Философский взгляд на Владимира

 

Философский взгляд на жизнь незаменим, когда больше уже ничего не остается, - любил говаривать мой дружок. И уточнял - Он помогает справляться со всеми тяготами и лишениями жизни.

 

Потом пошел дружок в армию, остался на сверхсрочку. Женился на прапорщице с трехлетней дочкой, купил машину, запил. Прилюдно назвал третью жену командира проституткой без особых на то причин, а командира - ублюдком без образования и физического лица. Был уволен. Сейчас плетет корзины и пишет письма с явным философским оттенком. Выходит философия, вернее инструментированный ею взгляд, бесконечна как надежда. О которой только доподлинно и известно, что она умирает. А что наша жизнь?

 

Примерно с таких петель и завязался наш разговор с Владимиром Фроловым на проводах того самого дружка в армию. Выпивали мы все тогда по обязательной программе. То есть пили и все тут, вернее пили все, что было тут.

Володька не касался своей медицинской работы. Спасая человеческое тело, иной раз и задумаешься о душе ради разнообразия. Тогда был резон другой.

 

Мы говорили об алкоголизме и садомазохизме, жизни с алкоголиком и садомазохизме, жизни алкоголика без алкоголя и садомазохизме. Выпивали и продолжали.

О котах и взглядах на жизнь. Котах алкоголиков и их взглядах на алкоголь. Взглядах котов алкоголиков на их жизнь с детьми алкоголиков. Без примеров, голословно, тихо и через рюмочку.

 

Выяснилось - философский взгляд присущ коту не меньше, чем алкоголику живущему с детьми садомазохизм. Причем из всей семьи садомазохистов только кот может игнорировать влияния философских взглядов окружения и потому трезв. В подтверждении этому в комнату вошел совершенно тверезый кот хозяина праздника, который уже давно занял его место на коврике под дверью. И вообще кто-нибудь хоть когда-нибудь видел пьяного кота.

- Употребление психотропных веществ афродзиакального действия не считается, - добавил Владимир.

Чистая теория, высказанная без сомнений, получает подтверждения от самой жизни, - утвердил он, опустив стакан. Это реакция реальности на попытку создания нового мира и Бог ревниво спешит заткнуть ей (этой попытке создания) глотку успехом.

 

- Очередное доказательство существования Бога, - резюмировал я, когда супруга дружка унесла бутылку со стола. Мы вспомнили, что Володька работал на “Скорой” и вскоре между двух девушек в белых халатах заблестели наши глазки. Флакон со спиртом выпукло отражал тесное помещение и общение.

 

Этот эксперимент в философский актив не пошел ввиду явного афродзиакального подтекста, но имел широкие журналистские перспективы. Спортивный обозреватель, к которым Владимир не относиться, сказал бы так - спортсмены добились неоспоримого успеха, сделали хороший задел на будущие, но до победы им еще далеко. Здесь надо отдать должное трудолюбию тренера, но все же на пестование женской команды он переключился зря.

 

Только в несуществующее можно верить, только оно вытягивает шею из-под грязных простыней фактов, чтобы увидеть, что будет дальше.

 

Трудно представить, чем закончился бы этот разговор, прерываемый монологами о президенте и воспитании детей, диалогами о политике малого самоуправления и фотоискусстве умолчания, прениями в радиоэфире о живописи Малевича и диспутом об самиздате хвалебных стихов о президенте. Если бы мы выпивали.

 

Но Владимир уже почти не пьет. С неизменной сумочкой за 250 рублей он совершал обход по всем заслуживающим внимания изданиям. Тиражи его публикаций суммарно необъятны, его устное творчество принимает оттенок пресс-релиза ненаписанной книги, за которую уже хочется платить деньги. Он оставляет внутренние страсти распирать, а внешние производить приятное впечатления. Особенно на начальство.

 

Сегодня Владимир Фролов, завершив очередной круг по региональным электронным и печатным СМИ, надежно обосновался в кресле главного редактора популярного еженедельника, он получает множество писем - одни из которых приятные, другие полезные. Но наш разговор об алкоголизме и садомазохизме не закончен. Он бесконечен, как надежда быть понятым, до того как умрешь. Надежда умирает - это точно, как неизменна курчавость волос на лобке. Это медицинский факт.

 

Прошу, ваши места в первом ряду нашего анатомического театра.

 

Михаил Куницын

октябрь 2006 г.

 

Владимир Фролов:

 

Конец классической немецкой философии

ДОЖДЬ. УЛИЦА. ФОНАРЬ...

Дождь пошел, едва только стемнело, и в приоткрытое окно сразу же запахло озоном, но не приятным летним, а холодным и наполненным веянием земляной грязи осенним. Запах прямо-таки заставлял приходить в отчаяние от какой-то безнадежности и бессмысленно смотреть сквозь мокрые и почти голые ветви за окном на светящийся фонарь напротив подъезда.

 

Возникало неумирающее подсознательное (может быть, фрейдовское?) желание сотворить из праха земного самострел, посылающий в мировое пространство мелкие камешки, и с его помощью уничтожить источник электромагнитного излучения, разбив лампу[1]. Наборы упреков в адрес того, кто "светит, но не греет", произносились пусто и серьезно, без тени улыбки, и таяли в мокрой ночи.

 

Изредка попадая в оконное стекло, капли небесного конденсата рождали неповторимый неправильный ритм, сравнимый только с ритмом шуршания волос при их беспорядочном расчесывании. Ритм этот порождал ощущение понимания тайны иррационального, постигаемого с помощью рациональных звуков речи и тождественных им значков на бумаге.

 

СВЕРХ-Я

 

Из-под комка одеяла в угловой комнате первого этажа пятиэтажного дома высовывались остатки разумного существа, лежащего головой на подушке и приоткрывшего рот. Разум, покинув оболочку[2], стал каким-то Сверх-Я в мире спальни, пока порыв ветра на улице не напомнил ему об окружающем его в данный момент Белом Свете. Сверх-Я вылетел из спальни в прихожую, из прихожей совершил переход в область нематериального, ворота в которую находились около стены, разделявшей кухню и ванную, а по области нематериального просочился в чисто умозрительный район сна. Здесь шел бесконечный сон, который Сверх-Я представлял себе так же, как и первобытный человек свои сновидения считал прогулкой излетевшей из тела души: сон, мол, - это действо покинувших свои оболочки форм таких же " Сверхов "...

 

Сверх-Я сам не понимал, что происходит в районе сна, но ему этот район нравился. Он был уютным, обжитым, и сюда тянуло снова и снова.

 

ПАРОВАЯ МАШИНА И КРАЙ СВЕТА

 

Навстречу Сверх-Я попался парень в синей школьной форме, едущий на странной паровой машине[3]. Машина была полужелезной, полудеревянной, пыхтела и выбрасывала клубы черной копоти. Парень увидел Сверх-Я, любопытно-насмешливо захихикал, раскрыл широко голубые глаза и вдруг сказал серьезно:

- Сергей Владимирович просил передать какую-то карту, но ее в училище связи уже без тебя нарисовали.

- Я должен был передать? - переспросил Сверх-Я.

- Нет, тебе[4], - сказал парень в школьном костюме, повернул руль и уехал, попыхивая дымом из машины. Удаляясь, он снова повернулся лицом, и над верхней его губой единосекундно вылезли из кожи редкие усы, а из-под машины выпала металлическая табличка: