Ность-неслиянность мира и героя в событии - одна из важ-

Ность-неслиянность мира и героя в событии - одна из важ-

Нейших особенностей Э.

Строению событийного ряда в Э. свойственны пять ти-

пических структурных особенностей, в конечном счете обу-

словленных единым источником развертывания сюжета -

сюжетной ситуацией неустойчивого равновесия мировых

сил. Таковы: 1) удвоение центрального события (принцип

дупликации), а также симметричность мотивной структуры

или тематической композиции (обратная симметрия или

«зеркальность»). Древнейшее происхождение и смысл этих

особенностей (равноправие миров и сил жизни и смерти в

кругообороте бытия) ощутимы в волшебной сказке и эпопее

(Фрейденберг, с. 227); 2) закон эпической ретардации (Ге-

гель) - результат равноправия двух несовпадающих факто-

ров сюжетного развертывания: инициативы героя и «ини-

циативы» обстоятельств, которые здесь, по словам филосо-

фа, «столь же деятельны», как и герои, «а часто даже более

деятельны». Возникают противоречия «планов» персонажей

и «стихии жизни», столкновение с которой и тормозит ход

событий (задержанный визит Чичикова к Собакевичу; от-

ложенное сватовство князя Андрея и т. д.). И наоборот, та-

кая заметная особенность криминальной литературы - в

первую очередь, детектива - как «остросюжетность»

(«spannend erzahlt»), т. е. отсутствие ретардации, неразрыв-

но связана с ее значительной драматизацией и театрализа-

цией; 3) равноправие и равноценность случая и необходимо-

сти. В сюжетах - и не только древних - Провидение и Рок

играют первостепенную роль, что для читателя менее оче-

видно, чем присутствие в них немотивированного случая.

Особое влияние на структуру романных сюжетов Нового

времени оказывает, по-видимому, проблема теодицеи. Не-

обходимость и случай связаны с категориями Хаоса и По-

рядка. Для Э. в целом характерно равноправие этих начал, а

иногда - прямое осмысление их противостояния в качестве

основной сюжетной ситуации. Любое из них может по от-

ношению к другому выступать и как случай, и как необхо-

димость. В художественной рефлексии эта особенность от-

ражается в характерных эпических темах фатализма и тео-

дицеи. Поскольку общая сюжетная ситуация статична, при-

чем ее неизменность расценивается как непреложная необ-

ходимость, случай должен выступить в качестве элемента

динамики: без этого невозможна смена временного наруше-

ния основной эпической ситуации (равновесия противопо-

ложностей) её последующим восстановлением; 4) равнопра-

вие и взаимосвязь циклической и кумулятивной сюжетных

схем. Как правило, циклическое «обрамление» (начальная и

конечная ситуации подобны, хотя вторая отличается от пер-

вой повышением статуса героя и/или внутренним изменени-

ем, «возвышением» его) сочетается с «нанизыванием» собы-

тий внутри рамки. Так происходит в эпопее, в античном

авантюрном и новом плутовском романах, в «Мертвых ду-

шах». Кумулятивное строение имеет при этом как раз ре-

тардирующая часть сюжета. Взаимодействие двух принци-

пов сюжетостроения непосредственно связано с соотноше-

нием случая и необходимости (Ю.М. Лотман): в цикличе-

ской господствует Закон, в кумулятивной - немотивирован-

ный случай (казус); 5) случайность и условность границ

сюжета. По Шеллингу, «случайный характер начала и конца

в эпосе есть выражение его бесконечности и абсолютности»

(Шеллинг, с. 356). Возможна полная случайность или не-

ожиданность (немотивированность) начальных и/или за-

ключительных событий, с точки зрения читателя: если к ос-

новным событиям его не подвели и не подготовили или же

логика их развертывания внезапно нарушается, границы

сюжета могут представиться ему результатом авторского

произвола. Но читатель может осознавать условность даже

и таких начал и концов, которые представляются ему есте-

ственными (авторски непреднамеренными): в тех случаях,

когда все события кажутся лишь частью безначального и

бесконечного жизненного процесса. Примерами случайных

начал могут служить как гнев Ахилла, о котором сообщает-

ся в первых строках «Илиады», так и первая (французская)

фраза «Войны и мира» вместе с той обстановкой, в которой

она произнесена. Не менее исторически устойчивы и попу-

лярны финальные «обрывы»: такие, как внезапное сюжетное

завершение пушкинского романа. Иного рода - такие нача-

ла, как глава «Колодец времени» в романе Т. Манна «Иосиф

и его братья», либо такие финалы, как последние события

«Преступления и наказания» или «Воскресения». В этих

случаях демонстрируется как раз естественная открытость

границ сюжета во времени, особенно очевидная там, где ко-

нец рассказанной истории одновременно является началом

новой. Поскольку подобные приемы связаны с идеей непре-

рывности и бесконечности линейного времени, ясна при-

надлежность их к «романной» стадии развития эпики. На-

конец, вполне условной формой сюжетных границ может

быть их закругленность, т. с. как раз неслучайность, связан-

ная с циклической схемой. Поскольку циклическое развер-

тывание говорит прежде всего о таком общем законе миро-

порядка, как постоянная смена и постоянное равновесие

жизни и смерти, то в этом смысле внешняя случайность об-

рамляющих звеньев сюжета по отношению к воле и целям

героев может сочетаться с закономерностью тех же событий

по отношению к миру в целом. Таковы изображения «гибе-

ли народов» и похоронных обрядов в начале и конце

«Илиады». Случайные разговоры, с которых начинается ро-

ман Толстого, содержат, однако, предвестия войны; а вы-

держанное в традиционном духе «medias in res» начало

«Преступления и наказания» рассказывает о «пробе» пред-

стоящего убийства. Таковы же и многократно отмеченные в

научной литературе мотивы «воскресения к новой жизни»

или сочетание мотивов смерти и рождения, а также образы

детей в финалах различных романов.

ность-неслиянность мира и героя в событии - одна из важ-

Нейших особенностей Э.

Строению событийного ряда в Э. свойственны пять ти-

пических структурных особенностей, в конечном счете обу-

словленных единым источником развертывания сюжета -

сюжетной ситуацией неустойчивого равновесия мировых

сил. Таковы: 1) удвоение центрального события (принцип

дупликации), а также симметричность мотивной структуры

или тематической композиции (обратная симметрия или

«зеркальность»). Древнейшее происхождение и смысл этих

особенностей (равноправие миров и сил жизни и смерти в

кругообороте бытия) ощутимы в волшебной сказке и эпопее

(Фрейденберг, с. 227); 2) закон эпической ретардации (Ге-

гель) - результат равноправия двух несовпадающих факто-

ров сюжетного развертывания: инициативы героя и «ини-

циативы» обстоятельств, которые здесь, по словам филосо-

фа, «столь же деятельны», как и герои, «а часто даже более

деятельны». Возникают противоречия «планов» персонажей

и «стихии жизни», столкновение с которой и тормозит ход

событий (задержанный визит Чичикова к Собакевичу; от-

ложенное сватовство князя Андрея и т. д.). И наоборот, та-

кая заметная особенность криминальной литературы - в

первую очередь, детектива - как «остросюжетность»

(«spannend erzahlt»), т. е. отсутствие ретардации, неразрыв-

но связана с ее значительной драматизацией и театрализа-

цией; 3) равноправие и равноценность случая и необходимо-

сти. В сюжетах - и не только древних - Провидение и Рок

играют первостепенную роль, что для читателя менее оче-

видно, чем присутствие в них немотивированного случая.

Особое влияние на структуру романных сюжетов Нового

времени оказывает, по-видимому, проблема теодицеи. Не-

обходимость и случай связаны с категориями Хаоса и По-

рядка. Для Э. в целом характерно равноправие этих начал, а

иногда - прямое осмысление их противостояния в качестве

основной сюжетной ситуации. Любое из них может по от-

ношению к другому выступать и как случай, и как необхо-

димость. В художественной рефлексии эта особенность от-

ражается в характерных эпических темах фатализма и тео-

дицеи. Поскольку общая сюжетная ситуация статична, при-

чем ее неизменность расценивается как непреложная необ-

ходимость, случай должен выступить в качестве элемента

динамики: без этого невозможна смена временного наруше-

ния основной эпической ситуации (равновесия противопо-

ложностей) её последующим восстановлением; 4) равнопра-

вие и взаимосвязь циклической и кумулятивной сюжетных

схем. Как правило, циклическое «обрамление» (начальная и

конечная ситуации подобны, хотя вторая отличается от пер-

вой повышением статуса героя и/или внутренним изменени-

ем, «возвышением» его) сочетается с «нанизыванием» собы-

тий внутри рамки. Так происходит в эпопее, в античном

авантюрном и новом плутовском романах, в «Мертвых ду-

шах». Кумулятивное строение имеет при этом как раз ре-

тардирующая часть сюжета. Взаимодействие двух принци-

пов сюжетостроения непосредственно связано с соотноше-

нием случая и необходимости (Ю.М. Лотман): в цикличе-

ской господствует Закон, в кумулятивной - немотивирован-

ный случай (казус); 5) случайность и условность границ

сюжета. По Шеллингу, «случайный характер начала и конца

в эпосе есть выражение его бесконечности и абсолютности»

(Шеллинг, с. 356). Возможна полная случайность или не-

ожиданность (немотивированность) начальных и/или за-

ключительных событий, с точки зрения читателя: если к ос-

новным событиям его не подвели и не подготовили или же

логика их развертывания внезапно нарушается, границы

сюжета могут представиться ему результатом авторского

произвола. Но читатель может осознавать условность даже

и таких начал и концов, которые представляются ему есте-

ственными (авторски непреднамеренными): в тех случаях,

когда все события кажутся лишь частью безначального и

бесконечного жизненного процесса. Примерами случайных

начал могут служить как гнев Ахилла, о котором сообщает-

ся в первых строках «Илиады», так и первая (французская)

фраза «Войны и мира» вместе с той обстановкой, в которой

она произнесена. Не менее исторически устойчивы и попу-

лярны финальные «обрывы»: такие, как внезапное сюжетное

завершение пушкинского романа. Иного рода - такие нача-

ла, как глава «Колодец времени» в романе Т. Манна «Иосиф

и его братья», либо такие финалы, как последние события

«Преступления и наказания» или «Воскресения». В этих

случаях демонстрируется как раз естественная открытость

границ сюжета во времени, особенно очевидная там, где ко-

нец рассказанной истории одновременно является началом

новой. Поскольку подобные приемы связаны с идеей непре-

рывности и бесконечности линейного времени, ясна при-

надлежность их к «романной» стадии развития эпики. На-

конец, вполне условной формой сюжетных границ может

быть их закругленность, т. с. как раз неслучайность, связан-

ная с циклической схемой. Поскольку циклическое развер-

тывание говорит прежде всего о таком общем законе миро-

порядка, как постоянная смена и постоянное равновесие

жизни и смерти, то в этом смысле внешняя случайность об-

рамляющих звеньев сюжета по отношению к воле и целям

героев может сочетаться с закономерностью тех же событий

по отношению к миру в целом. Таковы изображения «гибе-

ли народов» и похоронных обрядов в начале и конце

«Илиады». Случайные разговоры, с которых начинается ро-

ман Толстого, содержат, однако, предвестия войны; а вы-

держанное в традиционном духе «medias in res» начало

«Преступления и наказания» рассказывает о «пробе» пред-

стоящего убийства. Таковы же и многократно отмеченные в

научной литературе мотивы «воскресения к новой жизни»

или сочетание мотивов смерти и рождения, а также образы

детей в финалах различных романов.