Биллис Бэндъ «200 кубиков Акдама»

Поэт пробухался…

Я залез в приятные воспоминания. Вьетнам. Он запределен… Под сраку лет намереваюсь уебать туда жить! Хотя, кто знает, может и в ближайшее время?.. Вьетнам - это та страна, которую ещё не успели засрать рашен туристы. Она настолько хороша, что описывать её можно бесконечно (сей текст создается в болезненном состоянии глубокого похмелья).

Вьетнам - это последний оплот социализма, ибо вещи там стоят столько, сколько должны стоить на самом деле. К примеру, я арендовал неплохой мотоцикл на сутки всего за 5 бакинских (кстати, минет стоит столько же, но проституция в этой стране запрещена, поэтому минет является второстепенным бесплатным приложением к качественному массажу!). Вьетнамки - реально красивые женщины (в отличие от обезьяноподобных жительниц Таиланда, например).

Это, на хуй, не коммунистическая Куба, где завтрак в кофейне обойдется в 50 баксов!!! Прожиточный минимум во Вьетнаме, в среднем, составляет 14 (!) гринов. Билет на оголтелую дискотеку - три доллара, плюс талончик на бесплатный дринксъ.

Бухач во Вьетнаме везде стоит одинаково. Раскулачивая мини-бар в самом пиздатом отеле, ты заплатишь ненамного больше, чем, скажем, в соседнем магазине! Вспоминается Скототурция, где пиво на территории аквапарка стоит в семь (!) раз дороже, чем на рынке!!! Хуясе?!

- Плиз, гив ми дабл въетнам водка, виз лаймон энд айз. Ай лайк зис вандерфул дринкс, – сказал я бармену протягивая свой алкоталон.

- Инджой дринкс, – ответил мне тот, кидая лёд в стакан.

Мы улыбались. Они все улыбаются. И это, я настаиваю, - искренние улыбки светящихся божественным солнцем людей. «Они ближе к Будде, что ли?!», - каждый раз думалось мне при встрече с этими улыбающимися лицами. Это умиротворенные улыбки амерекосов в реальности напоминают оскал обколотых транквилизаторами психбольных или кастрированных домашних животных. Вьетнамцы, блять, искренне доброжелательны!

Однажды, например, я уебался с мотоцикла, и ты не поверишь, меня подняли проезжающие мимо рыбаки: отряхнули, помогли поднять мотоцикл, а потом сопровождали меня пять километров, несмотря на то, что изначально двигались в противоположном направлении!

Кстати, мотобайк я арендовал под «честное слово», поскольку паспорт оставался в отеле, а за вмятины и царапины меня не оштрафовали... Я проехал на этом байке около 450 км, посетив 4 провинции из 64: Лаг-Донг, Бинь-Туан, Нинь-Туан, Фу-Иень.

В самых захудалых рыбацких деревушках вьетнамские дети чуть было не растащили меня на части. Видимо, я был первым белым человеком, которого они видели. Помнишь строки Велимира Хлебникова: «И познавать суровую науку, / О том, как на острове Фиджи пожирали человекову руку…»? Я представил себя капитаном Куком, которого съели ебучие папуасы на острове Фиджи, когда поняли, что он - не есть Бог: каннибалы увидели, что у Бога из головы струится кровь.

* * *

Была и казусная ситуация. В одной придорожной кафешке, где я пил кокосовый сок и лакомился фруктами, ко мне подошла старуха с плачущим младенцем на руках. Старуха, успокаивая ребенка, села рядом со мной и прикоснулась его рукой к моему плечу. Тот сразу же успокоился. Не поверишь, на чистом английском она поинтересовалась:

 

- Ду ю ноу уху зись мен? – спросила старуха, указывая на мою футболку с портретом ЧеГевары (я купил её в Таиланде):

- Ес оф кос, зись ись хирро, хиз нейм - Эрнесто Геварро! – удивленно ответил я.

В дальнейший путь я отправился в полном недоумении Хотя, наверное, это был добрый знак.

* * *

Ещё в этой поездке довелось побывать на острове Винперл, где располагается самый дорогой отель (говорят, что у богатого хозяина вьетнамца жена – молодая девка из Украины). Удовольствие стоило 16 долларов. В стоимость входило:

 

- канатная дорога в оба конца (протяженность более 5 км);

- аквапарк с нескончаемыми водными аттракционами (на одной сумасшедшей горке, я чуть было не порвал жопу от водяного напора, а мои плавки зажевало в промежность, пришлось пойти продристаться хлорной водицей);

- огромный океанарий (где я катался, лежа на эксколаторе, рассматривая проплывающих надо мной белых акул. Это умопомрачительное зрелище! Интересно, какого было бы испытать подобное по накури?);

- парк каруселей (где все совершенно бесплатно включая «американские горки»);

-охуетительнейший пляж;

-игровая зона «минигольф»;

-музыкальные фонтаны и парки…

 

И всё это реально бесплатно, как на счастливом коммунистическом острове, едрёна вошь!!!

* * *

В этой поездке мне довелось побывать в сумасшедшем доме тётушки Мо. Он находится в Далате - городе любви и цветов. Это построенный в авангардном стиле отель, больше напоминающий муравейник. Он принадлежит сумасшедшей дочери бывшего президента Вьетнама и строится на протяжении пятнадцати лет.

 

Запомнился и «Дом благородных девиц», где те вышивают неземной красоты картины…

Сам город Далат очень красив. Он находится на высоте 2000 метров над уровнем моря и там довольно прохладно.

* * *

Вьетнам впитал в себя всё лучшее от французов (в прошлом, как ты помнишь, он являлся колонией Франции): это вина, как ты уже догодался, и иное бухло. Вообще, в этой замечательной стране всё настоящее и качественное: начиная с человеческих отношений и заканчивая свежайшими морепродуктами и красивыми вещами. Жемчуг, золото, ткани, продукты искусства, сувениры, шмутье – всё это хорошего качества и стоит очень дешево.

К примеру, я заказал себе по последнему слову европейской моды (по каталогу) белые брюки и рубашку из пиздатой ткани, и мне идеально их сшили за сутки, попросив за всё 30 бакинских!!! Это на курортной-то территории, а?! В Турции чекуха беспонтовой борматухи стоит дороже! Помню, купил однажды там в местном магазине за 35 баксов чекушку (!) самых дешевых «Раков» (пиктусиновая поебень типа нашей водофки), от которой потом блевал полупереваренными салатами на чьи-то лежаки…

Удивительно, но вьетнамцы преуспевают во всех сферах. В Сайгоне миллион бутиков: «Дольче Габана», «Пьер Карден», «Барберри», «Лакоста», «Версачи», «Армани», «Булгари», «Гучи» и т.д. и т.п. Здесь можно приобрести качественную подделку дорогостоящих оригиналов с разницей в цене в 15 раз. Разница лишь в том, что тебе не дадут фирменный пакетик с чеком, а выявить подделку сможет только опытный эксперт. Мои московские друзья купили дамский кошелек за 20 бакинских. В фирменном бутике рядом продавался точно такой же за 750. 

* * *

Во Вьетнаме я познакомился с удивительными людьми:

Француз Оливер. Он работает инструктором по подводному плаванью за 300 (я не ошибся) долларов в месяц. Он поведал мне, что до того работал в Египте за три тысячи долларов, но, открыв для себя Вьетнам, забыл про Скотоегипет и родную Францию, ибо Вьетнам стал его желанной Родиной.

Я, признаться честно, тоже не скучал по дому, ведь даже водка во Вьетнаме лучше, чем у нас (прикинь, вопреки всем известным правилам, она не воняет и при этом стоит 75 рублей).

В Сайгоне (Хошимине) меня поразил один въетнамец по имени Чин. Мы путешествовали по дельте реки Меконг (он в качестве гида, а я – клиент в единственном числе, ибо семь иных ватников, предпочли паскудный шопинг). Чин свободно общался на русском, который выучил в Петербурге, где учился и работал в течение 13 лет. Спустя некоторое время он поведал мне, что его сыну 26 лет и тот работает в сфере международных отношений, имеет несколько модельных агентств и строит родителям виллу за 600.000 долларов! По въетнамским меркам – мультимиллионер!! Я спросил у Чина, зачем он работает гидом, неужели на пенсии его не может содержать сын? С невозмутимым спокойствием тот ответил, что деньги - не единственная движущая миром сила.

- У меня получается общаться с русскими туристами и дарить им радость от пребывания в моей стране, поэтому я этим и занимаюсь, - так он мне и сказал.

Однажды на пляже я познакомился с девушкой по имени Лан. Та охотно шла на контакт, и я пригласил её на дискотеку (мысли мы излагали на ломанном английском). Девушка с радостью согласилась. Я подозревал, что она проститутка, но был не прочь полакомиться её красотой. Лан приехала за мной на своем мотоцикле и отвезла меня на ночную дискотеку. Мы весело провели время и пошли гулять по ночному побережью. По сценарию, я пригласил её в свой номер «на коктейль». Девушка возмущённо сказала, что проживает с родителями, которые ей этого не простят. Лан довезла меня до отеля и, поцеловавшись, мы распрощались навсегда.

В испанском кабаке Вьетнама мне довелось познакомиться с мужиком по имени Энрике, который являлся шеф-поваром и хозяином в одном лице. Он свободно излагал свои мысли по-русски (прожил в Грузии более 10 лет). Ещё 20 лет работал во Франции, в силу чего собой являл специалиста кулинарных дел запредельного уровня. Мы зацепились с ним языками, после чего я пару раз был приглашен к нему на ужин. Мы ели жареное мясо страуса (он искусно пожарил его на моих глазах) и пили французское вино. Сначала я ошибочно предположил, что Энрике – гомосек, но в скором времени успокоился, узнав, что у него двое детей от вьетнамской жены.

Меня добили москвичи, с которыми я познакомился в кабаке Энрике. Они переехали во Вьетнам 3 года назад: проводили медовый месяц и остались, открыв свой дайв-центр.

Купить квартиру тут можно за 20 тысяч бакинских. Хуясе! -скажешь ты?! Думай. Время пребывания на планете земля ограничено. Скоро мы пустим корни-трубки в баночки с растворами и уподобимся растениям...

* * *

Вообще, во Вьетнаме нереально вкусная кухня. На 20-30 долларов можно отжечь в охуевшем ресторане до бесстыдства обожравшись: лобстерами, черепахами, змеями, акулами, всевозможными крабами и креветками, и прочими подводными гадами малоизвестных сортов и калибров (главное, - их вылавливают и готовят на твоих глазах!!!). Я пил водку с кровью кобры, которую умертвили тут же! Улыбаясь окровавленным оскалом европейским туристам, я пожелал им приятного аппетита и пошутил, что не прочь попробовать человечину. Те спешно покинули стол, обозвав меня русским каннибалом.

В следующей чарке водки билось сердце змеи, проглотив которое, я чувствовал, как оно стуча уходит в мой пищевод… Теперь у меня два сердца и, некоторые девушки утверждают, что ночью я просыпаюсь и смотрю на них змеиными глазами.

* * *

Ещё мне удалось попробовать психоактивную траву. Это просто ураган! Начнем с того, что она выглядит как дорогой индийский чай в листьях и её невозможно забить в сигарету…

Боже спаси от хождения под этим делом в поисках приключений! Я просто вырубался на балконе, считая звезды азиатского неба и слушая тошнотворную музыку из ближайшей кафешки. Описать мои видения и акустические галлюцинации не предоставляется возможным в силу скудности человеческого лексикона…

Джунгли – опасная штука! Там обитают стаи саблезубых гомодриллов (агрессивные обезьяны), черные муравьи-людоеды размером с ладонь (пожалуй, - самая неприятная дрянь, они чувствуют человека за два километра), всякие там сколопендры и прочая ядовитая поебень. Вероятность того, что ты будешь убит тигром или удавом, около 1%. Вероятнее всего ты упадешь в замаскированную яму, где наткнешься на улей диких пчел.

Выжить в джунглях в одиночку – нереально! Не верь американским фильмам про Рэмбо, - это полнейшая чушь и тотальное наебалово (на первую часть про героя Вьетнамской войны Джона Рэмбо эти слова не распространяются, ибо это трагедия военного человека, отвергнутого мирными людьми, снятая по гениальному роману. «Военный человек в мирное время представляет опасность для самого себя», - писал Ницше).

* * *

Южно-китайское море - теплое и чистое. На побережье здесь мелкий песок, а подводный мир – нереально красив (несколько раз мне довелось погрузиться в море на 17 метров глубины). Напоследок я поссал в него, чтобы море помнило меня и не замерзало. Говорят, что порядочные люди в таких случаях кидают монеты. Считаю, что это мелочные и малодушные поступки. Отстаньте от меня, правильные люди!

Вечера я проводил в чудной кафешке, расположенной на побережье, где под светом керосиновой лампы писал стихи и делал записи в дневник, запивая водку кокосовым соком.

 

Выборочно из «Вьетнамских дневников»:

Обыватели боязно относятся к смерти, словно дети, пугающиеся темноты. Закономерное явление, ибо смерть выходит за рамки людских представлений.

- Ни солнце, ни смерть нельзя разглядывать в упор, - в кладбищенской тишине мокрого морга шепчутся меж собой мертвецы.

Превозмогая преступную трусость, следует задушить в себе мертвеца. Как у Летова: «убить в себе государство»! Задушить мертвеца и взглянуть на жмура живыми глазами!

* * *

Интересно, о чем могла думать беременная проститутка, которая умирала на 26-ом году своего существования от съедающей её изнутри болезни, скукожась под изъеденным молью одеялом, повернувшись к печке, и при это сжимая фигу в кулаке?

Версии у меня две: 1) Вспоминала маму. 2) Вспоминала первый сексуальный опыт, т.е. то, с чего все начиналось, - маму и соитие…

Она умерла в жарких объятьях лихорадки далеко от дома и мамы...

* * *

Сука! Скучаю по Светлане…

Достойнейшая из всех, с кем можно приятно поговорить на предмет тотально бездарной литературы и одна из немногих, кто ценит мою поэзию. С ней не стыдно нарисоваться в Концертном Зале, с ней сладко поутру «поправиться» правильным бухлом…

Я вижу летний закат, бескрайние железные пути, раскинутые по зеленому полю и уходящие в сторону гаснущего светила. Мы со Светланой идём по шпалам (на наших телах характерные для железнодорожников жилетки). Нам некуда торопится, мы ступаем вдоль рельсов, время от времени постукивая по ним своими молоточками. На моей груди православный крест, в зубах соломинка. На голове моей подруги ковбойская шляпа. В безрукавке и с гаечными ключами на поясе она очень похожа на ковбоя.

Мы безмолвны. От переполняющих нас чувств мы забыли все слова. Нам вообще не нужно говорить. Мы созданы, чтобы созерцать эту первозданную красоту: вдалеке виднеются горы со снежными макушками, легкий ветерок доносит морской запах. Мы добросовестно исполняем свои обязательства, проверяя состояние железных путей, ведь мы любим свою работу («деньги не единственная сила, которая движет миром»). Мы садимся на рельсы, расположившись напротив друг друга. Из-за уха я достаю плотный косячок и тщательнейшим образом его залечиваю. Светлана, улыбаясь, протягивает мне спички.

Мы любим закат. Мы счастливы и по-прежнему безмолвны, словно морские камни. Провожая солнце, я плачу, а моя любовь трогательно слизывает слёзы с моих щёк…

Вот и всё. Точка. Вот и всё! Больше нихуя не нужно!

- Света, нахуя им дача, нахуя машина, фен, тостер, кафельная плитка, модный светильник, кондиционер, последняя коллекция бабских трусов, пятая по счёту шуба, малоинтересное вечернее платье, безвкусная шляпа, не спасающая от холода, какая-то нахуй брошь, косметика для бездумного лица (качественно сваренная из детских рвотных масс и кислятых жучков), безобразные и пошлые лифчики, французский парфюм, не способный изменить нехитрый ум, мещанские статуэточки, поделки из дерева, стеклянные бусы, иные милые пиздюшки и прочая смешная поебень из разряда папуасских страстей, отвлекающая от понимания мира и превращающая одноразовую жизнь в мясную трагедию?!! Нахуя им все это, а? 

- Должно быть, им скучно по жизни...

* * *

Или вот ещё:

Мы со Светланой – пастухи, и живем в милой избушке на высокой горе. Пасём коз, которые дают нам отменное молоко. Время от времени спускаемся на дивное конопляное поле, по которому бегаем нагишом с известной целью – «накатать пластилин». Ночью у костра варим козье молоко с душистой сон-травой. В соавторстве мы работаем над созданием нового, неизреченного языка, на котором пишем невиданные миру стихи (дабы никто не посмел обвинить нас в плагиате). Созерцаем удивительные явления природы. Молимся астральным богам.

Словом, пребываем в божественном состоянии вселенского благополучия и людского покоя. А главное, нас не беспокоят «мертвецкие датчики» (известные миру, как мобильные телефоны). Живые мертвецы тоже не смеют тревожить нас, посвящая в подробности мертвецких трагедий, ибо мы расположились в недосягаемом месте, куда им лень подниматься.

Лежа на траве, мы со Светланой считаем звёзды, бродим по холмам, слушаем мелодию ветров, пытаемся разгадать тайны Вселенной, дружим со сверхразумном и инопланетными существами, воспринимаем людские нелепости в формате суженных зрачков и причудливых видений, прибываем там, где нас нет… Непостижимое счастье, раскинувшееся за пределами людских представлений, которые засыпают в своих мясных машинах и гниют там. Они воспринимают мир в иной тональности, «созерцают» хуергу в масштабах дешёвого чёрно-белого видеоклипа.

Мир в цветном формате! Видеть мир в цветных картинках!!! Нихуя, больше нихуя не надо, вот!!!

* * *

Я сижу в том месте, которое часто видел в своих снах. На мне белоснежная рубаха. Ветер Южно-китайского моря доносит до моего лица солёные капли бесконечности. После затяжных массажных процедур мое тело благоухает цветочными полями Франции. Я облачком растворяюсь в звездах. С профессиональным фотоаппаратом и еженедельником я похожу на журналиста.

Я - Гражданин Мира!

Я вижу, как моё тело валяется на пыльной дороге Замбезии. Над головой зависла безоблачная голубизна круглого неба. Я парализован пьянящей любовью вселенских масштабов. Вижу выцветшие глаза африканских детей, их худые тела, они наблюдают за мной...

Поняв, что я скован в движениях, дети осмеливаются приблизится. Они нюхают моё живое тело, затем лижут, кусают и начинают пожирать меня. Но я спокоен, ибо не чувствую боли, лишь переполненное счастьем сердце. Я счастлив, потому что оказался полезным в планетарном масштабе. Моя алая кровь, входящая в жёлтую дорожную пыль гроздями винограда, запекается под старым солнцем Африки…

Я проснулся, покурил, вздрочнул, выделил пару маслянистых батончиков первозданного греха и снова уснул. Уснул, улыбаясь, словно в том дивном сновидении о детях Замбезии.

Боже, как трудно отделить реальность ото сна!

 

 

* * *

Будьте вы прокляты! Вы бросили меня догнивать на вьетнамском пляже, задыхаясь внутри неподвижного мертвеца! Моя кожа пылает огнем азиатского солнца, я разлагаюсь под языками вьетнамских проституток, те плачут моей спермой. Я страстно декламирую стихи Саши Черного…   

* * *

По возвращении домой в аэропорту меня встречало оцепление друзей. Я чуть не заплакал, когда один из них, открыв багажник, засветил русские валенки, что там покоились.

 

Пили и курили три дня. После чего я уебал от них в деревню, что граничит с Казахстаном, охотился и жрал сэм в течение 10 дней, прожигая остатки отпуска. Местные люди как вьетнамцы – искренне радуются, когда я к ним приезжаю…

* * *

За время отпуска, кстати, я прочитал гениальный роман Джозефа Конрада «Сердце тьмы», по которому Френсис Форд Коппола поставил легендарный «Апокалипсис сегодня». Очень рекомендую:

«…Нет, меня они не похоронили, но был период, о котором я вспоминаю смутно, с содроганием, словно о пребывании в каком-то непостижимом мире, где нет ни надежд, ни желаний. Снова попал я в город, похожий на гроб, и с досадой смотрел на людей, которые суетились, чтобы выманить друг у друга денег, сожрать свою дрянную пищу, влить в себя скверное пиво, а ночью видеть бессмысленные и нелепые сны. Эти люди вторглись в мои мысли. Их знание жизни казалось мне досадным притворством, ибо я был уверен, что они не могут знать тех фактов, какие известны мне. Их осанка – осанка заурядных людей, уверенных в полной безопасности и занимающихся своим делом, - оскорбляла меня, как наглое чванство глупца перед лицом опасности, недоступной его пониманию. У меня не было особого желания их просвещать, но я с трудом удерживался, чтобы не расхохотаться при виде их глупых самоуверенных лиц. Пожалуй, в то время я был не совсем здоров. Я бродил по улицам – мне нужно было уладить кое-какие дела, – и горько усмехался, встречая почтенных людей. Допускаю, что я вел себя непозволительно, но в те дни моя температура редко бывала нормальной…»

Вместо послесловия. Стихотворение «Саратов» Эдуарда Лимонова 1968 года, которое красочно отражает мое сегодняшнее настроение:

Прошедший снег над городом Саратов

Был бел и чуден. мокр и матов

И покрывал он деревянные дома

Вот в это время я сошёл с ума

 

Вот в это время с книгой испещрённой

В снегах затерянный. самим собой польщённый

Я зябко вянул. в книгу мысли дул

Саратов город же взлетел-вспорхнул

 

Ах город-город. подлинный Саратов

Ты полон был дымков и ароматов

И все под вечер заняли места

К обеденным столам прильнула простота

 

А мудрость на горе в избушке белой

Сидела тихо и в окно смотрела

В моём лице отображался свет

 И понял я. надежды больше нет

 И будут жить мужчины. дети. лица

Больные все. не город а больница

И каждый жёлт и каждый полустёрт

ненужен и бессмыслен. вял. не горд

 

Лишь для себя и пропитанья

бегут безумные нелепые созданья

настроивши машин железных

и всяких домов бесполезных

и длинный в Волге пароход

какой бессмысленный урод

гудит и плачет. Фабрика слепая

глядит на мир узоры выполняя

своим огромным дымовым хвостом

и всё воняет и всё грязь кругом

 

и белый снег не укрощён

протест мельчайший запрещён

и только вечером из чашки

пить будут водку замарашки

и сменят все рабочий свой костюм

но не сменить им свой нехитрый ум

И никогда их бедное устройство

не воспитает в них иное свойство

против сей жизни мрачной бунтовать

чтобы никто не мог распределять

их труд и время их "свободное"

их мало сбросит бремя то народное

И я один на город весь Саратов

- так думал он - а снег всё падал матов

 

- Зачем же те далёкие прадеды

не одержали нужной всем победы

и не отвоевали юг для жизни

наверно трусы были. Кровь что брызнет

и потому юг у других народов

А мы живём - потомки тех уродов

Отверженные все на север подались

и тайно стали жить… и дожились…

 

Так думал я и тёплые виденья

пленив моё огромное сомненье

в Италию на юги увели

и показали этот край земли

 

Деревия над морем расцветая

и тонкий аромат распространяя

И люди босиком там ходят

Ины купаются. иные рыбу удят

Кто хочет умирать - тот умирает

и торговать никто не запрещает

В широкополой шляпе проходить

и тут же на песке кого любить

 

Спокойно на жаре едят лимоны

(они собой заполнили все склоны)

и открываешь в нужном месте нож

 отрезал. ешь и денег не кладёшь

А спать ты ночью можешь и без дома

и не нужны огромные хоромы

и шуба не нужна от царских плеч

и просто на землю можешь смело лечь

и спи себе. и ихо государство

тебе не станет наносить удар свой

Конечно та Италия была

Италия отлична пожилой

Она. совсем другой страной была

совсем другой страной

 

Я образ тот был вытерпеть не в силах

Когда метель меня совсем знобила

и задувала в белое лицо

Нет не уйти туда - везде кольцо

Умру я здесь в Саратове в итоге

не помышляет здесь никто о Боге

Ведь Бог велит пустить куда хочу

Лишь как умру - тогда и полечу

 

Меня народ сжимает - не уйдёшь!

Народ! Народ! - я более хорош

чем ты. И я на юге жить достоин!

Но держат все - старик, дурак и воин

Все слабые за сильного держались

и никогда их пальцы не разжались

и сильный был в Саратове замучен

а после смерти тщательно изучен…

 

Рождественская изморозь

Спокойна глубина моего моря;

Кто бы угадал, что она скрывает простых чудовищ!

Непоколебима глубина моя;

Но она блестит от плавающих загадок и смеха.

Мрачный охотник возвращался из леса познанья.

Ф. Ницше

Люди боятся смерти по той же причине,

по которой дети боятся темноты, - они

не знают в чем тут дело.

Ф. Бэкон

Окраина посёлка Красноярка.

Человек испустил дух. Просто так… Не было ни долгов, ни значительных внутренних потрясений. По словам близких, его никогда не посещали суицидальные настроения…

Павлик, - так его звали, теперь лежит на полу, лицо его укрыто белой простыней, спина уже начала покрываться трупными пятнами.

Наверное, ему просто надоело жить...

Помещение пропитано негативом. В недоумении плачут и причитают друзья и близкие. Дежурному по мирозданию почему-то кажется, что они улыбаются…

На столе лежит предсмертная записка, трясущейся рукой нацарапанная косметическим карандашом на рождественской открытке: «Прости мам!».

Тяжело и больно смотреть на рыдающих матерей, когда выносишь бездыханные тела их детей...

Джим Моррисон в одном из интервью, цитируя слова Фридриха Ницше «Смерть - это освобождение», сказал: «Жизнь - это сплошные страдания».

«Смерть - это только равнина / Жизнь – холмы, холмы…» - писал Иосиф Бродский.

Раздался телефонный звонок, Дежурный достал из нагрудного кармана бушлата сотовый телефон, нажал кнопку приёма вызова, и приложил холодную трубку к уху.

- Я люблю тебя до слез!!! Каждый глоток на брудершафт! С тобой всегда как в первый раааааз, - раздался пьяный голос месье Адъютанта, проводящего время в весёлой компании.

В атмосфере траура дежурному было не до смеха. Друзья, которых ему в этот момент не хватало, праздновали Рождество.

Дежурный посмотрел на прокурорского. Тот торопливо заполнял протокол осмотра места происшествия. Судебный медик тем временем запихивал свои трубки в синюшный рот покойного. Пользуясь минутой затишья, дежурный достал свой блокнот и карандаш (любое потрясение всегда вдохновляло его в поэтическом плане).

Вот записи, которые он сделал:

1. Жрец глотков – созерцатель похмелья.

2. Таинственные лица

татуированных Христов

Взирали на меня

Из мрачных глубин

Зловонного Морга

Тяжелый ледокол торчал

Из брюшной полости

Одного из них,

В ухо другого, -

По самую рукоятку,

была вставлена отвёртка…

- Живут слишком многие, - думал я,

Вдыхая тленье злейших лепрозорий.

И слишком долго висят они

На сучьях своих.

Есть проповедники смерти:

И земля полна теми,

Кому нужно проповедовать

Отвращение к жизни.

Пусть же придёт буря

И стряхнет с дерева

Всё гнилое и червивое!

А тех, кто остался висеть,

Нежно срежет с петель, -

дежурный по мирозданью,

Своей материнской рукой.

И милосердно уложив свои плоды

В колесницу сновидений

Отправится в бескрайний путь,-

Вновь собирать просроченные сны…

(Именно так я выражаю неизреченный ужас)

- Боже, глазницы полные сырой земли!

- Ни солнце, ни смерть нельзя разглядывать в упор –

Тихо шептались меж собой мертвецы.

 

Морг

Помещение морга было переполнено мертвецами. Из некоторых вытекала кровь, которая одной сплошной лужей сворачивалась у мёрзлого порога. Мёртвые тела небрежно были свалены в небольшие кучи, подобно тому, как в погребе хранятся мешки с картошкой. Стоял всё тот же гадкий запах…

- Кровавое Рождество, - думал поэт, помогая тащить бездыханное тело пожилой женщины. Она умерла в непристойной позе - на кресле, совершенно нагой, как и пришла в этот мир.

Вот она! - высшая степень диссидентства, жест, достойный настоящего революционера! Именно так должна выглядеть крайняя форма антиглобализма - умереть с оголенным задом и проспиртованным ртом…

Вновь раздался телефонный звонок, но на этот раз прозвучал голос старшего дежурного. В отделении ожидала изнасилованная девушка.

Она поведала Дежурному по мирозданью Рождественскую сказку, которой при жизни мог позавидовать бы сам Маркиз Де Сад. Сказку, по мотивам которой Тинто Брасс с радостью поставил бы один из своих культовых фильмов.

Итак, избранное из сочинения девушки, виртуозно отраженное в «переводе» Дежурного:

«Он (назовём его Бармалей), заволок меня в подвал одного из подъездов, сорвал с меня шубу, на которую и повалил. Затем, под угрозой физической расправы, злодей заставил меня сделать ему минет. Коварный незнакомец расстегнул ширинку и втолкнул свой детородный орган мне в ротовую полость. Совокупившись в извращенной форме, он сорвал с меня голубенькую кофточку, бриджи и, повалив на живот, приспустил мои трусики (глазки девушки волнительно и оживленно блеснули от воспоминаний). Он грубо прикасался руками к моей груди, трогал «самое нежное место». Затем я почувствовала, как инородное тело вторглось в закрома моего организма. Совершая акт соития, Бармалей виновато спросил: 

- Тебе не больно?

Я сказала, что мне очень даже понравилось, что было бы здорово обменяться адресами и встретиться ещё разок. На моё замечание, что он посмел совокупиться со мной, не надев презерватив, насильник гордо заявил:

- Я, блять, не заразный!

После всего он закурил сигарету марки KENT и скрылся в сумраке дворов».

 

Вспомнились слова Артюра Рембо, которые дежурный тут же занес в свой блокнот (ему искренне хотелось аплодировать театральным талантам девушки, но он, как и подобает офицерам, сдерживал свои эмоции):

С дикаркой маленькой, которая валила

Его на землю вмиг, он отбивался с силой

И, очутясь под ней, кусал девчонку в зад,

Не знавший панталон. Но кожи аромат,

Забыв о синяках, он уносил с собой…

Финал: отказной материал за отсутствием состава преступления и уголовная ответственность за инсценировку преступления (заведомо ложный донос, в рамках УК РФ).

За порогом кабинета ожидал убитый горем муж…

 

* * *

Всё тот же морг. 24:00.

 В былые времена почётным считалось встретить смерть в Рождество Христово или иные православные праздники. Люди утверждали, что Господь в эти дни забирает угодных себе людей, которых можно причислить к лику святых.

Дежурный по мирозданью видел их, - татуированных «христов», безмятежно покоящихся в сыром помещении морга. Вот они - лежат на мокрой кафельной плитке, у одного из тела торчит ледоруб, у другого – отвертка. Некоторые напоминают трагических персонажей из нацистских концлагерей, ярко показанных в фильме «Обыкновенный фашизм» (1965 год, реж. Михаил Ромм).

Дежурный вспомнил слова Виктора Ерофеева: «…ангелов сюда под видом алкашей посылает Бог, проверить, кто есть кто на самом деле». Поэтому, наверное, и забирает их под Рождество?..

«Лики святых» внимательно смотрели на Дежурного по мирозданью из сумрака зловонного морга, когда он закрывал дверь. Они по-прежнему улыбались, как улыбаются люди, ушедшие от боли, мук и страданий бренной жизни. Это необычные улыбки и живым не дано растянуть их на своих хмурых лицах.

Дежурный вышел во внутренний дворик и, ломая спички, закурил сигарету.

«Нет предела человеческим порывам и стремлениям! Зато есть предел человеческого падения и у всех он, финал, один…»

23 – число доставленных к полуночи в морг мертвецов.

Дежурный закрыл глаза и увидел Диогена Синопского - греческого философа, который, как сказано в придании, ходил с фонарем в руке. На этот раз он ступал босиком по снегу и искал не просто людей, он искал живых, призывая их откликнуться.

Возвращаясь на базу уже глубокой ночью, дежурный курил последнюю сигарету. Ему казалось, что даже табачный дым отдаёт мертвечиной. Тяжелый, липкий и въедливый запах смерти.

- Какая красивая метель разыгралась, - заметил он.

- Это не метель, товарищ старший лейтенант, - изморозь, – поправил его милиционер-водитель.

То тут, то там, мелькали еле заметные очертания пьяных людей, возвращавшихся домой после новогодних застолий. Дежурному казалось, что это мёртвые, которые в злобе своей повылезали из бетонных нор и их некому было собирать...

- Изморозь, рождественская изморозь, – повторил Дежурный, растянув таинственную улыбку на лице.

П.С. (Ф. Ницше) Пока я спал, овца принялась объедать венок из плюща на голове моей, и, объедая, она говорила: «Заратустра не ученый больше». И, сказав это, она с пренебрежением отошла в сторону. Ребенок рассказал мне об этом. Люблю я лежать здесь, где играют дети, вдоль развалившейся стены, среди чертополоха и красного мака. Я всё ещё ученый для детей, а также для чертополоха и красного мака, невинны они даже в злобе своей…

От заката до рассвета

Время «мертвецкого патруля» собирать новый урожай. На этот раз рождественские плоды созрели в селе Петровка. Целая семья сгорела от непомерного пьянства. Причина, конечно же, крылась в сивушных маслах сомнительной спиртосодержащей продукции.

Село Петровка (вечерело).

Открыв дверь в спальню, Дежурный почувствовал запах смерти. Он подумал, что психологический портрет смерти можно было бы составить по её запаховым следам… Бред какой-то…

ОН лежал на полу под кучей старой одежды, ОНА (с широко распахнутым ртом и оголенной грудью) в последний раз в своей жизни уснула на грязной постели, одной ногой в тазике с замёрзшей водой. Её так и доставили в морг - с примерзшим к ноге тазом.

Всюду валялись разнокалиберные бутылки из-под спирта бытового назначения. Судя по всему, женщина испустила дух первой (вывод напрашивается из показаний соседей и заключения судебного медика). Обнаружив труп супруги, мужчина принял смертельную дозу спиртного. Диагноз: сердечная недостаточность.

 

Позже стало известно, что кровожадные дети продали городскую квартиру покойных ныне родителей, где старики провели всю свою жизнь и, наверное, в какой-то степени были привязаны к родному месту. Вырученные деньги детки поделили на две ровные части, первую из которых оставили себе, а на вторую - купили родителям дом на вселенской обочине…

 

Судя по всему, хоррор-фильмы Тома Савени и Джорджа Ромео, оставили неизгладимый отпечаток и в без того больной голове Дежурного. Осматривая мёртвые тела на предмет криминальных следов, склоняясь над их бледными неподвижными лицами, он ясно видел картину агрессивного пробуждения зловещих мертвецов и, как ни старался, ничего не мог с собой поделать. Рука его, согнутая в локтевом суставе, постоянно лежала на приоткрытой кобуре, где хранился приведенный в боевой режим пистолет (хоть это и противоречило известным правилам и инструкциям).

Утомленный от непомерных нагрузок Дежурный, чётко видел смертельно опасный момент: мёртвая женщина неожиданно впивается в его ногу корявыми зубами. Жуткое видение было плодом больной фантазии, отблески игривого ума. Но всё же…Всё же…

- Ну и работенка у вас, мужики! – с сердечным участием комментировал один из родственников покойных, помогающий грузить тела в труповозку. 

В этот момент по улице проехал мотоциклист. В это трудно поверить, но у него были полностью ампутированы обе ноги. Глядя на людей в милицейской форме, он зловеще улыбался…

Возвращение в город заняло два с половиной часа. Это было время продуктивного общения с толковым прокурорским и весёлым судебным медиком.

А затем был лечебный сон.

Глухими тропами, среди густой травы,

Уйду бродить я голубыми вечерами;

Коснется ветер непокрытой головы,

И свежесть чувствовать я буду под ногами.

Мне бесконечная любовь наполнит грудь.

Но буду я молчать и все слова забуду.

Я, как цыган, уйду -- все дальше, дальше в путь!

И словно с женщиной, с Природой счастлив буду.

Артюр Рембо

Лица

Пресс-службе УВД города N. посвящается

Из диалога Владимира Сорокина с обозревателем «Известий»:

Я стараюсь, в общем, довольно просто

смотреть на мироздание. Я понимаю,

что в нем заключена громадная тайна.

Вот