ГЛАВА 6. Ритуальное совокупление

Бай Юйшу не могла дышать.

Она инстинктивно выгнулась и схватила ртом воздух.

Большая рука, державшая ее за горло, ослабила хватку, но все тело было прижато к земле, как будто скала придавила.

Очень медленно красная пелена перед глазами отдалилась и превратилась в прозрачный занавес над кроватью.

Занавес качался в такт движениям на кровати.

Бай Юйшу обнаружила, что, с задранными юбками, лежит под мужчиной. Та часть его тела, о которой неприлично говорить вслух, находилась у нее внутри!

Голова ее была полна тумана, сквозь который очень медленно начинало брезжить сознание.

Она чувствовала свое тело, чувствовала, как мужчина толкает ее и настойчиво впихивает в нее свой большой член, но это все почему-то не очень ее волновало.

Страха не было.

Желания бороться не было.

Было только ощущение полной нереальности.

Было такое ощущение, словно она попала в одно из древних ритуальных совокуплений, во время которых одурманенный шаман, призвав дух бога-покровителя, совершает с ним или с ней воображаемое соитие.

"...Мой господин сходит с небес в своем величии,

Стремительно пролетает он среди облаков...

Я приправила мясо душистыми кореньями,

Я налила вино из корицы и добавила перца...

Нравлюсь ли я тебе своим видом?

Приятно ли тебе мое обхождение?...

Пять нот звучат в гармонии..." *[10]

Только, твою мать, почему так больно?!

Откуда-то действительно доносилась музыка, как будто играли флейты и барабаны...

Мужчина закончил свое дело и молча приподнялся, облокотившись на руку.

Над ней нависло уродливое широкое лицо с жуткой бородой и маленькими, медвежьими глазами, один из которых смотрел ей в лицо, а второй - в сторону.

Бай Юйшу молча встретила его взгляд.

Он встал, привел в порядок штаны... Юбку! Он был не в штанах, а в длинной юбке, передняя половина которой, как фартук свисала спереди!

Он равнодушно посмотрел на нее полуприкрытыми глазами и опустил взгляд. Потом он нагнулся, протянул руку, и похлопал ее по щеке.

Кивнув на прощание, он вышел из комнаты.

С той стороны двери раздались приветственные мужские голоса и смех.

Растерзанная Бай Юйшу осталась лежать на кровати под красным пологом.

Какой-то бред.

С первой секунды она твердо знала, что это не ее мир.

Все органы чувств, каждый рецептор на коже, в сетчатке глаза, в ушных раковинах, каждая клетка памяти говорили ей, что все ощущения неправильные.

Каждая молекула здесь была чужая.

Воздух как будто легче проникал в легкие и в то же время он был наполнен запахами, для некоторых из которых у Бай Юйшу не нашлось бы названия. Далекие голоса звучали непривычно, отдельные слова, долетавшие до ее ушей, были как будто китайскими, и в то же время она не могла их разобрать. Занавес над ней был соткан из нитей разной толщины с просветами между ними... шелк ша?! Настоящий?!

Бай Юйшу повернула голову.

Кровать была отгорожена ширмой из ярких алых лакированных панелей с черными орнаментами.

Роспись киноварью?

Ну, конечно! Они с же Чан ЯньЮанем спорили про царство Чу и древний Китай как раз перед...

Бай Юйшу зажала себе рот ладонью, чтобы не закричать. Ее глаза были полны ужаса.

Она вспомнила.

И тут волна эмоций накрыла ее: и страх, и боль, и омерзение, и бесполезные сожаления, и отчаяние, и гнев, и злость на саму себя, и тоска по любимым людям, которых она больше не увидит. Воспоминания были в сто раз живее и ужаснее, чем то, что происходило с ней сейчас.

Она поняла, что это за мир, в котором она находится, - это галлюцинации ее гаснущего сознания.

Мама, папа... простите меня.

Чан ЯньЮань, прости...

Она закрыла глаза и на прощание представила себе их любимые лица.

Маму... папу... Чан ЯньЮаня... Ван Джэкуня тоже... директора Лоу... Мао СинЮнь... преподавателя по истории китайской иероглифики с 4 курса... тетку-билетершу, которая иногда делала ей замечание, что кеды с короткой юбкой носить - это неженственно...

Гаснущее сознание не торопилось гаснуть.

А еще у нее болело в животе и саднило горло.

Она приподнялась на постели.

На маленьком столике стоял селадоновый*[11] кувшин с водой.

Бай Юйшу преисполнилась уважения к своему сознанию, которое, даже умирая, с такой профессиональной точностью воспроизводило аутентичную, художественную, выдержанную в духе времени обстановку: селадоновая посуда, резная мебель из самшита, шелковые ткани с геометрической каймой, деревянные хранители с ветвистыми рогами по углам... а! С такими выразительными надменными мордами! Повсюду - лакировка и бронза, украшенная филигранью.

Спальня тонула во всевозможных оттенках красного и малинового цветов.

Судя по обилию красного, воображение занесло ее в древнее царство Чу - без сомнения, в период Воюющих Царств.

Бай Юйшу приняла сидячее положение... ох! Движение отозвалось тупой болью внутри.

Что там творится, в этом ее сознании, если последние минуты жизни она провела, фантазируя, как ее насилует медведь?!

Бай Юйшу протянула руку, чтобы подобрать подол у юбки.

Рука была не ее.

Вместо крепкой загорелой ладошки, с мозолями от карандаша и альпинистской веревки, перед глазами маячила белая, мягкая кисть с гладкой кожей, словно изваянная из снежного нефрита. Бай Юйшу сокрушенно покачала головой. Но не все ли теперь равно?

Она подняла подол красного платья.

Я была девственница?!...?!

Что это вообще за игры разума?!

В детстве она читала очень трогательную сказку Ганса Христиана Андерсена. Там за душой умирающего ребенка прилетел небесный ангел и потом носил его над землей в своих объятьях, и показывал ему самые дорогие места, чтобы он с ними попрощался и поплакал светлыми слезами. Еще они взяли на небо бедный засохший цветок, и бог прижал его к своему сердцу, поцеловал, и цветок расцвел, засиял, начал петь и славить господа.

Почему у других все красиво, а она сидит в растрепанных юбках на постели, вся грязная, с натертыми до боли интимными местами?!

И с какой-то хренью, которая впивается ей в задницу?

Бай Юйшу сунула руку и вытащила из-под себя крупный красный финик, высохший и твердый.

Она подозрительно поводила глазами.

На полу валялись еще несколько фиников и были раскиданы семена лотоса.*[12]

Она недоверчиво потрогала пунцовый шелк своего платья, украшенный богатой вышивкой.

Это...

Это ее свадьба?!

Какого черта вместо того, чтобы тихо испустить дух, она вышла замуж за непоймикого в потустороннем мире?!

Она вспомнила жениха.

Она содрогнулась.

Она, наверно, уже в аду.

Но если она в аду, какой тогда смысл был украшать ее комнату всеми этими замечательными артефактами? В аду она должна страдать, а не любоваться искусством династии Чжоу, разве нет?

На расписных панно и планках повсюду были характерные обрамления со звериными мотивами: драконы и леопарды держали во рту собственные хвосты или сплетались парами в жестокой борьбе. Подставки светильников были оплетены змеями, что лишний раз свидетельствовало о том, что она находится в царстве Чу. Все убранство испускало ощущение силы и воинственности.

На покрытой алой киноварью спинке кровати были изображены два развесистых дерева со склоненными ветвями. На ветвях висели фантастические плоды с торчащими во все стороны колючками, похожие на рыбу-ежа. Между деревьями стоял охотник с поднятым луком и отведенной назад рукой, как будто он только что спустил тетиву. С вершины дерева, головой вниз, падала подстреленная птица с растопыренными лапами.

Глаза Бай Юйшу заблестели, она же знала этот сюжет! Она принялась считать колючие плоды.

Раз, два, три, четыре... Конечно, десять!

В те времена, когда на Великом Шелковичном Дереве, поддерживающем небо в Бескрайних Пустошах на далеком востоке, росли десять солнц, которые беспрестанно светили над миром, люди погибали от засухи, голода и жажды. Солнца рождались из крика трехногого ворона У и висели на ветвях, пока не приходила очередь выходить на небо. Жэнь И* (人羿), Герой-лучник, застрелил ворона и своими меткими волшебными стрелами сбил на землю девять лишних солнц. Так он спас всех людей и стал легендарным правителем.

Бай Юйшу на четвереньках переползла по кровати поближе, чтобы рассмотреть роспись.

Дверь без предупреждения открылась.

Заняв весь дверной проем, огромный мужчина, молча смотрел на нее. Тот самый, за которого она, кажется, вышла замуж полчаса назад.

Стоя на четвереньках, Бай Юйшу смотрела на него.

- Ты что делаешь? - спросил он низким голосом, подозрительно сузив глаза, как будто не очень им верил.

- Роспись очень красивая, - честно ответила Бай Юйшу.- Я хотела посмотреть.

Он мерил ее тяжелым взглядом.

Он немного пошатнулся, шумно выдохнув некоторое количество алкогольных паров.

И захлопнул дверь.

Ушел.

(Бай Юйшу:) -???

Она испытывала смесь облегчения и тревоги: а вдруг он разозлился и сейчас вернется, чтобы до конца задушить ее?

С другой стороны, как он может ее задушить в этом нереальном мире?

Однако, в этом нереальном мире ей было очень даже реально больно сразу в нескольких местах!

Она уселась на кровати, обняв руками деревянный резной столб с обвивавшей его толстой змеей. Она сидела, прислушиваясь к затихавшему шуму голосов и музыке где-то в других комнатах.

Очень скоро она обнаружила, что она к тому же хочет есть! Она была жутко голодная!

Кажется там где-то пировали.

Потом голосов больше не было слышно - может, все уже разошлись? Может, где-нибудь на столе осталось что-нибудь, что она может украсть и съесть?

Бай Юйшу на цыпочках подкралась к двери.

Она тихонько приоткрыла ее.

Она выглянула в коридор.

В коридоре стоял какой-то верзила с небритой рожей, который, сразу побежал на нее.

Бац!

Бай Юйшу спряталась в комнату и захлопнула дверь.

Fuck!

Значит, в коридоре засада.

Несчастная Бай Юйшу погрызла фиников, которые смогла найти на полу, и запила водой из кувшина.

Усталая и голодная, она снова обняла свой прикроватный столбик и прильнула к нему головой. Только тут она подумала, что никогда не увидит больше маму, папу, Чан ЯньЮаня, никого.

Ей было жалко их, ей было жалко себя.

Слезы полились из глаз.

Она закрыла глаза, и ее сознание наконец угасло.

-------------------------------------------------

*[10] Строки из "Девяти песней" 九歌 (ритуальные песнопения китайского царства Чу, призывающие духа-покровителя, записанные в 4 в. до н.э.)

*[11] селадон - зеленоватая керамика, часто покрытая сетью декоративных трещин. Техника появилась в Китае в эпоху Шан (2 тыс. до н.э.)

*[12] Кровать новобрачных усыпают красными финиками, семенами лотоса, арахисом и лунъянем.

-------------------------------------------------

 

ГЛАВА 7. Госпожа, вы не хотите рассердить господина!

Она проснулась от осторожного, но настойчивого стука в дверь.

- Госпожа! Госпожа! Госпожа! - звали с той стороны.

Бай Юйшу открыла глаза.

Она лежала на боку, ноги свисали с кровати. Над головой висел малиновый полупрозрачный занавес из шелка ша. На столе давно догорел светильник со змеей, обвившей подставку.

Твою мать, теперь вспомнила! Я же умерла!

- Госпожа! Госпожа!

Или не умерла?

Я как-то по другому себе это все представляла...

- Госпожа! Госпожа! - голос звучал почтительно, в нем слышались нотки мольбы. Видимо тот, кто звал, был на грани отчаяния.

Бай Юйшу, протирая глаза, протопала к дверям и открыла створку.

На пороге стоял тот тип с бандитской рожей, который раньше чуть не набросился на нее в коридоре.

Черт, попалась, как простушка!

Бац!

Дверь захлопнулась.

(Бандит за дверью:) - Э?..

Пауза.

(Бандит за дверью, с мольбой в голосе:) - Госпожа! Госпожа!

Врешь, не обманешь.

- Госпожа, я вам умыться принес!

Дверь открылась.

В руках у небритого типа действительно была большая кадушка с водой.

- Госпожа, меня зовут Хань Синь, - сказал он пропитым голосом, ставя кадушку на стол. - Господин прислал меня пока служить вам.

Освободив руки, он накрыл кулак ладонью и поклонился.

На бедре у Хань Синя висел меч, он был одет в рубаху шань навыпуск, некрашеные штаны, замотанные веревками до колен, и тапочки. Не было похоже, чтобы прислуживать в доме - привычное для него занятие.

- Госпожа, я никак не мог вас разбудить! Господин велел вам приготовиться для родительского визита. Скорее собирайтесь.

- Хань Синь, - доверительно сказала ему Бай Юйшу. - Поди сюда.

Небритый Хань Синь сделал полшага, но ближе подходить отказывался.

Бай Юйшу шагнула к нему.

Хань Синь отпрыгнул.

Бай Юйшу - к нему.

Хань Синь - от нее.

Ты магнит с одноименным полюсом что ли?!

Ты же бандит, ты нападать должен, что ты бегаешь от меня?!

- Хань Синь, - тихо спросила Бай Юйшу. - У тебя поесть что-нибудь найдется?

- Госпожа! - ужаснулся Хань Синь. - Вы сутки почти не ели! Почему вы не позвали меня?

Хань Синь! Ты свою рожу в зеркале видел?! Я тебе чуть все ценности из комнаты не выкинула, лишь бы живой остаться!

- Госпожа, вы скорее собирайтесь, потом поедите. Вы не хотите рассердить господина, - убежденно сказала Хань Синь.

Она не хотела рассердить господина, это точно.

Но соблазн помыться был слишком велик.

Прежде всего, она нашла полотенце, намочила его в кадушке и обтерлась с ног до головы.

Ее тело было белое, плавных очертаний, очень нежное на вид, с полноватыми бедрами. Казалось, что в этом теле совсем не было мускулов, сплошная мягкость.

"Я что, подсознательно, мечтала быть более женственной? - хмуро подумала Бай Юйшу. - Какая-то фигурка из сахарной ваты."

Она с ностальгией вспомнила свои тренированные стройные ноги. И любимые джинсовые шорты. Зато грудь стала больше и круглее, хоть какое-то утешение.

"Сколько мне лет? - подумала еще Бай Юйшу. - Я выгляжу, как старшеклассница."

Она поглядела в большое медное зеркало и убедилась, что лицо, по крайней мере, не сильно изменилось - такое же широковатое, с круглыми глазами и плоским носом. Красавицей она не стала.

В лакированных сундуках, стоявших вдоль стены, она нашла одежду, шкатулки с украшениями и мешочки благовоний. Видимо, это были ее вещи, с которыми ее привезли в дом к новому мужу. Судя по богатым платьям и украшениям в сундуках, она была из знатной семьи.

Понятно, что в свадебном платье к родителям идти нельзя.

Бай Юйшу нашла пару нижних одежд из легкого шелка и схватила первое попавшееся платье. Развернув платье, она с ужасом бросила его обратно. Это было типичное цюйцзю, допотопное пао с загнутым краем, полой которого надо было обматываться, как смирительной рубашкой в дурдоме. Переворошив вещи и раскидав их из сундуков, Бай Юйшу обнаружила, что все верхние платья у нее такого же фасона.

Черт! Я понятия не имею, как это на себя надевать!

И что делать с этими волосами?!

Она всегда носила короткое каре и даже не представляла, как обходиться с волосами, которые висят ниже пояса! Если только повесить их на лицо, как в хорроре "Звонок", выставить вперед руки, распугать всех в коридоре и пойти добыть чего-нибудь поесть...

Она торопливо открыла несколько шкатулок. Шпильки, заколки, гребешки, подвески, нитки с бусинами - куда это все втыкать?!.. О, вот это я знаю. Ленточка.

Бай Юйшу завязала себе на макушке конский хвост, но оказалось, что хвост из длинных волос завязать совсем не просто. Все ее сооружение развалилось, как только Бай Юйшу отняла руки.

Тогда Бай Юйшу наклонилась вперед и свесила вниз всю шевелюру. Ого, так гораздо удобнее... тэкс... затягиваем... блеск!

Хвост, ты почему на лбу?! Я тебе что, самка единорога?!

После нескольких попыток Бай Юйшу наконец затянула на голове более-менее устойчивый хвост, оставалось только скрутить его и сделать пучок... шпилек в него насовать что ли...

Готовое сооружение было похоже на противотанковый еж времен Второй Мировой войны, но трогать его Бай Юйшу боялась. Лучшее - враг... того, что хоть как-то держится.

Стараясь не шевелить головой, она присела и подобрала из сундука одно из пао*[13]. Она попробовала завернуть полу вокруг себя, но получалось все время криво.

Идея!

Бай Юйшу привязала конец пояса к кроватному столбику и отошла, чтобы ткань расправилась.

Я гений.

Медленно вращаясь, она начала заворачивать себя в платье... в это жуткое бесконечное платье...

- Бай-цзи! *[14] - низкий голос, от которого ее парализовало на месте.

Черт, черт, черт! Не развязывается!

- Бай-цзи, я вхожу.

Немая сцена.

Бай Юйшу начала торопливо кланяться. Пояс натянулся и кровать поползла к ней.

Я даже не знаю, как к нему обращаться!

Гунцзы?*[15] Но если он простого происхождения, это будет звучать как издевательство!

Дажэнь?*[16] Слишком казенно и подобострастно.

- Это... Слушаю и повинуюсь, - сказала она, как джинн из "Тысячи и одной ночи".

Полуприкрытые глаза мужчины начали медленно открываться...

- То есть... Почтительно вижу... *[17] - торопливо забормотала Бай Юйшу.

Дальше надо было сказать имя. Она не знала имени!

...и слышу! - мысленно прощаясь с жизнью, закончила она.

- Бай Юй, зачем ты привязала себя к кровати? - спросил он, глядя на нее холодным немигающим взглядом.

- Да вот... одеваюсь... - промямлила Бай Юйшу.

Он подошел ближе.

Большая рука протянулась к ней.

Могильный холод пробрал Бай Юйшу до самых пяток.

Большая рука миновала ее беззащитную шею и опустилась на шнур, который соединял ее и кроватный столб.

Бай Юйшу лишилась дара речи от изумления.

Может ли быть, что этот орангутанг поможет ей?

Он, что, умеет не только душить и насиловать?

Мужчина, не отрывая взгляда от Бай Юйшу, взялся пальцами за пояс. Легкое движение - и крученая шелковая веревка порвалась легче травинки. Он разжал пальцы, концы обрывков бывшего пояса печально опали, как мертвые листья в октябре.

- Бай-цзи, я тебя жду, - негромко сказал он.

Его негромкий голос пробудил в сознании Бай Юйшу древний инстинкт, говоривший ей, что вслед за тихим ворчанием из глубины зарослей может последовать дикий рев, прыжок и отрывание разных частей от туловища.

Она несмело перевела глаза с руки, порвавшей ей платье, на лицо мужчины.

Лицо ничего не выражало.

Только жилка на виске дернулась.

Он повернулся и молча вышел.

Твою мать, твою мать! Я точно не хочу сердить господина!

Бай Юйшу, не глядя, схватила другое пао, замоталась в него, как могла - криво, косо, а, плевать! - и побежала к двери мелкой старушечьей рысцой, потому что накрутила платье так туго, что еле двигала ногами.

Блин, забыла!

Она побежала назад к сундукам.

Она схватила шкатулку с амулетами - и застыла с расширившимися глазами.

Она увидела диск би*[18] из жемчужного нефрита. Один раз в жизни она видела талисман из такого материала - за два дня до смерти. Розоватый нефрит переливался, как перламутр...

Не сейчас!

Она подвесила нефрит себе на пояс и опять побежала к дверям.

Черт! Она же в одних носках!

Бай Юйшу побежала назад и пошарила ступней под кроватью.

На свет появилась пара красивых вышитых туфелек со здоровенными декоративными лепестками на мысках. Сесяо* (鞋翘, обувь с загнутыми вверх мысками), только вас сейчас не хватало!

Она влезла в туфли и торопливо зашаркала по полу обратно к выходу из комнаты.

Утки, я слышу, кричат на реке предо мной,

Селезень с уткой слетелись на остров речной...

Тихая, скромная, милая девушка ты,

Будешь супругу ты доброй, согласной женой. *[19]

В новом наряде и юной своей красоте Бай Юйшу явилась супругу.

--------------------------------------------------

*[13] 袍 пао - любое длинное сплошное одеяние (платье, халат), в противоположность комплекту юбка + рубашка

*[14] 姬 цзи - супруга, конкубина (наложница)

*[15] 公子 гунцзы (букв. благородный сын) - обращение к мужчине благородного происхождения, также почтительное обращение к мужу в эпоху Воюющих Царств

*[16] 大人 дажэнь (букв. большой человек) - господин, почтительное обращение, также почтительное обращение в мужу, особенно, если он старше или супруга занимает низкое положение в гареме

*[17] 拜见 байцзен (букв "Почтительно вижу...") - формула приветствия

*[18] 玉璧 юй би - нефритовое кольцо, украшение, имевшее сакральное значение, которое люди знатного происхождения использовали как подвеску на поясе

*[19] "Ши цзин" 诗经 - "Книга песен и гимнов" (11-6 в. до н.э.)

Утка и селезень - эмблемы супружеской жизни.

--------------------------------------------------