Сказать, что ли? А теперь что делать будем? Бабушку твою бедную

Жалко мне, а я-то раньше знал, что в один прекрасный день ты

все равно а цепи сорвешься! - сказал Илико и махнул рукой.

- Ну и как, легко они даются тебе?

- Ничего... За день сочиняю восемь-девять таких стихов!

Бумаги нет, а то больше написал бы!

- Мало! - сказал Илико.

- Бабушка знает про твое стихоплетство? - спросил

Илларион. Неожиданный вопрос застал меня врасплох.

- Нет.

- Ну так и не говори ей. Хватит старушке и другого горя...

У тебя есть еще стихи?

- Есть. О любви...

- А ну, прочти!

Я нерешительно взглянул на Илико.

- Валяй, валяй, теперь уже все равно! - сказал он,

Я достал из кармана второй лист бумаги и начал потише:

Ночь, Луна плывет но небу, Снег и ветер, час ненастья. Я

Люблю гулять средь ночи, Слезы лью я, слезы счастья. Не могу

сомкнуть я очи, Ошалел совсем я, братья!

Молчание длилось добрых пять минут. Илико и Илларион

Смущенно переглянулись.

- Что ты скажешь? - спросил наконец Илларион.

- Последняя строчка хорошо написана, с чувством...

- Но он говорил, что стихи - про любовь. Почему же о любви

Нет ни слова?

- Стесняется парень!

- Это же стихи, Илларион! В стихах всего не скажешь! -

Попытался разъяснить я.

- Во-первых, это такие же стихи, как я шах персидский! А

Во-вторых, если стихи про любовь, нужно хоть упомянуть про эту

Любовь.

- А ну тебя! Человеку не спится, он бродит по ночам и с

ума сходит: что это, по-твоему, если не любовь?! - разозлился

я.

- Ну, знаешь, дорогой мой. Илико всю свою жизнь был

Сумасшедшим, и бродит он больше ночью, чем днем, так он тоже

Влюблен? Как ты думаешь? - сказал Илларион.

- Эй ты, старик, языку волю не давай! - вскочил Илико.

Мальчишка нацарапал какую-то чушь, при чем тут я! Спрячь сейчас

же свою мазню, негодяй! - набросился он на меня.

- Погодите, сперва разберем стихи! - остановил его

Илларион. Вот у тебя сказано: луна по небу плывет, и тут же -

Снег, буран. Как же это? А? Неожиданный вопрос застал меня

Врасплох.

- И еще. Вот ты говоришь: бессонница у тебя, ветер, снег,

Ненастье, мир рушится. Чему же ты радуешься? От какого такого

счастья у тебя слезы льются, болван?! - Да что вы в стихах

понимаете, из ума вы оба выжили! - обиделся я. Илико разлил

Вино. Илларион поднял стакан, привлек меня к себе и сказал

ласково: - Другая у тебя, дорогой мой, беда... Знаю я, отчего

люди становятся поэтами... Когда я был мальчишкой, вроде тебя,

Я тоже сочинял стихи. Помнишь, Илико?

Без нее я жить не буду! Застрелюсь я! Где патроны, Огонь

любви меня сжигает, Свет не мил мне без Матрены!

Илико утвердительно кивнул головой и захихикал,

- Тогда я и тебя принял за сумасшедшего, но потом все

прошло... Так и с ним будет!

- Вот так-то, сынок... А стихи ты пиши! За это людей не

наказывают... Твоей девчонке, если она такая же дура, вроде

Тебя, может, и понравится. А не понравятся - не горюй. Эта

Маленькая пташка - любовь - только что снесла яичко в твоем

Сердце. Пройдет время - вылупятся птенчики, оперятся, полетят.

А потом - айда... Будешь бродить по свету влюбленный... За твою

любовь, мой мальчик! Я стоял смущенный, с опущенной головой и

молча слушал Иллариона... И мне казалось, что он бережно держал

На ладони мое сердце и читал все, что там было написано.

ПЕРВАЯ ЛЮВОВЬ

- Чигогидзе!

- Здесь!

- Каландадзе!

- Я здесь!

- Сихарулидзе!

- Сихарулидзе заболел! Чкония, Центерадзе, Бурчуладзе,

Коридзе, Нинидзе и Глонти пошли провожать его.

- Пошли бы уж всем классом... - сказал сердобольный

учитель. Вашаломидзе! Вашаломидзе!! Ваша-ло-ми-дзе!!! -

Надрывался учитель и стучал по столу кулаком.

- Здесь я, уважаемый учитель!

- Будешь ты здесь или не будешь, все равно от этого мало

пользы!

- "Быть или не быть, вот в чем вопрос!" - патетически

Изрек Ромули.

- Ромули Каландадзе, изволь выйти из класса!

- Холодно, учитель!

- Бери свою долю дров и убирайся! - поддержал я учителя.

Ромули вышел, бросив на меня испепеляюший взгляд. А над моей

Головой разразилась страшная гроза.

- Вашаломидзе, что было задано на сегодня?

- Применение соды...

- Ну, пожалуй-ка отвечать!

Я удрученно поплелся к доске.

- Слушаю вас!

- Существует несколько способов применения соды, - начал

я. Илико Чигогидзе, к примеру, насыпает соду на кончик языка и

Глотает прямо без воды; Илларион Шеварднадзе чайную ложку соды

растворяет в стакане теплой воды, а моя бабушка...

- Вашаломидзе, убирайся вон!.. Кто живет с ним по

Соседству?

- Я! - встала Мери Сихарулидзе.

- После уроков отнесешь записку его бабушке...

А ты чего стал! Вон из класса!

- Я-то уйду, но кто же в классе останется?

- Выходи... - прошептал учитель, поглядывая на

Чернильницу.

Я поспешно удалился. Вряд ли мог так сильно обрадоваться