Лев Иванович Водолазов (доктор технических наук, профессор, лауреат государственной премии, заслуженный работник культуры)

 

«Наша встреча могла состояться раньше на 20 лет», — сказала мне однажды моя учительница пения Александра Северовна Стрельникова...

Шел 1958 год. Я тогда занимался в самодеятельности в Доме культуры «Москворечье», и Александра Северовна слышала, как я пел в вокальном кружке. У нее было огромное желание взять меня к себе в ученики. В то время у нее занималась еще мало кому известная тогда певица Алла Саленкова и еще не было записи потрясающего алябьевского «Соловья» в ее исполнении. Но как-то так получилось, что мы не пошли навстречу друг другу и встретились только в 1972 году.

Я приехал к ним домой (они жили тогда в Сокольниках). «А знаешь, и не жалей о том, что мы тогда не встретились, — сказала Александра Северовна. — То, что я могла тогда сделать за 10 лет, я теперь сделала за 2 года».

 

Стрельникова Александра Северовна.

 

 

С родственниками и друзьями на даче под Екатеринбургом. А.Н. Стрельникова во втором ряду слева.

 

 

Март 1922 года. А.Н. Стрельникова вторая слева.

 

 

5 сентября 1989 года. А.Н. Стрельникова с пациенткой.

 

 

А.Н. Стрельникова в своей квартире на улице Тухачевского.

 

 

В свои 77 лет А.Н. Стрельникова не знала, что такое остеохондроз, гипертония, сердечная недостаточность.

 

 

А.Н. Стрельникова и М.Н. Щетинин отвечают на письма пациентов.

 

 

М.Н. Щетинин в ЦНИИ туберкулеза РАМН. У экрана зав. детско-подростковым отделением, Засл. врач РФ Зинаида Васильевна Евфимьевская.

 

 

Высокая эффективность дыхательной гимнастики Стрельниковой при лечении туберкулеза подтверждена многочисленными исследованиями, проводившимися в институте с 1992 года.

 

 

Людмила Ивановна Касаткина на занятиях с М.Н. Щетининым.

 

 

Дыхательная гимнастика Стрельниковой в течение многих лет помогает сохранить работоспособность великой актрисе.

 

 

Лариса Ивановна Голубкина 40 лет дышит по Стрельниковой

 

 

Маргарита Борисовна Терехова выполняет упражнения стрельниковской гимнастики.

 

 

Ольга Борисовна Воронец сохраняет божественное звучание своего голоса благодаря дыхательной гимнастике Стрельниковой.

 

 

Дыхательная гимнастика Стрельниковой подружила солиста Большого театра народного артиста России Александра Михайловича Ломоносова (в центре), певца Александра Аатольевича Васильева и М.Н. Щетинина.

 

 

М.Н. Щетинин со своими единомышленниками: чл.корр. РАЕН, д.м.н., проф. кафедры норм, физиологии РУДН Александром Евгеньевичем Севериным (слева) и гл. специалистом по функц. диагностике Москвы пульмонологом, д.м.н., проф. Михаилом Ивановичем Анохиным.

 

 

М.Н. Щетинин проводит занятие с пациентами.

 

 

М.Н. Щетинин на могиле у Александры Северовны и Александры Николаевны Стрельниковых.

 

Этот случай произошел еще до того, как я пошел в школу. Я катался на качелях, веревка оборвалась, и я ударился лицом о лежащее на земле бревно. Мой нос в течение многих лет был искривлен. Мало того, истинные и ложные голосовые связки от сильного удара переплелись. Говорил и пел неестественно высоким голосом. Это доставляло определенные неудобства, голос был, как говорят в народе, «бабий». Истинные и ложные голосовые связки надо было вначале разъединить, т.е. отделить друг от друга. И вдобавок еще сомкнуть для того, чтобы голос звучал. К Александре Северовне Стрельниковой я попал, когда мне было 40 лет, значит в течение 35 лет мои голосовые связки (истинные и ложные) были переплетены.

Александра Николаевна Стрельникова отнеслась к моему желанию изменить голос резко отрицательно, но Александра Северовна стала со мной терпеливо заниматься, «вытаскивая» голосовые связки. Я ревел как бык. Александра Николаевна не выдерживала такого моего пения и уходила из дома. Александра Северовна говорила: «Ну и пусть идет гулять, а мы будем заниматься!»

Александра Северовна по звуку моего голоса определяла неполадки. «Вот тут у тебя не сгибается, вот тут заело» — говорила она, указывая на определенные участки моего тела. Потом началась вторая стадия работы над голосом. Александра Северовна была очень проницательным человеком, она терпеливо искала и находила, что надо сделать для того, чтобы голос звучал лучше. Александра Николаевна сидела и писала свои бумажки, а мы занимались. Иногда она заставляла себя терпеливо слушать мое пение.

Александре Северовне Стрельниковой понадобилось всего полгода для того, чтобы сделать мне бас-баритон.

Через полгода замдиректора в Минатоме, где я работал, не узнавал меня, когда я звонил ему.

— Да это же я! — говорил я ему по телефону. — Ну хотите — я сейчас к Вам приду?

И шел к нему в кабинет.

— Что ты делаешь со своим голосом? — спрашивал он меня. Я отвечал:

— Лечусь!

— А чем ты лечишься? — допытывался мой начальник.

— Коньяком! — отвечал я ему шутливо.

— Хватит лечиться, а то сопьешься! — сказал он мне.

Когда мама, побывав в гостях в Донбассе, вернулась в Москву, соседки ее спрашивали: «А правда, что вашему сыну сделали операцию?» И она отвечала: «Правда, только без ножа».

Александра Северовна не только разомкнула переплетенные истинные и ложные голосовые связки. Надо же было еще и натянуть истинные связки и сомкнуть их, чтобы голос зазвучал так, как надо. И она сделала это, совершив практически невозможное!

Мне приходилось иногда ездить в командировки. Александра Северовна очень отрицательно к этому относилась, т.к. боялась, что без ее присмотра с голосом произойдет что-нибудь нежелательное. Но возвратясь на занятия после первой командировки, я убедил ее своим пением в том, что с голосом ничего плохого не произошло, ничего не было потеряно.

Когда у меня уже появился нормально звучащий бас-баритон, со мной стала заниматься Александра Николаевна. «Зачем ему петь в опере? — говорила она маме. — Давай мы с ним попоем романсы». И она стала разучивать со мной романсы и украинские народные песни. Я ведь вырос в Донбассе и хорошо знал украинский язык. Александра Северовна хотела еще большего, но... не успела.

Попав в автомобильную аварию, Александра Северовна все же смогла оправиться после тяжелой травмы, повлекшей за собой опущение внутренних органов. Целый год она постоянно носила бандаж и все так же продолжала заниматься с певцами. Кого только не было в то время у Стрельниковых! Рузанна и Карина Лисициан, молодая, начинающая тогда оперная певица Фидан Касимова, уже известная и популярная на эстраде Гелена Великанова, молодой певец и композитор Евгений Мартынов и многие другие.

Александры Северовны не стало в мое отсутствие. Я был в командировке в Средней Азии. Из Навои сразу же пришлось выехать в Ленинабад, и телеграмма не смогла за мной угнаться. Так что хоронили мою любимую учительницу без меня...

Я был последним ее учеником.

Александра Северовна и Александра Николаевна Стрельниковы были «реставраторами» певческих голосов. Александра Северовна была в Тибете, знала асаны, и Александра Николаевна знала тоже. Однажды Стрельникова младшая вошла в нирвану и еле-еле из нее вышла. После этого у Александры Николаевны навсегда пропала охота заниматься йогой.

Мать и дочь Стрельниковы создали свою, особенную, не похожую ни на какие другие гимнастику. Дыхательная гимнастика Стрельниковых является классической, поскольку сохраняет форму человеческих органов, не нарушает и не деформирует их, как это делают многие другие методики. Впрысните в машину горючее (бензин) — тогда она поедет. Не впрысните — зажигания не будет. Вдохните в человека воздух, и тогда он будет ставить рекорды.

Так как Александра Северовна занималась с певцами (а певцы — это в основном здоровые люди), то, экспериментируя, она иногда усложняла дыхательные упражнения, заставляя нас ходить на корточках, отжиматься от пола, поднимать на вдохе прямые ноги вверх и так далее. Но я не помню такого, чтобы она заставляла певцов до изнеможения приседать (как пишет в журнале «Физкультура и Спорт» один из вокалистов, бравший у нее когда-то уроки пения). Когда человек молодой, здоровый, возможно, он и присядет на корточки 256 раз (почему именно столько, не больше или меньше?) Но для больного человека, да еще в возрасте, это совершенно неприемлемо. Вот почему Александра Николаевна Стрельникова, развившая и усовершенствовавшая дыхательную гимнастику своей матери и занимавшаяся в основном с больными людьми, не любила силовых упражнений. Она старалась помочь прежде всего тяжело больным людям. Это стало смыслом всей ее жизни. Вот почему в основе школы Стрельниковых лежит «реставрация» всего организма.

От автора

13 декабря 2004 года Лев Иванович Водолазов будет отмечать свое 75-летие. Он преподает в ВУЗе, пишет книги, абсолютно здоров, поет арии из опер и украинские народные песни. Кстати, Заслуженного работника культуры он и получил именно за это.

 

Александр Михайлович Ломоносов (солист государственного академического большого театра, народный артист России)

 

Любовь к пению у меня была всегда. Служа в армии, был ротным запевалой и даже немного играл на баяне. У меня был школьный товарищ, баянист. Он учился на дирижерско-оркестровом отделении Московского института культуры по классу баяна. И вот этот друг познакомил меня с двумя ребятами, тоже студентами института культуры, которые захотели услышать мой голос. В одной из аудиторий института мы стали петь. Я дошел до верхнего «до», хотя тогда еще нигде не пел, только что вернувшись из армии. Эти ребята и привели меня к Александре Николаевне Стрельниковой. Это был 1961 год.

Александра Николаевна меня «распела» и сказала, что голос есть, надо заниматься. Она тогда работала в Центральном доме культуры железнодорожников (ЦДКЖ). И вот там, в самодеятельном оперном коллективе я впервые спел партию Кассио в опере «Отелло». Затем пел в опере Мурадели «Октябрь», и каждую партию я учил вместе с Александрой Николаевной. В ЦДКЖ был прекрасный дирижер, и наш самодеятельный коллектив вскоре получил звание «Народный оперный театр». Одновременно я учился в народно-певческой школе. Находилась она в то время на Тверской, преподавали в ней Максакова, Алемасова и другие солисты Большого театра. Среди педагогов школы была и Александра Николаевна. С 1961 по 1964 годы я у нее учился.

Закончив народно-певческую школу, я пробовался и на эстраду, и в Москонцерт. Везде пробовался... Была такая гастрольная опера при Московском объединении художественных коллективов на улице Ждановой, около церкви. Там была оперетта, там была опера, там был драмтеатр. И вот в 1967 году я по конкурсу попал в эту гастрольную оперу. Мы готовились, а потом месяц-полтора ездили по всему СССР.

Александра Николаевна в то время «пробивала» авторское свидетельство на дыхательную гимнастику. На мне проводились все эти процедуры — замеры жизненной емкости легких, спирограммы, миллиметровки...

Как только я стал заниматься с Александрой Николаевной, я стал приходить к ним домой. Они меня заставляли с ними обедать. Племянник Александры Николаевны Женя очень меня ревновал к Стрельниковым. Даже однажды меня вызвал и сказал, чтобы я у них больше не появлялся. И я какое-то время не появлялся. Потом Александра Николаевна спросила, в чем дело. Я сказал, что это Ваш Женя постарался. У них произошел серьезный разговор, ведь я был для Александры Николаевны и Александры Северовны как сын. Я занимался, учился, приходил к ним каждый день после занятий.

Я попробовал поступить в консерваторию, тогда еще был жив Александр Васильевич Свешников. Так как я уже работал в Гастрольной опере, то хотел пойти учиться в консерваторию на вечернее отделение. Это был 1969 или 1970 год. Я пошел к декану вокального факультета Гуго Натановичу Тицу. Он со мной немножко позанимался и мы вместе с ним пошли к Свешникову. «Что ты споешь? — спросил Свешников.— Ну давай Рудольфа!» Нужно ведь было показать полный диапазон голоса. Я спел. Вышел оттуда желто-зеленый от волнения. Через какое-то время они мне дали ответ, что вечерний факультет в Московской консерватории ликвидирован.

— А не могли бы Вы уйти из театра и поступить учиться в консерваторию?

Я ответил:

— Не могу!

— Почему?

— Потому что у меня уже идет с 1967 года стаж, стаж солиста оперы в Гастрольной опере. Если я уйду в консерваторию, стаж прервется. Выучусь у вас, а не известно, что будет дальше!

Я закончил Гнесинский институт, занимался у Белова Евгения Семеновича. Он художественно делал «фразировочку».

Певец Ломоносов — это «продукт» А.Н. Стрельниковой. Она протоптала мне тропиночку. В 1973 году я пришел в Большой театр. В Большом спел все ведущие партии. Бывало так, что я пел в спектаклях по 3-4 дня подряд того же Собинина (опера «Иван Сусанин»), Просили спеть Герцога в «Риголетто». У меня ведь лирико-драматический тенор, я везде чувствовал себя свободно: Герман в «Пиковой даме», Радамес в «Аиде», Кассио в «Отелло», Маврико в «Трубадуре», Дон Альваро в «Дон Карлосе», партию Лыкова в «Царской невесте», княжича Всеволода Юрьевича в опере «Сказание о невидимом граде Китеже и деве Февронии», князя в «Русалке» Даргомыжского. В «Хованщине» Мусоргского я исполнял 2 партии — Андрея Хованского и Голицина, а в «Борисе Годунове» даже 3 — Самозванца, Шуйского и юродивого. Пел Фауста в одноименной опере Гуно, Пинкертона в «Чио-Чио-Сан», Семена в опере Прокофьева «Семен Котко», партию Володи Гаврилова в опере Родиона Щедрина «Не только любовь».

За партию Носа в одноименной опере, которую я исполнил в Камерном театре Бориса Покровского, мне присудили Гран-при в Нью-Йорке и Париже.

И я всегда пел русские народные песни. Большой репертуар.

Александра Николаевна сама ведь какое-то время преподавала в Московской консерватории. Она могла встать и тут же перед всей кафедрой спеть. Безо всяких распевок. Особой красоты у нее в голосе не было, но была очень такая четкая линия ведения звука. У Александры Николаевны была своя неповторимая манера пения, у Александры Северовны — тоже.

Почему официально не признавали метод Стрельниковых? Во-первых, у Александры Николаевны не было специального образования. А это самое главное. Сколько эстрадных и оперных звезд, которые преподают с образованием и ничего не могут. Послушай учеников их классов — одни калеки. Не признавали Александру Николаевну только по этой простой причине, а она занималась и с больными, и с вокалистами.

Помню, к Стрельниковым в Сокольники приезжали Гелена Великанова, Клавдия Ивановна Шульженко. Одними из первых учеников Стрельниковых были актер и режиссер театра Советской Армии Попов Андрей Алексеевич и его отец, знаменитый режиссер Алексей Дмитриевич Попов. С ним занималась Александра Северовна.

Александра Николаевна каждый раз перед спектаклем занималась с Андреем Мироновым, распевала его. Мы даже ездили с ней в театр Сатиры вместе. И перед выходом на сцену она с ним занималась.

Хочешь жить, хочешь не болеть, хочешь петь — занимайся! Перед тем, как начать вокальный урок — обязательно гимнастика. Мать и дочь были разные. Александра Николаевна — более прямая, открытая. А Александра Северовна — дипломат. Александра Николаевна никогда не шла на компромиссы, а Северовна — давай попробуем вот этот приемчик, давай этот! Александра Николаевна все анализировала, собирала, систематизировала, привносила свое, развивала, и на этой базе пошла гораздо дальше своей матери, запатентовала.

Александра Северовна в общении была интеллигентней, говорила по-французски и даже по-итальянски, а Александра Николаевна только в 50 лет стала учить французский язык. Их дедушка был богатый человек, помогал движению большевиков, но они это скрывали — время было такое.

Начинали они обе с вокалистов, потом Александра Николаевна переключилась на больных. Но ведь основа одна— дыхание. В гимнастике Стрельниковых — культ вдоха. Мышцы живота все время должны быть в состоянии вдоха, на этом принципе нужно и говорить и петь, т.е. надо петь полным диафрагмальным дыханием. Как к этому придти? Вот этот путь и прошла Александра Николаевна Стрельникова. Она говорила: «Мышцы живота во время пения все время должны быть в состоянии вдоха. Они должны напрягаться. Это стержень, который приводит в порядок вот этот звуковой столб».

Так что главное — ощутить маршрут прохождения воздуха от основания до самой нижней точки. Это основа. Когда ты держишь это дыхание — на нем ты хорошо поешь.

Александра Николаевна применяла в работе со мной наклоны и полуприсядь на обеих ногах. Полная присядь, да еще с одной зажатой ноздрей (как сейчас некоторые пишут) — это глупость! Это ерунда... Александра Николаевна делала вдох с одной зажатой ноздрей в очень редких, исключительных случаях. Когда ты дышишь обеими ноздрями — оттягиваешь слизь, и она уходит.

Я 20 лет был рядом с А.Н. Стрельниковой. Я не помню Девянина. Может быть, он и появлялся, но это было на несколько сеансов. Я не знаю Скрипалева — и слава Богу! (Девянин и Скрипалев — авторы журнала «Физкультура и Спорт» — М.Щ.). Вообще, как можно говорить о каком-то предмете, не зная его? Ты познакомься, посмотри, тогда будешь иметь определенное суждение. Александра Николаевна всегда возмущалась, когда искажали ее метод. Как можно учить и лечить, не имея на это ни морального, ни юридического права?!

От автора

Александр Михайлович Ломоносов—блестящий тенор Большого театра, воспитанник Александры Николаевны и Александры Северовны Стрельниковых. Мы с Александрой Николаевной перебывали на всех его спектаклях в Большом. И каждый раз моя учительница говорила мне: «Слушай, как поет Сашка! Как красиво ведет он линию звука, как легко двигается на сцене... Смотри, запоминай, учись!»

Манера пения Народного артиста России Ломоносова A.M. — это система Стрельниковых в действии. Советую молодым исполнителям слушать, смотреть — и учиться!