Глава шестая. Бои без правил

 

 

Москва, 22 июня

 

За четыре дня до нашего отъезда в Локарно мне позвонил человек, который представился командиром разведывательного десантного батальона майором Черниченко. Он попросил меня о встрече, а когда я сослался на крайнюю занятость, сказал, что дело важное и касается Ивана. Через полминуты я уже гнал свой «шевроле» на предельной скорости в сторону Москвы.

Мы встретились с ним на Ленинградском вокзале около аптечного киоска. Через полчаса майор уезжал в Питер. Он молча протянул мне красные корочки с российским гербом. Я раскрыл их и внутренне похолодел. Это было ветеранское удостоверение Дока, испачканное засохшей кровью.

– Откуда это у вас? – спросил я упавшим голосом.

– Из Чечни. Спецназовцы передали. Капитан Неволин. Помните такого?

Я кивнул. Как не помнить? Когда я заканчивал свою службу, он только пришел из училища командовать взводом.

– Он дал мне ваш адрес. Я не поленился, съездил в Затопино, а жена ваша сказала: на сборах. От нее я и узнал номер вашего сотового…

Подробности по поводу того, как он меня нашел, меня мало волновали, поэтому я перебил:

– Что с Перегудовым? Убит? Где?

Майор вздохнул.

– Под Карабулаком. Я там не был. Неволин со своим батальоном был. Говорит, нашли массовое захоронение. Боевики, отступая, расстреляли всех пленных. Удостоверение было в кармане бушлата одного из убитых.

– Неволин опознал Ивана?

– Опознал. – Майор опустил голову. – Говорит, еще какие‑то документы при нем были. Тела они отправили в Назрань, оттуда грузом «двести»…

– Ай, блин, твою мать! – Я не сдержался и со всей силы ударил кулаком по выложенной черным кафелем стене. Плитка треснула. Люди вокруг оборачивались на меня. Это я во всем виноват! Я попросил его помочь разобраться в деле с вакциной. Не учел того, насколько коварен и жесток наш противник. Ну что же, разбудили они во мне зверя – Артист ранен, Док убит! Око за око, зуб за зуб – так у них, кажется, говорят? Ну что ж, так тому и быть.

Майор смотрел на меня с сочувствием. Он‑то понимает.

– Извините, сорвался, – сказал я. – Подробностей вы, конечно, не знаете.

Подробностей он, конечно, не знал. Я проводил его на поезд. На прощание мы крепко обнялись.

 

* * *

 

Артист поднял взгляд на журналистку. Светлана Корниенко что‑то писала, склонившись над прикроватной тумбочкой.

– Очередная статья?

Светлана вздрогнула от неожиданности.

– Тьфу ты, напугали вы меня! Пока не знаю, что это будет: статья или очерк. Это наша с вами история. Обнародуя ее, мы покажем этим недоноскам, что не боимся их.

– Правильно рассуждаете, – улыбнулся Семен. – Хотя я привык работать безо всякой рекламы. Можно вас попросить еще раз сходить за соком? Хорошо бы такого же, как в прошлый раз – персикового.

– Хорошо. – Светлана вышла за дверь.

Она вернулась сразу с двумя пакетами сока. Остановилась около милиционера, который сидел перед дверью палаты с автоматом на коленях. Вид у него был крайне недовольный.

– Скучно вам здесь? – поинтересовалась журналистка.

– Идите, девушка, идите. Не отвлекайте меня.

– От чего? – искренне удивилась Светлана.

Милиционер не ответил. Светлана открыла дверь палаты. Сквозняк тут же смел с тумбочки исписанные ею листки. Окно палаты было открыто настежь. Взгляд журналистки упал на кровать – она пустовала. Светлана выскочила в коридор:

– Куда Злотников вышел?

– Никуда не выходил, – удивленно произнес милиционер. Поднялся со своего стула, заглянул в палату, и лицо его вытянулось от удивления. Милиционер бросился к окну, глянул вниз, в колышущуюся на ветру зелень больничного сквера. – Неужели сбежал?

– Вы еще сомневаетесь? Возьмите! – Светлана сунула в руки милиционеру пакеты с соком, выскочила из палаты и побежала по коридору. Она поймала себя на том, что очень волнуется за Семена. Она нисколько не сомневалась: он сбежал, чтобы мстить.

 

* * *

 

Был жаркий день. Небольшая деревушка у мелководной реки, давно оккупированная дачниками из Москвы, млела под солнцем.

В тени палисадника перед распахнутыми настежь окнами избы на раскладушке расположился Кирилл. Он только что вернулся с купания и теперь отдыхал, укрывшись махровой простыней.

– Кирюша, я накрываю на стол. Через минуту будем есть, – раздался из избы голос матери.

– Мам, дай отдохнуть. Обедайте без меня, – лениво отозвался Кирилл.

– Потом все несвежее будет.

– Мам! – Кирилл повысил голос.

– Ладно, ладно, как хочешь, – смирилась мать.

Кирилл со вздохом перевернулся на бок, собираясь вздремнуть, и тут его взгляд уперся в лицо мужчины, сидящего перед раскладушкой на корточках.

– А‑а?.. – Кирилл даже не слышал, как тот подобрался к нему так близко. Злотников аккуратно взял его за горло, слегка надавил на кадык и помотал головой, давая понять, что кричать совсем не надо.

– Кирюш, ты что‑то сказал? – снова раздался из избы голос матери.

– Нет‑нет. – Кирилл скосил взгляд на безжалостное лицо неожиданного гостя.

Артист встал, жестом дав понять, что Кирилл должен идти за ним. Кирилл послушно поднялся с раскладушки и покорно поплелся следом, даже не думая о сопротивлении.

Они очутились рядом с сараем, за высоченными зарослями крапивы.

– Ну что вам еще от меня надо? Я же все сказал! – плаксиво произнес Кирилл, стараясь не глядеть на мучителя.

– Кому ты что сказал?

Кирилл удивленно уставился на Семена. В его голове мелькнула догадка.

– А разве вы не…

– Разве. Я Семен Злотников. Их работа? – Артист кивнул на распухший нос Кирилла. Кирилл затравленно кивнул.

– Сколько их было?

– Двое.

– Один в кепке, другой бритый, так?

– Да.

– А ты, значит, испугался и свою невесту им продал. А потом, продав, на дачу от греха подальше свалил.

– Они же меня били! Я думал – убьют. Они звери!

– А ты трус! Кому ты нужен… Что‑нибудь еще запомнил, кроме кепки и лысой головы? Может быть, одежда необычная, еще что‑то? Говорили о чем‑нибудь?

– Ни о чем они не говорили! – Кирилл на мгновение задумался. – У того, который лысый, у него я на руке татуировку заметил: группа крови. А еще мизинец у него на правой руке кривой.

– Мизинец, говоришь? Ну вот, это уже кое‑что.

– Скажите, со Светой все в порядке?

– Чего это ты вдруг заволновался? – нехорошо усмехнулся Артист. – До этого, значит, не волновался, на солнышке нежился, а теперь расчувствовался? А позвонить, предупредить не мог, что ли?

– Пожалуйста, я вас прошу, не говорите ей ничего о том, что… – Кирилл замялся. – Ну что я сломался! Вы бы знали, как они меня били!

– Знаю. Плохо били. Надо было лучше. Не знаю, как ты Светлане теперь в глаза смотреть будешь. – Артист легонько толкнул Кирилла, и тот упал в крапиву. Лежал, боясь подняться, затравленно смотрел на Злотникова.

– Кирюша, ты где? – раздался в палисаднике зычный голос матери.

– Если с ней что‑нибудь случится, я тебя убью, – тихо пообещал Артист на прощание И скрылся в кустах.

 

* * *

 

Следователь прокуратуры Адриано ди Бернарди очнулся от того, что его окатили водой. Он лежал на траве. Приятный теплый ветерок обдувал лицо. Адриано открыл глаза и увидел вокруг себя бородатых людей, одетых в военную форму. Все они были вооружены автоматами и пулеметами. Люди рассматривали его и о чем‑то переговаривались. Потом один из них подошел к следователю, вынул из своего нагрудного кармана паспорт Бернарди, пролистал его и спросил по‑русски:

– Паспорт твой?

– Си, пассапорто.

Вооруженные люди расхохотались, услышав голос Адриано.

– Итальянец, что ли?

– Си‑си, итальяно, – закивал Бернарди. – Вы… вы есть… кто?

– Мы защитники родины. Освободительная армия Ичкерии. Понятно тебе?

Итальянец неопределенно пожал плечами. Он знал слишком мало русских слов. Мужчина заговорил со своими товарищами по‑чеченски. Потом показал жестом, что итальянец должен встать.

Адриано попробовал подняться, но не смог. Он настолько ослаб за время переезда в ящике, что ноги его не слушались. К нему подошли двое, подхватили под мышки и куда‑то потащили.

Теперь Адриано смог увидеть, что находится в каком‑то горном селении. К склонам жались двухэтажные дома, окруженные каменными заборами. Вдали были видны террасы зеленых полей, на которых копошились люди.

Бернарди подтащили к массивной деревянной двери, расположенной на уровне земли. Дверь открыли, и кто‑то сильно толкнул следователя в темноту. Он упал, чувствуя, что катится по ступенькам вниз. Там, внизу, была сырая земля. Адриано застонал и отполз подальше от лестницы, в темноту.

Глаза потихоньку привыкали к сумраку подземелья. Следователь увидел, что в подвале он не один. На подстилках из соломы лежали исхудавшие люди. Они изучающе смотрели на итальянца.

 

* * *

 

У Артиста появилась зацепка. Не каждый будет выкалывать себе на руке группу крови. Обычно это делают те, чья работа связана с риском, в том числе и солдаты спецподразделений. Если тебя серьезно ранило и нужна кровь, медик сразу знает, какой группы. Кроме того, кривой мизинец… Особые приметы, по которым ему нужно найти этих ублюдков, пока они не предприняли очередной попытки покушения на журналистку. Наверняка заказчик им хорошо заплатил, раз так стараются. А коли так – попробуют еще раз.

Если бы ребята – вся команда Пастуха – были в городе, он знал бы, как с их помощью выйти на тех, кто ему нужен. Но ребята уже уехали, он был один и должен сам придумать, как действовать. И придумал. Уже через час Артист знал, к кому именно обратится за помощью.

В свое время, когда его только‑только выкинули из армии и он болтался без заработка – денег не хватало даже на хлеб, решили они с молодыми коллегами из театрика, в который он поступил (соблазнился посулами знаменитого режиссера), поскоморошничать – создать небольшую группу, в которую войдут и музыканты, и танцоры, и массовики‑затейники. Дали объявление в газеты: мол, совсем недорого работаем на свадьбах, банкетах и прочих торжествах. Сначала не везло, а потом, когда прошел слух, что «скоморохи» работают хорошо и весело, стали их приглашать постоянно. Появились хорошие деньги и даже некоторая известность. Вот только на творчество времени почти не оставалось.

Тогда‑то эта история и произошла. Однажды их пригласили скоморошничать на свадьбу в один кабак на окраине города. Они приехали, начали работать. Богатая свадьба, человек восемьдесят было приглашено. Естественно, подпили все как следует. Артист сейчас уже не помнил, с чего началась драка: то ли «скоморох» гостю рубаху вином залил, то ли гость «скомороху» нечаянно по уху съездил. Однако началась. И скоро участие в ней принимали уже два десятка мужиков. Злотников, как человек спокойный и уравновешенный, в потасовку долго не вмешивался, но когда в него запустили стулом, не выдержал, показал все, на что способен… Раскидал дерущихся по углам, особенно горячих вырубил – пускай, мол, отдохнут, подумают, – и скоро драка как‑то сама собой прекратилась. Ну раскидал и раскидал, чего тут особенного? Подготовка у него соответствующая – спецназовская. Но только его «подвиг» не остался незамеченным. Когда все кончилось, подозвал его к себе дядя невесты, солидный такой кент, и предложил поработать у него телохранителем.

– А вы кто? – невежливо спросил разгоряченный дракой Артист.

– Конь в пальто, – отпарировал дядя. – Блатной я. Понял? Денег тебе столько в месяц положу, сколько ты на своем кривляний за жизнь не заработаешь. Идет?

Артист, конечно, отказался. Сказал, что ему вообще‑то некогда, занят в театре. Да и не хотелось ему криминального авторитета защищать. Не любил он их, бандитов этих. Вслух, правда, ничего такого не сказал.

– Не хочешь – как хочешь, – сказал невестин дядя. – Я на тебя не в обиде, хоть и жаль. Ну а если возникнут какие‑нибудь проблемы – обращайся. Понравился ты мне. – И дал Артисту свою визитную карточку.

– Да какие у меня могут быть проблемы? – усмехнулся Артист.

– Проблемы рано или поздно возникают у всех, – возразил невестин дядя.

Кажется, он оказался прав. Хотя Артист не был уверен, что телефоны, которые были указаны в визитной карточке, ему помогут – столько уже времени прошло. Да и вообще, недолог век криминальных авторитетов.

Поскольку сейчас было четыре часа дня, Злотников первым делом набрал номер, указанный в визитке как рабочий.

– Фирма «Экси консалтинг», добрый день, – раздался в трубке приятный девичий голосок.

– Здрасте, Владимира Ивановича я могу услышать?

– А как вас представить?

– Семен Злотников. – Артист подумал, что это имя ничего не скажет Владимиру Ивановичу, и добавил: – Скажите, скоморох свадебный ему звонит.

– Свадебный скоморох? – удивилась секретарша.

– Да‑да, именно так.

– Что, вспомнил мои слова? Ну здравствуй, – раздался через некоторое время в трубке низкий голос Владимира Ивановича.

 

 

Генуя, 24 июня, 16.05

 

Городской прокурор Сержио Адамо пытался успокоить синьору Бернарди, которая рыдала в его кресле.

– Синьора Франческа, он жив. Жив, вы понимаете? И это самое главное!

– Бедный мой мальчик, он такой хрупкий, такой беззащитный. Они издеваются над ним!

– А по‑моему, он нисколько не похудел. И вид у него вполне бодрый.

Синьора Бернарди посмотрела на прокурора как на врага:

– Это вы отправили его в Россию!

– Я? Ну, знаете ли!.. Ехать в Россию – это была его идея. Я отговаривал Адриано от этого безумного шага. Говорил, что можно обойтись силами Интерпола. Но он меня не послушал!

– Где же я возьму столько денег? У меня такая маленькая пенсия.

– В ближайшее время мы найдем способ, как вытащить его оттуда, я вам обещаю. – Несмотря на все попытки ободрить синьору Бернарди, которые прокурор предпринимал уже в течение получаса, она не прекращала рыдать. – Я свяжусь со своими коллегами в России… Сейчас нужно сделать все, чтобы похищение вызвало резонанс во всем мире. Нужно привлечь внимание общественности.

– Ах, Сержио! Пока появится резонанс, они его убьют! Вы знаете, мне сейчас лучше побыть одной. Я, пожалуй, пойду. – Синьора Бернарди поднялась.

– Я могу оставить себе кассету?

– Да‑да, конечно.

– Я распоряжусь, вас проводят.

– Не стоит беспокоиться.

– Дорогая Франческа, пожалуйста, не отказывайтесь. Сейчас вам, как никогда, нужна поддержка. Обещаю, что в ближайшее время мы все уладим и вы снова увидите своего сына.

Когда синьора Бернарди ушла, прокурор с облегчением вздохнул. М‑да, ну и задачу ему задал Адриано! А все его горячность! Прославиться ему, видите ли, захотелось! Преступление, связанное с русской мафией, раскрыть! – Сержио нажал кнопку на пульте дистанционного управления. На экране телевизора появилось лицо Адриано. Снимали его в какой‑то комнате, где не было никакой мебели. Пол, устланный разноцветными коврами, и все. Адриано испуганно смотрел в объектив.

Кто‑то, видно, сделал ему знак, и Адриано торопливо заговорил:

«Дорогие мои родственники, мама. Я сейчас нахожусь в Чечне. Попал в заложники. Похитители требуют с меня выкуп – два миллиона долларов. Я пытался им сказать, что у нас в семье нет таких денег, но они меня не понимают. Говорят, что если через три недели денег не будет, то меня убьют… Я понимаю, что вы не сможете собрать такую сумму. Обратитесь за помощью к синьору Сержио Адамо. Надеюсь, что он сумеет вам помочь. У него очень большие связи… Если нет – мне останется ждать самого страшного…»

Хорошенькое дело – сам заварил всю эту кашу, а теперь кто‑то должен расхлебывать! Два миллиона – подумать только! Если он с такой просьбой обратится к друзьям в муниципалитете, его просто не поймут. Два миллиона наличных за чудачества молодого следователя?!

«…Я очень надеюсь на помощь синьора прокурора. Эти люди не шутят. Вчера они расстреляли одного русского журналиста, за которого его редакция не смогла вовремя заплатить. Я вас умоляю, спасите меня! Если вы согласны, позвоните по сотовому телефону, который сейчас увидите на экране. – Адриано поднял на уровне груди картонку, на которой фломастером были крупно выведены цифры. – Звонить можно в течение недели после того, как вы получите видеокассету. Дальнейшие инструкции вы также получите по телефону. Люблю вас всех и надеюсь…»

На этом запись оборвалась. На экране замелькали черно‑белые полосы. Прокурор выключил видеомагнитофон. Конечно, он обязан помочь своему сотруднику. Но как? Эти чеченцы, видимо, полагают, что в Италии все следователи миллионеры! Ну понятно, если бы просили тысяч двести, на худой конец пятьсот… Впрочем, в этом случае семейство Бернарди могло обойтись и без помощи прокурора. Не так уж они и бедны на самом деле!

 

* * *

 

Бритоголового звали Стасом, хотя в паспорте он значился Вячеславом, а его напарника в бейсболке – Чучей. Кличка пошла от фамилии – Чечулин. Оба учились в строительном колледже. Стас поступил в колледж после армии. Вернулся из Чечни, где «оттрубил», по его словам, полтора года в разведке. Чуча – после школы. Жили оба в общежитии в одной комнате. Мизерной стипендии хватало всего дня на четыре. Остальное время жили за счет девочек, иногда шмонали пьяненьких на улицах. Чуча несколько раз предлагал другу подработать: то курьером, то расклейщиком объявлений, то грузчиком, но Стас отказывался, заявляя, что не царское это дело – с бумажками бегать, не для того он в Чечне кровь проливал. Вот будет что‑нибудь стоящее, тогда…

Однажды после занятий он позвал Чучу в туалет, заперся с ним в кабинке и вынул из сумки большой пистолет с глушителем.

– С нуля пушечка. Супер! – хвастливо сказал Стас.

– Откуда это у тебя? – искренне удивился Чуча.

– От верблюда. Я же тебе говорил – будет дело. Вот что у меня еще есть. – Он продемонстрировал другу толстую пачку денег. – Скоро мы с тобой, Чуча, свалим из общаги, квартиры себе купим, черную икру будем ложками жрать…

– А что за дело‑то? – осторожно поинтересовался Чуча.

– Журналистку одну завалить надо.

– Как это – завалить?

– Молча. Да ты не ссы! Для меня это раз плюнуть. Знаешь, сколько я «чехов» за полтора года замочил?

– Но это же статья!

– Какая же это статья, когда ни одна сука в мире не узнает? Я все аккуратно сделаю. Киллеры, между прочим, никогда не попадаются. Дело сделаем, пушку выкинем – и никаких улик. Ты вроде хвастался, что у тебя права есть…

Чуча кивнул.

– Ну вот и классно! Завтра поедем тачку покупать.

При разговоре о машине Чуча слегка приободрился, но все равно ему было страшно…

Несколько дней назад, когда Стас вдруг начал палить по захлопнувшейся перед их носом дверью, а оттуда в ответ раздались выстрелы, он испугался и бросился наутек. Стас его потом побил за трусость… Но как же тут не трусить? Сначала его какой‑то старик палкой по башке огрел, так что он неделю в себя прийти не мог, тошнило и голова кружилась; теперь вот стреляли. Не плевым оказалось это дело, а смертельно опасным. Чуча стал уговаривать друга отказаться от заказа, отдать аванс, но тот заявил, что обратного хода сделка не имеет – если заказ не выполнишь, тебя самого уберут.

Чтобы заглушить страх, они теперь каждый день напивались до тошноты… Вот и сегодня, едва проснувшись, Стас вместо занятий отправился в ближайший магазин за водкой. А Чуча отвернулся к стене и натянул одеяло на голову.

Потому и не слышал, как дверь отворилась и в комнату вошел Артист. Семен огляделся, похлопал по карманам висящей на стульях одежды, заглянул в стенной шкаф. Подошел к кровати, потряс Чучу за плечо.

– Не хочу я пить! Дай поспать! – Чуча, недовольно морщась, повернулся к Семену, и тут же ему в лоб уперся пистолетный ствол. – А‑а!.. – только и смог произнести парень.

– Где пистолет? – шепотом спросил Артист.

– Дяденька, не стреляйте! Я не виноват! Это все он! Я ничего не знаю!

– Пистолет где? – повторил Артист.

– У Стаса. Он его прячет, правда, не знаю где.

– Хорошо, где сам Стас?

– В магазин за водкой пошел.

– Давно?

Чуча пожал плечами:

– Не знаю. Я заснул. Может быть, минут двадцать. Скоро будет.

– Сделаем так: ты сейчас отвернешься к стене и сделаешь вид, что спишь. Больше от тебя ничего не требуется. И смотри мне!..

– Хорошо, хорошо, – пролепетал Чуча и торопливо отвернулся к стене, снова натянув одеяло на голову.

Артист с пистолетом на изготовку встал за дверью. Ждать пришлось недолго – минуты три. Дверь распахнулась, и в комнату, мурлыча себя под нос «Давай вечером умрем весело…», вошел Стас с полными пакетами продуктов.

– Чуча, вставай, опохмеляться будем! – закричал он с порога.

– Руки за голову! – Артист приставил пистолет к затылку Стаса.

Стас послушно завел руки за голову, выронив пакеты. Артист свободной рукой прощупал одежду. Оружия при парне не было.

– Ложись на пол! На пол, я сказал!

Стас грохнулся на пол. Артист вынул из кармана веревку и ловко связал ему руки. После чего облегченно вздохнул. Только сейчас, когда все было кончено, он почувствовал, как ноет раненое плечо. Перед глазами так и замелькали черные точки – ему пришлось поспешно опуститься на стул.

– Где пистолет, Стас?

– Нету у меня никакого пистолета, – пробурчал парень.

– Вы хоть понимаете, орлы, какой срок себе заработали, а? Ношение оружия, фальшивые номера, два покушения. До приезда ментов мне хотелось бы кое‑что узнать…

Артист блефовал. Никакой милиции он не вызвал. Идя в общежитие, он не был даже уверен, что это именно те двое, и никак не подстраховался. Да, Владимир Иванович дал ему точную наводку на покупателя пистолета, но мало ли какие совпадения бывают в этой жизни? Семен решил на всякий случай сначала провести «разведку боем». И не ошибся…

– Кто вам заказал журналистку?

Стас молчал. Артист глянул на Чучу. Тот лежал все так же, отвернувшись лицом к. стене.

– Повернись! – приказал ему Злотников. – В глаза мне смотри! Кто заказал Светлану Корниенко?

– А я тут при чем? Я ее не видел ни разу. Это все Стас, – пролепетал Чуча. Артист пнул Стаса в бок:

– Давай, давай, не телись, пока я к вам ваши собственные методы не применил.

– Не знаю я ничего, – пробормотал Стас зло. – Это ошибка. Мы в колледже учимся. Оружия у нас нет, и вообще мы никого не трогали.

– А та перекрашенная «шестерка», которая перед подъездом общаги стоит, она случайно не ваша?

– Наша! Не наша! – одновременно ответили Чуча и Стас.

Артист рассмеялся.

– Вот видите, как плохо, когда среди друзей согласья нет. Где это ты в людей палить научился, Стас?

– Нигде. Я вообще стрелять не умею. Что вы к нам привязались, а?

– Мы правда ничего не знаем, – заныл на кровати Чуча.

– А гуляете на что, на стипендию? – поинтересовался Артист, кивнув на набитые продуктами пакеты.

– Ему мать перевод прислала, – отозвался Стас. Терпение Артиста лопнуло. Он присел на корточки перед Стасом, взвел курок.

– Ну вот что, хватит комедию ломать! Или называете имя заказчика и способы связи с ним, или я вам обоим сейчас мозги выпущу!

– Ну ладно, ладно, – пробормотал Стас.

Тут Артист услышал сзади шорох. Хотел было обернуться, но рана все же сыграла с ним злую шутку, ему не хватило на сей раз быстроты реакции, из‑за чего Семен получил такой страшный удар, что тут же потерял сознание и свалился на пол.

Оказывается, пока он возился со Стасом, Чуча неслышно приподнялся с кровати и схватил со стола тяжелую чугунную сковородку. Метил он Артисту в голову, но тот инстинктивно уклонился, и основной удар пришелся по раненому плечу…

Стас приподнял голову:

– Вырубил?

– Кажется, да.

– Развяжи меня.

Освободившись от веревки, Стас вскочил на ноги, остервенело пиная Артиста.

– Сука! Сволочь! Тварь! – приговаривал он, с упоением вонзая ботинки в ребра напугавшего их мужика. Потом, слегка успокоившись, Стас опустился на стул, свинтил с бутылки водки пробку, плеснул в стакан, залпом выпил. Шумно выдохнул. – Чего стоишь? Вяжи его, пидора!

Чуча поспешно бросился выполнять приказание.

– А ты молодец, не зассал! Профессионально его вырубил, – похвалил его Стас. – Я уж думал – все, кранты!

– А что теперь делать будем? – испуганно спросил Чуча.

– Как – чего? Кончать его надо. – Стас нагнулся, поднял с пола пистолет Артиста.

– Ты че, вообще, что ли? – замахал на него руками Чуча. – Услышат!

Стас начал шарить по карманам Артиста. Вытащил сотовый телефон, документы, деньги. Телефон и деньги рассовал по карманам, удостоверение кинул Чуче. – Держи подарок. Да, это ты прав, тихонько все сделать надо, – согласился он. – Ты его сторожи, а я к тайнику схожу.

– А может, не надо? Отвезем его куда‑нибудь в лес да и оставим.

– Ты че, мозги‑то пропил? Где мы его оставим?

– А менты?

– Да ты не понял, что ли? Нету никаких ментов! Сам он, понимаешь, сам! Это же он бабу ту охранял, не узнал?

– Ну да, – кивнул Чуча.

– Ну и вот. Кончим его, аккуратно в пакет запакуем, а ночью отвезем на Лосиный и закопаем. Ни одна сука не найдет.

– Думаешь? – с сомнением в голосе произнес Чуча.

– Не думаю – знаю. Сторожи. – Стас вышел за дверь.

Придя в себя, Артист, первым делом попробовал пошевелить связанными руками. Веревка была затянута плохо. Если чуть поднапрячься, можно от нее избавиться. Но напрягать плечо он не мог – боль была нестерпимой, от удара рана, кажется, снова открылась, начала кровоточить. Да, недооценил он Чучу, решил, что сломался парень. Чуть ослабил внимание – и привет… Вот тебе и дилетанты! А ведь он, Семен Злотников, единственный свидетель, который видел лица киллеров. Есть еще, правда, Кирилл, но его можно не считать – этот теперь собственной тени бояться будет до самой смерти…

Артист скосил взгляд на Чучу. Парень жадно сосал пиво из бутылки. Один, а этот, Стас, за своим пистолетом с глушителем, видать, пошел! Наверняка хранит его где‑нибудь недалеко. Времени на раздумья больше не оставалось.

Когда‑то Пастух его учил: не можешь воевать руками – воюй ногами, не можешь ногами – воюй головой, не можешь головой – воюй задницей. Пока жив – борись! И правильно, между прочим, учил командир!

Собрав силы, Артист резко ударил ногами по стулу, на котором сидел Чуча. Так резко, что у стула подломилась ножка и Чуча полетел на пол. В следующее мгновение Семен без всякой жалости ударил его пяткой в кадык. Гаденыш отключился.

Злотников поднялся на ноги. Увидел лежащий на столе нож, повернулся спиной, осторожно подтянул его пальцами к краю стола. Прижал рукоять к краю столешницы и принялся пилить веревку. Он торопился. От боли кружилась голова, и Злотников боялся, что потеряет сознание. Но слава богу, обошлось…

Освободившись от веревки, Артист первым делом бросился искать свой пистолет. Пистолета нигде не было. Значит, Стас его забрал. Это плохо! У него теперь две пушки, а у Артиста ни одной! В тесном пространстве общежитской комнаты драться с вооруженным подонком трудно, тем более если у тебя разламывается от боли плечо.

Артист выглянул за дверь. Коридор был пуст. Он запер дверь снаружи, чтобы Чуча не мог прийти на помощь поделыцику, и двинулся по коридору, оценивая окружающее пространство с точки зрения возможной сшибки с противником.

Дверной проем кухни, чуть дальше лестничная площадка, в другом конце коридора – еще одна. Стас будет подниматься по одной из лестниц. Вопрос только – по какой. Если по той, которая рядом с кухней, – тогда Семену удастся занять выгодную позицию и до последнего момента остаться незамеченным. Если по дальней – придется выскакивать в коридор и подставляться под пулю. Под пулю не хотелось. Семен начал дергать ручки дверей жилых комнат – все двери были заперты. Понятное дело, все порядочные студенты давно уже на занятиях в колледже, одни только подонки типа Стаса с Чучей болтаются здесь без дела.

Он решил все же спрятаться на кухне. Драться руками он не мог: каждое движение причиняло адскую боль. Оставались только ноги. Ну что же, ноги так ноги…

Он услышал шаги – кто‑то торопливо поднимался по лестнице в дальнем конце коридора. Семен вдруг подумал, что, зря, наверно, запер дверь комнаты. Стас вошел бы, а дальше все проще простого: запереть их, голубчиков, и бежать на вахту вызывать милицию. Пока‑то они еще дверь выломают… Хотя это плохой вариант: дверь хлипкая, выбьют ее одним пинком.

Стас подошел к двери своей комнаты, дернул за ручку.

– Эй, Чуча, открывай, это я. Никто ему не отозвался.

– Ты че, заснул, что ли? – обозлился Стас. Артист замер на кухне, вжавшись в стену возле дверного проема.

«Ну иди же сюда, иди!» – прошептал он.

– Блин, открывай! – Стас ударил по двери ногой.

И тут из комнаты раздался плаксивый голос Чучи – за то время, пока Артист поджидал его дружка, парень пришел в себя:

– Он меня запер! Ударил, блин, в горло и запер! Чуть не убил, сука! Стас, он снаружи! Открой меня… пожалуйста…

Стас выматерился и побежал по коридору, на ходу вынимая из‑за пояса пистолет с глушителем. Выбить из его руки пушку было делом одного удара ноги. Пистолет поскользил по линолеуму метров десять. Стас, воя, тряс отбитой рукой. Семен ждал, что противник полезет за вторым пистолетом, готовясь нанести еще один сокрушительный удар, но Стас вдруг бросился к лестнице.

– Стоять!

Парень, перепрыгивая через ступеньки, побежал вниз. Артисту пришлось потерять несколько секунд, чтобы поднять с пола пистолет – с оружием он чувствовал себя намного уверенней. Он бросился следом за Стасом, и тут же внизу грохнул выстрел. Семен инстинктивно втянув голову в плечи, отскочил в сторону. «Теперь эта сволочь еще из моего пистолета в меня же стрелять будет!» – подумал он зло.

Дверь запасного выхода была нараспашку, похоже, Стас стрелял именно здесь, удирая, пулей сбил висячий замок.

Артист оказался во дворе, заставленном машинами, мусорными баками, заваленном какими‑то ржавыми металлическими конструкциями. Держа пистолет наготове, он огляделся и только‑только осторожно двинулся вперед, как вдруг из‑за угла общежития с воем выскочила знакомая «шестерка». В долю секунды Артист понял, что не успеет отскочить в сторону. Дальше он действовал не думая, автоматически: собрался и, когда машина была в каком‑нибудь метре от него, подпрыгнул, резко выбросив вперед обе ноги. Лобовое стекло «жигуленка» рассыпалось, как будто его и не было, завизжали тормоза. Семен рухнул на капот, на мгновение потеряв сознание от боли, а придя в себя, обнаружил, что сделал все, что надо – ногами вдавил Стаса в водительское сиденье, что парень пребывал в шоковом состоянии: не ожидал, говнюк, такого оригинального финта. Ну что ж, как говорится, век живи – век учись.

Артист осторожно повернулся, слез с капота, открыл переднюю левую дверцу и вытряхнул Стаса из машины.

– Ты же мне шею сломал, гад! – прохрипел малый, со стонами вывалясь на асфальт.

– Если б я ее тебе сломал, ты бы уже сдох, – возразил Артист, вытаскивая из кармана его джинсов свой пистолет. Несколько ребер он ему, пожалуй, сломал капитально. – Скажи спасибо – легко отделался.

– «Скорую» вызови!

– Ага, как же! Да я тебя сейчас здесь кончу – и никакой «скорой» не надо будет. А ну быстро, кто Корниенко заказал?

– Кого? – не понял Стас.

– Журналистку.

– Не знаю. Достал ты меня уже со своими вопросами!

– Ах не знаешь! – Артист не удержался, здоровой рукой нанес короткий удар по ребрам. Стас взвыл.

– Жаль, не кончил я тебя тогда через дверь! – прохрипел он со злобой.

– Ну теперь тебе это вряд ли удастся. Ты где это в женщин‑то стрелять научился, подонок?

– Тебе‑то что? В Чечне.

– Заказчик тоже оттуда? Ну? – Семен взвел пистолет, приставил его ко лбу Стаса.

– Оттуда, – обреченно сказал Стас, скосив взгляд на ствол.

– Кто?

 

* * *

 

По коридору первого этажа торопливо шли две женщины: комендант общежития и вахтерша.

– Как бабахнуло! Я думала, взорвалось чего. Пошла посмотреть, а замок сбит и дверь нараспашку, – на ходу докладывала коменданту вахтерша. – Кто‑то из наших нахулиганил. Отчислять таких надо без разговоров!

Около запасного выхода женщины обнаружили незнакомого им мужчину, который сидел, ухватившись одной рукой за перила. Он был бледен, левый рукав рубахи набух от крови. При виде женщин он попытался встать, но не смог.

– Что здесь происходит? Это вы дверь взломали? – строго спросила комендантша.

– Вызовите милицию, – сказал Артист слабым голосом и протянул ей листок с номером телефона. – Скажите, Злотников нашел тех, кто покушался на Корниенко. Один около малиновой «шестерки» во дворе, другой – в семьсот сорок третьей заперт. Да, еще нужна «скорая».

– Вам?

– Всем.

– А что здесь случилось? – робко поинтересовалась вахтерша.

В ответ Артист только слабо махнул рукой.

 

 

Локарно, 27 июня, 8.21

 

Я проснулся и тут же посмотрел на часы‑будильник, стоящие на тумбочке. На соседней кровати справа от меня похрапывал Боцман.

– Тревога! – гаркнул я, и Боцман пулей слетел с кровати. По армейской привычке стал первым делом торопливо напяливать на себя одежду.

Я не выдержал – рассмеялся:

– Очнись, Митя, мы в Швейцарии!

– Тьфу ты, блин. Ну и шутки у тебя, командир! Я думал, с клиентом что случилось.

– Тебя Муха когда сменил?

– В четыре.

– Ну а сейчас почти полдевятого. У нас сегодня тяжелый день. Как он, не выспавшись, работать будет?

– Да ладно, Сергей, не бухти! Договорились мы с ним, чтобы ночь не дробить.

– Смотрите! Если что, сам лично с вас три шкуры спущу!

– Ладно, ладно, – отмахнулся Боцман и отправился в душ.

День сегодня действительно предстоял тяжелый, если учесть, что в одиннадцать должны были начаться переговоры по Чечне.

В Локарно мы прибыли вчера днем. В Москве я просил у Горобца еще один день про запас: приехать пораньше, оглядеться, осмотреть окрестности, но он этот день нам не дал. Сказал, что «осматриваться» будет местная полиция, которая переведена на режим усиленного несения службы в связи с важностью предстоящей встречи, а наше дело – не сводить глаз с подопечного.

Хуже всего, когда твою работу перепоручают тому, кого ты не знаешь и с кем даже объясниться как следует не можешь. Сказать по чести, я этим швейцарским полицейским совсем не доверял. Жизнь у них в Локарно сытая, спокойная. Не то что заказных убийств или террористических актов – краж личного имущества и то почти не наблюдается. Может, для граждан такая жизнь и хороша, а для бойца спецподразделения не очень. Никакое учение не заменит реальной боевой обстановки. От тишины и покоя реакция теряется, глаза жиром заплывают…

Приехав в Локарно, мы с Боцманом и Мухой первым делом тщательно изучили окрестности, маршрут следования машин, точки, с которых потенциально можно вести прицельную стрельбу. Изучили и расстроились. Слишком много было их, этих точек. За полдня, оставшихся до переговоров, их ни за что не проверить, да и кто нам даст это сделать?

Бронированные машины хороши, когда есть возможность как следует разогнаться на хорошей дороге. В цель, находящуюся в тачке, идущей со скоростью километров под восемьдесят, попасть почти невозможно. Но вся беда в том, что маршрут Хусаинова разрабатывался не нами и проходил по узким улочкам, на которых большой скорости при всем желании не развить. Медленно едущий «мерседес» – отличная цель для гранатометчика. А если их двое или трое? Оставалось надеяться только на русский авось…

Поселили нас по соседству с апартаментами Хусаинова. Номер был рассчитан на одного человека, но я попросил принести вторую кровать, сославшись на производственную необходимость. Швейцарцы пожали плечами, – наверное, им такую просьбу приходилось слышать впервые, – и сделали все, о чем я просил.

Один из нас обязательно дежурил в холле вместе с хусаиновскими джигитами. Получалось по восемь часов в сутки на человека <