Рай, в существе его виденный

«В доме Отца Моего обителей много. А если бы не так, Я сказал бы вам: Я иду приготовить место вам»   /Ин. 14:2/.

* По воле Божией, возвещается убогим Самуилом: во-первых знайте, люди земные, то, что наша Земля стоит в воздухе неподвижно, а светила все идут вокруг Земли. О естественности светил нет надобности разо­блачать миру, для чего они - солнце и месяц - все зна­ют, для чего; а тайна звезд - для чего они и сущность естества их - от людей сокрыта и нет надобности мне открыть об этом, ибо близко уже время, когда они бу­дут сняты.

Расположение земли истинного Рая находится в воздухе, на уровне высоты нашего земного шара, в северную сторону от нашей Земли, расстояние такое

- сколько от нас до звезд, столько и за звезды, потом

- синяя тьма, яко один километр толщиной. Эта воз­ душная завеса, скрывающая от нас Свет Дня Невечерняго пяти безсмертных миров, три Круга Небесных, находящихся прямо против нашего Земного шара на севере, вверху, на далеком расстоянии один от друго­го, и Рай.

Земля Кротких находится на восточной стороне, на таком же расстоянии, как и Рай; тайна, почему от нас сокрыт Свет Дня Невечерняго синей завесой всем понятна - Адам Света Славы Божией лишился, престу­пив заповедь Владычню, а потому и выведен из Света Дня Невечерняго и из того Рая, в котором он был сотво­рен, а благодать Святого Духа осталась у Адама.

Вот по благодати для немощной плоти и получил Адам эту Землю, где есть свет солнечный и тьма ноч­ная, для отдыха и обновления земной природы. И эту эпитимию Бог дал Адаму и потомкам его на малое вре­мя, а именно на 7500 лет (но год исправлен чьей-то рукой, а дедушкин год стерт), после этого часа - вос­кресение мертвых, изменение живых и переход в без-смертие всех от Адама происшедших.

Ну, теперь обращаемся опять к Раю и спросим у него, говоря так: - Пресветлый, вечноцветущий и веч-ноплодоносный, зеленый и ароматно-благоухающий Рай, расскажи нам, о пресветлый, о самом начале жиз­ни Адамовой на Земле. Отвечает вечноцветущий Рай:

- Согрешившим Адамом послан всем людям на благо­датный Земной Mip смерть и край, поэтому, кто после своей смерти приходит до Раю - тот в моей благоухаю­щей красоте живет уже без краю.

Много, много и много дивный в естестве своем этот Рай, в котором был сотворен Адам — и не только Адам, но и вся существующая тварь. Земля в Раю - это супесок без гор и рек, есть один источник на весь Рай, а почему я говорю «источник», а не просто река - да потому, что это не вода, а белоснежный туман, кото­рый разливается по Раю в нужное время и животворит Райские растения. Растения в Раю и объем их я не из­мерял, но с высоты созерцал его, ибо видит духовный глаз не меньше как на тысячу километров; но концов Раю не видно никуда, и в тех местах, где я бывал не один раз, определяю, что Рай очень огромный в про­странстве.

Однажды отрок мой переходил через весь Рай и был восхищен на Первое Небо, и любенький дедушка Николичка, покровитель Семеренского Храма, сказал мне так:

- Самуил, смотри, - указывает рукой и говорит мне, - вот стоит хорошенький Батюшечка, пойди к Нему и Он благословит тебя,- и я скоро побежал до того Че­ловека, на какого указал мне святой Николай Мир-Ликийский, и Сей был в вишневой блестящей рясе.

Я поклонился и говорю:

-   Хорошенький Батюшечка, благословите меня, - и я сложил руки для благословения, а Батюшечка простер свою правую руку и положил на мои руки, и тогда я взгля­нул Ему в лицо. О, это был Господь Иисус Христос!

Я прильнул Бозиньке под правое плечо и мы пош­ли по Первому Небу, по окраине, где нет хранилищ. Хранилища душ святых остались от нас справа; в это время я с Бозенькой прошел от Первого Неба по твер­ди Небесной, которая соединяется с Раем, до самого Райского города и вошли в город. Там я увидел множе­ство душ людей спасшихся, многих узнал, которым я и гробы делал - в том числе и родных сестер, и племян­ников.

Между городом и садами - большая площадь серая, подобна асфальту, сам город имеет немного возвышенное место, и от города мы пошли в Райские сады; и тут, на этой площади, народ как вода плывет навстречу друг другу: одни из садов идут в город, а другие - из города в сады или в лесопарки и травоцветные луга.

Лица у них розово-солнечные, одежды на них так разноцветны, что не хватает глаз любоваться этой кра­сотой, и по одному никто не идет, но все компаниями, самое малое по трое, а то и по двадцать, тридцать, пять­десят душ людей, и все что-то разговаривают хорошее-прехорошее. А иные идут тихо и поют вполголоса, мелодия похожа на ангельскую и слова все неземные, восхваляющие Бога.

И здесь моя радость была превеликой, которой не пересказать, на все хотелось посмотреть, но боялся я, чтобы не утеряться от Бозиньки в народе многом. Тогда я взял в руку край правой полы Бозинькиной рясы, да и мотаюсь сюда-туда, а Господичка как глянет на меня и радостно улыбнется.

После этой площади начались сады, они так квар­тально расположены: метров двести шириной, потом - широкая полянка метров десять, поросшая травой и цветами, за ней опять квартальная полоса сада. Дли­ны этих садов мне не дано знать, а в ширину на две­сти метров; везде сделаны дорожки - метров через сто одна от другой, два метра шириной, и посыпаны они желтым песком.

На обеих сторонах дорожки стоят кресла, стулья и диваны, на них посиживают те люди, которые тут гуляют. Но здесь людей мало, потому что расходятся в лесопарки, рощи и луга. В это время я уже не дер­жался за Бозинькину рясу, а бегал, все рассматривал и слышал, что говорят люди, а они дивятся на Иисуса Христа и очень хорошими словами благодарят Бога, ибо милует грешников, да про меня хорошо говорят, но я это умолчу.

Долго тянулись сады, но они не похожи на наши: вот ряд деревьев высоких, толщиной от корня сантиме­тров сорок и на высоте трех метров от земли появились ветки, как на сосне - рядами, но листьев нет, только цветы - белые пышки, сантиметров шестьдесят объе­мом, с ведро величиной, не меньше тридцати метров

- высота этих деревьев. Цветы на деревьях никогда не осыпаются, вечно цветут, а запах от них разливается несказанно ароматнейший.

Потом идут три ряда яблонь, тоже не такого устрое­ния, как на Земле, с полметра от земли начинаются вет­ки большие и растут рядами, как на сосне, и на ветках

- веточка растет против веточки, так же и яблоки рас­положены рядами, шахматным порядком. Одни яблоки ярко-розового цвета, блестящие, другие ярко-красные, ярко-желтые и ярко-зеленые. Эти четыре цвета во имя Креста Господня.

Есть яблони и в других местах, но растут иначе и те более низких сортов. Потом идут ряды пальм - та­кие высокие, на этих пальмах только листья золото-зеленые и красивые, потом опять идут ряды яблонь, яблоки на них величиной как наши средние яблоки, но прозрачные: когда держишь в руке, сквозь яблоко вид­ны свои пальцы, а есть яблоки круглые, как стеклян­ные шары-игрушки у нас на елках. В садах трава усея­на цветами сантиметров тридцать высотой, ароматно пахнущая.

От этих садов тянутся луга травоцветные и эти лу­жайки отделяются одна от другой полосой рощи невы­соких деревьев безплодной породы; земля между дере­вьями покрыта зеленым ковром, между ними изредка есть деревья цветущие белыми цветами, подобно чере­мухе, запахом ароматнейшим.

Итак, смотришь и удивляешься на этот квартал со спелыми фруктами, тут еще цветут, там осыпаются, те уже осыпались, другие уже зацветают. Каждое дерево плодоносит за такой промежуток времени, как у нас тридцать дней: зацветает, поспеет и осыпется, и я ви­дел, как осыпаются. Лопнет яблоко на ветке и на зем­лю ничего не упало, но воздух становится крашеный и напоенный ароматом яблока как вкусом, и расходится и плывет в ширину, пока разойдется, и этот воздух кра­шеный несказанной жизненной радостию и ароматом наполняет тебя, когда подбежишь и вдохнешь его там, где лопнет яблоко. У каждого цвета яблок свой запах и вкус и один лучше другого.

Кончились сады и травоцветные лужайки, и вот стоят вечноцветущие липовые рощи. Здесь медовый запах животворяще-благоухающий, отсюда тоже нику­да бы не пошел - так здесь хорошо. Кончились эти чу­десные липоцветущие рощи, и появились с нетленной птицей лесопарки; деревья здесь высокие, метров пят­надцать вышины и разнообразные породы деревьев. Одна порода - белоцветущая, остальные все только листом покрыты» тут пение птицы нетленной, разные сладкозвучные мелодии, и с этим бы местом тоже не расстался бы никогда.

Ах, Божий пресветлый зелено-благоухающий Рай, благодатию Божией созерцал аз твою красоту, нигде не видел в тебе радости края, а все как будто только твоей радости, Раю, начало и середина - там хорошо, а там еще лучше.

Да как это у меня получилось, что я Бозиньку сво­его оставил? И это вам, люди Божий, чтобы угодить, рассказал сущность истинного Рая. И потому у меня так получилось, что человек больше любит блага Бо­жий, а Бога меньше любит. Оно и у вас так получается зачастую, друзи мои золотюсенькие, а тут еще Бозинь-ка сказал мне, чтобы я так Божиих людей любил, как и Он нас любит, да и у Самого Бозиньки, Иисуса Христа, тоже когда-то так получилось. Оставил Отца Своего, оставил Ангелов и Небо, а пришел на Землю, чтобы людям Своим угодить.

Мне надлежало первее всего рассказать вам, куда мы шли с Бозинькой, совершая этот путь, что видели очи мои и слышали уши мои, и как и где я расстался с Господом Иисусом Христом! О, люди Божий, вот тут я от вас утаю больше, чем наша Вселенная, да и описать всего невозможно, это не по силе разума человеческо­го, но отчасти кое-что скажу.

Путь наш с Иисусом Христом был от Первого Неба с распределительной станции. Отсюда тянется твердь серая до самого Рая, с одной стороны ея - сад в Рай идет по правую руку, и сами яблоки были спелые, да рясные, как их и дерево держит, величиной с литровый чавунчик, на цвет красны - краснобоки и белые.

 Прошли Город Райский, я хочу рассказать вам о нем: город величественный и расстоянием огромный, и концов его я не видел. Дома от одного этажа до двух и трех по цвету серые, желтые, бело-серые и зеленые. В домах сейчас я не был. На Первом Небе, в хранилищах душ Святых был и в домах. Есть по одному в комнате, а есть семьями, по-разному.

Вот что видели очи мои. Первое - кровати такие, что и у царей на Земле нет таких, кресла, стулья, дива­ны чудесные, стол посреди комнаты для одного челове­ка: один метр ширина и три метра длина. На столе сто­ят не меньше двадцати чудесных графинов, литра по три, и эти графины все наполнены соком-вином разных цветов. И пища на столе: разные пряники, конфеты, а то еще такое, что и назвать можно только пирожным. И Аромат исходит от этой пищи несказанно приятный. Все стены в иконах чудеснейших, а радости людей тех. что в этих домах, уже не перескажешь.

Ну, продолжаю путь наш. Из Города Райскаго мы пошли в сады травоцветные, луга дивные с умаленны­ми рощами, птичьи лесопарки и вошли в пределы Рая те, что около ада. Здесь деревья резко малого роста, есть роза, цветущая белым цветом. Ею обсажены тут дорож­ки, от цветов - роз - приятным ароматом пахнет.

И тут я заметил, что вокруг нас стеной стоит в вы­соту черная тьма, потом услышал плач людей и крик каких-то неистовых палачей. Доходим туда и что же -это уже начались пределы ада и тут распределитель­ная станция, и это бесы кричат, спорят за души людей с пресветлыми Архангелами, которые разбирают дела грешных душ.

И тут я много поузнавал наших умерших людей, ихчтоприводили сюда из мук ада, по ходатайству Церк­ви, им уже надлежит освободиться, но бесы не хотят их отдавать светлым Архангелам и со злобой спорят. Лица этих душ в ранах и они дюже плачут, а на других еще и одежда горит, тлеет, да в дегте, да воняет от них нево­образимо. Страшное их положение!

Но побежал я к другому табору, там уже не то, там радости и умом не объять; эти уже освободились, их уже переодели в хорошие одежды и сейчас поведут в Рай, а что еще тогда видел и слышал, письму не передам.

Это истина, но это же и наполняет душу челове­ка унынием, а это неполезно, впрочем, я тогда с Бо-зинькой прошел весь ад, видел множество аггел пад­ших и безчисленное количество людей в разных муках, но это меня не радует, потому и подробностей об этом не пишу. А разлучение с Иисусом Христом было так: остановились в высоте возле синей воздушной завесы, и я говорю Господичку:

- Теперь Ты иди хотя на Небо или в Рай, оно и там, и там хорошо, а мне дай силы Божией, пусть меня от­ несут до дому.

А Господь и говорит:

- Эта Благодать - София, которая с тобой живет, еще покажет тебе мириады звездного Mipa, а потом и пойдет с тобой в твою Сионскую горницу.

И стал Господь отдаляться от меня к синей заве­се, а меня осенила великая радость, и я поднял правую руку и сильно закричал:

- Слава Тебе, Боже наш, слава Тебе! - и Сила не­ видимо понесла меня не знаю куда.

Мириады звездного м i ра

Смотрю, лечу я к большой огненной горе. Тогда стала мне Соня рассказывать, что это за свойство и для чего оно, потом подлетели к другой и ко многим. И к стеклянной горе подлетел, это - АЭРОЛИТ, и слышал я слова — для чего все это, но это не радость, а будущее горе, не надо бы о нем и знать, но оно само придет на Землю по причине зла умножившегося в людях. Звез­дочки маленькие такие, как поставь вместе три чайных стакана - это такая звездочка - это сионский Свет Сла­вы Божией, резкий, ни холодный, ни горячий. В две четверти расстояния руку держал: от звездочки свет без температуры холода и тепла.

Метеоры, кометы и аэролиты - все разной величи­ны и свойство у каждого свое. Один материк земной и он не в свете, а в белоснежном тумане, это Сила Божия, которая носит и этот материк в пространстве, а все про­чее множество обвито умаленным светом. Их усердно изучают ученые, изобретают для сего и машины. Так вот этим людям аз реку - что это сие и когда все это бу­дет снято; вот вы, люди-астрономы и все ученые, хотя и великого ума достигли, но вы - одинаково дети Ада­мовы, а Адам выведен из Рая и из Света Дня Невечер-няго за нарушение заповеди на малый срок времени, а именно на 7500 лет. После этого срока этот мир раз­рушается и идет в обновление, сперва возглаголю, как он разрушится. Люди дойдут грехом до дальше некуда идти, и за это им посылается казнь - семилетнее без-дождие на всю Поднебесную.