Глава VI : Школа – ад на Земле

Пролежав несколько недель в больнице, а после несколько недель дома, Сигурд и Эмелин вернулись в школу. Они наконец-то встретились и обняли друг друга. Сигурд сказал:

– Я думал, что тебя…

Эмелин покачала головой и показала на амулет.

– Он меня защитил.

Сигурд улыбнулся.

– Ну, хорошо. Я найду его.

– Не нужно.

– Я найду его и убью.

– Он может убить тебя.

– Он напал со спины. Я пошел.

 

***

 

Маленький Сигурд отыскал Рамиля и толкнул его изо всех сил. Рамиль еле пошатнулся, а потом и сам толкнул Сигурда. Только вот этот толчок был куда эффективнее. Сигурд чуть не упал.

– Че надо, мелкий?

Сигурд ответил:

– Это был ты. Ты напал на меня и Эмелин.

– Че ты несешь? Никого не трогал. Иди в задницу, придурок.

– Ты напал на меня и Эмелин!

– Ничего не знаю. Был дома. Папа докажет. И полиция уже ко мне приходила. Я чист, придурок. Иди в зад.

– Думаешь, что сможешь уйти безнаказанным?

– А за что меня наказывать, дурак? Я ничего не делал. Выкусил? Все. Иди нахрен. Иначе точно побью.

– Тебе это так с рук не сойдет.

Рамиль усмехнулся.

– Плевать, мелкий. Иди отсюдова!

Сигурд пристально посмотрел в глаза Рамиля, а потом ушел. Ему больше ничего не оставалось. Забить своего врага насмерть прямо в школе он не мог.

 

***

 

Эмелин радостно встретила своего героя, вернувшегося в класс.

– Ну, как?

Сигурд ответил:

– Никак. Я его не тронул.

– Молодец.

– Но после школы…

– Хочешь разобраться с ним после школы?

– Он заслужил.

– Нужно рассказать все полиции.

– Его папа депутат. Ты же слышала. Он может делать все, что захочет, только потому, что его папа депутат. А у меня вообще нет папы. Я ничего не могу. Мое слово… всем плевать.

– Думаешь, кулаки что-то решат?

– В школе только они что-то и решают. Или ты еще не поняла? Только кулаки. Договариваться с этими животными бессмысленно. Они все жестокие и тупые. Мы в тюрьме. И здесь надо выживать.

– Но это школа.

– Это не школа. Это ад. Здесь все меня ненавидят. Все, кроме тебя. Только ты меня любишь. Больше никто. Учителя меня презирают. Ученики тоже. Еще и этот Рамиль. Я бы хотел, чтобы они все умерли. Они все плохие люди.

Эмелин кивнула.

– Да, они плохие люди. Ненавижу их всех. Каждого из них ненавижу. Но мы должны крепиться. Не нужно драться и рисковать. Мы в седьмом классе. Осталось совсем немного…

– Четыре года.

– Четыре года. И мы выберемся отсюда, любимый.

– Чтобы выжить в этом аду, нужно показать силу.

 

***

 

Сигурд ждал Рамиля на выходе из школы. Рамиль понимал, что Сигурд мог победить его в честном бою, а потому подстраховался. Он вышел и крикнул своим друзьям, которые тоже ждали на улице:

– Вот он! Хватайте!

Хулиганы схватили Сигурда и отволокли его за стену одного из домов. Рамиль прижал Сигурда к стене и заблокировал ему руки и ноги.

– Вот, ребятки, этот каратист. Несколько лет назад отделал меня за милую душу. Сейчас он покрупнее стал. Но со всеми ему не справиться.

Хулиганы засмеялись. Рамиль продолжил:

– Папка теперь им приплачивает, чтобы они дружили со мной и защищали меня от таких вот, как ты. Что с ним сделаем?

Один из гопников предложил:

– Можно скинуть его с крыши.

Другой достал нож:

– Можно проткнуть его.

Третий засмеялся.

– Давайте траванем его.

Рамиль задумался.

– Надо как-то убить тебя, чтобы никто об этом не узнал. Я придумал. Утопим его в пруду Шиллера!

Хулиганы засмеялись.

– Да! Да! Утопим!

Маленькие злодеи достали веревку и большой камень рядом с прудом, а после привели Сигурда на пирс. Пруд был достаточно глубоким, чтобы в нем можно было утонуть. Рамиль привязал веревку к ноге Сигурда, а потом к камню. Остальные хулиганы держали мальчика, чтобы тот не сбежал.

Рамиль посмотрел на Кёнига и схватил его за голову.

– Все. Это конец, тупой придурок. Ты сдохнешь. На этот раз точно сдохнешь. Я тебе клянусь. Ты труп. И никто не узнает, что я тебя убил. Кроме этих ребят, но они соучастники. Всем плевать. Ты умрешь. Что скажешь напоследок?

Сигурд попытался опустить голову, но Рамиль удержал её. Кёниг плюнул в лицо Рамилю, после чего тот ударил его.

– Вот как ты поступаешь, идиот! Все, ты сдохнешь! А потом, знаешь что?! Знаешь что?! Я найду твою мелкую сучку, с которой ты ходишь за руку. Мы с ребятами схватим её, отведем домой, разденем и… Ну ты понял! Сделаем то, чего ты не можешь! Ха-ха-ха! Она будет орать, когда мы всей толпой будем её переть. Ха-ха-ха! Понятно тебе?! Бросаем!

Хулиганы подняли Сигурда и камень, а потом бросили их в воду. Мальчик сразу же пошел на дно, но он знал, что нужно было делать. Сначала он попытался отвязать веревку от ноги, но у него ничего не получилось. Тогда он достал из рюкзака кинжал, подаренный Эмелин и разрубил веревку. Сигурд начал всплывать под довольно большим углом, чтобы вынырнуть ближе к середине пруда и уплыть от хулиганов. Так и получилось.

Рамиль увидел, как Сигурд всплыл и глубоко вдохнул.

– Эй, быстро! В воду! В воду! Прыгайте!

Хулиган покачал головой.

– Но мы…

– Придурки, вы пытались убить этого шкета! Если он все расскажет, то вам конец! Быстро, за ним! Батя вам доплатит! А я с этими двумя побегу на другой берег! Смотрите! Он плывет! Быстро! Утопите его!

Несколько хулиганов нырнули за Сигурдом. Мальчик поплыл так быстро, как мог. Рамиль и два хулигана побежали по берегу. Другие хулиганы не могли догнать Сигурда, но они очень сильно подгоняли его. Через несколько минут Кёниг вынырнул на противоположном берегу. К нему тут же подбежал Рамиль и две его шестерки. Сигурд прятал нож за ногой. Он знал, что нельзя показывать свое оружие до того, как его применить.

Рамиль с криком бросился на Сигурда и попытался ударить его, но Кёниг легким тычком пробил ему живот. Рана была не большой и органы не были задеты. Началось кровотечение, которое сильно напугало Рамиля и заставило отступить. Один из двух хулиганов попытался достать нож, но Сигурд не дал ему это сделать. Он приблизился к врагу и проткнул ему бедро. Второй хулиган попытался напасть на мальчика, но получил рукоятью от ножа прямо в висок.

Тем временем из пруда вышли остальные хулиганы. Они увидели, что Рамиль и один их друг стоят все в крови, а другой хулиган лежит без сознания. Сигурд взмахнул кинжалом, подаренным Эмелин. В нем он находил силу. Кинжал будто бы был частью его руки и сам направлял её, делая мальчика непобедимым. Сигурд уверенно посмотрел на хулиганов и сказал:

– Если расскажете, что это сделал я, то я расскажу, что вы попытались меня убить. Еще раз вас увижу, убью всех. Понятно?

Хулиганы кивнули и медленно подошли к своим друзьям. Рамиль мог идти на своих двоих, а вот оставшихся двух пришлось понести. Когда хулиганы скрылись, Сигурд опустил окровавленный нож. Он чувствовал себя истощенным, будто бы за одно мгновение он истратил все свои жизненные силы.

 

***

 

Прошел год. Оценки Сигурда и Эмелин оставляли желать лучшего. Учителя не любили их обоих, а потому всеми силами показывали детям, что те глупы и не заслуживают поощрения. Сигурд и Эмелин знали, что даже если они будут отвечать на уроках, как отличники, то их в лучшем случае ждет четверка, когда за такой же и даже худший ответ отличник мог получить пять или пять с плюсом. Учителя всегда и везде были довольно субъективны. Они прощали своим любимцам ошибки, а тем, кого они не любили, они создавали проблемы на пустом месте. Для любой школы – это обычная ситуация.

Сигурд и Эмелин готовились к ЕГЭ. Это был их последний шанс доказать, что учителя к ним несправедливы. Они должны были сдать все предметы лучше своих одноклассников, что было пусть и сложно, но вполне возможно. К счастью, у тех, кто проверял ЕГЭ, любимчиков не было. Уже хотя бы поэтому субъективному критерию среди многих прочих дети могли рассчитывать на успех.

 

***

 

Возлюбленные сидели на подоконнике, держась за руки. Эмелин грустно сказала:

– Ты был прав. Школа ад. Тюрьма. И нас здесь держат не по нашей воле.

Сигурд кивнул.

– Это так. Осталось три года.

– Три года мучений.

– Три года мучений.

– Ну, хоть Рамиль отстал от нас.

– И при каких условиях? Ты помнишь, что я тебе рассказал?

– Помню. Это было ужасно. Ужасно, что они с тобой сделали.

– Ты меня спасла.

– Я?

– Твой нож.

– Я вообще удивилась, что ты носишь его с собой.

– Он мне дорог. И мать может его забрать, если увидит.

– Понимаю.

– А ты всегда носишь мой амулет.

– Он мне нравится.

 

***

 

После девятого класса нужно было сдавать экзамен. За прошедшие полтора года дети вытянулись и окрепли. Волосы Эмелин тоже стали длиннее. Сигурд же почти не изменился. Даже костюм он носил такой же, только на несколько размеров больше. Экзамен после девятого класса дети сдавали внутри школы. Это оказалось трудное испытание, которое должно было определить их дальнейшую судьбу. Школа, в которой дети учились, считалась особенной, и ей нужно было поддерживать свой статус. Самая лучшая школа в городе не могла выпускать двоечников, потому этот экзамен решал, кого же выгнать.

 После окончания всех тестов, Сигурд и Эмелин каждый день проходили мимо специальной стены, на которой должны были вывешиваться результаты. Проходной балл был пятьдесят. Те, кто не набрал пятидесяти баллов, должны были покинуть самую лучшую школу в городе.

Эмелин и Сигурд подошли к стене в очередной раз. Они держались за руки и улыбались. Они знали, что написали все хорошо. Эмелин нашла фамилию своего возлюбленного первым и удивилась:

– Ого! Восемьдесят семь баллов! Ты пятый в списке! Поздравляю!

– Спасибо! А теперь найдем тебя.

Нашли. Эмелин заплакала и отпустила руку Сигурда. У нее было сорок девять баллов. Это значило, что она пойдет в другую школу. Послабее. Это значило, что два года Сигурд и Эмелин будут учиться в разных тюрьмах. Для обоих это было ужасно. Эмелин убежала вся в слезах. Сигурд попытался её догнать, но не смог.

 

***

 

Они встретились на следующий день в парке. Оба сидели на скамейке. Сигурд сказал:

– Я тебя не брошу, Эмелин. Я тебя люблю. Ты самый близкий мне человек. Мы будем видеться после школы. Все будет хорошо.

– Мы будем видеться меньше.

– Будем, но после школы мы сможем видеться чаще. Я думаю, может быть, сыграем небольшую свадьбу. Как тебе?

Эмелин улыбнулась.

– Серьезно?

– Серьезно. Почему бы и нет? Я люблю тебя. Ты любишь меня. Мы много друг для друга значим. Надо закрепить наши чувства.

– Спасибо тебе, Сигурд. Я тоже так считаю. Я тебя люблю.

Школьники поцеловались. Казалось, ничто не может нарушить их союз.

Глава VII: Новая цена

Кристофер Герра вновь созвал поэтов. Они собрались в зале. Герра вступил:

– Ирэн проиграла. Ужасный конец. В больнице лежит наша знатная дева.

Арчер подтвердил:

– У нее сотрясение. Я был у нее. Чувствует себя неплохо. Переживет. Но мы должны отомстить тем животным, которые сделали это.

Стефан Данилов пожал плечами.

– Как бомжи вообще смогли справиться с двумя нашими? Ладно еще Блоский. Он был дебилом. Но как Ирэн проиграла? Она профессионал. Разве сложно перестрелять безоружных бомжей?

Арчер усмехнулся.

– Если бы они были безоружными. Шестерки Ирэн сообщили, что у одного из них был пистолет. Ирэн и бомж начали перестрелку. У Ирэн закончились патроны. Шестерки испугались подходить ближе.

– И кинули её?

– Они вызвали скорую.

– Молодцы. Мне бы таких шестерок. Кристофер, мы терпим убытки. Двухсот тысяч слишком мало.

Кристофер кивнул.

– Ну что же, господа, я вызываю беса…

 

***

 

Лев Корольков сидел в машине вместе с женой. Они ездили по магазинам. Вдруг зазвонил телефон. Депутат ответил:

– Алло, слушай. Что? Мать вашу, что?! Вы не смогли убить бомжа?! Сколько там их?! Пять?! Вы не смогли убить пять тупых бомжей?! Просите доплату?! Мало двухсот тысяч?! Это наглость! Неслыханная наглость! Я еду к вам. Нужно поговорить.

Лев положил трубку. Эмелин спросила:

– Что случилось?

– Краля, эти придурки не смогли уложить бомжа. Говорят, он смог уйти от двух их людей. Одного им пришлось убить, потому что он был придурком. А другая попала в больницу.

– И что будем делать?

– Придется платить.

– Ты будешь платить за убийство бомжа? Сколько они просят?

– Миллион, мать твою. Говорят, что он пригодится им на день поэзии. Хреновы поэты. Ничего не умеют.

 

***

 

Диоген, Сигурд и остальные сели на набережной прямо на каменных ступеньках. Вскоре их ждал продолжительный путь на север. Нужно было передохнуть, набраться сил и подышать свежим воздухом. Диоген усмехнулся.

– Вот же эти преступники занозы в заднице. Но когда мы окажемся в Королевстве бомжей, то тебя никто не тронет. Обещаю, Кёниг. А сейчас мне нужно передохнуть. Отойдите.

Бомжи отошли. Диоген эффектно скинул плащ, спустил штаны и начал мастурбировать, стоя лицом к реке. Сигурд подсел к Мониму и спросил:

– Почему когда-то известный писатель занимается такими делами?

 Моним пожал плечами.

– Кажется, он уже дал тебе объяснение. Что я могу еще добавить? Что он больной? Ха-ха. У него такая идея. Да и чего ему стесняться? Что он потеряет? Любовь общества? Социальный статус? Многие могут сказать, что это все пошло. Но пошлость – категория социальных зверей. Для бездомных нет пошлости. Я вот считаю, что Диоген поступает так не потому, что он стал примитивнее, чем социальные рабы. Наоборот, он сверхсущество, потерявшее чувство стыда. Такой и должен быть наш предводитель. Потому я и иду за ним. Посмотри, ему плевать, что мы рядом, что мы на него смотрим. Всем бы такую отрешенность.

– Хм, хорошо, что такая отрешенность не у всех.

Моним улыбнулся.

– Да, если бы она была у всех, то сложно было бы находить лучших. Это не просто мастурбация. Это борьба с социальными догмами. Это борьба с навязанным стыдом. Он сейчас не удовлетворяет себя. Он сражается. Он сражается за свою свободу.

– Странный способ.

– У каждого свой путь. Кто-то устраивает революции и убивает миллионы человек, а кто-то мастурбирует. И почему-то первого никто не стыдится, хотя стоило бы.

– Ну, в этих словах определенно есть смысл, но почему бы не придумать какой-нибудь нормальный способ освободиться?

Диоген закончил свое темное дело, надел штаны и накинул плащ.

– Знаешь, Кёниг, это особая тантра-практика. Нужно вышибить из головы весь бред, используя какое-то потрясение. Вот я и вышибаю. Из своей головы. И из твоей головы. Скоро ты привыкнешь к этому. Может быть, тоже начнешь так делать.

Сигурд покачал головой.

– Пожалуй, нет.

– В любом случае, как хочешь.

 

***

 

Лев и его жена вновь оказались в зале поэтов. Они стояли напротив Кристофера. Лев был недоволен.

– Вы просите больше денег? Херня какая-то! Я ваш постоянный клиент. Так сложно убить бомжа?

Стефан Данилов перебил:

– Как оказалось, это довольно боевой бомж. Мы выяснили, что он со своей командой первоклассных бомжей смог побить наших вооруженных людей. У одного из бомжей пистолет. Сначала нам тоже показалось, что дело плевое. Особенно, когда вы сказали о том, что глаза у нашей мишени разного цвета. Довольно редкое свойство. Потом все усложнилось.

– Мне насрать! Вы взялись за дело.

Арчер кивнул.

– Да, взялись, но уже потеряли слишком много ценных ресурсов. Уходим в убыток. Сейчас с очень большой скидкой убийство Сигурда Кёнига стоит миллион рублей. И за дополнительные убийства, которые придется совершить. С кого-нибудь другого мы бы взяли минимум два миллиона.

Моносолова подхватила:

– Придется занять работой довольно большое количество людей. Бомжи, судя по всему, перемещаются. Теперь их будет сложно найти. И они опасны. Вооружены. И могут справиться с нашими людьми голыми руками. Зайчик Лева, давай ты не будешь упираться и жадничать.

Корольков посмотрел на Кристофера.

– Знаешь, я обратился к тебе, потому что ты охеренный мужик. И охеренный преступник. Всю работу ты выполнял по высшему разряду. А тут какой-то бомж…

Кристофер отметил:

– Тот бомж не по зубам нам оказался за сумму ту, что ты нам предложил.

– И че? Увеличивать сумму в пять раз? Серьезно?

– Я повторю слова своих друзей. Мы сделали тебе большую скидку.

– Да срать мне. Просто я хочу, чтобы все было железно. Договорились – и дело сделано.

– Но дело будет сделано тогда, когда покроем наши мы убытки. Негоже нам страдать из-за ошибки…

– Только не стих.

– Не стоит сумма нашего труда. Подумай, друг. Всего-то миллион. Тебе казна открыта…

– Лишь частично.

– Ты думаешь, что это необычно? Мы все исправим, только денег дай.

Лев кивнул.

– Хорошо. Миллион. Когда вы выполните работу. Если не выполните, то я найму профессионального убийцу. Вы слышали о нем, да? Андрамелех. Это настоящий солдат, который покромсает гребанного Сигурда Кёнига и других бомжей. Ему придется приплатить побольше, но дело он свое знает. Хорошо, по рукам, мать вашу. Миллион так миллион. Краля, пошли. Надеюсь, на этот раз они смогут выполнить задание.

 

***

 

Диоген сидел и спокойно смотрел на воду. Сигурд подсел к нему на каменную ступень. Люди смотрели на набережную и стороной обходили бомжей. Сигурд спросил:

– Ты действительно был писателем? И хорошим?

Диоген кивнул.

– В России отвратительная ситуация с зарплатами писателям. Вообще отвратительная ситуация с продажей книг. Как ты знаешь, и книги дорогие, и писатель почти ничего не получает. Даже очень хорошие писатели не шикуют. Чтобы выжить в нашей стране, став писателем и только писателем, нужно быть самым известным и самым популярным.

– Но как так? Мы же уважаем нашу прозу. У нас нет своей поэзии, у нас нет своей философии, но зато у русских всегда была проза. Она и была философией, поэзией и психологией нашей культуры.

– Это так, но, Кёниг, мы все просрали. И просрали настолько, что уже не сможем ничего вернуть. Становиться писателем не выгодно и не почетно. Всех современных писателей больше, чем когда-либо, мешают с говном, но и платят нам намного меньше, чем когда-либо. Русский прозаик? Это уже не почетно. Даже самый лучший русский прозаик современности – это настолько непочетно, что лучше быть каким-нибудь второсортным инженером, чем главным прозаиком страны. А про хороших авторов я вообще молчу. Выбьется один из сотни. В лучшем случае.

– Это печально.

– Да, печально, когда тебе приходится ценой невероятных усилий пробиваться на вершину, которой нет. На вершину, которую сейчас никто не ценит. Ты бьешься с тысячей призраков, но самым главным призраком оказываешься ты сам, потому что все твои цели ничего не стоят, и ты ничего не добьешься. Для этого просто нет возможностей.

– Мне бы хотелось, чтобы ситуация была лучше.

– О, да, мне тоже. Только в России с писательством все очень и очень плохо. Писатели проиграли войну за внимание публики. Не смогли удержать славу своих предков. Теперь даже очень сильные современные литературные произведения каждый второй школьник назовет говном, особо не вчитываясь. Да и кто читает русское? Очень узкий круг читателей. И что читают? Какое-нибудь говно, вроде дешевой фантастики или фэнтези. Еще читают копии западных бестселлеров, благо, их на рынке наплодилось очень много. Понимаешь, хорошая литература в принципе очень тяжело продается. Тем более, приходится конкурировать ни с кем-нибудь, а с самими Федором Михайловичем Достоевским и Львом Николаевичем Толстым. И та публика, на которую метит хорошая литература, зачастую и не хочет ничего больше читать из русского, будто бы Россия уже все сказала в прозе.

– Думаешь, что люди предвзято относятся к современным писателям?

– Да. К современным писателям вообще, а тем более к русским. Но на западе есть база, которая позволяет хорошей литературе существовать. В России такой базы нет. Все, начиная от издательств и заканчивая читателями и критиками, – служит лишь одной цели: задушить хорошую современную литературу.

– Но есть же те, кто пробились.

– И пробились обычно давно. Кто у нас их хороших авторов? Сорокин? Пелевин? Сколько они пишут? И сколько у них было невзгод? Это сейчас они именитые авторы. Почти живые классики. Но их всего двое. И они уже кумиры. Что с остальными? Думаешь, Сорокин и Пелевин такие уникумы? Или, ты думаешь, что вся страна у нас пишет про одних говёных попаданцев? Литературы много. Она разнообразная. Никогда столько не было. И я знаю море потрясающих писателей, которые не смогли добиться ничего. Знаешь почему?

– Почему?

– Потому что наша эпоха – это эпоха литературного безразличия и, одновременно, фанатизма. Люди поклоняются некоторым авторам, практически не читая других. Например, есть у многих светозарный Достоевский. Хороший писатель. Кто ж спорит? Но вокруг него разводят такие идолопоклонства, что стыдно становится за читающую аудиторию. Да и как спорить с лжебогом Достоевским или лжебогом Пелевиным, когда каждое твое слово подвергается тройной цензуре?

– Тройной?

– Читатель, критик и другие писатели. Все считают друг друга говном и поливают друг друга тем же. Вот тебе современная литература. Добро пожаловать.