Отречение от мира богатого юноши

 

 

(Память святителя Арсения Тверского 2 марта)

 

Однажды, в те благодатные дни, когда Христос Спаситель ходил по земле, предстал перед Ним некий богатый юноша. Он вопросил Христа о путях жизни.

В этом евангельском юноше были прекрасные задатки духовного совершенства.

Он точно исполнил все заповеди закона Моисеева – он был непорочен в жизни своей, любил молиться, и его влекло к высшим областям духовного совершенства. И вот он стоял перед Богочеловеком, Который дал людям завет быть совершенными, как совершен Отец их Небесный… Он стоял в лучах той благодати, которая лилась от Христа, и эта благодать должна была ему помочь стать совершенным окончательно и сделаться самым близким Христовым учеником.

На вопрос юноши, что ему делать, чтобы наследовать жизнь вечную, Христос привел ему заповеди Моисеева закона. И, конечно, юноша не лгал Христу, когда объявил в ответ на Его слова, что все эти заповеди он сохранил от детства своего.

Отрадно видеть молодое существо, стремящееся к совершенству. Каким‑то благоуханием веет от непорочной юности. Нельзя без счастливого волнения чувствовать молодую душу, порывающуюся в область высшего добра… И, выслушав ответ юноши, Христос, как сказано об этом в Евангелии, полюбил его.

Какое счастье, какой великий удел! Ему предстояло стать одним из приближенных Христовых учеников, стать доверителем тех тайн и тех откровений, которые Христос открывал даже не всем апостолам. Он должен был прожить в мире возвышеннейшем, мире величайших чувств, стать образцом совершенства, вдохновенным проповедником христианства, чудным Христовым учеником.

И вот разверзаются Христовы уста, и Христос произносит тихим, в душу проникающим голосом те слова, с какими Он обращался только лишь к избраннейшим из избранных: «Если хочешь быть совершенным, продай имение твое и раздай нищим; тогда приходи и следуй за Мной».

Христос говорил так потому, что видел в этом юноше те духовные способности, которые могли его склонить к этому великому подвигу. Он знал, что обольщение богатством мало‑помалу будет умерять те высокие стремления, которые в первой юности влекут эту чистую душу. Он знал, что гордость и общее поклонение, которое встречают богатые люди, удовлетворение тщеславия мало‑помалу изменят в корне благородный характер человека. И Он разом, протягивая юноше руку, чудотворную руку Отца, Учителя и Друга, возносил его на самый верх самоотречения, к величайшему совершенству.

«Оставь мир, – внушал ему Христос, – ибо этот мир будет заслонять перед тобой Мой образ. Приди, отдай Мне всю целость твоих дум, все единство твоих стремлений, всякий проблеск мысли, всякое биение сердца… Меня нет там, где шумит, волнуется, завидует, злословит и производит бесчисленные свои козни мир. Не может быть верным Моим учеником тот, над кем еще властны мирские призывы. Избирай: Я или твое богатство, служение Мне или миру, среднего выхода нет».

И, произнесши Свое призывное слово, Христос ждал…

Христос ждал, и напряженная душевная работа происходила в юноше…

С одной стороны, он чувствовал, что в той жизни, к которой звал его Христос, было для него великое счастье. Но в нем не было той решимости, которая была в учениках Христовых, призванных Христом на служение Себе от рыбачьих работ… Тем надо было оставить свои лодки, сети и бедный быт. А этому юноше – роскошный дом, удобства жизни, к которым он привык, общее уважение, видное положение среди людей – все, что обольщает человека, к чему люди стремятся долгими тяжелыми годами и всяческими лишениями, а ему далось шутя, без забот. И вот, с одной стороны, лились в душу лучи Божественного света, а с другой – мир манил своими обольщениями… И юноша не победил себя. Евангелие передает о его отказе исполнить слово Христово и следовать за Богочеловеком краткими словами: «Юноша отошел с печалью, ибо у него было большое богатство».

И тогда Христос с грустью воскликнул Своим ученикам: «Как тяжело имеющему богатство войти в Царствие Небесное».

Богатство есть часто тяжелые цепи, которые не пускают дух человеческий лететь к Богу. Богатство как‑то обособляет человека от других людей, дает ему возможность чувствовать себя выше их. Евангельский богач не делал никому никакого зла. Он только жил в свое удовольствие и пировал роскошно в то время, как бедный Лазарь лежал беспомощный и голодный у его дома, и за это одно только был тяжко осужден.

Ту решимость, до какой не возвысился богатый юноша евангельский, выказало множество последующих христиан. Во все века христианства находились молодые люди, которым жизнь сулила гладкий и ровный путь и которые вольной волей отрекались от богатства для Христа; потому что они не чувствовали себя в силах спокойно наслаждаться на той земле, где Христос принял поношение, муку и смерть; потому что они не могли роскошествовать тогда, когда их братия во Христе не имела куска насущного хлеба; потому что они не могли украшать свои наследственные дворцы, тогда как Христос на земле не имел где преклонить главу. И этому страдающему еще более, чем в дни Своей земной жизни, среди мира бесприютному Христу они отдавали всецело то, что в человеке самое высшее и самое желанное для Бога, – все свое сердце.

И, сами становясь на земле бесправными, бесприютными, нищими, они в сердце воздвигали для скитающегося по миру Христа великолепный духовный чертог. Изгибло имя евангельского юноши, который, надо думать, прожил обычной пошлой жизнью беспечного и бездельного человека. Память о нем осталась только вечным примером укора для тех людей, которых Христос зовет, но которые за Христом не идут.

А вот те, жившие в последующие века, которых Христос и не звал, но которые в призыве Христа к богатому юноше услыхали этот зов к себе в своей душе и которые оставили мир, последовав за Ним, – их благословенная память хранится умиленным человечеством. Рассказы о них передаются из уст в уста, потому что, отдав Христу свои мысли и чувства и всю свою молодую и богатую надеждами жизнь, они остались бессмертны через Христа.

Родители будущего святителя Арсения жили в Твери. Имена их не сохранились в потомстве, но известно, что они были знатны, богаты и благочестивы.

У них долго не было наследника. Тужа об этом, они молили Бога даровать им сына. И, когда сын родился, они приняли его как Божия посланца.

Настало мальчику время учиться. Он делал такие успехи в науках, что превзошел своих сверстников. Казалось, что в этом нежном возрасте его украшают седины мудрости.

Товарищи звали его играть с ними, но он не шел к играм, углубленный в мысли о Богопознании.

Он был еще очень юн, когда родители его почувствовали приближение смерти. Призвав к себе единственного сына, они в последний раз поучили его страху Божию, любви к ближним и благочестивой вере. Передав ему свое состояние, они в мире преставились.

Отдав последний долг родителям, мальчик после похорон остался одиноким в родном доме. И стал он думать свою думу, какой род жизни ему избрать.

«Пришлец я на земле, как все отцы мои, – говорил он сам себе, – и мимо протечет жизнь наша, а будущее не имеет конца. Что избрать мне? Много у меня золота и всякого достояния. Но пусть это не будет мне препятствием идти за Христом, ибо Сам Христос сказал, что трудно богатому войти в Царствие Небесное…»

 

 

И вот решил он раздать все имение свое убогим, самому же удалиться от мира и служить Богу в чистоте, воздержании и молитве. И начал он раздавать имение свое нищим. Если кого встречал по дороге в рубище, одевал того человека, посещал больных, всюду рассыпал свою помощь.

Чудный вид представлял теперь родительский дом его. В нем получили приют себе слабые и старые. Хозяин‑отрок с любовью покоил странников, и сам, в память о Христе, омывал им ноги. С утра тянулся к нему всякий люд за помощью. Арсений заступался за несчастных и ходатайствовал за них перед городскими начальниками. То положение, которое занимали родители его, и чистая его жизнь доставили ему в этом отроческом возрасте общее уважение, и просьбы его исполнялись.

Чуден был вид этого отрока, который то молился подолгу в своем покойнике, в котором жил с детства и с которым и теперь не хотел расстаться, то выстаивал длинные службы, неподвижный, задумчивый, словно переносясь душой в заоблачные обители. То ходил он утешителем между людьми, которых призирал в своем доме, то отправлялся в сопровождении слуг, несших одежду и съестные припасы, по домам больных и бедных.

На этом светлом пути юноша встретил много препятствий. Знакомым не нравился этот образ жизни его. Его уговаривали жить, как все, советовали в будущем думать о женитьбе, упрекали, зачем он так много раздает бедным. Иногда над ним глумились:

– Вот святоша, разорил свой отеческий дом и напрасно губит свой век.

Но на Арсения не производили никакого впечатления эти мирские речи. И он с еще большей ревностью продолжал раздавать свое имение: точно спешил от него отделаться, передать его скорей в руки Божии, ничего не оставляя себе на земле. Всех своих рабов он отпустил на волю, помогши им при этом деньгами. В нем образовалось решение проститься с миром и тайно удалиться вдаль от родины.

Никому не говоря, он в одежде бедного странника вышел в ночное время из своего дома и, отойдя довольно далеко от Твери, в уединенном месте преклонил колени и с поднятыми к небу руками стал молиться… Началась для него новая жизнь. Он исполнил вполне тот завет, который дал Христос богатому юноше евангельскому: от своего богатства он остался нищим.

Куда Господь поведет его? Он чувствовал в сердце своем то, что так прекрасно выражено словами Писания: «Готово сердце мое, готово».

Он рад был принять и муку, и благословение, и свет благодати, и всякое искушение. Он стал перед Богом с открытым сердцем, и свободно, восторженно лилась его молитва: «Господи Боже, Сердцеведец, Тебе Единому известны все мои желания, Ты видел, как к Тебе рвалась душа моя. С тех пор, как я себя помню, Ты знал, что в мире ничего не влекло меня, что все в жизни было заслонено образом страдания Твоего, Христос, распятый за нас на кресте. Я был чужд миру, и мир осмеял и отринул меня. Но я счастлив этим. Я одного только хочу в жизни: быть при Тебе, слушать Твои слова, творить волю Твою… Видишь, я ничего не оставил себе на земле; я все расточил, чтобы приобрести Тебя. Дом свой я оставил, чтобы Ты был мне Покровом. Сродников оставил, чтобы Ты меня вчинил в число рабов Твоих. Из родного города бежал, чтобы Ты сделал меня жителем горнего Твоего града. Вот я стою перед Тобой и жду воли Твоей! Покажи мне путь, которым пойду я, Всещедрый Владыко! Дай мне в терпении и тишине достигнуть тихого Твоего пристанища!..»

И тут, в безлюдном месте, в одежде бедного странника, чувствуя себя всецело в руках Божиих, он был так покоен в сердце, как никогда не был покоен в Твери, в почете и богатстве.

Тут он уснул.

Ему было в ту ночь видение. Кто‑то приказывал ему идти в дом Пресвятой Богородицы Печерской как в место, назначенное для его спасения. Он слышал о чудной обители Киево‑Печерской, стоящей на чудесах и благодати Пречистой Игуменьи ее, Пресвятой Богородицы. И, проснувшись, он радостно направил туда свой путь… Вот он уже в Киеве, в Печерском монастыре, и стоит перед игуменом. С плачем просит он принять его в обитель. Игумен ласково его спрашивает, почему он так рыдает.

– Надлежит предстать мне на суд, – отвечает юноша, – что же буду отвечать Богу? Прими меня в свою паству и не отгоняй, как Христос не отгонял грешников, к Нему приходивших.

– Чадо, – ласково возразил ему игумен, – зачем напрасно сетуешь? Какие можешь иметь грехи в столь юном возрасте? Иноческая жизнь наша трудна, и ты не в силах перенести наши подвиги. Господь указал много путей спасения. Избери себе иной род жизни.

Но юноша обещал безропотно понести все иноческие труды, и игумен принял его.

И стал инок Арсений трудиться день и ночь, исполняя все послушания: то он готовил пищу для братии, то носил дрова и воду в поварню, и никто не слышал от него ропота или бранного слова. Братия изумлялась и радовалась на его крепкое житие и ставила себе этого юношу примером.

Арсений впоследствии был архидиаконом при святителе Московском Киприане, а затем был поставлен епископом на свою родину, в Тверь.

В окрестностях Твери, в глубине сосновой рощи, на живописном берегу реки Тмаки, на урочище Желтиковом, святитель Арсений заложил деревянную церковь во имя Киево‑Печерских преподобных отцов Антония и Феодосия и при ней обитель, куда любил уединяться.

Тут вспоминал он свое тихое детство, смерть благочестивых родителей, отречение от мира, чудное видение, направившее его в Киев, и возвращение в сане святительском на свою родину.

Жизнь кончалась, чудная и светлая, как жизнь всех тех людей, которые вняли призыву Христову и покорно и доверчиво на этот призыв пошли за Христом…

 

Детство великого отшельника

 

 

(Память св. Венедикта 14 марта)

 

Один из отцов европейского монашества, преподобный Венедикт Нурсийский, с детства отличался чрезвычайным разумом. Отроком он казался нравом своим мужем возраста совершенного. Ни одно желание плотское, ни малейшая суета мирская не волновали его душу.

Во дни цветущей своей молодости он мог свободно и широко наслаждаться миром. Но этот мир вменял он, как сено, засохшее со своими цветами. Венедикт был послан родителями своими в Рим, чтобы учиться наукам. Но жизнь Рима была ему далеко не по вкусу. Он видел, как молодежь в училище, уже в юную пору, служит своим страстям, и боялся сделаться похожим на своих товарищей. Он стал отдаляться от них и, наконец, совсем оставил училище. Так вышел он из училища неученым мудрецом и разумным невеждой. Преимущества образования он презрел для того, чтобы сохранить целомудрие сердца.

Когда умерли его родители и оставили ему большое богатство, он роздал это богатство нуждающимся, так как думал только об иночестве и о пустынной жизни. С ним решила удалиться от мира его воспитательница, старая женщина, как и он, мечтавшая о жизни духовной и отреченной. Он поселился в уединенном месте, при церкви святого апостола Петра.

Благочестивые старцы, жившие в той местности, относились к отроку с особым уважением.

Однажды воспитательница Венедикта попросила у соседей на малое время орудие для чистки пшеницы. Как‑то в ее отсутствие орудие упало со стола и разбилось надвое. Старица, увидав, что чужая вещь приведена в негодность, стала горько плакать. Блаженный юноша, видя, как убивается воспитательница над поломкой чужой вещи, взял обе части сосуда, пошел с ними в уединенное место, бросился на колени и стал молиться Богу с тем чувством, с каким ребенок просит свою мать исполнить какую‑нибудь дорогую для него мечту.

Час молился отрок, и, когда поднялся с земли, сосуд лежал перед ним целый: даже не оставалось никаких следов поломки.

Слух об этом чуде прошел между тамошними жителями, и они повесили этот предмет на церковных стенах, чтобы напомнить о том, как велика может быть сила человеческой молитвы.

Это обстоятельство сильно расстроило блаженного отрока Венедикта. Он решил идти в совершенное уединение и тайно от воспитательницы и знакомых ушел в пустыню, в сорока верстах от Рима.

Там он долго подвижничал в полнейшем одиночестве. О нем знал только один отшельник Роман, приносивший ему пишу.

Святой Венедикт основал несколько монастырей и написал устав для своей братии, принятый впоследствии во многих монастырях Запада.

Монахи Бенедиктинского ордена отличались образованностью, они занимались воспитанием детей и прославились своими сочинениями о первых веках христианства.