всех древних домах, были сени, чулан, крыльцо и холодный (но всегда чистый) сортир с выгребной ямой. Во дворе стояли два сарая: один для козы, другой для дров (дровеник).

Был большой огород с прудом. Из пруда  брали воду для полива огорода и для хозяйственных нужд.  Воду для питья брали на минералах (вниз по улице Правды, по мостику через Маслятку). Там была  бетонированная выемка со ступеньками,  наподобие блиндажа без крыши, внизу из толстой трубы шла хорошая вкусная вода.

В конце огорода было много высоких вишен и яблони, но,  к сожалению, они все вымерзли в финскую войну (зимой 1939-1940гг морозы были до 40  градусов). В огороде возле улицы Правды росли две огромные красавицы-ели (в 50-е годы на этом месте построили другой дом).

   Когда был жив отец, он увлекался  разведением пчел (научился в деревне у своего отца Смарагдова Н.Н.). Кроме того он окончил сельхозакадемию по специальности «Пчеловодство».

  На фото 1936 года наш дом (вид со двора), возле дома сидит мой отец с мамой,   

    на руках у отца моя сестра (ей полтора года, меня тогда еще не было), виден  

                     сарай-дровеник, огород и отцовская пасека.

Первые фрагменты жизни я помню

В бочонке с помощью ручки.

    Правый берег Маслятки

   вблизи реки Кашинки. 1958 год

 Зимой к Маслятке ходили кататься на санках; там улица Правды переходила в длинную крутую горку. Зимой в Маслятке воды было мало, и мы засыпали ее

кашинской церкви Илии Пророка (на горе).

    Бабушка, жена деда, матушка Лариса,

  Лариса Андреевна Соколова, в девичестве

Лебедева (1872…1966гг); была 13-м ребенком у