Что скрывается за этим именем – Хью Лори?

 

Как так получилось, что американский телесериал про злобного и сидящего на «колесах» доктора‑хромоножку, который ведет себя с больными, как предводитель гуннов Аттила с римлянами, стал одним из самых популярных телепроектов? Как вышло, что депрессивный английский актер с кембриджским образованием, но бравирующий идеально‑диковатым произношением уроженца Нью‑Джерси, заворожил и зрителей, и критиков? И почему столь огромное число людей обожает конченого мизантропа доктора Хауса? Его любят все – от случайных зрителей, кто смотрит сериал время от времени, до упертых фанатов, что создают сайты, посвященные фильму; от тележурналистов до обитателей далеких стран! И сериал ведь не только смотрят, но и постоянно выдвигают на «Золотой глобус» и «Эмми»! И почему о сериале, несмотря на то что он идет всего лишь несколько лет, говорят уже исключительно как о классике жанра?

Отчасти такой успех объясняется тонким противопоставлением главного героя, с его непростым характером и нетривиальными профессиональными методами, другим участникам шоу. Хаус – врач, то есть призван помогать людям, но делает он это в фривольной и порой даже оскорбительной форме – по отношению к пациентам, коллегам, да и ко всему человечеству в целом. В телевидении, как и вообще в драматическом жанре, этот прием весьма распространен: главный персонаж – фигура противоречивая и не совсем укладывающаяся в расхожие представления о его профессии. Так, сплошь и рядом неуклюжие растяпы копы ловят умнейших проныр, а за внешностью вульгарной до жути проститутки прячется чуткая и добрая душа.

Но надо откровенно признать, что для поддержания зрительского интереса одного такого хода все же недостаточно. Так, например, в сериале «Беккер» Тэд Дэнсон создал образ ворчливого доктора с «изюминкой» («Его метод лечения – отсутствие всякого метода!» – под таким слоганом канал CBS показывал этот фильм с 1998 по 2004 год). Фильм шел в прайм‑тайм и пользовался успехом у зрителей, но, при всем уважении к Тэду Дэнсону, нужно сказать, что «Беккер» был… добротен. Хороший, основательный сериал, с легкой юморцой и недурной интригой, но… Как говорится, не цепляет глубиной характера главного героя.

Конечно, успеху «Доктора Хауса» способствовало и скандальное внимание со стороны докучливых медицинских светил: сотрудники Института скорой помощи, клиники Святой Елизаветы и даже Главной клинической больницы обрушили на Хауса разгромную критику, обвинив его во всех грехах и сфокусировав зрителей на его, мягко говоря, неординарности («Конечно, я помогаю людям, но я негодяй» – одно из его самых невинных заявлений).

Может, ошеломительный успех фильма связан с филигранно прописанным сценарием и точно выбранным направлением сюжетной линии? Безусловно, остроумная интрига, подогреваемая бойкими диалогами, выходит за рамки того, что обычно подсовывает нам ТВ. Новаторство создателя «Доктора Хауса», канадского сценариста Дэвида Шора, заключается в том, что развитие сюжета базируется на каком‑то медицинском случае и все герои изъясняются на узкоспециализированном, медицинско‑научном и малопонятном зрителю сленге. И на этом сугубо профессиональном фоне строятся сложные отношения между персонажами, они беспрерывно обмениваются колкостями и по‑настоящему остроумными шутками. Безусловно и то, что свою лепту в магическую притягательность сериала внесли режиссеры, включая таких ветеранов режиссуры, как Пэрис Баркли, Дэран Сарафьян, Брайан Сингер и Дэниел Сакхейм. Им удалось виртуозно передать внутреннюю напряженность медицинских сцен; крупные планы хирургического вмешательства, человеческой анатомии и реалистичность медицинских случаев оттеняют психологический накал происходящего.

Но даже самый великолепный сценарий и гениальная режиссура не могут объяснить невероятную популярность сериала. В истории телевидения масса отличных фильмов. На ум приходят совсем недавние примеры: «Западное крыло», «Зейнфельд», «Клан Сопрано». Это превосходные фильмы, но до успеха «Доктора Хауса» им далеко. А холодящими кровь спецэффектами, показывающими, как устроено сердце и брюшная полость, уже давно никого не удивишь. Конечно, хороший сценарий и режиссерские изыски сыграли немаловажную роль в успехе «Доктора Хауса», но все же не это оказалось главным.

Главное же – сам доктор Хаус. Тот фундамент, на котором возведен этот дом, этот, с вашего позволения, хаус. И этот фундамент, вне всякого сомнения, – английский актер Хью Лори, бывший участник кембриджской труппы «Рампа», ветеран британской театральной сцены, телевидения и кино, мотоциклист и боксер, меланхолик и романтик, музыкант, муж, трижды отец, гребец международного уровня. Вот кто на самом деле обеспечивает сериалу высочайшие рейтинги. При всем многообразии и разнообразии актерского и авторского окружения, никто и ничто не может превзойти магию Хью Лори!

С возрастом, когда покорены все вершины актерского мастерства, некоторые звезды впадают в детство и начинают, как дети, либо вести список добрых дел, либо придумывать разные трюки, лишь бы не оказаться забытыми. Кто‑то становится адептом каких‑то фантастических религий, кто‑то пачками усыновляет африканских детишек, а кто‑то, как Хью Лори, выплескивает на зрителя всю свою накопившуюся энергетику, зрелую опытность, психологическую глубину.

Те, кто смотрит «Доктора Хауса», – профессиональные критики, блоггеры, закоренелые фанаты и случайные поклонники – единодушно указывают на мощную харизму Лори, на силу, исходящую от него, на поразительную глубину его персонажа. За маской с трехдневной небритостью кроется нечто большее, чем известный и пресыщенный актер, готовый ради выгоды согласиться на фотосессию для желтого еженедельника.

Лори явно привнес много личного в образ доктора Хауса, и ясно, что жизнь актера за кадром далека от самоудовлетворенности и самодовольства. После всего сыгранного в кино, включая и эту роль, Лори остается человеком если уж и не с истерзанной душой, то, по крайней мере, человеком, про которого сказал один британский критик: «Он мастер во всем – за исключением умения быть счастливым». Да и сам Лори написал о своей карьере: «Я всегда был удачлив и всегда находил материал для ролей, но порой я думал: а я действительно полностью хочу отдаться этому? А есть ли это именно то, что мне нужно? А может, мне еще надо подучиться? А быть может, мне сесть и попытаться написать Библию? Но это уже сделано!»

Актеры, режиссеры, продюсеры – все, кому довелось работать с Лори, – указывали, что хотя и кажется, будто у Хью есть все для счастливой жизни, он не может избавиться от гнетущего чувства внутренней тоски. Кэти Джейкобс, исполнительный продюсер «Доктора Хауса», рассказывала в интервью об одном типичном съемочном дне Лори в Лос‑Анджелесе: «Хью часто выглядит подавленным, на чем‑то сосредоточенным. Он не из тех, кто считает себя талантом, у него нет претензий. И это его ощущение изолированности в общей суматохе идеально именно для характера доктора Хауса». Один обозреватель, пишущий для лондонского издания «Таймс», характеризуя Лори, восклицает: «Кажется, что Хаусу требуется лечение больше, чем его пациентам!»

В этой книге мы рассмотрим, как характер самого Хью Лори – драматического и комического актера, спортсмена, писателя, музыканта, просто сложной личности, борющейся с депрессиями, хорошего семьянина – передался и прижился в образе доктора Грегори Хауса, у которого рьяных критиков не меньше, чем поклонников.

 

ГЛАВА ВТОРАЯ

ОБЕРНУВШИСЬ НАЗАД

 

Ну что же, начнем с самого начала. Хью Лори – а точнее, Джеймс Хью Калум Лори (хотя он никогда не пользуется своим первым именем Джеймс) – появился на свет в Оксфорде, Англия, 11 июня 1959 года. Он был самым младшим из четырех детей. Его отец Уильям Джордж Ранальд Манделл Лори – в семье просто Ранальд – был практикующим врачом и в свое время закончил Кембриджский университет. Мать Патриция занималась домом и воспитанием Хью, его старшего брата и двух старших сестер.

Сейчас из многочисленных интервью актера понятно, что в детстве характер Лори в немалой степени формировался под влиянием матери, вернее, отношений с ней. Она умерла, когда Хью было двадцать девять. С отцом же у него складывались совсем иные отношения.

В июне 2005 года Лори дал интервью британскому изданию Mail on Sunday – перед премьерой «Хауса» на британском телевидении, – в котором он публично поведал о своих взаимоотношениях с родителями.

«У меня были проблемы с матерью, как и у нее со мной, – признался он. – Я был ужасным и довольно несчастным ребенком. Она же ожидала от меня слишком многого, и обычно я не оправдывал ее ожиданий. Я постоянно разочаровывал мать, и бывали такие моменты, когда я ей не нравился. Под моментами я подразумеваю достаточно длинные промежутки времени – например, месяцы».

Лори рассказывает, что у его матери случались хорошие периоды, когда ее переполняло отменное настроение. Тогда она изливала на близких душевное тепло, сыпала шутками. Но чаще все обстояло иначе, она была не из тех, «кто стремится к таким вещам, как счастье, легкость или комфорт. Она даже не любила этих слов. В хорошем настроении она была очень яркой, веселой, а потом ее будто выключали – тянулись дни, недели и даже месяцы, преисполненные жалобами и недовольством».

С отцом же отношения у Хью развивались совсем по иному сценарию, они были отмечены взаимным уважением и глубиной, хотя общались отец и сын намного меньше.

Так или иначе, Лори закончил Dragon School – известнейшую подготовительную школу в Оксфорде, а затем Итон – один из самых престижных публичных, или, пользуясь американской терминологией, частных колледжей Великобритании, прежде чем поступить в Кембриджский университет.

Сам Лори рассказывал также, что его отец, ставший доктором медицины только в сорок лет, – до этого он служил в армии и воевал во время Второй мировой войны, – конечно, надеялся, что сын пойдет по его стопам. Однако медицина мало интересовала Хью при поступлении в Итон.

«Мой отец возлагал на меня определенные надежды, он мечтал, что я тоже пойду по медицинской части, – сказал Лори в интервью Mail on Sunday. – Я в общем‑то не возражал и даже собирался выбрать нужные дисциплины, но в конце концов все‑таки забросил это дело. Медицина – адски тяжелая работа, и надо быть действительно очень толковым малым, чтобы сдать все эти экзамены. И меня до сих пор гложет чувство вины».

Конечно, подобное совпадение – молодой человек, не оправдавший ожиданий отца‑врача, через много лет сыграл доктора в популярнейшем телевизионном шоу, – да, такое совпадение не могло пройти незамеченным. Тем более для человека такого склада, как Хью Лори.

«Одна из вещей, которые заставляют меня чувствовать себя виноватым, – это то, что мой отец был хорошим врачом, свято верившим в клятву Гиппократа. Он был благородная душа, – говорит Лори. – Быть может, это и было бы утомительно – если бы каждый сын пытался жить согласно принципам своих родителей, – но я красуюсь с трехдневной щетиной на лице, притворяясь доктором, в то время как мой отец был по‑настоящему хорош в этой профессии. Получается, что я зарабатываю больше, являясь просто фальшивой версией своего отца».

По его собственному признанию, школьные годы были отмечены не только недостатком интеллектуальности, но и отсутствием хотя бы намека на жизнерадостность, или, говоря современным языком, на «драйв».

В остроумной, заметке, которую он написал для британской Daily Telegraph в 1989 году, Лори так подводит итоги своей школьной юности:

 

«Нет, правда, я был ужасным ребенком. Ничего похожего на „книжность“ – большую часть времени я проводил, зажав в зубах сигаретину, жульничал на контрольных по французскому. Я носил башмаки на платформе с латунными черепами и перекрещенными костями, прическа моя была сущим позором, и я каким‑то образом изобрел отвратительный способ выглядеть одновременно и жирным и тощим. Если бы вы повстречали меня на улице в те прыщавые годы, уверяю, вы бы как минимум ускорили шаг, чтобы быстрее меня миновать. Думаете, преувеличиваю? Ничуть. Просматривая недавно свои школьные доклады, я обнаружил, что слова „ужасно“ и „безнадежно“ в отзывах встречаются особенно часто».

 

Хотя недостаток амбиций, который, по мнению Лори, помешал ему даже попробовать заняться медициной, был, похоже, и впрямь характерен для его юности, так или иначе, Хью все‑таки не скатился на самое дно. И от амплуа последнего бездельника Лори спасло весьма неожиданное увлечение, которому он посвятил в результате достаточно значительный отрезок своей юности. Именно это занятие и сделало его существом упорным и дисциплинированным, что оказалось немаловажным для дальнейшей успешной карьеры. Этим занятием стала академическая гребля.

Доголливудская профессиональная и личная жизнь многих знаменитостей, сделавших себе имя уже после переселения в США, часто является предметом скрупулезного изучения как журналистов, так и обожающей публики. И порой сделанные открытия действительно несколько ошарашивают исследователей – их удивляет, что Пенелопа Круз, Мел Гибсон или Антонио Бандерас были настоящими звездами у себя на родине задолго до своего появления в Голливуде. Сейчас американские журналы и ТВ‑репортеры тратят галлоны чернил и кучу времени, расписывая, как Хью нежился в лучах славы еще до того, как достиг оглушительного успеха в роли доктора Хауса. Но более всего воображение американцев поразил удивительный факт из биографии Лори: в свое время он был одним из лучших молодых спортсменов‑гребцов Великобритании и входил в мировую десятку юниоров.

Если вас действительно интересует, что же представлял собой этот актер в юности, то его увлечение академической греблей поможет дать ответы на большую часть вопросов. Этому занятию он посвятил десять лет жизни, именно гребля определила выбор университета и помогла ему развить те качества, которые в дальнейшем способствовали становлению Хью Лори как актера.

Хорошо известно, что занятия спортом часто способствуют сценическому успеху. Взять хотя бы Брюса Дерна (бег), Криса Кристофферсона и Берта Рейнольдса (футбол), Джину Дэвис[1] (стрельба из лука) – напарницу Хью по фильму «Стюарт Литтл». Этому существует вполне разумное объяснение. Спорт действительно помогает развитию навыков, необходимых для успеха в актерской профессии, – это и готовность часами тренироваться, и уверенность в своих силах, и способность психологически переживать поражение и взлет. Все эти качества, безусловно, одинаково нужны как спортсменам, так и актерам.

Однако спортивные достижения как‑то плохо согласуются с образом хромого и неряшливого брюзги‑наркомана. Хотя если смотреть «Хауса» внимательно, то в момент, когда добрый доктор «закатывает рукава», собираясь приступить к операции, можно увидеть нечто весьма похожее на отлично развитую мускулатуру.

В юности, и особенно в годы учебы в Кембридже, Хью Лори являлся одним из лидеров в этом виде спорта. Будучи студентом Итона, он упорно тренировался, что привело его к победе на национальном чемпионате Великобритании среди юниоров (в паре с Дж. С. Пальмером), а также к завоеванию четвертого места на чемпионате мира среди юниоров в Финляндии в 1977 году.

Да что говорить, даже его выбор места учебы и специализация были обусловлены занятиями греблей. «Я поступил туда, чтобы грести. Я был захвачен этим, – скажет он потом. – Именно за этим я туда и отправился, а антропология просто оказалась наиболее занимательным чтением в перерывах между тренировками на реке, где я проводил по восемь часов в день».

Лори поступил в Кембридж в 1978 году и выступал на соревнованиях как за команду колледжа Селвина, так и за университетскую сборную, хотя болезнь в 1979‑м ненадолго прервала спортивную карьеру. Выздоровев, в 1980 году он вернулся в команду – чтобы поучаствовать в знаменитой гонке между Оксфордом и Кембриджем. Надо объяснить, что для английских студентов это что‑то вроде футбольного матча между Гарвардом и Йелем.

Итак, в этой гонке он находился в лодке своей команды, которая эффектно неслась по реке в отчаянной попытке преодолеть небольшой перевес соперников. Ненавистные оксфордцы выиграли с весьма незначительным преимуществом, однако Лори получил престижную награду. До настоящего времени Лори вспоминает этот проигрыш как сильнейшее впечатление.

«Я был четвертым гребцом в лодке на этих состязаниях, – рассказывает он. – Результатом стал проигрыш Кембриджа – нам не хватило каких‑то пяти футов, что я воспринял как личное поражение. Наверное, я не должен говорить этого, поскольку до сих пор не хочу доставлять удовольствие противнику. Но это правда – жутко обидное поражение».

Несколько месяцев спустя двойка Лори‑Пальмер приняла участие в легендарных соревнованиях Королевской регаты, где заняла второе место, уступив американской команде.

Такой впечатляющий контраст между совсем неатлетическим Хаусом и блестящими спортивными достижениями актера может стать более понятным, если пролить свет на одну интересную историю.

Лори уже вовсю наслаждался заслуженной спортивной славой, когда неожиданно узнал важный факт из биографии отца. Оказывается, Ранальд завоевал золото в возрасте тридцати трех лет в парной гребле (двойка распашная без рулевого) в 1948 году на лондонской Олимпиаде. Лори узнал о спортивном подвиге отца, роясь как‑то в картонной коробке, набитой всякой ерундой навроде старых носков. То олимпийское золото оказалось историческим – пройдет сорок лет, прежде чем пара английских гребцов сможет повторить этот успех.

«Мой отец был очень скромным, – сказал Лори в интервью Mail on Sunday. – Он никогда не рассказывал мне о своем олимпийском золоте. Это была всего лишь пластина из олова, покрытая тонким слоем золота, дело ведь происходило сразу после войны. Тогда не принято было развешивать награды в рамках по стенам или выставлять в стеклянных витринах, да и вообще, не могу себе представить, чтобы у нас в доме имелось специальное место для всякой памятной всячины. Это поразительный пример скромности людей того сорта, который сейчас редко встречается».

Сегодня фотография старшего Лори и его партнера, выпускника Кембриджа Джека Вилсона, получающих медали, стоит на столе Хью в его английском доме.

«Джек – гибкий и удалой, а отец – человек с твердым характером, они заслуживают внимания, – говорит Лори, описывая фотографию. – Они замечательные люди. Твердые, скромные, благородные, и, думаю, они никогда не стремились обратить в выгоду события своей жизни. Исчезающая порода людей, я полагаю».

Ну что же, теперь, пожалуй, уже не так удивительно, что этот блестящий спортсмен прячется за личиной склонного к саморазрушению и далеко не атлетичного доктора. Ведь и его отец, доктор самый настоящий, не счел нужным распространяться о своих успехах в том самом виде спорта, которым был увлечен сын. «Скромность, – говорит Лори, – всегда была божком нашей семьи».

Несмотря на то что гребля якобы явилась единственной причиной для поступления в Кембридж, это не помешало Хью благополучно окончить университет со степенью бакалавра третьего класса по антропологии и археологии. Ну и кроме того, поклонникам Лори по всему миру следует быть благодарными уважаемой системе высшего образования Великобритании за перевоплощение тощего гребца в актера.

Именно в Кембридже, в тот короткий период, когда он вынужден был из‑за здоровья приостановить тренировки, Лори протоптал дорожку в университетский любительский театр – почтенную театральную труппу, образованную еще в 1883 году и известную под именем «Рампа». Для тех, кто не знает, как много дала эта труппа английскому миру искусства, публикуем список ее участников: писатель Дуглас Адамс, автор книги «Автостопом по Галактике»; актер Саша Барон Коэн, известный благодаря своим персонажам; драматург и актер Алан Беннет; члены знаменитой комик‑группы «Монти Пайтон» Грэм Чэпмен, Джон Клиз и Эрик Айдл; легендарный телеведущий Дэвид Фрост; писательница и телеведущая Жермейн Грир, известная своими феминистическими взглядами; писатель и критик Клайв Джеймс; замечательная актриса Эмма Томпсон и, конечно же, национальное сокровище Британии по имени Стивен Фрай.

Сам Лори утверждает, что участие в любительском театре было совершенно обычным делом среди студентов Кембриджа в 80‑е. «Я был весьма беспокойным молодым человеком, из тех, кто любит переспрашивать и вообще выставлять себя дураком, – вспоминает он в интервью 2002 года для издания Chicago Sun‑Times. – Актерство – это не слишком „английское“ занятие, совсем не то, что могут посоветовать школьные учителя детям в качестве серьезного дела. А даже если и посоветуют, то вряд ли будут смотреть на это одобрительно. „Ну ладно, ты хочешь поиграть, но потом надо вырасти и найти настоящую работу“. Чем‑то в этом роде я и собирался в конце концов заняться».

Неудивительно, что ощущение, будто актерство – это скорее развлечение, а не дело, достойное хорошо образованного истинного англичанина, не могло не беспокоить Хью, особенно в свете достижений его отца на поприще медицины и спорта. Однако парадоксальным образом актерство оказалось именно тем занятием, в котором у Лори все получалось, несмотря на его заявления: «Мир не нуждается больше в актерах… еще один олух вроде меня, занимающий место в хвосте длинной очереди, вовсе не является так уж необходимым».

И любопытно, опять‑таки невзирая на эти рассуждения, что актерство оказалось настолько выгодным в финансовом плане, что большая часть однокашников Хью, обладателей «серьезных» профессий, могут только мечтать о таких доходах. Упомянем, что, по утверждению Entertaiment Weekly, гонорар Лори летом 2006 года составлял около 300 000 долларов за съемки в одном эпизоде «Доктора Хауса»… и получается, около 7 миллионов долларов за сезон! Однако «серьезные» деньги!

Лори заканчивал университет, уже будучи президентом театрального клуба, вице‑президентом была Эмма Томпсон. Комедийные ревю позволили Лори освоиться на сцене и стали в дальнейшем кирпичиками для строительства актерской карьеры. Что касается серьезных ролей, то Кембридж отнюдь не дал Лори возможность получить опыт классического театра.

«Люди предполагают, будто бы я очень хорошо натренированный актер, поскольку извел годы и годы на отработку шекспировских ролей. Между тем я понятия не имею, как играть в классических пьесах, и за университетские годы Шекспира играл всего лишь однажды. Но если люди хотят этому верить, что ж, я счастлив притворяться таковым».

Но нельзя и преуменьшать роль этих лет, проведенных в «Рампе», – они, конечно же, были важным этапом его актерской карьеры, тем более что именно в студенческом театре произошло его знакомство с другими юными дарованиями, включая, кстати, и Эмму Томпсон, которая одно время даже была его девушкой. (Сама Томпсон описывает Хью как «скорбного скользкого угря с большим членом» и «самого забавного человека из всех встреченных мной в этой жизни».) Этим юным дарованиям совсем скоро суждено будет стать звездами британской сцены, кино и телевидения. И это, в общем‑то, обычное для «Рампы» дело, что именно здесь Лори встретит одного из самых важных для себя людей, с которым будет связан дружбой и профессией все последующие десятилетия.

У «Рампы» есть давняя традиция: время от времени театр отправляется в турне. И как‑то раз во время таких гастролей Эмма Томпсон представила Хью Лори начинающего драматурга и актера по имени Стивен Фрай. Фрай в 1980 году написал пьесу «Латынь!»,[2] которая произвела на Лори сильное впечатление, и он попросил Томпсон их познакомить. На сегодняшний день Стивен Фрай известен не меньше своего друга Лори, критик журнала «Нью‑Йоркер» Джон Лар назвал его Актером с большой буквы.

Появившись в свое время на сцене Лондона в пьесе Cell Mates, Фрай неожиданно и необъяснимо был так потрясен, что покинул не только театр, а даже и Англию, проведя некоторое время в Дании в попытке избавиться от того, что он сам охарактеризовал как «разновидность липкого ужаса – чувство невыполнимости». (Со времени своего так называемого «фиаско» Фрай написал несколько книг, сыграл в нескольких фильмах, снял несколько документальных лент, стал ведущим знаковых британских телешоу, но на сцену так никогда и не вернулся.)

Однако вернемся в 1980‑й. Фрай и Лори составляют отличную парочку стремящихся к развлечениям юнцов, развивающих свои актерские приемчики. Они вместе работают над пьесой под названием The Cellar Tapes, с которой и дебютируют на знаменитом Эдинбургском театральном фестивале в 1981 году. Их скетч получил премию Perrier Pick of the Fringe, награда эта позволила им прокатиться с туром по Англии, провести трехмесячные гастроли в Австралии и в конце концов получить контракт на телетрансляцию спектаклей из лондонского театра Вест‑энд.

Путешествие по Австралии сплотило дуэт Фрай‑Лори. «К моменту нашего возвращения, – шутит Эмма Томпсон, – они уже были женаты». Да, 80‑е годы были отмечены для Лори началом большой дружбы и настоящего сотрудничества. В 1982 году Лори, Фрай, Томпсон и другие члены «Рампы» снимаются в комедийном сериале «Ревю кембриджской рампы».

«Он абсолютно блестящ и настолько же болезненно самокритичен, – говорит Фрай о своем друге в интервью Los Angeles Times. – Не припомню, чтобы мне хоть раз довелось от него услышать, что он доволен сделанным, за исключением каких‑то реальных событий жизни – например, дружбы, отцовства или любви. Он совершенно замечательный человек, а более мудрого друга я просто не знаю».

С тех пор минуло тридцать лет, и эта дружба выдержала испытание временем, пусть их сотрудничество и закончилось в середине 90‑х годов. Однако профессиональные пути их по‑прежнему иногда пересекаются – как, например, в Лос‑Анджелесе в начале 2007 года.

«Он оказался здесь, чтобы сняться в паре эпизодов сериала „Кости“ – объяснил Лори журналистам из Men's Vogue появление Фрая в мистическом триллере по романам Кэти Рейхе. – И мы оказались в одной студии спустя двадцать шесть лет и на расстоянии восьми тысяч миль от того места, где мы начинали, да еще работая для американских шоу. Очень странно».

 

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

ПРОРЫВ

 

Ну, теперь, когда нам стало понятно, насколько далекие дни, проведенные в студенческом театре, способствовали формированию прочного скелета для будущей актерской карьеры Лори, – и, что намного важнее, прочно связали его с двумя очень существенными персонажами его жизни, Стивеном Фраем и Эммой Томпсон, – теперь пора узнать, что же происходило дальше. А дальше наступил очень ответственный период жизни – период, когда успехи и творческие связи юности вознесли Лори к следующему карьерному шагу – успеху на британском телевидении, что и сделало его в итоге одной из весьма популярных фигур в Соединенном Королевстве.

Успех постепенно пришел к троице Лори, Томпсон и Фрай – начался с постановки комедии The Cellar Tapes и был закреплен выходом в 1982 году телевизионного фильма. К этому моменту к ним присоединяются не менее талантливые коллеги, среди которых Пол Ширер – их однокашник по университету, а также Бен Элтон, выпускник Манчестерского университета, который позже станет одним из самых популярных в Британии телеведущих и автором комедийного шоу «Субботний вечер» (Лори там тоже отметится). В таком составе при поддержке компании Granada production их театр примет участие в Эдинбургском фестивале с показом трех эпизодов шоу, озаглавленного «Здесь не о чем беспокоиться», – позже они выйдут с этим шоу в эфир.

В следующем году это шоу будет переименовано в Alfresco, что переводится как «Под открытым небом», и продолжит свое развитие. С уходом Ширера в команде появится новый член коллектива, шотландский комик Робби Колтрейн, известный американским телезрителям по детективному сериалу «Взломщик» и по роли Рубеуса Хадригда в эпопее о Гарри Поттере. Основным сценаристом шоу выступил Бен Элтон, однако и все остальные члены команды участвовали в сочинении как могли. Результатом их совместного творчества явились 13 получасовых эпизодов (1983–1984) на телевидении, – и, надо отметить, авторам удалось внести свой посильный вклад в историю британского ТВ, поскольку в полном соответствии со своим названием шоу действительно снималось исключительно на воздухе. И впервые в комедийном шоу были активно использованы электронные средства.

После Alfresco Хью выпадает еще один шанс появиться в большом мире британской телекомедии – в шоу «Черная Гадюка». Именно «Черной Гадюке» мы должны сказать спасибо за блестящее восхождение на теленебосвод звезды Роуэна Аткинсона – известного всем теперь как мистер Бин. Он незабываем в заглавной роли Эдмунда Черной Гадюки (Блэкэддер) – персонажа, появляющегося в каждом из четырех поколений семейства Блэкэддеров в компании своего верного слуги по имени Балдрик (в исполнении Тони Робинсона). Сюжетная линия шоу строится на комическом противостоянии этой парочки в каждом из ее перевоплощений с бестолковым аристократом, роль которого как раз и досталась Хью в третьей и четвертой частях шоу. Позвольте представить – высокомерный принц Георг и не менее надменный лейтенант Джордж соответственно.

Действие третьей части «Гадюки» разворачивается в конце XVIII – начале XIX века, и на этот раз Эдмунд является камердинером у будущего короля Георга IV, известного в то время как «принц‑регент» и характеризуемого теперешними историками канала ВВС как «человек с несколько ограниченным интеллектом и пижонскими манерами». Учитывая, что персонаж Аткинсона (опять же, в соответствии с характеристиками ВВС) является «малодушно‑коварным язвительным остряком», сюжет этой серии завязан вокруг его униженного положения в услужении человеку с «мозгами размером с орех», что, конечно, не может не подстегивать его к завоеванию более высоких позиций в мире.

В следующей части шоу, озаглавленной «Черная Гадюка идет вперед» (с подзаголовком «До свидания»), Хью достается роль бравого, но недалекого лейтенанта Джорджа Сент‑Барли – британского офицера из высшего общества, который в компании своих сослуживцев пытается избежать наступления на вражеские позиции во время Первой мировой войны. Лори снимается также и в двух специальных выпусках шоу: рождественской серии «Рождественская песнь Черной Гадюки» (1988) и «Черная Гадюка: годы роялистов».

В постчерногадюшный период Лори и Фрай получают возможность продолжить веселить публику, выступая в тандеме в своем немудрено названном шоу «Шоу Фрая и Лори».[3] Начавшись с 35‑минутного пилотного выпуска в 1987 году, шоу переросло в 26 серий, показанных на ВВС с 1989 по 1995 год. Формат шоу представлял собой набор скетчей, созданных дуэтом Фрай‑Лори, – и, надо сказать, скетчей весьма забавных, исполненных блестящего юмора, игры слов – и практически без вульгарности.

Фанаты шоу оценили его по достоинству – всем понравилось, как Лори и Фрай не только перевоплощались во множество персонажей, но и сохраняли, свои «настоящие» личностные качества. Так, например, в шоу присутствовало изрядное количество музыкальных номеров, где Лори играл на фортепиано и других музыкальных инструментах. Популярность некоторых из этих номеров была подтверждена приглашением Лори в американские шоу «В актерской студии» и «Жизнь субботним вечером». Кстати, именно в последнем шоу – оно доступно на DVD с 2006 года – поклонники доктора Хауса могут наблюдать становление великолепного американского акцента Хью Лори.

Чтобы дать читателю возможность представить себе музыкальную и комическую основу «Шоу Фрая и Лори», приведем здесь краткое описание одного из музыкальных номеров, заслуженно почитаемого фанатами сайта, посвященного шоу.

 

Америка; пародия на Брюса Спрингстина. Лори, одетый в нечто, что в то время считалось «стандартной» американской формой, – белую футболку, джинсы, кроссовки, с банданой на голове в стиле Джимми Хендрикса – драматически исполняет лирическую композицию, состоящую практически из двух слов: Америка, Америка, Америка… Штаты, Штаты, Штаты… Пока на сцене не появляется весьма раздраженный Стивен Фрай и как следует не дает ему в лоб.

 

Да, надо признать, что 1989 год выдался исключительно удачным для Лори не только благодаря выходу «Шоу Фрая и Лори» – профессиональные успехи меркнут рядом с событиями в личной жизни актера. 16 июня этого года он сочетался узами брака с театральным администратором Джо Грин. И брака удачного, что, нельзя не согласиться, является скорее исключением, нежели правилом для актерских семей, – вот уже двадцать лет они вместе. Безусловно, переезд Лори через Атлантику для участия в съемках «Доктора Хауса» не мог не породить массы сплетен в желтой прессе и рассуждений о том, что этот союз нельзя считать теперь полноценным. Однако Хью сам не захотел втягивать в переезд семью – состоящую, кстати, еще и из троих детей: Чарли (родившегося в 1988‑м), Билла (родившегося в 1991‑м и не прошедшего пробы в фильм о Гарри Поттере) и Ребекки (родившейся в 1992‑м и снявшейся в 2001 году в фильме «Эпилог» Эммы Томпсон).

Более того, Лори вовсе не уверен, что его дети хотели бы переехать в США.

«Мой старший сын – типичный англичанин, – сказал он в интервью изданию Mail on Sunday в 2001 году. – Он любит крикет и регби и, возможно, не захотел бы покидать Лондон. Но моя дочь хотела бы поступить в американский университет. Я должен сказать, что мне нравится энергичность и жизнерадостность, которые есть у американцев, однако я также вынужден признать, что Лос‑Анджелес сильно напоминает гигантскую автозаправку».

Хью считает, что даже если бы его семья и переехала к нему в США, плотный график съемок сериала не позволил бы детям видеть своего папочку более часа в день.

Вернемся же пока к прошлому, где успех следующей совместной работы Фрая и Лори уже наступает на пятки популярности их предыдущего шоу. Дуэт вернулся на британское телевидение в главных ролях сериала «Дживс и Вустер», состоящего из 23 эпизодов, снятых с 1990 по 1995 год в рамках легендарного проекта «Театральные шедевры».

Здесь Лори достается роль незадачливого английского джентльмена из высшего общества Берти Вустера – в противовес персонажу Стивена Фрая, играющего куда более приспособленного к жизни камердинера Дживса. Да, эта роль, несомненно, была необходима Лори, он, наконец, смог продемонстрировать свои актерские таланты в полной мере. Сериал показывали в прайм‑тайм, что, конечно, являлось для Лори значительным продвижением по карьерной актерской лестнице. Но здесь кроется и другой, очень существенный лично для актера момент. Он сыграл роль в фильме, поставленном по произведениям П. Дж. Вудхауза – одного из любимейших, если не самого любимого писателя Лори. Действительно, актер неоднократно заявлял о влиянии произведений Вудхауза на свою жизнь. Да что там далеко ходить, чего стоит одно только высказывание в незаконченном эссе для Daily Telegraph в 1999 году: «Вудхауз спас мою жизнь».

Надо сказать, Лори далеко не единственный современный англичанин, распространяющийся о привязанности к этому писателю. Например, еще один почитатель Вудхауза, известный кинообозреватель Энтони Лейн, так выразил свою любовь в статье 2005 года:

 

«Логика подсказывает мне, что, по всей видимости, должны существовать люди, которые понятия не имеют, кто такой Катсмит Поттер‑Пирбрайт, не догадываются о значении пижамы цвета гелиотропа со старыми золотыми нашивками и не знают, что пила леди Спрокетт‑Спрокетт в гостиной в тот момент, когда Мордред Маллинер прятался за диваном… Но что мне до этой логики, как и ей до меня. Мысль о том, что можно не читать Вудхауза, кажется мне не менее непристойной, а в некотором смысле и не менее нецелесообразной, чем идея прогулки по Мэдисон‑авеню в наряде из одних лишь мокасин».

 

Тем не менее в своем эссе для Telegraph Лори заходит намного дальше Лейна, рассказывая, что сделал для него Вудхауз – как для человека и как для актера. Мы уже упом<