Странная катастрофа «Леман Бразерс»

 

В начале 2008 года стало ясно, что финансовая секьюритизация станет «последним танго» для Соединённых Штатов как мировой финансовой державы. Предпринимались неотложные меры, чтобы сохранить могущество Уолл‑Стрит, если его ещё можно было спасти.

В сентябре 2008 года среди нарастающей паники в Белом доме Буша и, прежде всего, в министерстве финансов Генри Полсона администрация приняла несколько решений, какие финансовые институты получат помощь, и, что более судьбоносно, какие подлежат банкротству.

Крупная страховая компания «АИГ», чей основатель Хэнк Гринберг несколькими годами ранее был обвинён в грубых подтасовках финансовых книгах компании, получил чрезвычайный правительственный кредит в 10 миллиардов долларов. Одновременно, правительство, по сути, национализировало две огромные национальные частные ипотечные страховые компании «Фанни Мае» и «Фредди Мак». ^{963} Глава ФРС Бен Бернанке встретился за закрытыми дверями с президентом Нью‑йоркского федерального резервного банка Тимоти Гейтнером (впоследствии ставшим министром финансов Барака Обамы) и бывшим исполнительным директором «Голдман Сакс» Генри Полсоном. Они приняли роковое решение позволить четвёртому по величине инвестиционному банку Уолл‑Стрит «Леман Бразерс», учреждению с 153‑х летней историей, обанкротиться.

Финансовые рынки от Токио до Лондона и Франкфурта запаниковали, так как внезапно осознали, что теперь неясна или, по крайней мере, сомнительна основная линия, указывающая, которые из финансовых институтов США являются «слишком большими, чтобы упасть». Отныне ни один банк в мире не мог быть уверен, что его партнёр в Нью‑Йорке устоит, а если устоит, то получит ли он поддержку правительства США. Гораздо меньший инвестиционный банк «Бир Стирнс» был спасён деньгами ФРС всего несколькими месяцами ранее. Логика была не очевидна. Ещё бы, именно в этом и состояла подоплёка решений Полсона.

Как только просочилась новость о решении по поводу «Леман Бразерс» в течение нескольких часов рынки рухнули по всему миру. То, что до этого момента было в основном кризисом меньшем сегменте американской субстандартной ипотечной секьюритизации стоимостью примерно 800 миллиардов долларов, внезапно превратилось в глобальный системный кризис, в течение которого банки внимательно изучали каждый актив, который они собирались принять от других банков. Глобальный кризис доверия разразился по той простой причине, что в самом разгаре крупного кризиса правительство США и частная ФРС бездумно решили позволить крупному банку упасть. Очевидно, они это сделали, полностью осознавая последствия.

В течение нескольких секунд после объявления, что «Леман Бразерс» не получит спасительной поддержки (как это было сделано в случае с «Бир Стирнс») стало ясно, что внезапно финансовая политика США, доктрина «слишком большой, чтобы упасть», политика страхования, на которую опирались банки во всём мире, начиная с кризиса 1980‑х годов, отныне больше не являются основой для расчёта рисков в сделках с другими банками и особенно – с банками США.

Если бы министр финансов Генри Полсон, Гейтнер и Бернанке из ФРС приняли решение спасти «Леман Бразерс» вместо «Бир Стирнс», возможно, воздействие было бы значительно меньше. По крайней мере, банкиры во всём мире были бы уверены, что у правительства США существует последовательная политика чрезвычайного спасения, то есть, на предмет того, какие банки «слишком большие, чтобы упасть». Даже бывший председатель «Голдман Сакс» губернатор Нью‑Джерси Джон Корзайн выступил с нападками на своего бывшего партнёра по «Голдман Сакс» Полсона за его «непоследовательность» и содействие панике на рынках созданием неопределённости. ^{964}

Единственное правдоподобное объяснение шоковому банкротству «Леман Бразерс» состояло в том, что Уолл‑Стрит и Министерство финансов США отчаянно нуждались в событии, который напугает Конгресс, и последний выдаст Полсону «карт бланш» на чрезвычайное спасение его дружков с Уолл‑Стрит. В сентябре оставалось всего два месяца до президентских выборов, и Конгресс был не склонен утверждать политически взрывоопасный план спасения крупных банков за счёт налогоплательщиков, большинство из которых считали именно эти банки являются причиной кризиса. Банкротство «Леман Бразерс» привело финансовый мир на грань глобальной катастрофы. А также сконцентрировало внимание Конгресса.

23 сентября Полсон объявил о создании чрезвычайного фонда для спасения банков с симпатичным названием ТАРП или Программа освобождения от проблемных активов[69]. Как потом убедилась общественность, кто и сколько получил по этой программе, оставалось тайной и при Полсоне и при его преемнике от демократов Гейтнере.

Представляя в Конгрессе ошеломляющий запрос на чрезвычайные меры спасения, Полсон и Бернанке сообщили только о том, что ТАРП будет стоить 700 миллиардов долларов. Они произвели наспех состряпанный двухстраничный проект закона, в котором ни слова не говорилось о каких‑либо ограничениях на использование этих денег или подотчётности надзорному органу. В этот момент всему миру стало ясно, что американские власти потеряли контроль. В такой атмосфере ни один банк больше не осмеливался доверять какому‑либо другому международному банку. ^{965}

После чего безумие стало развиваться по нарастающей. ТАРП предполагала, что проблема состоит в нехватке «ликвидности» и передала сотни миллиардов долларов налогоплательщиков в руки «Ситинруп», «Дж. П. Морган Чейз» и «Голдман Сакс», глубоко замешанным, в первую очередь, в создание гигантской мошеннической пирамиды секьюритизации.

После сентября 2008 года проблема, как заметил бывший заместитель министра финансов Джон Тейлор, была не в межбанковской ликвидности. Она состояла в отсутствии уверенности среди всех крупных банков, что их банковский контрагент банка не исчезнет. Никто не знал, как выразился Тейлор, «у кого на руках пиковая дама». ^{966} Накачивание избранных банков сотнями миллиардов долларов налогоплательщиков было неправильным лекарством для лечения неверно диагностированной болезни. Но не для Богов денег.

 

 

Парадигма «Ситигруп»

 

Банки‑получатели помощи, например «Ситигруп», были довольны программой ТАРП. Налогоплательщики вынуждены были оплатить расходы банков, связанные с их безудержной азартной игрой в финансовом казино. Викрам Пандит, исполнительный директор «Ситигруп» заявил: «Мы ежедневно остаёмся полностью заняты делами компании. Мы собираемся вести дела "Сити" для акционеров».

Цена акций акционеров в «Ситигруп» на тот момент не превышала одного доллара.

Фактически, Пандит сказал, что правительственное вливание не изменит ни стратегию, ни операции, ни управление «Ситигруп». «Обычный бизнес, ребята». Однако, благоразумнее было бы, чтобы его приоритеты состояли в том, чтобы привести банк в состояние, в котором тот смог бы работать без правительственной поддержки, и реорганизовать свой бизнес так, чтобы подобная катастрофа никогда повторилась. Интересы акционеров должны были стоять на последнем месте. Это было строгой логикой риска в реальной капиталистической системе. Уолл‑Стрит предпочла то, что некоторые назвали «социализмом банкиров»: социализация потерь для налогоплательщиков и приватизация прибылей для банкиров.

Банкротство «Леман Бразерс» вызвало распространение паники во всем мире. Внезапно замерло рутинное торговое финансирование. В Китае, основном мировом экспортёре, компании перестали получать обычное торговое финансирование, и по всей стране начали закрываться заводы. В странах Европейского союза Европейский центральный банк включил кран ликвидности в отчаянной попытке предотвратить массовое банкротство банков.

В Великобритании банковская паника началась в начале 2008 года, когда пал один из крупнейших ипотечных банков страны «Нозерн Рок». Это было совместное с «Леман Бразерс» предприятие по продаже субстандартных обеспеченных залогом ценных бумаг в Великобритании. Банк должен был быть национализирован к унижению лейбористского правительства Гордона Брауна. Именно Браун ранее постарался обеспечить дружественное банкам законодательство, которое освободило от регулирования такие банки, как «Нозерн Рок», и открыло широкую дорогу азартным играм в банковской деятельности в американском стиле.

 

Рис. 20. В октябре 2008 года правительство США приступило к спасению «Ситигруп», крупнейшего в мире банка с наиболее агрессивного кредитора субстандарной ипотеки

 

То, что произошло после того, как новый президент США, президент, единственным предвыборным лозунгом которого была фраза «Перемен!», скоро станет ясным всему миру. Ничего обнадёживающего для тех, кто ожидал реальных перемен.

 

Глава 18  

Обворовывание нации

 

«Деньги – источник зла, деньги – источник зла, деньги – источник зла, избавься от них, избавься от них, избавься от них...»

– песня сестёр Эндрюс, хит‑парад 1945 года ^{984}

 

Президент «перемен»

 

 

Не понадобилось много времени в первый год президентства Барака Обамы, чтобы понять, что именно кандидат Обама подразумевал своим единственным предвыборным слоганом «Перемен!». Эти перемены не касались ни экономической, ни финансовой, ни военной, ни внешней политики США в целом.

Внимательное изучение подбора Обамой консультантов и кандидатур в члены правительства ясно давало понять, что услышанная многими мантра о переменах отнюдь не относилась к тем вещам, на которые наивно надеялось большинство его сторонников. Скорее это были перемены в интенсивности.

Выбирая членов своего кабинета, президент Обама сделал этот факт очевидным. Его команда советников по национальной безопасности стала первым предупреждением. Роберт Гейтс, человек, который был близким соратником семьи Бушей с момента своего назначения в ЦРУ в 1966 году, был попрошен вновь избранным президентом Обамой остаться в качестве министра обороны. По словам инсайдеров, в 1991 году президент Джордж Буш‑старший назначил Гейтса директором ЦРУ, чтобы помочь скрыть участие Буша в незаконной торговле оружием и наркотиками, так называемый скандал «Иран‑контрас». Гейтс стал министром обороны Джорджа Буша‑младшего в 2006 году, когда Дон Рамсфелд со скандалом ушёл в отставку. Было ясно, что в политике Пентагона президент Обама твёрдо намерен проводить курс Буша‑младшего.

Советник по вопросам национальной безопасности Обамы генерал Джеймс Джонс при Буше был командующим НАТО в Европе во время расширения НАТО к границам России. Президентский Директор Национальной разведки адмирал Деннис К. Блэр, профессиональный флотский офицер, командовал американскими Вооружёнными Силами в Тихом океане при Буше. Эта команда национальной безопасности вряд ли выглядела способной изменить направление политики США в качестве единственной супердержавы или изменить сосредоточенность на вооруженных силах, даже притом, что никакая мыслимая держава‑конкурент не угрожала безопасности Америки. Менее чем год после своего избрания президент Обама предпринял шаги, чтобы увеличить численность войск в Афганистане на 30 000 – как раз в тот момент, когда он принимал Нобелевскую премию мира.

 

 

Величайшее ограбление руками банков Уолл‑Стрит

 

Отсутствие реальных перемен при Обаме стало ещё очевиднее при выборе глав его финансовой и экономической команды. Сюда он назначил тех же самых лис, которые в своё время открыли банкам Уолл‑Стрит широкую дорогу в финансовые курятники.

Через несколько дней после приведения к присяге в качестве президента Барак Обама сделал драматический разворот на 180 градусов от своих экономических предвыборных обещаний и приступил к назначению на каждый ключевой финансовый и экономический пост либо своих личных протеже, либо протеже вице‑председателя «Ситигруп» Роберта Рубина, либо протеже «Голдман Сакс», чтобы проводить свою экономическую политику. Несмотря на свою явную победу с мандатом на проведение радикального реформирования обанкротившегося дерегулированнного финансового здания, Обама начал с наиболее вызывающего в американской истории чрезвычайного спасения Уолл‑Стрит.

Избранный президент 5 ноября 2008 назвал своего близкого друга и старого сокурсника по юридическому факультету Гарвардского университета Майкла Фромана, на тот момент высокопоставленного топ‑менеджера «Ситигруп» в качестве главы своей переходной экономической группы – группы, которая будет выбрать кандидатуры на все ключевые посты кабинета, имеющие отношение с банковскому делу и экономике. Фроман познакомил кандидата Обаму с заместителем председателя «Ситигруп» Рубином, в своё время бывшим министром финансов в администрации Клинтона и бывшим председателем Голдман Сакс». Рубин же стал наставником Фромана в каждом ключевом выборе для администрации Обамы. ^{985} Назначение Тима Гейтнера в качестве министра финансов и Ларри Саммерса в качестве директора Национального экономического совета Белого дома, своего рода экономического «царя», говорило о том, под чью дудку будет плясать президент Обама, и кто будет заказывать музыку. Уолл‑Стрит уверенно вошла в президентскую команду, как это было на протяжении прошлого века, да и в позапрошлом тоже.

В 1999 и 2000 году Саммерс, который сменил своего бывшего босса Роберта Рубина на посту министра финансов президента Клинтона, и Тим Гейтнер как его заместитель подготовили и протолкнули через Конгресс два роковых законопроекта которые развязали спекулятивную лихорадку финансовых титанов с Уолл‑Стрит. Это были отмена Закона Гласса‑Стигала от 1933 года и Закон о модернизации товарных фьючерсов 2000 года, что позволило абсолютно без надзора правительственных регуляторов торговать финансовыми производными, такими, как кредитные дефолтные свопы, в частном порядке или, как это обозначали, на внебиржевом рынке ценных бумаг.

Гейтнер перешёл в Белый дом, оставив свой пост президента могущественного Нью‑йоркского Федерального резервного банка, пребывая на котором, он в компании с Бернанке и министром финансов Генри Полсоном сыграл решающую роль в чрезвычайном спасении «АИГ» и банкротстве «Леман Бразерс». Гейтнер был человеком Уолл‑Стрит с головы до ног.

Как обрисовано в общих чертах в этой книге, причины американской финансовой катастрофы, которая началась летом 2007 года, имели много очень глубоко встроенных компонентов. Непосредственный толчок был дан смертельной комбинацией дерегулированных финансовых структур, сговором основных агентств кредитных рейтингов по поводу использования некорректных моделей риска и слабого надзора над банками, кредитовавшими ипотеку.

Присматривали за этой политикой последовательно четыре американских президента – Рональд Рейган, Джордж Буш‑старший, Билл Клинтон и Джордж Буш‑младший. Все они намеренно позволяли разгул спекулятивного разрушения американской экономики, поощряя отмену финансового регулирования. Результатом стало резкое перераспределение благосостояния и власти в США, усугубленное выборочным снижением налогов для самых богатых и ростом налогов (и прямых и косвенных) для безнадёжно погрязшего в долгах американского потребителя, что фактически только глубже топило американское население.

Инвестиционные банки Уолл‑Стрит, такие, как «Морган Стенли», «Голдман Сакс», «Меррил Линх» и «Леман Бразерс», вводили секьюри‑тизацию, процесс, поддерживаемый той, кто должна была его ограничивать, – Федеральной резервной системой. Этот процесс привёл к созданию новых инструментов для мошенничества и обмана – ценные бумаги, обеспеченные активами. Банки выдавали «кредиты лжеца» и другие лёгкие кредиты своим клиентам, часто вводя их в заблуждение относительно окончательного риска. Банки вели себя, словно были убеждены, что существует новая система, которая больше не считает исключительно важным консервативный контроль за рисками.

После Азиатского кризиса 1997–1998 годов, который, чтобы привлечь азиатские капиталы в Соединённые Штаты, и тайно и открыто разжигался теми же самыми банками Уолл‑Стрит, поток денег из Азии, и прежде всего, из Китая, в американские полугосударственные гиганты недвижимости «Фанни Мае» и «Фредди Мак» придал секьюритизации реактивное ускорение. Секьюритизация обычной и даже высоко рискованной американской ипотеки в новые ценные бумаги или обеспеченные недвижимостью ценные бумаги, которым тогда главными рейтинговыми агентствами обманчиво присваивались рейтинги высшего качества AAA, настолько соблазнила инвесторов из Европы и Азии, что они ринулись в новые американские ценные бумаги без какой‑либо перепроверки‑реальности этого кредитного рейтинга AAA.

Структура секьюритизации была создана и разработана, чтобы сделать только то, что она и сделала, с азиатской ликвидностью или без неё. Она разрабатывалась, чтобы мошеннически обогатить те финансовые учреждения, которые стояли в основе американского колосса – Уолл‑Стрит и её ближайших союзников.

Начиная с первого «спасения» финансовых рынков ещё Аланом Грин‑спеном в октябре 1987 года, основные участники рынка были уверены, что, какой бы кризис не разразился в результате их рискованного кредитования или финансовых деловых отношений, власти в тот же день придут им на помощь. Эта идея нашла своё выражение в доктрине «Слишком большой, чтобы упасть».