Первое плавание брига «Новая Земля» 1821 года

Приготовления. – Описание Архангельского порта. – Выступление в море. – Бедственное положение брига в Белом море. – Встреча льдов в Северном океане и борьба с ними. – Открытие берега Новой Земли, свободного ото льдов, и его описание. – Вторичная встреча льдов. – Возвращение в Архангельск.

 

Все путешествия в полярные моря доказывают, что встречаемые мореходами препятствия ото льдов бывают в разные годы весьма различны. Сверх множества примеров, представляемых нам путешественниками к северу и северо-западу, найдем мы несколько таковых и в нашем обозрении путешествий к Новой Земле. Голландцы в 1594 году нашли как Югорский Шар, так и Карское море ото льдов свободными, а в следующем году со всевозможными усилиями и величайшими опасностями едва дошли до Мясного острова. Баренц в 1596 году дошел до северо-восточного конца Новой Земли, где, однако же, от множества льда потерпел кораблекрушение. Через 16 лет после него Фан-Горн встретил у берега Новой Земли непроходимую стену льда. В 1664 году Флагманг нашел как у мыса Желания, так и к северу и к востоку от него, совершенно чистое море, а Вуд 12 лет спустя не мог проникнуть за параллель 76°. Лейтенант Муравьев в 1734 году плавал по Карскому морю, не встречая никаких препятствий, а во все последующие годы как он, так и преемники его встречали множество льда. Причина этого удивительного различия лежит в том, что количество льдов в каком-нибудь месте зависит не столько от географической его широты или средней температуры года, как от стечения множества обстоятельств, считаемых нами случайными, от большей или меньшей степени стужи, царствовавшей в зимние и весенние месяцы; от большей или меньшей силы ветров, дующих в разные времена года, от направления их и даже от последовательного порядка, в каком они от одного направления переходили к другому; и, наконец, от совокупного действия всех этих причин не только в том самом месте, но и на реках, посылающих свои льды к нему. Итак, одно или даже и несколько неудачных плаваний в Полярном море ни в коем случае не могут служить доказательством постоянной его ледовитости.

Доводы эти сохранили свою силу, невзирая на неуспешное плавание лейтенанта Лазарева, которое тем менее могло их опровергнуть, что особенные обстоятельства вынудили его прежде времени оставить свое предприятие; и потому правительство, решась возобновить эти попытки, предписало выстроить у города Архангельска бриг, который в июне 1820 года уже был спущен на воду. Снаряжение предположенной экспедиции отложено было по неизвестным причинам до следующего года, когда по рекомендации капитана Головнина,^[128] с которым я незадолго перед тем возвратился из путешествия вокруг света, морской министр назначил меня ее начальником и по этому предмету снабдил следующим предписанием:

«Цель поручения, вам делаемого, не есть подробное описание Новой Земли; но единственно обозрение на первый раз берегов оной и познание величины сего острова по определению географического положения главных его мысов и длины пролива, именуемого Маточкиным Шаром, если тому не воспрепятствуют льды или другие какие важные помешательства.

В сем предположении надлежит вам отправиться из Архангельска не прежде, как в половине будущего июля; ибо по всем вероятностям в это время года море около Новой Земли бывает ото льдов свободнее. Прежние опыты свидетельствуют, что ранее сего времени плавание в упомянутом море затруднительно из-за льдов и туманов.

Вам следует направить ваш путь прямо к середине Новой Земли, если ветры и льды позволят; если же нет, то старайтесь увидеть ту часть онаго, которую будет удобнее. Употребите все средства, от вас зависящие, чтоб вернее определить широту и долготу приметных мест сей земли. Если найдете возможным, не подвергаясь опасности быть стесненным ото льдов, съехать на берег, то не упустите сего и старайтесь описать и сделать ваши о нем замечания, сколько сие от вас будет зависеть; но больше всего старайтесь проверить по возможности длину пролива, именуемого Маточкиным Шаром; если в одном месте льды воспрепятствуют вам приблизиться к берегу, то попробуйте в другом и третьем, располагая курсами вашими, смотря по приметам, где меньше препятствий для сего покушения.

Судя по состоянию судна и здоровью экипажа, можете пробыть у Новой Земли, пока позволит время, а потом возвратиться в Архангельск. Впрочем, в сем отношении не отнимается у вас воля поступать по собственному вашему усмотрению; но ни в каком, однако, случае не следует вам оставаться там на зимовку. Если же, паче чаяния, необходимость к тому вынудит вас, то главнейшее попечение приложите о сохранении здоровья экипажа и о целости брига, чтобы на следующее лето возвратиться. На такой случай предоставлено от меня главному командиру Архангельского порта отпустить на ваше судно избу в срубе и кирпич или же верх (крышу для всего судна) с двумя каминами и двумя чугунными печками. От вашего усмотрения зависит взять то или другое, так как и оставить избу для прибежища кому-нибудь из промышленников, в таком месте, которое признаете за благо.

По возвращении вашем в Архангельск рапорт и замечания ваши, также и шканечный журнал, имеете отправить в С. – Петербург на имя морского министра, а по сдаче брига дозволяется и лично прибыть сюда».

Получив от Государственного Адмиралтейского Департамента потребные мне карты, книги, хронометры и некоторые другие инструменты, я отправился из Санкт-Петербурга по последнему санному пути и в первых числах апреля прибыл в Архангельск.

Знаменитый в истории российского флота и российской торговли город Архангельск, именуемый также Городом, по преимуществу лежит на правом берегу реки Северной Двины, в 40 верстах от ее устья на широте 64°34′10′ ′N и долготе 40°34′ O от Гринвича.^[129] Вытекающая в этом месте из Двины река Кузнечиха разделяет Архангельск на две части: 1) Город, собственно так называемый, лежащий по южную сторону Кузнечихи, и 2) Соломбальское селение, или просто Соломбала, лежащая по северную сторону.

Крутой, высотой от трех до четырех сажен, мыс, образуемый правыми берегами Двины и Кузнечихи, на котором стоит ныне город, именовался в старину Пур-Наволоком.^[130] До XVI столетия находился на этом урочище один только мужской монастырь Архангела Михаила; но в 1584 году тут был основан посад с острогом, названный Новохолмогорским, к которому три года спустя перевели производившуюся дотоле на Никольском или Пудожемском устье торговлю с англичанами, основанную в 1553 году капитаном Ченслером, открывшим случайно путь к реке Двине. Новохолмогорский город, названный в начале XVII столетия по монастырю Архангельским, населен был стрельцами, составлявшими гарнизон острога, и разным народом из окольных двинских деревень и посадов. Сначала зависел он от воевод Холмогорских, но в 1702 году сделан областным, а потом и губернским.

Тупая, выдающаяся к западу оконечность Пур-Наволока составляет почти середину города, который от нее простирается к юго-востоку по берегу Двины и к северо-востоку по берегу Кузнечихи, протяжением всего верст на шесть и шириной около версты. На этой оконечности около 1670 года построено огромное четырехугольное каменное здание, имевшее в окружности более версты, с башнями, которое служило вместе и крепостью и гостиным двором. Ныне в южной части этого приходящего в упадок здания находятся биржа, таможня, пакгаузы и прочее; в северной был прежде монетный двор.

На южном конце города, близ берега Двины, стоит каменный монастырь Архангела Михаила, построенный на этом месте (называвшемся в старину Нячеры) после 1637 года, когда прежний деревянный монастырь, находившийся в середине города, сгорел до основания вместе с частью последнего. Кроме монастыря, Архангельск имеет девять каменных церквей (в том числе одну лютеранскую) и две деревянные.

Карта реки Двины

Строения большей частью деревянные, но в середине города есть немало и каменных, как казенных, так и частных. Из первых замечательны: дом генерал-губернатора и присутственные места, также – военно-сиротское отделение, стоящее на берегу Кузнечихи, и семинария, находящаяся близ монастыря. Гостиный двор, состоящий из нескольких каменных домов старинной архитектуры, лежит на берегу Двины, немного ниже старой крепости. Перед ним каждый вторник бывает торжище, на которое собираются жители как всех окрестных деревень, так и городские, со съестными припасами, рукоделиями, – словом, со всем, что есть продажного. Тут закупается все нужное для хозяйства на неделю. Многие жители, особенно низших классов, считают такой же обязанностью идти во вторник на Новой (так называется это торжище), как в воскресенье к обедне. Чтобы купить или продать решето или горшок, идут на Новой из отдаленнейших концов города и Соломбалы и из деревень. В этот день, с раннего утра до позднего вечера, улицы бывают запружены народом, идущим и едущим взад и вперед с Новой и на Новой; по окончании же торга, летом – карбасы, нагруженные до невозможности, покрывают реку во всех направлениях, зимою, столько же нагруженные, заполняют улицы сани. Эта ярмарка, возобновляющаяся 52 раза в год, может быть сравнена только с воскресными базарами, которые мне случалось видеть на Волыни.

Город расположен довольно правильно. Улицы секутся под прямыми углами; три из них идут вдоль города, остальные поперек. Перед домом генерал-губернатора находится изрядная площадь. Главные улицы довольно широки и вымощены камнем; на всех по краям есть мостки для пешеходов.

С 1820 года разводится также общественный сад, чему, однако, препятствуют болотистые почвы. До сих пор архангельская публика съезжается гулять на Моисеев остров, лежащий между городом и Соломбалой. Он покрыт довольно густой березовой рощей, в которой сделаны просеки и дорожки. Посередине находится большая беседка. 20 июля бывает большой праздник и гулянье на Кег-острове, где расположена церковь пророка Ильи. Некоторые семейства выезжают на лето в деревню Уйму, лежащую в 12 верстах выше города, на правом берегу Двины.

В городе находятся все губернские и военно-сухопутные учреждения, епархиальный епископ, а также российское и иностранное купечество. Там же находятся губернские и городские присутственные места, сухопутный и морской госпитали, военно-сиротское отделение, духовная семинария, губернская гимназия, портовая таможня и прочее.

Начало Соломбалы современно началу верфи Архангелогородской. При ее основании отведены были места служившим при ней чиновникам и служителям на Соломбальских островах, образуемых реками Двиной и Кузнечихой и протоками Соломбалкой и Курьей. Разраставшееся со временем это селение было сначала независимо от города, ныне же подчинено городской полиции и составляет соломбальскую часть Архангельска.

Соломбала имеет в длину, по направлению реки Двины, 1 3 / 4 версты, а в ширину – около версты. Двумя вышеупомянутыми протоками разделяется она на три части: 1) заключенная между Соломбалкой и Кузнечихой называется Банным или Прядильным островом; 2) между Соломбалкой и Курьей – Никольским островом и 3) расположенная к северу от речки Курьей на большом Соломбальском острове называется собственно Соломбалкой. Все эти части соединяются между собой деревянными на сваях мостами. В первой части находятся на берегу Кузнечихи деревянные дома главного командира, корабельного мастера и для флагманов, отряжаемых к Городу. Против первого дома для соединения с Городом наводится мост через Кузнечиху, длиной в 230 сажен, на барочных днищах, которые держатся между двумя рядами свай. Во второй части находится каменный собор Преображения Господня и частные дома; в третьей, обширнейшей всех прочих, два каменных трехэтажных флигеля для морских служителей и 11 одноэтажных деревянных для генералитета и штаб-офицеров морского ведомства. Прочие дома сплошь все деревянные, принадлежат большей частью чиновникам и служителям морского ведомства, частью отставным и иных состояний людям. Улицы, секущиеся под прямым углом, вымощены, за исключением немногих, досками, в некоторых есть мостки для пешеходов. Но вообще последние не настолько спасены от грязи в дождливое время, как то было возможно при дешевизне леса в том краю. На северном конце Соломбалы находится кладбище с каменной церковью Св. Мартина.

Строение судов у города Архангельска началось еще в прошедшем веке. В 1694 году построен по указу государя Петра Великого первый корабль, который в том же году отправлен на счет его с товарами в Голландию, а в 1700 году в Соломбале начали строить и военные корабли. Дело это производилось с той стремительностью, какой отличались все начинания великого преобразователя России: через два года имел он уже эскадру, состоявшую из 13 судов, с которой выходил и в море. Кораблестроение это остановилось около 1720 года. В 1733 году по указу императрицы Анны Иоанновны под распоряжением контр-адмирала Бредаля было основано нынешнее адмиралтейство, где в следующем году заложены, а в 1735 году спущены на воду и отправлены в Кронштадт корабли «Город Архангел» и «Северная Звезда».

С тех пор строение в Соломбале военных судов продолжается беспрерывно. Сначала строились 54-пушечные, потом 66-пушечные и, наконец, 75-пушечные. Ныне строятся 74-пушечные корабли, 44– и 36-пушечные, фрегаты и 24-пушечные корветы. В прежние годы производилось это дело с подряда, ныне же казенными людьми. С 1733 по 1826 год в Архангельске построено:

 

Кораблей 74-пушечных – 44

Кораблей 66 пушечных – 88

Кораблей 54 пушечных – 14

Фрегатов – 69

Шлюпов – 3

Бригов – 2

Катеров и яхт – 12

Транспортов, флейтов, пинок, гукоров, шхун, пароходов и разных парусных судов – 65

Пловучих батарей, канонирских лодок и иол – 52

 

Все суда, как парусные, так и гребные, строятся здесь из лиственничного леса, который в старину поставлялся вольными подрядчиками. Впоследствии, по причине частых невыполнений обязательств со стороны последних, поставкой занимались комиссионеры, посылаемые от флота. После учреждения правлений округов корабельных лесов поставляется комиссионерами Северного округа.

В прежние времена лиственничных лесов по рекам Двине и впадающим в нее Пинеге и Вычегде было такое изобилие, что заготовка и доставка их к порту производилась без всякого затруднения. От ежегодных и не весьма хозяйственных вырубок, однако же, становилось их год от году менее, и уже более 20 лет на этих трех главных реках, как и на Выми, впадающей в Вычегду, большемерных лиственничных лесов совсем нет. Теперь находят еще хорошие деревья кое-где в верховьях малых речек, впадающих в Вычегду и Вымь, но вся главная заготовка производится на реке Мезени, в Яренском и Мезенском уездах. Лес поставляется к порту следующим путем: тот, который рубится в верховьях реки Мезени или по речкам, впадающим в нее выше села Кослона, сплавляется вниз (или вверх) реки до Глотовской слободы, что у устья реки Ирвы; потом вверх по этой реке (около 130 верст) до переволока, от шести до семи верст шириной, через который перетаскивается на реку Елву. По этой реке лес спускается в Вымь, сначала россыпью, а потом плотами; из Выми в Вычегду и, наконец, в Двину. Всего от места заготовки до порта около 2000 верст. Этим путем редко удается доставить лес к порту в одно лето, хотя это и возможно, когда реки вскроются рано и в пути не повстречается никаких остановок. Лес, заготовляемый на Мезени ниже села Кослона, гонится вниз, по реке около 300 верст до реки Мезенской Ежуги; потом тянется бичевой вверх по этой реке 50 верст до реки Колодливой, по которой также поднимается около 60 верст до Тайбольского волока. Через этот волок, имеющий ширину от 17 до 24 верст, перетаскивается он в зимнее время на реку Юг, по которой спускается в Пинежскую Ежугу, а из нее в Пинегу и в Двину.

Лиственничные леса и ныне становятся все реже и реже, и может быть скоро комиссионеры наши должны будут приняться за Печору и за реки, в нее впадающие. Река Печора в этом отношении еще мало исследована. В начале этого столетия сделан был через одного из флотских комиссионеров опыт к отысканию лиственничных лесов на этой реке, и около 50 большемерных штук были доставлены к Архангельскому порту посредством двух речек Мылв – Печорской и Вычегодской (из которых первая впадает в Печору, а последняя в Вычегду) и через разделяющий их переволок, около пяти верст шириной. Но так как попытка эта впоследствии повторена не была, то надобно думать, что такая доставка найдена была или весьма затруднительной, или слишком невыгодной в то время, когда еще и по ближайшим рекам лесов было довольно. Опыт этот подает, однако, надежду, что на Печоре корабельные лиственничные леса водятся, но доставка их к городу Архангельску должна быть во всяком случае сопряжена с большими издержками и затруднениями. На реке Ижме, впадающей в Печору, есть весьма хорошие леса, но доставка их затруднительна и медленна. Их вывозят сначала берегом на реку Ухту, расстоянием от 20 до 25 верст; потом этой порожистой рекой тянут против воды, до переволока, шириной в 25 верст, идущего к вершине реки Коис, которая уже впадает в Вымь. Доставку эту ранее трех лет окончить нельзя. Река Ухта и текущая в нее с правой стороны река Тобыс также изобилуют хорошими лесами, но и с них леса не прежде двух или трех лет могут быть доставлены к порту. Рекой Тобыс тянутся они вверх около 70 верст, зимой перевозятся на речку Чиньяворок, через волок в 25 верст с попутной водой до Выми. Около 25 лет тому назад на реках Ижме, Ухте и Тобысе леса для Архангельского порта заготовлялись вольными подрядчиками.

Вообще вся эта система рек, как в отношении растущих по ней лесов, так и сообщений, нам весьма еще малоизвестна. Должно желать, чтоб были посланы в ту сторону искусные форштмейстеры и морские или квартирмейстерские офицеры, которые подробным осмотром решили бы, до какой степени Архангельская военная верфь может быть обеспечена лесами, растущими по Печоре и впадающим в нее рекам. Этот вопрос, по возрастающему ежегодно недостатку лесов на ближайших реках, заслуживает все внимание нашего правительства, которое, надо надеяться, скоро предпримет это необходимое исследование.

В сосновых лесах до сих пор недостатка нет и по рекам, текущим в Двину, как то: Вычегде, Сухоне, Югу, Лузе и прочим.

Мачтовые леса доставляются сюда все из-за волоков. Большая их часть рубится на реках Шихре, Кяненге, Маячеге и Выноше, принадлежащих к Волжской системе, с которых перетаскивается людьми, от 30 до 70 верст, на реку Кундонгу, впадающую в Юг.

Дубовый лес, которого в Архангельске употребляется весьма мало, заготовляется на реке Волге, оттуда везется берегом около 400 верст на реку Юг, по которой уже спускается в Двину.^[131]

Адмиралтейство занимает часть Соломбалы, принадлежащую рекам Двине и Кузнечихе, и простирается в длину по берегу первой реки на 550 сажен, а в ширину имеет от 150 до 200 сажен. С юго-западной и юго-восточной стороны омывается оно этими двумя реками, а с северо-восточной и северо-западной обнесено высоким палисадом. Это пространство заключает в себе все портовые присутственные места, все магазины, кроме порохового, сального и смоляного, и все мастерские, кроме канатного завода. Пороховой погреб находится на правом берегу Кузнечихи, ниже города, подле учебной батареи; сальный и смоляной магазины на речке Курье ниже Соломбалы, а канатный завод на Прядильном острове, вне адмиралтейства. Все строения в нем деревянные, кроме корпуса, вмещающего в себе главнейшие присутственные места, кузницы, казначейства и одного магазина, построенных из камня. В северо-западном углу адмиралтейства находится редут с 32 пушками, на котором с открытием навигации поднимается адмиралтейский флаг.

Адмиралтейство, подобно селению Соломбальскому, разделяется теми же протоками, Соломбалкой и Курьей, на три части. Южнейшая из них, находящаяся на Прядильном острове, называется Малым или Лесным адмиралтейством; средняя, на Никольском острове, называется Большим, а севернейшая – Новым. В первом хранится большая часть корабельных лесов: которые под сараями, которые и под открытым небом. Там же, на берегу Соломбалки, находятся шлюпочные сараи. В Большом адмиралтействе находится пять элингов,^[132] называемых Старыми, а в Новом четыре элинга – Новые. До 1806 года строение кораблей производилось на обоих ровно, но наносимый водопольем песок, забрасывая мало-помалу фарватер, уменьшил, наконец, против старых элингов глубину до такой степени, что сделалось невозможно строить там большие суда. Теперь у новых элингов глубина 19 футов, а у старых только 12; по середине же фарватера, который здесь не шире 100 сажен, – 26 футов. Главной тому виной есть лежащий выше элингов, против южного угла адмиралтейства, остров Моисеев, берега которого каждым ледоплавом несколько смываются, и отрываемый от них песок, оседая на фарватере, его заносит. Возможно, что и с новыми элингами случится, наконец, то же, что и со старыми. Если б остров Моисеев был обнесен сваями, то, может статься, не было бы и вреда, им теперь причиняемого.

Все корабли и фрегаты строятся ныне в Архангельске по одному, утвержденному однажды, плану. В последние годы построено несколько фрегатов по методу Сепинга. Отличные качества судов этих, а особенно кораблей и 44-пушечных фрегатов, общеизвестны. Некоторые из них оказались однако несколько кривобокими, – недостаток, который был приписываем положению элингов с NO на SW. Следовательно, судно во все время построения обращено бывает правым боком к SO, левым к NW; все это время солнце сушит правый борт, не действуя почти нисколько на левый, и от этого судно делается кривобоким. Строение линейного корабля продолжается обыкновенно 10–11 месяцев. Способ спускать их на воду отличается от употребляемого на санкт-петербургских верфях. Там с каждой стороны по четыре копыла с кормы и по три с носу пришиваются к кораблю болтами, отчего после спуска корабля на воду остается еще трудная работа, чтобы отделить от него сани. В Архангельске же копылья к кораблю не пришиваются, а только правые сдраиваются грунтовами с левыми и таким образом прижимаются к кораблю. Когда последний всплывет на воде, то полозья с копыльями от него отваливаются, и он остается совершенно свободным. Новопостроенные суда обыкновенно в тот же год отправляются к Кронштадтскому порту.

Для подъема мачт и других тяжестей находятся два крана: один повыше старых элингов, другой пониже новых. Киленбанки адмиралтейство не имеет. Когда ж бывает нужно килевать суда,^[133] то устраивают для этого барочное днище.

К Архангельскому адмиралтейству принадлежит завод Ширшемский, лежащий при речке Ширше или Ширшеме, впадающей в Двину с левой стороны, в семи верстах выше города. Завод этот действует водою. Там приготовляются все нужнейшие для адмиралтейства предметы: пилятся доски, точатся шкивы, нагели, отливаются медные и чугунные вещи и прочее. Прежде ковались тут и якоря; ныне же как якоря, так и пушки доставляются из Кронштадта морем. Как из Кронштадта в Архангельск, так и обратно, отправляется ежегодно транспорт в 700 и 800 тонн, который в первом случае грузится якорями, пушками, ворсою,^[134] мундирными и другими для порта нужными материалами, а в последнем – смолой, густой и жидкой, алебастром, железными осечками и прочим.

Купеческих верфей у города Архангельска четыре: две на правом берегу Двины, в пяти и в восьми верстах выше города, и две на левом берегу реки Маймаксы. Но при теперешнем состоянии торговли строится на них весьма мало судов.

Архангельский порт управлением несколько отличается от других портов. В 1820 году, когда звания главного командира порта и генерал-губернатора архангельского, вологодского и олонецкого соединены были в одном лице, определен был в контору главного командира непременный член, управляющий ее делами, когда генерал-губернатор отлучается для обозрения губерний своих.

Начиная от Соломбалы по берегу Двины еще версты на две продолжается непрерывный ряд строений. Тут находится таможенная контора, где очищаются купеческие суда; магазины и лавки со всякими материалами и вещами, для кораблей потребными; жилища людей, всем этим промышляющих; сараи, где хранятся для отпуска за море доски, которые тут же в разных местах и пилятся, и прочее. Все это пространство называется собственно гаванью, потому что все приходящие к порту купеческие суда тут останавливаются, выгружаются, нагружаются и починяются. Товары доставляются к ним из городских пакгаузов на барках и таким же образом с них снимаются. Прелюбопытное зрелище, как эти барки, более 100 футов длиной и более 40 шириной, буксируются. Под каждую запрягается 6, 8, 10 и более карбасов. На карбасе бывает по три и четыре гребца, работающих каждый двумя веслами; когда ветер позволяет, ставят они два шпринтовных паруса, и в таком случае буксир от барки привязывают к грот-мачте^[135] заднего карбаса. Правильность движений их удивительна: мне не случилось видеть ни разу, чтобы хоть один баркас из десяти вышел из своего порядка, – все они, и с огромной баркой, как будто одной машиной управляются. Поднимаясь вверх реки (для этого избирают всегда время прилива), они имеют более работы, но менее опасности; этот путь сопровождается обыкновенно веселыми их песнями. Напротив того, спускаться легче, но гораздо опаснее: потребен необыкновенный навык и внимательность, чтобы не быть прижатым ни к мели, ни к берегу и не «навалить» ни на одно из множества судов, между которыми нужно пройти; должно для этого знать до малейшей тонкости, где как действует течение. Иногда гребут они вдоль реки, иногда поперек, иногда к правому берегу, иногда к левому, наконец, с такой же ловкостью, несомые иногда течением со скоростью двух узлов, причаливают к своему кораблю. Гавань, где по открытии навигации рождается живость и вечное движение, замечаемые обыкновенно на пристанях торговых городов, есть место прогулки соломбальских жителей в летние дни. Моряк идет туда подышать приятным ему запахом смолы и каменного угля.

В гавани, повыше всех купеческих судов и в полуверсте от адмиралтейства, становится внутренняя портовая брандвахта.^[136]

Гавань служит пристанищем для купеческих судов только в летнюю пору, – на зиму оставаться тут нельзя из-за опасности от весеннего льда. Купеческие суда зимуют в реках Маймаксе и Повракулке, но ладьи и тому подобные малые суда остаются на зиму и у городского берега, против гостиного двора.

Казенные суда отправляются на зиму в Лапоминскую гавань, также и просто Лапоминкою называемую, устроенную на этот предмет в 1734 году на правом берегу реки, в 25 верстах ниже города. В этом месте берег, вдавшись в две версты к северу, образует бухту. Острова, перед ней лежащие, и узкая между ними протока, не допуская льда во время водополья, защищают место это от опасных для судов ледоплавов, которым они бывают подвержены в открытых местах. Они стоят тут, ошвартовясь к палам.^[137] На берегу находятся дома для жительства смотрителя, офицеров и служителей, киленбанка, магазины для сохранения вещей, судам принадлежащих, и прочее, а в 150 саженях, к северо-востоку от всех строений – дом для карантина, на случай прихода судов подозрительных или надлежащим образом не очищенных. Лапоминка окружена болотами, поросшими густым березником. Чрезвычайное множество комаров в первую половину лета делает пребывание в этом месте крайне неприятным. Но стрелок находит там богатую жатву: окрестные острова покрыты бывают весной множеством перелетных птиц. Название гавани происходит от рек Лапы и Минки, впадающих в ее вершину. В Лапоминке зимуют все большие суда, но малые, углубляющиеся по снятии с них груза не более девяти футов, становятся и в речке Соломбалке, против так называемой первой соломбальской деревни.

Река Двина под самым городом Архангельском, разделяясь на премногие рукава, образует обширную дельту, посреди которой лежат до 150 островов разной величины, и в 40 верстах ниже изливается в море четырьмя главными устьями: Березовым, Мурманским, Пудожемским и Никольским.

Первое из этих устьев глубже, шире и прямее прочих, и поэтому есть важнейшее из всех. Им ходят все военные и купеческие корабли как с моря к Архангельскому порту, так и обратно; прочими же только ладьи и тому подобные малые суда. Начавшись у самого города, простирается оно к северо-западу, обтекает Моисеев остров, и потом вдоль соломбальского берега течет далее. Мы опишем его ниже с большей подробностью.

Мурманское устье отделяется от Березового с левой стороны, в шести верстах ниже Соломбалы, и течет сначала на WSW 11/2 версты, а потом по разным румбам между N и W 30 верст и выходит в море в 20 верстах к SW от Березового бара. По правую его сторону лежат острова Никольский, Самоноск, Лайды и Голец, а по левую Кумбыш и несколько малых безымянных. Все эти острова окружены песчаными отмелями, суживающими фарватер до трех, двух и даже одного кабельтова; наибольшая его глубина 30 футов, наименьшая – в самом устье – девять футов. Фарватер этот ничем не означен, и так как он лежит в большем расстоянии от обоих матерых берегов и кончается в море банками и почти ровными с водой островами, то уноровить в него судну весьма трудно, а без знающего лоцмана едва ли даже возможно.

Пудожемское устье начинается против юго-восточного конца города и течет на W, уклоняясь к N и к S 18 верст, вдоль левого, материкового берега Двины, имея в правой руке острова Кег, Андреянов, Вагин, Попидгорский прилук и несколько малых; тут уклоняется он от материкового берега, оставив слева начало Никольского устья, простирается между N и W на 25 верст, между островами Попидгорским прилуком, Лапоминским и Анфалом, окруженными мелью, с правой стороны, и несколькими безымянными островами, также окруженными мелью, с левой, и кончается на SW в 20 верстах от Мурманского устья и в 14 верстах на N от Никольского. Ширина этого прохода от 21/2 до 41/2 кабельтовов; глубина от 35 до 81/2 футов. Вход с моря в это устье столь же затруднителен, как и в Мурманское, и по тем же самым причинам.

Никольское устье, наиболее узкое и мелкое из всех прочих, отделясь от Пудожемского, простирается между материковым берегом с левой и островами Лицким, Барминым, Никольским, Шатуном, Теплым, Чаичьим и Нижними Яграми с правой стороны, по румбам NW, W и SW, на 20 верст. Ширина его 75 сажен и менее, глубина – шесть и восемь футов. На левом берегу устья, в четырех верстах от моря, стоит мужской монастырь Св. Николая, славный началом торговли между Россией и Англией. Сыновья Марфы-посадницы новгородской Антон и Филикс, потонувшие в Белом море, выброшены были на Карельский берег и погребены в Никольском монастыре. Мать над телами их построила церковь, которой подарила несколько вотчин своих в Двинской стране.^[138]

Следует нам упомянуть еще о некоторых рукавах реки Двины.

Главнейший из них – река Кузнечиха – начинается между городом и Соломбалой у острова Моисеева и, имея справа материковый берег Двины, а слева острова Соломбальские, Повракульские, Реушинский, Лысунов и Чаичий, течет между N и О 13 верст и между N и W 12 верст. Тут уклоняется от материкового берега, оставляет справа острова Чижов и Лапоминский и, протекши между N и W еще 41/2 версты, соединяется против Лапоминской гавани с Двиной. Ширина реки этой под городом 230 сажен, далее от 300 до 125 сажен. Глубина в вершине от 6 до 14 футов, далее вниз увеличивается до 30 и 40 футов. Пониже города лежат посередине низменные и окруженные мелью островки Шилов и Казамец. В 13 верстах от города впадает в нее с правой стороны река большая Ладьма, на которой строится много ладей и меньших промышленных судов.

Река Соломбалка течет из Двины в Кузнечиху между островами Банным и Никольским – в западном устье имеет глубину, достаточную для гребных судов, посередине в малые воды пересыхает, а в восточном устье, где зимуют казенные, частью же и купеческие суда, имеет глубину 11, 13, 10, 6 футов. Фарватер от адмиралтейства к этой гавани идет сначала вдоль юго-западного берега Банного острова, в расстоянии 50 сажен, от южной оконечности этого острова на S к городскому берегу, вокруг мели от этой оконечности, протянувшейся на S и SO; потом вниз к Кузнечихе, в параллель городского берега, в 80 саженях от него, до церкви Св. Троицы, от этой церкви поперек реки к дому главного командира на Банном острове; на этом перевале встречается наименьшая глубина – шесть футов; и, наконец, вдоль берега Банного острова, около северо-восточной его оконечности, в гавань.

Река Курья или Петкурья выходит из Двины между Большим и Новым адмиралтействами, течет между островами большим Соломбальским с левой и Никольским с правой стороны, на NO и N 10 верст и впадает в речку Маймаксу. Ширина ее 20 сажен, глубина три-восемь футов. Сначала соломбальские жители не имели другого проезда из речки Курьи в Двину, как через адмиралтейство. В отвращение этого неудобства прорыт в 1822 году канал из Соломбалки в речку Курью близ первой деревни. С того времени проезд посторонним людям в адмиралтейство запрещается.

Река Маймакса выходит из реки Двины в трех верстах ниже Соломбалы и протекает межу островами Бревенником и Линским прилуком с левой и Соломбальскими и Повракульским с правой стороны, по разным румбам между NO и NW на 13 верст, и впадает в Кузнечиху в 21 версте ниже города. Ширина ее вообще 100–200 сажен, но в одном месте, около середины, суживается она до 40 сажен. Глубина ее от 30 до 18 футов. В 31/2 верстах от верхнего устья принимает она в себя с правой стороны речку Курью, в 41/2 верстах с той же стороны Повракулку, а в девяти верстах с левой стороны речку Малый Кривляк, разделяющую острова Бревенник и Линский прилук. Берега Маймаксы везде приглубы и потому для заведения верфей удобны, но так как она подвержена сильным ледоплавам, то зимовать в ней судам не весьма хорошо. У верхнего ее устья, на острове Бревеннике, квартировали при Петре Великом два гарнизонных полка: Русский и Гайдуцкий, которые при нем же переведены на Кузнечиху. Теперь тут находится лесопильный паровой завод купца Классена, имеющий четыре рамы, которые в сутки пилят по 160 бревен. Архангельским лесопильным заводчикам в 1819 году на 12 лет всемилостивейше дарована привилегия покупать из казенных лесных дач по 50 тысяч сосновых дерев в год беспошлинно. Из этого числа 30 тысяч деревьев получает купец Классен. Немного пониже классенского завода находится лесопильное заведение и верфь купца Брандта, а рядом с ним такое же заведение и верфь, принадлежащая ныне титулярной советнице Клоковой. На них производится ручная распиловка лесов.

Речка Повракулка выходит из Кузнечихи с левой стороны в семи верстах ниже города; течет, имея слева Никольский, а справа Повракульский остров, между N и W пять верст и впадает в Маймаксу. Ширина ее около 50 сажен, глубина в западном устье – 21, 19, 15 и 11 футов. Тут зимуют обыкновенно купеческие суда. Отсюда глубина постепенно уменьшается и в верхнем или восточном устье достигает только полутора футов, а иногда тут и совсем нет воды. По этой причине течение в Повракулке слабое, а лед весной расходится весьма тихо и не беспокоит зимующие в ней суда.

Прочие протоки между многочисленными двинскими островами весьма узки и мелки. Ни одна из них не имеет более четырех футов воды (в малую воду, на мелких местах), а некоторые и совсем высыхают.

По прибытии моем к городу Архангельску стояла там еще совершенная зима. На другой же день ездил я в Лапоминскую гавань для осмотра новопостроенного для нашей экспедиции брига. Он находился, как и естественно, в наилучшем состоянии, но требовал в устроении своем некоторых перемен, которые могли быть сделаны не прежде, чем по приведении его к адмиралтейству. В ожидании этого времени занялся я формированием команды, которая по малочисленности своей требовала тем более внимания при выборе людей, истребованием и приемом от порта разных для кампаний вещей, астрономическими наблюдениями и прочим. Между тем все свободное от этих занятий время посвятил я на такой предмет, который с самого начала занимал меня более всего другого: на осведомление о состоянии Новоземельского края.

Меня сильно тревожила мысль о затруднениях, какие ожидали нас в нашем предприятии. Мы видели,^[139] что ес