Ответ из архива на запрос прапрабабушки

В  середине 18 века вокруг г. Старый Оскол формируются новые слободы (пригородные села). С восточной стороны, ближе к пойменным лугам в направлении реки Оскол шла застройка Панской слободы. К государевой службе привлекали молодых людей еще не имеющих семей. Пособие на их обустройство выдавалось меньше и опасность грабежа со стороны ратных людей ослабевала и их селили в районе, где сегодня находится механический завод, почти напротив существовавшей тогда "посольской резиденции". Данная городская слобода у реки Осколец стала называться   Холостая слобода, в 1803 году получившая название Гумны и была расположена в 3,2 км непосредственно от г. Старый Оскол Названия слободы сохранилось до сих пор. Ныне слобода Гумны находится внутри городской черты (микрорайон Звездный

 

 

Но самое интересное, что церковь (ныне кафедральный собор) Александра Невского в слободе Гумны (микрорайон Звездный 12 а), где венчались мои прапрабабушка и прапрадедушка сохранилась до сих пор и продолжает работать. Более того, о т первоначальной застройки слободы осталась только церковь и один жилой дом Старых фотографий г. Старый Оскол очень мало, потому что в годы Великой Отечественной город был очень сильно разрушен. Так, например, кирпичный завод, где работал мой прапрадед был уничтожен полностью А вот церковь осталась практически не тронута

«Гуменская слобода в Старом Осколе - особо почитаемое верующими людьми место. Здесь расположены кафедральный собор святого Александра Невского, ротонда с источником живительной воды, православвая гимназия» В справочной книге, издания Курской Духовной консисторией за 1908 год, сообщается, что в слободе Гумнах построена деревянная церковь в 1903 г. Поэтому о каменной церкви можно сказать, что она была возведена не раньше 1908 года

В 2003 году к 100-летнему юбилею кафедрального собору святого благоверного князя Александра Невского г. Старый Оскол Святейшим Патриархом Московским и всея Руси Алексием II настоятелям Александра Невского кафедрального собора г. Старый Оскол благословляется за богослужением ношение митры. (Указ Архиепископа Белгородского и Старооскольского Иоанна № 101 от 11 сентября 2003 г.)

 

 

В период с 1920--1927 г, 1930-1931 г семья возвращается в д. Нижняя Дорожня. Эта информация подтверждается воспоминаниями моих прабабушек и справками из сельсовета

Из рассказов моей прабабушки Карпенко (Сотниковой) Марии Михайловны: «Мы жили  в деревне Нижне-Дорожне Ястребовской волости Старо-Оскольского уезда Курской губернии (ныне Нижедорожнее, Горшеченский район Курской области). Жили мы в доме пятистенке, хороший дом, рубленый. Была у нас корова, несколько баранов, и две свиньи, куры и гуси, и даже лошадь»

«Работать в деревне дети начинали рано. Родители всегда на покос нас брали. Старшая сестра Александра (1914 г-1964г.) ходила с отцом на работу, торф добывали, отец его на кусочки порежет, сложит на телегу, а Александра в деревню везет А младшая сестра Лида, как подросла немного, была определена в няньки к богатым людям, что за рекой жили. Меня мама часов с 7 утра отправляла пасти гусей. Мы все тяжело переболели оспой, но выжили, очень многие умерли в деревне. На моем лице остались следы от перенесенной оспы, и когда я гусей пасла соседский мальчишка называл меня «рябой». Когда мы с мамой пошли в церковь в воскресенье, я встала сзади этого мальчишки и подожгла свечой ему волосы, мама ругалась, а дома отец взял розги, но мама что то сказала ему на ухо, и он не тронул меня. Моя мама очень хорошо шила, и платья и пальто, к ней даже из города приезжали. Свое умение она передала и всем дочерям» Не точно, но по словам моей мамы, вроде она помнит (со слов прабабушки), что была у прапрадеда соляная лавка, соль продавали

Из автобиографии мы четко видим, что в 1927 г семья переезжает в п Кадиевка, Донбасс

Поселок Кадиевка Донбасс

Кадиевка: с 1937 по 1943 гг. — Серго, Стаханов — с 1943 по 2016 гг., Кадиевка — с 2016 г. — город областного подчинения (с 1938 г.). Расположен на реке Камышевахе (бассейн Северского Донца), в 53 км от Луганска (Ворошиловграда). Железнодорожная станция Кадиевка (бывшая Алмазная) на линии Попасная — Дебальцево. В черте города находится другая железнодорожная станция — Ирмино. Через Кадиевку проходит автодорога Ворошиловград — Лисичанск. Население — 142,8 тыс. человек. Кадиевскому горсовету подчинен Долиновский поселковый Совет. Территория, где теперь расположен город, была заселена во II тысячелетии до н. э. Об этом свидетельствуют курганные погребения эпохи бронзы, исследованные археологами. (Институт археологии АН УССР. Научный архив, ф. 71, ВУАК, № 502, стр. 4.). Первыми населенными пунктами, из которых возник город Кадиевка, были поселок Петровка (основан в 1808 г. и вскоре переименован в Ирмино) и село Андреевка, появившееся в 1814 году (после того как в 1859 году Андреевку купил помещик Борисовский, она стала называться Борисовкой). В первой четверти XIX в. на землях этих сел были обнаружены залежи каменного угля, и здесь появилось несколько мелких шахт. В 50-х годах XIX в. они представляли собой обыкновенные ямы глубиной до 15 метров. Кайлом и обушком крепостные крестьяне долбили в них уголь и подавали его на поверхность бадьями с помощью деревянного коловорота. Из-за отсутствия путей сообщения добытый уголь использовался на местных винокуренных, салотопных и других мелких частных предприятиях, а также для печного отопления.

Стахановский коксохимический завод, промышленное предприятие в городе Стаханов Луганской области, прекратившее своё существование.

Предприятие было построено в 1896 году, и до начала первой мировой войны являлось одним из крупнейших коксохимических заводов в Европе - здесь действовали 240 печей системы Копперса, которые перерабатывали 90 тыс. тонн коксующегося угля в месяц. Перед началом первой мировой войны здесь был построен бензольный цех, вырабатывавший 200 - 280 тонн сырого бензола в месяц. Кроме того, до Октябрьской революции 1917 года на заводе был построен цех ректификации^[1].

Из рассказов моей прабабушки Карпенко (Сотниковой) Марии Михайловны: « Когда приехали в г. Кадиевка, сняли угол, несколько лет так и жили. Тяжело было, земли не было, хозяйство не держали. Мама шила, отец работал на заводе, шамотчиком, а нам негде было работать. Отец учил нас читать и писать вечерами».

Шамотчик - сегодня рабочих-каменщиков, которые сооружают и ремонтируют коксовые печи, все еще называют шамотчиками. Изготовляется шамотный кирпич из глины, которую предварительно обжигают в специальных печах при температуре 1300 – 1400°С. Полученный материал дробят, смешивают с дробленым шамотом и пластичной влажной глиной, формуют из этой смеси изделие и снова обжигают при температуре до 1500°

Принимают решение ехать в Сибирь 1933 г  

Анализируя необходимость переезда я думаю, что он был обусловлен сложившейся на то время продовольственной ситуацией. Начиная с 1919 и до 1927 г. в деревне действовали продовольственные отряды, необходимо было сдавать государству хлеб, мясо, картофель и другие сельскохозяйственные продукты. Продовольствие изымалось у крестьян фактически бесплатно, так как денежные знаки, которые предлагались в качестве оплаты были практически полностью обесценены, а промышленные товары взамен изымаемого зерна государство предложить не могло в связи с падением промышленного производства в период войны и интервенции. В дополнении к этому года были еще и неурожайные, обусловленные засухой.

30 января 1930 года Политбюро Центрального Комитета ВКПб принимает постановление «О мероприятиях по ликвидации кулацких хозяйств в районах сплошной коллективизации». Согласно этому постановлению у зажиточных крестьян, которых стали называть кулаками, были конфискованы все средства производства, скот, хозяйственные и жилые постройки, предприятия по переработке, кормовые и семенные запасы, а сами кулаки и кулацкие семьи высылались в отдаленные местности Советского Союза. О том, как происходило раскулачивание, вспоминают дети и внуки российских крестьян.

Согласно справки, прапрадед в колхозе не состоял. Это могло вызывать сложности, так как муж племянницы Гринев Василий Николаевич был председателем колхоза в с Нижнедорожное. Из письма Лихачевой:

 

Из воспоминаний моей прабабушки Карпенко (Сотниковой) Марии Михайловны: «Отец пришел домой, мы тогда жили в деревне, это был 1933 г., и говорит, что мол надо в Сибирь ехать, там строят Коксохимический завод, а крестьянам, кто туда добровольно поедет, землю будут давать.»

Могу предположить, что здесь мы не узнаем всей правды. Действительно ли это было желание прапрадеда лучшей доли, как ему казалось, или переселение было вынужденное.. бежали, боясь раскулачивания.  То, что могло быть раскулачивание и мылка подтверждается ссылкой в Сибирь нашего родственника Ракитянского Тимофея.

Больше 30 лет занимается изучением советской истории, доктор философии, преподаватель университета Торонто, профессор Линн Виола. О раскулачивании она написала несколько статей и две книги: «Крестьянский ГУЛАГ» и «Крестьянский бунт в эпоху Сталина

Вот воспоминания некоторые людей того времени.

Екатерина Лушникова: Согласно распоряжению специальной комиссии, зажиточных крестьян делили на три категории. 60 тысяч «кулаков» из первой категории ожидала смертная казнь или заключение в концентрационные лагеря, а их семьи - экспроприация всего имущества и ссылка в отдаленные районы СССР. Еще 150 тысяч крестьянских семей подлежали ссылке с конфискацией имущества. Местом поселения для них были определены Крайний Север, Сибирь, Урал и Казахстан. Более полумиллиона семей из третьей категории были подвергнуты частичной конфискации имущества и тоже переселены из родных мест. О ссылке, конфискации и жизни на спецпоселении вспоминают потомки раскулаченных российских крестьян.

Андрей Возженников, сельский священник, настоятель Воскресенского храма в селе Суна Вятской губернии: – Да, у них было крепкое хозяйство. Мама рассказывала, что у деда была кузница, он был кузнец. Крепкое хозяйство, своя кузня была. Было 5 лошадей, 5-7 коров, то есть своя была маслобойня, масло готовили, сметану, не голодали. То есть они жили очень зажиточно, хорошо, крепко. Дом был хороший пятистенный, рубленый, амбары были. Дед был еще совладельцем водоструйной мельницы. Дед говорил, что тот, кто жил и трудился, жил очень хорошо.

Надежда Свойская, экономист. Ее предки жили на Дальнем Востоке:

Надежда Свойская

– Иван Илларионович, мой отец, Секлетия Савельевна, жена его, жили в Халкидоне Хабаровского края. Был участок, был дом, было хозяйство, было все, обрабатывали землю, скотина была. Когда шесть сыновей старших подросли, они построили дом двухэтажный. Появились комнаты у ребят, у девочек, веселее стало жить. В итоге донос в сельский совет: Иван Илларионович — кулак. Забрали дом, хозяйство тоже все забрали. Лошадь была, корова, кормились они молочком, мясо. Все было ликвидировано.

Николай Прозоров, инженер-конструктор, семья его деда была раскулачена в селе Мухино Вятской губернии: Его дед – Николай Константинович, 1869 года рождения. – Владелец мельницы. У деда было четыре сына и трое дочерей. В 1933 его раскулачили, забрали дом. Дом был большой, пятистенный. Даже была сделана опись имущества, описали все. Разрешили только взять мешок сухарей, еще что-то такое, чтобы с голоду в первое время не умерли.

 

Из воспоминаний моей прабабушки Карпенко (Сотниковой) Марии Михайловны: «Ехали в вагоне, мама с папой и нас три сестры, было холодно и все время хотелось кушать. Многие люди, так и не доехали, умерли с голоду. Вещей с собой у нас было очень мало, помню подушку пуховую, мама ее очень берегла. Мне казалось, что ехали вечно, не раздеваясь, так и спали. Мама говорила, что надо больше спать, так мол есть хочется меньше.

 

Галина Кузнецова, в девичестве Микрюкова. Ее родители владели домом и сапожной мастерской в деревне Лапуги Лужбинского сельсовета Вятской губернии. За эксплуатацию чужого труда и невыполнение плана хлебозаготовок были раскулачены и сосланы в Сибирь вместе с детьми: – Мужиков арестовали накануне, где-то за неделю. Их дважды арестовывали. Женщины оставались. Подъезжают две подводы — «Грузитесь!». 50 килограмм нагружайте. Кто там взвешивать будет, что там можно? А мама вместо того, чтобы собирать на 50 килограмм, накидать на подводу, побежала в соседнее село, где сельсовет был, чтобы это безобразие прекратили, дом-то рушат. Километра два-три в Рождественское побежала она. Прибежала, уже надо отъезжать, два часа этот повод стоит, она что кинула, то и повезли. Полушубки, домоткань. Что там кидать-то было, господи? И ребятишек. И погнали лошадей в Зуевку, не останавливаясь, чтобы кто-то не сбежал. В товарняках везли, в скотских вагонах. Конечно, страшно ехали, по рассказам мамы. Останавливались, воды ведро дадут. Куда едем, сколько будем ехать, где будем останавливаться, никто ничего не говорит, везут, везут и везут. Только дверь открывали, за руки держали, таким образом люди могли в туалет сходить. Если люди умирали, значит их в уголочек складывали в этом же вагоне. Страшные, конечно, вещи. Уже когда я это несколько раз рассказываю, кажется, что не может человек такое выдержать. А люди выдерживали. При этом они не озлоблялись, они оставались добрыми, они оставались внимательными, сочувствующими, друг друга поддерживали.

Из воспоминаний моей прабабушки Карпенко (Сотниковой) Марии Михайловны: «Сошли на станции Тайга. Народу на станции было много, люди выходили из поезда и к ним подходили мужчины, они приглашали на работу. Подошел мужчина и к папе, спросил, мол, где и кем работал. Отец ответил, что на коксохимическом заводе шамотчиком. Мужик обрадовался, говорит, пойдешь ко мне работать, я заместитель директора Коксохимзавода. Отец согласился, встретили нас очень хорошо, мужчина привез к себе домой на Новую колонию, и выделил нам комнату у себя в доме. В доме было тепло и уютно, и нам дали нам 3 картошки!!! Вот была радость! Весной дали землю и мы начали строиться. Сруб был деревянный, хоть и не новый. Через некоторое время вновь появилась корова, четыре поросенка, гуси, утки, куры».