Юность преподобного Афанасия Афонского

(Память 5 июля)

Недалеко от кавказских владений России, отошедших к ней после последней турецкой войны, лежит турецкий город Трапезунд – родина преподобного Афанасия Афонского.

Происхождением из Сирии, отец его умер до рождения своего сына, а вдова его, окрестив сына, последовала за своим мужем.

Сироту, названного в святом крещении Авраамием, взяла на воспитание одна монахиня. Еще в отроческом возрасте проявлялись в нем черты, которые обещали в нем подвижника. Уже в детстве своем он проявлял великий разум. Когда он играл со сверстниками, они в играх своих не поставляли Авраамия ни царем, ни воеводой, как это они делали с другими мальчиками, но игуменом. И взаправду, уже с детства он привыкал к иноческой жизни. Увлекаемый примером своей воспитательницы‑монахини, постоянно пребывавшей в молитве и посте, он старался ей подражать и, насколько это было возможно в его возрасте, постился и молился.

В учении он опередил всех своих сверстников. Возрастая телом и разумом, он миновал отроческий возраст. Тут умерла монахиня, заменившая ему мать, и вторично осиротевший юноша горько оплакивал ее. У него было влечение плыть в Византию, чтобы завершить свое образование, и Бог помог ему. Один из вельмож императора Романа, посланный в Трапезунд по делам государства, увидел Авраамия, подивившись его благонравию и доброму внешнему виду, взял его с собой в Византию и поместил к одному из лучших учителей, Афанасию, и скоро ученик сравнялся с учителем.

Авраамий свел еще знакомство в Византии с одним знатным воеводой, сын которого женился на родственнице мальчика. Воевода пригласил Авраамия перейти к нему в дом на жительство.

И вот Авраамий живет в богатом доме, где для хозяев готовится обильный тонкий стол, но он не оставляет постнического воздержания, которому научился у воспитавшей его черноризницы. Он не хотел садиться за трапезу воеводы, не любил вкушать тонких яств, но утолял свой голод сырыми травами и овощами. Он давал себе так мало покоя, что для отдаления сна наполнял лохань водой и погружал в нее свое лицо, чтобы не задремать. Вообще он всячески томил себя, порабощая плоть духу.

И ради добродетельного жития, а также за великий разум он был всеми любим, стал известен и самому царю и поставлен был от него наставником молодежи наравне со своим учителем Афанасием. И так как Авраамий был даровитее своего учителя, он стал пользоваться большей славой, к нему стекалось больше учеников, и это возбуждало зависть старого учителя. Чтобы не огорчать его, Авраамий отказался вовсе от учительства и у себя дома продолжал свои духовные подвиги.

Ему как‑то случилось сопровождать на восток одного из вельмож, ездивших туда по царскому повелению, и посетить по пути Афонскую гору. Это гнездо иноков произвело на него неотразимое впечатление. Он понял тут свое призвание и вернулся домой с мечтой об Афоне, с мечтой о монашестве. А промысел Божий подводил его к совершению его мечты.

В Царьград приехал знаменитый подвижник Михаил Малеин, живший недалеко от Афона, и Авраамий в беседе с ним еще укрепил свое стремление.

И недолго потом оставался в миру Авраамий. Расставшись с миром, к которому он никогда не тяготел, юноша поспешил к Михаилу Малеину и сразу принялся со всем рвением, которое в нем так давно накапливалось, за великие и неослабные подвиги.

Под именем Афанасия Авраамий стал одним из величайших подвижников православного монашества. Он жил жизнью бесплотных. Сказания об этой жизни, о дивных знамениях, какие он в ободрение получал постоянно с неба, принадлежат к поэтичнейшим и наиболее захватывающим страницам истории монашества.

Обретение мощей святой Иулиании‑девицы

(Память 6 июля)

Как‑то в Киеве умерла знатная девица. Ее должны были хоронить в Печерской обители. Во время копания ей могилы работники нашли хранимое Богом от древних лет сокровище – мощи угодившей Богу княжны Иулиании, почивавшие в чудном нетлении.

Девица казалась бела телом и благообразна, как бы спала живой. Она была одета в шелковое платье, затканное золотом. На шее у нее были одеты золотые гривны с многими каменьями и на руках золотые браслеты и драгоценные перстни. На голове ее был девический золотой венец с каменьями и серьги, тоже с каменьями. Она лежала у стены церковной, главой на полдень и ногами на полночь. Над гробом ее был положен камень, на нем был вырезан герб благочестивых князей Ольшанских. На самом же гробе прибита серебряная вызолоченная доска. На ней, под тем же гербом, вырезаны следующие слова: «Иулиания, княжна Ольшанская, дочь князя Григория Ольшанского, преставившаяся девой на шестнадцатом году от рождения».

Одеяния на ней казались новыми, пока к ним никто не прикоснулся. Потом они быстро истлели; мощи были облачены в новое шелковое одеяние и положены в Святой Великой Печерской церкви, в юго‑западном углу. Положены они были без почести, и ничто не отмечало присутствия тут святыни. Богомольцы осматривали их и небрежно прикасались к ним, не воздавая им должного поклонения. Они покрылись пылью и немного почернели.

Прошло так немало времени. Киевским митрополитом и одновременно архимандритом Киево‑Печерской лавры был блаженной памяти преосвященный Петр Могила. Ему в чудесном видении явилась блаженная княжна Иулиания, обличая его в том, что ее мощи оставлены в таком небрежении. Тогда архипастырь приказал искусным в рукоделии девам‑инокиням сделать подобающие одеяния для украшения тех святых мощей; потом была сооружена благолепная рака; в нее всенародно были переложены мощи праведницы и торжественно перенесены на другое место.

Было еще явление блаженной Иулиании с наставлением оказывать ей почитание. Игумену Златоверхого Киевского Архистратига Михаила монастыря (где почивают мощи святой великомученицы Варвары) Феодосию Софроновичу явился в великой святости лик многих святых дев, и из них одна сказала ему: «Я Иулиания, которой мощи лежат в Печерской церкви. Зачем ты ни во что не считаешь меня и мои мощи? Господь ради того дает тебе это явление, чтобы ты узнал, что и я Господом Богом причтена ко святым девам, угодившим Ему…»

И с тех пор игумен постоянно воздавал этим мощам усердное поклонение…

Хранится рассказ о том, как один дерзкий человек, прикладываясь к мощам блаженной Иулиании, выкрал из раки драгоценный перстень с ее руки… Едва вышел он из церкви, как упал в страшных корчах и испустил дух, а перстень нашли зажатым в его руке…

…Кто была эта юная подвижница, почти безвестная, стоявшая на той грани, когда отрочество преломляется на юность, когда невинные очи так широко открываются на Божий мир, когда в сердце тесно от благородных чувств, над которыми потом так зло иногда издевается жизнь, когда в голове столько высоких и ясных мыслей и мечтаний, которым едва ли суждено сбыться?..

Загробная судьба блаженной Иулиании показывает, что в эту пору она все свое стремление положила в одном Боге и была отозвана к Нему как мудрая, прекрасная невеста Божественного Жениха.