Знакомство с Григорием Марковичем

 

Григорий Маркович снова сидел за своим столиком в ресторане и лениво наблюдал за сценой. Рядом с ним, как обычное за другим столиком, сидели его телохранители.

На сцену в такт с нежной мелодией вышли две симпатичные молодые девушки в прозрачных костюмах, стилизованных под мужские. Они начали танцевать профессионально и вдохновенно, разыгрывая небольшой спектакль.

Изображая томительное ожидание, обе девушки легко порхали по сцене. Наконец появилась та, которую они ждали: стройная, гордая и неприступная красавица, одетая в строгое, закрытое платье. После нескольких танцевальных «разговоров» то с одной партнершей, то с другой, во время которых неприступную красавицу недвусмысленно соблазняли, она наконец не выдержала страстных атак и безвольно опустила руки. Обе ее партнерши удивительно плавными, ласкающими движениями начали медленно обнажать красавицу и обнажаться сами, возбуждающе прикасаясь к ее и своим интимным местам.

«Да, профессионально работают, бестии. Сюда бы одну!» – промелькнуло у Григория Марковича, но в этот момент он заметил, как в зал вошла молодая пара.

Это были Савелий и Гюли. Они заняли места через два столика от Григория Марковича, сделали заказ, и вскоре им принесли бутылку виски, мясное блюдо для Савелия, фрукты и пепси. Гюли наполнила бокал виски и пододвинула Савелию.

В это время представление лесбиянок достигло пика. Они оставили на себе только чулки и перчатки и настолько искусно изображали страсть, что, казалось, действительно находятся в экстазе. Наконец все закончилось, три девушки замерли в полном изнеможении, и свет, падающий на сцену, медленно погас.

Девушек наградили бурными аплодисментами, и они, грациозно покачивая пышными формами, удалились со сцены.

Савелий уже заметно опьянел, но Гюли продолжала подливать и подливать ему виски, а сама только прикасалась к бокалу и ставила его назад.

– Мне уже достаточно, спасибо, – пытался сопротивляться Савелий. – Я же давно не пил, Гюли, и ел мало.

– Еще немного, мой мальчик! – смеялась она и чуть не насильно заставляла выпивать очередную порцию.

– Мне же нельзя, – сказал он по‑русски, поперхнувшись, и зашелся в кашле. – Я же зарок дал своему Учителю.

– Ты сказал «учитель»? – спросила она и томно добавила: – Я люблю учителя. – Гюли взяла его руку, положила себе на грудь, а своей рукой начала гладить его бедро, затем обняла и потянулась к его губам. Он пьяно пытался сопротивляться, но девушка добилась своего и снова страстно впилась в его губы.

В этот момент рядом с их столиком раздался грубый мужской голос.

– Эй, парень, ты что делаешь? Это моя девушка! – сказал он по‑английски с довольно сильным акцентом.

Савелий оторвался от губ Гюли и поднял голову: перед ним стояла внушительная фигура – парень лет тридцати с круглым, восточного типа лицом, обрамленном пышной бородой.

– Нет, приятель, ты что‑то путаешь: это моя девушка! – пьяновато улыбнувшись, ответил Савелий, уверенный, что здесь какое‑то недоразумение.

Гюли отстранилась от него и стала наблюдать, что будет дальше.

– Ты что, не понял? Это моя девушка! Уебывай отсюда! – тихо, с угрозой произнес бородатый незнакомец, хватая Савелия за руку.

Савелий, разъяренный хамством парня, вскочил изза столика и отшвырнул руку‑незнакомца.

– Это ты вали отсюда, – зло бросил он и добавил по‑русски – Засранец! Или я тебе твою же руку засуну в твою задницу! – Он сделал успокаивающий пасс руками, приводя свои нервы в норму, и принял боевую стойку.

Парень ехидно усмехнулся и попытался схватить его за руку.

– Ты что, не понял? Я ж тебе сейчас жопу порву, – снова добавил Савелий по‑русски.

– Отлично по‑русски ругаетесь… – услышал Савелий спокойную русскую речь и быстро повернулся. Перед ним стоял мужчина лет пятидесяти в элегантном темно‑сером костюме. Рядом с ним – двое внушительных парней.

– Никак земляк? – проговорил мужчина и недвусмысленно взглянул на бородатого забияку, затем угрожающе добавила – Сразу видно! Тот нахмурился, но продолжал тупо стоять.

– Это ты должен сделать так, чтобы тебя здесь не было видно! Ты понял меня? – на чистом английском произнес он голосом, не терпящим возражений.

Бородатый оглядел его, потом стоящих за ним парней, угрюмого Савелия и понял, что ему лучше подчиниться:

– О'кей, я все понял! Извините! – примирительно произнес он и тут же удалился.

Мужчина повернулся к Савелию:

– Меня зовут Григорий Маркович, – представился он, протянув руку, крепко пожал, затем неожиданно добавил с хитрой улыбкой: – А вас – Савелий, не так ли? – Усмехнувшись замешательству Савелия, он похлопал его по плечу. – Вот и отлично! – Он посмотрел на сидящую за столиком Гюли. – У вас неплохой вкус! – поцеловав ей руку, он сделал знак официанту: – Гарсон, это все за мой счет!

– Ну зачем, Григорий Маркович! – смутился Савелий.

– Не обижайтесь, Савелий. От души, хорошо? Савелий неопределенно пожал плечами.

– Вот и отлично! – Он похлопал его по плечу. – Веселитесь, развлекайтесь: еще увидимся! – Он подмигнул ему и пошел к выходу, сопровождаемый своими телохранителями.

Савелий растерянно смотрел ему вслед, ничего не понимая.

Гюли вскинула вверх большой палец:

– Ты такой сексуальный, мой мальчик! – Она вновь обняла его и прижалась к его губам.

Допив до конца бутылку виски, Гюли заказала еще одну, но попросила ее не раскупоривать, затем заказала фрукты, потом все это решительно оплатил Савелий. Она подхватила его под руку и повела из ресторана.

У входа они сели в такси и через несколько минут уже входили в небольшой домик старинной постройки. В этом домике проживало четыре семейства, и каждое имело свой отдельный вход.

Гюли занимала две небольшие комнатушки с низкой восточной мебелью. Была и маленькая кухонька, а рядом ванная комната с туалетом.

– А у тебя здесь очень уютно, – заплетающимся языком проговорил Савелий, когда Гюли усадила его на диван.

– Сейчас, мой мальчик, посиди немного, а я переоденусь и накрою на стол, – сказала Гнали, суетливо порхая по квартирке, не замечая, что Савелий уже завалился на бок и заснул.

Когда она приняла ванну, переоделась, натерев перед этим свое стройное тело благовониями, и вошла в комнату, то удивленно покачала головой

– Видно я, действительно, переусердствовала, – озабоченно произнесла она.

Затем подошла к дивану и начала осторожно раздевать его догола. У нее были сильные руки, и это не составило ей большого труда. Раздев его, она разложила на полу матрац, застелила постель и осторожно перетащила туда Савелия. После этого она и его тело натерла благовониями.

Его душистое тело, к тому же прекрасно сложенное, привлекло ее внимание: дыхание стало прерывистым и частым.. Девушка действительно по‑настоящему захотела, чтобы ее взял этот парень. Как же она так опростоволосилась? Да и выпил‑то он всего ничего: граммов триста, триста, пятьдесят. Видно, и в самом деле непьющий.

Интересно, откуда он? Весь в шрамах, наколка какая‑то странная на плече. Череп с костями, что ли? И слово странное – РЭКС! А какая нежная кожа у него, как у ребенка! А на руках, как напильники. Какие сильные и жилистые руки! Неожиданно она взяла его руку и положила его пальцы себе между ног. Ее охватила такая сладкая истома, что не в силах более с ней бороться, она начала ласкать себя его пальцем. Вот так… так… так! Еще! Еще! Ну!? Ну!? Ну! Ее вдруг охватила дрожь, ток пробежал по всему телу, и она громко вскрикнула. Затем дернулась несколько раз всем телом и замерла в упоении.

Полежав так несколько минут, девушка решила во что бы то ни стало испытать это ощущение снова, но с его непосредственным участием. Неужели она не сможет привести его в чувство, не сможет его расшевелить? Сможет! Еще как сможет! Она наклонилась над ним и стала языком ласкать его грудь, живот, опускаясь все ниже и ниже, пока не прикоснулась к его плоти. Чуть заметно Савелий вздрогнул.

«Ага, просыпаешься, мой мальчик!» – пронеслось в ее голове. Теперь так… так… Она обхватила его губами и начала нежно ласкать. И он отозвался на эти ласки: рука Савелия нежно прикоснулась к ее волосам и начала гладить их. Потом и Савелий уже не смог сдерживать нахлынувшего на него желания. Его руки соскользнули вниз и стали ласкать ее влажную плоть. Тело Гюли мгновенно напряглось, а сердце готово было выскочить из груди.

Савелий повалил ее на спину и нетерпеливо вошел в нее.

– Милый мой мальчик! – шептали ее губы.

– Боже мой! Боже! – кричал он по‑русски.

– Да! Еще! Еще! Хочу тебя! Глубже! Так! Та‑аак! – кричала Гюли, терзая его спину, ягодицы, а ее тело извивалось в страстном порыве.

Их тела покрылись потом, и он стекал на белоснежную простыню.

– Как хорошо! Милый! Милый! Давай я встану на колени… – девушка быстро повернулась к Савелию спиной и опустилась, сильно прогнувшись в спине.

– Да‑а‑а! – закричала она, когда Савелий вошел внутрь. Она уже не стеснялась и рычала совсем позвериному от охватившего ее полного удовлетворения. Потом рухнула на постель и замерла под Савелием, не в силах больше двинуть ни рукой, ни ногой.

Савелий тоже несколько минут лежал неподвижно, потом приподнял голову, увидел рядом с собой бутылку виски и два бокала, не вставая, налил в них виски и самый полный протянул Гюли ко рту:

– Выпьем, Гюли, за тех, кого мы навсегда потеряли! – вдруг ни с того ни с сего произнес он, встал, быстро опрокинул виски в рот, затем заставил выпить Гюли до конца и завалился на постель.

Через минуту он спал.

Гюли поставила упавший на бок бокал, поудобнее развернула его тело и в удивительно прекрасном и покойном состоянии вытянулась рядом с ним на спине.

«В этом русском парне есть какая‑то удивительная внутренняя сила, которая может околдовать любую девушку. А с виду и не скажешь!» – думала Гюли, и постепенно ее тоже сморил сон.

Савелий открыл глаза от яркого солнечного луча, упавшего прямо на него из окна. Прищурившись, он удивленно осмотрелся вокруг, пытаясь сообразить, где он находится.

Постепенно Савелий все вспомнил – Гюли рядом не было, и Савелий был даже рад этому: он ощущал какую‑то неловкость перед ней и гадливость к себе. Почему? Он и сам не знал. Можно подумать, что он никогда не встречался с малознакомыми женщинами. Так в чем дело? Савелий смутно припоминал, что ему было очень хорошо ночью с ней. А на душе гадливо и противно. Прав был Учитель, когда говорил ему, что он пока не преодолел самое главное – научился владеть своей душой и телом, но не плотью своей, и это может когда‑нибудь аукнуться ему бедой.

Савелий снова осмотрелся и вдруг увидел Гюли обнаженная, она стояла у окна спиной к нему. В свете солнечных лучей были видны только контуры прекрасного стройного тела, и Савелий невольно залюбовался им.

Гюли о чем‑то задумалась, глядя в окно, но, видимо, почувствовала его взгляд и тут же подернулась:

– Доброе утро, милый, – проговорила она, и сейчас Савелий заметил какой‑то акцент все английском. – Какой же ты сонюшка? – Гюли медленной кошачьей походкой направилась к нему.

– Доброе утро, Гюли! – выговорил он наконец. – Не могла бы ты дать мне попить?

– Попить? – удивилась она. – Виски, колу?

– Нет, только воды, пожалуйста! – поморщился он.

– Воды? – Девушка недоуменно пожала плечами, вышла из комнаты и вскоре принесла стакан с водой. – Пожалуйста.

Маленькими глотками Савелий выпил воду до конца и поставил стакан на пол. Гюли опустилась рядом с ним и начала гладить его грудь.

– Это была прекрасная ночь, мой мальчика – нежно проворковала девушка. – Ты сильный и нежный мужчина одновременно, и это просто удивительно хорошо! – Она прикоснулась губами к его груди, потом обхватила ими его сосок.

– Ты тоже ничего! – сказал он по‑русски, повернул ее она спину и слился с ней в страстном поцелуе…

 

Воспоминания о загранице

 

Сейчас, лежа в кровати на этой странной базе, которая ничем не напоминала структуру КГБ, Савелий, в который раз, анализировал свою жизнь за границей. Припоминал все нюансы, на которые не обращал в то время внимания. Вспоминал всех, с кем приходилось сталкиваться.

Память выхватывала целые куски его жизни, но всякий раз она вновь и вновь возвращалась к одним и тем же событиям к событиям последних двух недель пребывания за границей перед возвращением на родину.

Почему память так настойчива? Что произошло в эти две недели такого, что прошло тогда мимо его внимания, а сейчас, в спокойной обстановке, привлекает его к себе?

В таких случаях его старый Учитель говорил:

«ЕСЛИ ЧТО‑ТО ЗАСТАВЛЯЕТ ТЕБЯ ЗАДУМАТЬСЯ О ПРОШЛОМ И НЕ ДАЕТ СВОКОЙНО ЖИТЬ И РАБОТАТЬ – ЗНАЧИТЕ ТВОЙ МОЗГ ИЛИ ТВОЕ ЭНЕРГЕТИЧЕСКОЕ ПОЛЕ ЗАФИКСИРОВАЛИ ЧТО‑ТО ЖИЗНЕННО ВАЖНОЕ ДЛЯ ТЕБЯ, И ПОТОМУ НЕ ГОНИ ЭТИ МЫСЛИ, ПЫТАЙСЯ НАЙТИ ОТВЕТ, ДАЖЕ ЕСЛИ ОН СТРАШЕН! ЗНАТЬ О ТОМ, ЧТО ТЕБЯ УГНЕТАЕТ, – ЗНАЧИТ ЗНАТЬ О ГРОЗЯЩЕЙ БЕДЕ, А ЗНАЧИТ, НАПОЛОВИНУ УМЕНЬШИТЬ ЕЕ ПОСЛЕДСТВИЯ».

Как просто и прекрасно было жить рядом с Учителем! Казалось, нет в мире вопроса, на который он не смог бы ответить! Правда, это совсем не означало, что он сразу же мог дать ответ. Нет, Учитель всегда давал возможность самому спрашивающему попытаться отыскать истину, помогая ему наводящими вопросами, предлагая метафоры и различные ситуации, которые, с его точки зрения, могли бы привести к разрешению загадки.

Учитель никогда, ни разу не повысил голоса на кого‑либо, даже если был расстроен чьей‑либо непонятливостью. Более того, он никогда даже в мыслях не допускал, что тот, кому он пытался что‑то объяснить, туп и безнадежен! В таких случаях он был абсолютно уверен, что именно он, Учитель, не смог найти нужных слов, мыслей, чтобы слушающий его понял, а значите он плохой учитель! Правда, такие случаи были настолько редки, что их можно было считать случайными и не заслуживающими внимания.

Савелий решил вспомнить всех, кто встретился ему за последние две недели до возвращения на Родину.

Казимир, женщина с сумочкой, двое мелких воришек, Гюли. Пока никаких эмоций эти люди не вызывали…

Даже Гюли, хотя он и помнил ее тело, руки, пухлые губы. Но вместе с этим к нему приходило гадкое чувство стыда и брезгливости к себе, он не мог понять почему.

Бородатый нахал в ресторане. Григорий Маркович. Григорий Маркович? Кто‑кто, а этот человек ему столько сделал, что Савелий ему будет обязан по гроб жизни!

Савелий вдруг вспомнил встречу с ним на следующий день после ресторана. Он возвращался от Гюли и бесцельно брел по улицам просыпающегося города. Голова немного шумела от выпитого накануне, а разнообразные запахи восточного города вызывали неприятные ощущения.

Удрученный своим состоянием, Савелий не заметил, как рядом с ним остановился шикарный «ягуар» и оттуда донеслось его имя:

– Савелий! – окликнули его еще громче. И на этот раз он остановился и взглянул в открытое окно машины. – О чем задумались, молодой человек? – с улыбкой спросил его Григорий Маркович.

– Здравствуйте, Григорий Маркович! – смущенно приветствовал Савелий. – Собственно, ни о чем конкретном: перегрузился вчера немного: трубы горят!

– Бывает! – усмехнулся тот. – Клин клином вышибают! Садитесь, если нет спешных дел!

– Но я… как‑то… – замялся Савелий, пытаясь выдумать какую‑нибудь причину для отказам не мог же он сказать ему, что снова остался без денег, истратив вчера единственную сотню долларов.

– У вас что, есть дела? – несколько обиженно поинтересовался Григорий Маркович, но тут же догадливо добавил: – Если волнуетесь о наличности, то напрасно, забудьте об этом: госбезопасность никогда не была бедной организацией! – Он подмигнул.

– Вот как!? – нахмурился Савелий. – Значит, наша встреча не совсем случайна? Руки за спину и а машину! Не так ли?

– Напрасно вы со мной так, Савелий! – обиженно буркнул Григорий Маркович. – Если бы вас нужно было задержать, то это можно было бы сделать и без моего личного участия: исполнителей предостаточно!

– Извините, Григорий Маркович! Мне показалось, что… – Савелий почувствовал себя очень неловко перед этим внимательным и симпатичным человеком. – Сделайте скидку на похмелье. – Он сконфуженно улыбнулся.

– Ладно, чего там, – бросил тот, махнув рукой. – Забыли! Так вы принимаете мое предложение?

– Если оно еще в силе, то не вижу причин для отказа! – улыбнулся Савелий.

Григорий Маркович распахнул перед ним дверцу и отодвинулся, уступая ему свое место.

– В «Горный ручей», Алл! – коротко приказал Григорий Маркович сидящему впереди парню, которого Савелий видел рядом с ним в ресторане.

– О'кей, шеф! – отозвался тот, и что‑то быстро сказал по‑арабски водителю.

Взвизгнули на асфальте колеса, и шикарная машина резко сорвалась с места.

Они приехали высоко в горы, среди которых уютно расположилось небольшое каменистое плато, словно специально выровненное природой для того, чтобы здесь мог расположиться своеобразный ресторан под открытым небом.

Ландшафт использовался со вкусом и фантазией: углубление в скале для тех, кто любит уединение, с небольшим столиком на четверых, с краю плато было возвышение, которое напоминало импровизированную сцену и на ней по вечерам выступали артисты. Подземный источник включили в мраморную трехступенчатую композицию и вода, причудливо извиваясь и весело журча, стекала в небольшой резервуар, который, наполнившись до краев, автоматически раскрывался, и скопившаяся вода лавиной сбрасывалась вниз, на несколько секунд напоминая Ниагарский водопад в миниатюре. Тут же на глазах у посетителей прямо под открытым небом, жарилось, кипело, парилось, коптилось множество яств, и вокруг разносился такой аппетитный аромат, что поневоле, даже если приезжаешь сюда сытым, хотелось что‑нибудь заказать.

Это было чисто национальное заведение, и весь обслуживающий персонал от хозяина до официанта одевался в национальные одежды.

Добраться сюда можно было только на личном транспорте. Несмотря на отдаленность от города (общественный транспорт был не предусмотрен), недостатка в посетителях не было.

Григорий Марковича было место рядом с причудливым источником, а телохранители заняли столик метрах в пяти от него. За вкусной и обильной мясной пищей и отменным испанским вином Савелий многое успел рассказать Григорию Марковичу из своей жизни.

Помолчав некоторое время после окончания его рассказа, Григорий Маркович задумчиво произнес

– Да‑а, многое пришлось тебе испытать: Афган, плен, побег. Какие‑то монахи…

– Среди них я нашел своего Учителя! – с горячностью произнес Савелий.

– Конечно, хорошо – думая о чем‑то своем, кивнул Григорий Маркович.. – Около пяти лет по заграницам – это не шутка. Дома, наверное, погибшим считают? Или давал о себе знать?

– Некому было. Я сирота, – с грустью вздохнул он. – Правда, есть один человек. Брат мой. В детстве вместе, в Афганистане. Много лет не виделись, а в Афгане встретились! Понимаете, он мне больше чем брат! – Он сильно взволновался.

– Кто он? Чем занимается? – быстро спросил Григорий Маркович.

– Он военный, как и я. Капитан Воронов. Андрей Воронов!

– Капитан Воронов?! Брат? – искренне удивился тот.

– Вы о фамилии? – догадался Савелий, но не стал распространяться о подробностях. – Так получилось. Но вы знаете, Григорий Маркович, только он может мне помочь в моем положении: Воронов – единственный свидетель тому, как я попал в плен!

– А ты в каком детдоме воспитывался? – неожиданно спросил он.

– В Омском, номер три. – Савелий явно растерялся от этого вопроса.

– Хорошо, Савелий. Не знаю, смогу ли тебе помочь: наши органы могучи, но не всесильны как Бог, но постараюсь. Сделаю все, что в моих силах, чтобы ты смог вернуться на родину, если ты, конечно, этого хочешь! – Хитровато прищурившись, он взглянул в глаза Савелию.

– Господи, Григорий Маркович! – с волнением воскликнул он, даже запинаться начал. – Да я же только этим и живу! По гроб жизни обязан буду!

– Ну‑ну, не нужно так волноваться, – улыбнулся тот. – Попытаюсь что‑нибудь сделать. Что еще будешь пить?

– Нет‑нет, спасибо, мне уже достаточно.

 

Савелий получает паспорт

 

Через несколько дней, которые для Савелия тянулись мучительно долго – он с волнением ожидал информации от Григория Марковича, – к нему неожиданно подошел один из его телохранителей.

– Савелий, вам передает привет наш общий знакомый! Завтра, в двенадцать часов дня он вас ожидает у входа в отель «Палас». Вы должны быть готовы к отъезду.

Все это было произнесено монотонным будничным тоном, и Савелий не сразу понял, о чем идет речь.

– К отъезду? Куда?

– Вам лучше знать, – пожал он плечами. – Я передаю только то, что мне поручено. И еще. – Он вытащил из внутреннего кармана конверт и сунул его Савелию. – Приоденьтесь и купите себе все, что посчитаете нужным!

– Но у меня еще не кончились те, что Гри…

– Стоп! – резко оборвал тот. – Не надо имен, это во‑первых, а во‑вторых, я уже вам сказал, что выполняю и говорю только то, что мне поручено. Желаю удачи! – бросил он на прощанье, сел в проезжающее мимо такси и тут же уехал.

Савелий вскрыл конверт и пересчитал деньги – там было пятьсот долларов и… И паспорт! Настоящий советский паспорт с его фотографией, с его фамилией! Господи! Неужели он увидит скоро Москву. Он быстро пролистал и открыл страницу, где ставилась виза. Да, со вчерашнего числа он имел полное право выехать в Советский Союз!

Савелий едва не подпрыгнул от охватившего его счастья. На Родину! ОН едет на Родину! Но… Как она встретит его? Над ним до сих пор висит подозрением о добровольной сдаче в плен! А если Андрюша погиб? Как он сможет доказать свою невиновность? И сможет ли? Кто ему поверит на слово? Но Григорий Маркович же поверил!

Ладно, будь что будет! Главное, вернуться на Родину! Домой! Снова слышать родную речь, дышать тем воздухом, к которому привык с рождения. Снова увидеть родные русские лица и снова ощутить покой. Господи! Как он хочет покоя! Какой же, всетаки, уникальный человек Григорий Маркович! Ему, совершенно незнакомому человеку, дал денег, помог с паспортом, с визой. Нет, такое может совершить только Русский человек!

Савелий тщательно запрятал драгоценный документ во внутренний карман, взглянул на доллары: обязательно он вернет когда‑нибудь Григорию Марковичу эти деньги, подумал он, и решительно направился по магазинам, чтобы впервые с момента нахождения за границей ощутить себя человеком не «второго сорта». Не нужно оглядываться по сторонам, чтобы не попасть лишний раз на глаза полицейскому, не нужно осторожно и незаметно пересчитывать в кармане мелочь, чтобы сообразить хватит или нет их для покупки необходимого.

 

Знакомство с Ланой

 

За несколько минут до назначенного Григорием Марковичем времени Савелий подошел к отелю «Палас». Он был одет в новый джинсовый костюм, высокие ковбойские сапоги с металлической пряжкой. Через плечо висела яркая спортивная сумка.

– А вас, Савелий, сразу и не узнать! – услышал он знакомый голос.

Перед ним остановился «форд» ярко‑красного цвета, и из него выглядывал Григорий Маркович.

– Здравствуйте, Григорий Маркович! – неожиданно смутился Савелий, до этого гордившийся своими покупками.

– Здравствуйте, Савелий. Садитесь рядом со мной! – кивнул он и опять отодвинулся.

«Форд» плавно тронулся с места, и Григорий Маркович вытащил из кармана платок. – Снова парить начинает, – промокая лоб, проговорил он. – Никак не могу привыкнуть. А вам очень идет этот костюм. Но особенно сапоги! – он вдруг рассмеялся.

– Я очень давно мечтал о таких – смущенно начал оправдываться Савелий.

– Ну и носите на здоровье. Это я над собой рассмеялся, представив в них себя. – Он похлопал Савелия по плечу и вытащил из кармана авиабилет.

– Господи, Григорий Маркович! – воскликнул Савелий. – Даже не знаю, как вас и благодарить!

– И не надо, Савелий: мы же русские люди! Должны помогать друг другу, где бы мы ни находились, не правда ли? Разве вы отказались бы мне помочь в такой ситуации? Савелий смущенно улыбнулся.

– Вот видишь. – Григорий Маркович незаметно перешел на «ты», затем достал портмоне и вытащил из него свою визитку. – Я пока задержусь здесь на недельку‑другую, а потом вернусь в Москву. Звони, если что. И без всякого стеснения, ясно?! – Он подмигнул ему.

– Да вы и так для меня столько сделали: с детдомом связались, с командованием, паспорт, билет, деньги.

– А вот брата твоего так и не разыскал – с сожалением заметил Григорий Маркович.

– Ничего, теперь я и сам смогу это сделать: он же под Москвой живет, найду.

– Что ж, желаю удачи, сержант Говорков! – Он крепко пожал Савелию руку, потом неожиданно спросил: – Да, а с этой? Гюли, что ли? Надеюсь, несерьезно? А?

– Ну что вы, Григорий Маркович! Так получилось. Я не… в общем…

– смущаясь, он и сам не знал, что сказать.

– Ладно, не смущайся! Это я так, для профилактики. Здесь это тебе совсем ни к чему. Дома – другой разговор. Как ты думаешь?

– Не знаю. Хлопотно все это, – рассмеялся Савелий.

– То‑то и оно, – назидательно заметил Григорий Маркович, ткнув его пальцем в грудь.

Перед входом в аэропорт они с Григорием Марковичем вышли из машины.

– Посадка уже объявлена, а то посидели бы на дорожку! – подмигнул Григорий Маркович, выразительно постукав пальцем по горлу.

– А я специально взял «на посошок»! – Савелий хитро улыбнулся и вытащил из внутреннего кармана плоскую бутылочку виски. Вместо пробки она была снабжена завинчивающимся стаканчиком. – Ну что, наливать?

– А как же! – рассмеялся Григорий Маркович. Савелий отвинтил стаканчик, налил в него виски и протянул ему.

– Хороший ты парень, сержант! – вздохнул Григорий Маркович и торжественно добавил: – И мягкой тебе посадки? – Он чокнулся стаканчиком о бутылочку, и они выпили. Савелий закупорил виски и сунул в карман.

– До встречи на московской земле! – сказал он, и они крепко, по‑мужски, обнялись.

Григорий Маркович сел в машину, и она тут же тронулась с места.

Савелий смотрел ей вслед, пока она не скрылась из виду.

– Вы не могли бы мне помочь? – услышал Савелий приятный женский голос.

Он повернулся и увидел перед собой невысокое, хрупкое и милое создание: девушку лет двадцати – двадцати двух, которая с трудом подбирала английские слова и видно, что от этого сильно смущалась:

– Со мною летать еще один человек, но он почему‑то нет. А уже есть посадка.

– А я знаю: вы летите в Москву! – заговорил вдруг Савелий по‑русски, догадавшись, что перед ним его соотечественница.

– Верно – смутилась она. – А как вы догадались?

– По вашему отличному английскому языку! – улыбнулся Савелий.

– Скажете тоже, – обиженно заметила она. – Вот немецкий и итальянский знаю хорошо, а английский…

– Не обижайтесь, это просто неудачная шутка! – он подмигнул ей и подхватил чемодан. – Двинулись? А то опоздаем.

Чуть замешкавшись с укладыванием чемодана девушки в багажном отсеке самолета, Савелий вошел в салон, уже заполненный пассажирами. Билет у него был бизнес‑класса, да еще в первом ряду.

Он подошел к своему месту, но оно уже было занято какой‑то молодой женщиной с грудным ребенком, которого она укладывала в специальную корзинку, прикрепленную к стенке самолета.

– Извините, меня сюда стюардесса посадила, – растерянно сказала женщина с сильным украинским акцентом.

– Ничего страшного. Не волнуйтесь, пожалуйста! Нет проблем! – Савелий стал осматриваться вокруг, пытаясь найти свободное место. В третьем ряду он вдруг увидел девушку, которая просила его помочь с чемоданом.

Она махнула ему рукой, показывая на место рядом с собой, оно было свободным:

– Идите сюда, у меня место свободное есть!

– Как это свободное!? – недовольно подхватила стюардесса и быстро подошла вместе с Савелием к этой девушке.

– Вот, пожалуйста! – та протянула ей два билета. – Мой спутник, вероятно, не успел на этот рейс, – пояснила девушка.

– Надо же предупреждать об этом мы не можем найти пассажира! Да и вам накладно: часть стоимости получили бы.

– Я и сообщаю вам, – невозмутимо сказала она. – А пятьдесят процентов стоимости билета я и так получу. Есть еще какие‑нибудь проблемы, которые мешают этому молодому человеку занять это свободное место?

– Что вы?! Извините меня, пожалуйста! – стюардесса тут же посторонилась, пропуская Савелия на место рядом с девушкой. – Что‑нибудь желаете из напитков? – спросила она, пытаясь загладить свою неловкость.

– А у нас с собой! – усмехнулся Савелий и вытащил из кармана виски.

– Нет, мне лучше шампанского. Виски потом, – невинно добавила девушка.

– А в какую цену у вас водка? – спросил вдруг Савелий.

– Водка, коньяк, вино, шампанское и напитки в этом классе бесплатно! Виски и бренди только за валюту! – спокойно пояснила стюардесса.

– Тогда сто граммов водки! – облегченно вздохнул Савелий.

– Шампанского и сто граммов водки! – повторила стюардесса. – Больше ничего?

– Колу со льдом для водочки, – улыбнулась соседка Савелия.

– Хорошо! – кивнула стюардесса и пошла выполнять заказ.

Савелий машинально посмотрел ей вслед: у той были стройные и длинные ноги.

– Хороша? – ехидно шепнула девушка.

– Мне сейчас любая королевой покажется – машинально отозвался он, но тут же, взглянув на свою соседку, смущенно добавил: – Понимаете, я столько лет жил странной жизнью, что…

– Не извиняйтесь, – несколько капризно прервала она. – У каждого свои тараканы!

– Тараканы?! – повторил он, не сразу поняв, о чем речь, но тут же весело расхохотался: – Это вы здорово сказали. Ха‑ха‑ха! Свои тараканы!

– Спасибо, что помогли мне с чемоданом: одна бы я не справилась!

– Ну что вы, – смутился он.

– Давайте знакомиться, раз судьба сводит нас во второй раз, значит, это ей нужно. Да и лететь долго. – Девушка протянула ему руку.

– Лана.

– Савелий, – невозмутимо отозвался он, отвечая на рукопожатие.

Девушка несколько секунд выжидающе смотрела на него, но потом не выдержала и спросила:

– А почему вы не удивляетесь моему необычному имени? Мой папа большой оригинал и любит необычные имена: это не сокращенное от другого имени, а самостоятельное, и мне оно кажется нелепым.

– А мне очень нравится, – воскликнул он.

– Видно вы тоже оригинал, как мой папа. – Лана хитро посмотрела в его глаза, заставляя вновь смутиться, но в этот раз Савелия выручила стюардесса, принесшая заказанные напитки и два складных столика, которые Савелий стал помогать вставлять. Его ворот чуть приоткрылся, и девушка заметила мелькнувшую тельняшку.

– Из плавания возвращаетесь? – спросила она.

– Да нет… – Он вдруг запнулся и некоторое время помолчал, потом неожиданно выпалил: – Из плена!

– Из плена? – удивленно воскликнула она, – А я думала, моряк: смотрю – тельняшка, – сумку из рук не выпускаете – Она хитро подмигнула. – Ну, думаю, зарплату едет пропивать морячок!

– Во‑первых, тельник не морской, а десантников, воздушных десантников, Купил случайно, на рынке, а денег… – Он усмехнулся, раскрыл сумку и вытащил оттуда небольшой сверток, развернул его и показал свои награды. – Вот все мое богатство!

– Да вы, вижу, герой! – восхищенно воскликнула Лана.

Они не заметили, что сосед, сидящий через проход от них, внимательно прислушивается к их разговору и видит его награды.

– Знаем, как они эти награды «зарабатывали»! – зло усмехнулся да, видно, что он был явно навеселе. – Детей да баб в Афганистане хлопали!

Савелий резко повернулся к нему и хотел что‑то сказать, но на его руку неожиданно легла рука Ланы, и она успокаивающе пожала ее.

– Слушай ты, внимательный мой, ты там был? Ты видел то, о чем говоришь? – тихо, но достаточно ясно произнесла Лана с довольно неожиданной для нее злостью.

– Я? – мужчина явно растерялся от такого поворота сюжета: какая‑то «соплячка» будет его учить, и ответил с гонором, ехидно: – А в кого тогда они там стреляли?

– А ты не знаешь? Во врага! Защищая таких, как ты! – Это было так смешно со стороны: хрупкая молодая девчонка бросила толстому мужику лет пятидесяти такие слова. Он совсем смешался, но сдаваться не хотел:

– Лично я не просил их меня защищать, и я туда их не посылал! А вам, девушка, должно быть стыд…

– Вот! – перебила она. – Из‑за таких, как ты, которые молчали и посапывали в две дырочки, они и были там! – Девушка никак не могла успокоиться. – Там мой дядя погиб, а этот толстяк сидит тут и «умно» рассуждает!

Толстяк хотел что‑то возразить, но Савелий вдруг зло бросил ему:

– Хватит! Заткнитесь!

Тот мгновенно трусливо сник и отвернулся в сторону.

– Ненавижу таких! – зло процедил Савелий.

– Не бери в голову, солдат! На гражданке таких много. Были бы они там сами, не говорили бы так, – неожиданно проговорил мужчина, сидящий за ними. – Извините, что вмешался. Савелий опустил голову.

– Если совесть твоя чиста перед самим собой, то значит все хорошо!

– Лона снова пожала его руку. – Давай лучше выпьем, за знакомство! Идет? – Она подмигнула ему.

– Нет возражений! – наконец улыбнулся и он, затем взял водку и чокнулся с ней. Быстро выпил, не запивая.

– И долго вы не были на родине? – спросила Лана, отпив немного шампанского.

– Долго, около пяти лет! – Он снова насупился.

– Если вам не хочется говорить Об атом, то…

– Нет‑нет, не обращайте внимании. Спрашивайте о чем хотите. – Савелий достал виски и, немного налив в стакан, снова выпил.

– Вы хотя бы запейте, – поморщилась девушка.

– Водку я специально не стал запивать: смаковал потому, что давно не пил, а виски, конечно, запью, – он улыбнулся, сделал пару глотков колы.

– Родные‑то вас, верно, уже и не ждут? – тихо спросила Лана.

– Нет у меня никого: сирота я, – просто ответил он.

– Простите, – поморщилась девушка.

– Ничего страшного.

– И куда вы сейчас?

– Пока в Москву, а дальше… – он пожал плечами. – Дальше видно будет.

– Вы бывали в Москве?

– Даже жил, – с грустью выдавил Савелий.

– Понимаю, – она многозначительно кивнула головой. – Не сошлись характерами?

– Характерами? – удивленно переспросил он. – Ах да, характерами.

– Значит, у вас никого нет в Москве?

– Выходит, так.

Ну вот, анализировал последние две недели за границей, а мысли снова вернулись к Лане. Самое интересное, что Савелию это было очень приятно: по телу сразу прокатилась нежная волна, и он даже ощутил ее запах, услышал милый капризный голосок.

Савелий улыбнулся, вспомнив момент, когда они приземлились и вошли в здание аэропорта «Шереметьево‑2».

– Савелий, вы извините меня, но мне нужно получить багаж, а вас я хочу попросить выйти и прямо перед входом дождаться черную «Чайку», номер ММО 23‑23. Водителя зовут Гоша. Приведите его вон туда, где багаж получают. Это вас не очень затруднит?

– Нисколько!

– Тогда давайте вашу сумку, чтобы не таскать ее. Я жду. – Она подхватила его сумку и пошла к своему чемодану, сиротливо стоящему у стены.

Савелий с улыбкой пожал плечами и быстро вышел наружу. Он прошелся перед всем зданием, но «Чайки» с таким номером нигде не увидел.

Он вернулся ко входу, но его внимание привлекло небольшое скопление людей. Мимо этого скопления проходил милиционер, остановился, посмотрел через плечи стоящих и медленно пошел дальше. Савелий подошел ближе.

– Угадаешь из двух – сотня, из трех – пять сотен! Фарт стоит всего «четвертак»! – выкрикивал молодой парень, сверкая золотым зубом. Он медленно двигал на столе наперстками. За ним Савелий заметил двоих внушительных парней. Они угрюмо смотрели вокруг и явно не интересовались игрой.

– Я попробую! – не отрывая глаз от рук фиксатого, нервно сказал мужчина лет сорока пяти с отвислым брюшком. Он протянул двадцатипятирублевую ассигнацию, которую тот спокойно сунул во внушительную пачку денег.

Дрожащей рукой мужчина приподнял один из