Обман, как политический метод

 

Когда слуги внесли забинтованного бесчувственного «Диша», маг даже не соизволил подняться с кресла, просто махнул рукой в сторону лежанки.

– Что ты делаешь! – Возмущённая Сидона ворвалась почти что следом. – Я едва успела остановить кровь, его нельзя переносить, да ещё и по лестнице!

– Тише! – Вос недовольно поморщился. Голова отчаянно болела, частично от недосыпа, но по большей части из‑за переутомления. В любое другое время он с огромным удовольствием послушал бы чистый голосок лери. – Ты не забыла, что нам нужно ещё поменять их местами? Всё пойдёт насмарку, если увидят двух Дишей, или иллюзия спадёт раньше времени. Да и не должен умереть такой крепкий парень, ну чуть пострадает, за лери и лерат! Клятва обязывает.

– Глупец! – Сидона вдруг резко успокоилась. – Тыш один из немногих, кого дед не связывал клятвой! Он служит сам, по своей воле, и я не позволю причинять ему лишние страдания!

Воса невольно задело такое отношение. Может, он и сам предпочёл бы служить по своей воле, но старикан перестраховался. В конце концов, лиму – хоть пруд пруди, а за магом пришлось в другой мир тянуться.

– Главное страдание для такого храброго воина – принять облик пьяницы и глупца! Надо поскорее избавить его от иллюзии, пока от стыда не сгорел. Ты хоть понимаешь, что он принял удары, предназначенные твоему ненаглядному Дишу? Уж лер бы точно не пережил бы поединка с Шангсом!

Лери яростно шагнула к магу, не иначе, намереваясь внести коррекцию в его внешность, но вмешался пришедший в себя лиму:

– Ты не прав, маг. Это прекрасно: вести за собой воинов, сражаться с самым достойным противником, понимать, что от тебя зависит всё… Я горд, что был там. И если мне суждено умереть сегодня – не буду жалеть. Огромная честь – и великий груз. А Диш, он принял всё это совсем мальчишкой – и сломался. Не вини его…

Любовники не без облегчения приняли повод отвлечься от ссоры. Сидона с преувеличенной заботой наклонилась над раненым, проверяя, как он перенёс транспортировку. Вос с тем же воодушевлением отправился в ванную, чтобы проверить состояние Диша. Как будто там что‑то могло измениться.

Со злорадным удовольствием маг спихнул бесчувственное тело в ванну и набрал холодной воды. Утонуть нереально, а простуда редко бывает смертельной.

Эффект не замедлил проявиться. Лер заворочался, что‑то забормотал. Пожалуй, вскоре придёт в себя.

– Ещё бинты есть?

– Тряпки для перевязок? – Уточнила Сидона. – Разве что эти выстирать, я повязки сменю, и старые можно взять.

– Вы их хоть кипятите? – С отвращением вздохнул Вос, получая целую охапку окровавленного тряпья. Целительница и раненый наградили его удивлёнными взглядами. – Ясно. Вопрос излишен. А вот стирать их я не буду. Так и обмотаем Диша, зачем накладывать иллюзии, если есть натуральная кровь? Тут лер объявился лично. Озябшая, похмельная, несчастная личность, явно намеренная устроить скандал по поводу водных процедур. Но один взгляд на Тыша полностью вывел Диша из равновесия. Икнув, мокрый правитель уселся прямо в натёкшую с него же лужу.

Как ни странно, первым его оторопь понял раненный и рассмеялся, хотя ему явно было больно.

– Он… он же видит себя! В крови, чуть не умирающим! Сделай что‑нибудь, маг, пока он не рехнулся.

Слегка смущённый, Вос быстро разделался с иллюзией, вмиг вернув присутствие духа леру. Сидона быстро обмотала окровавленными повязками супруга, стараясь копировать перевязки Тыша. Магия магией, но будет подозрительно, если Диша в башню внесли, а вышел он уже без единой царапины. Маг вообще был не уверен, что лер понял их объяснения, он явно рвался наружу, чтобы подлечить больную голову новой порцией спиртного. Об идее полежать в башне два‑три дня он даже слышать не желал, и удержать его можно было только силой.

– Главное, чтобы он не срывал повязки хоть до завтра, – Вздохнула Сидона, прислушиваясь к топоту на лестнице. Так мчаться может только абсолютно здоровый человек. К тому же ещё и спасающийся от чего‑то очень неприятного.

– Постой‑ка, Ваше Величество! – Вос в последний момент преградил девушке дорогу.

Лери нахмурилась. Сейчас, строгая и растрёпанная, с испачканными кровью руками, она вновь показывала ему свою незнакомую сторону. Не надменная леди, не маг, не тоскующая девушка и уж тем более не страстная любовница. Пожалуй, хирург, сражающийся за жизнь пациента, способный ткнуть скальпелем любого, кто осмелится мешать.

– Не сейчас, Вос! Я пока только лиму кровь останавливала и кости складывала, а есть ещё и гвардейцы. Это ты запретил меня будить!? Я бы ещё до битвы за них взялась…

– Погоди, у меня серьёзный вопрос! Что мы будем делать с Шангсом?

Сидона лишь пожала плечами, с полным равнодушием к вопросу:

– Наверно, Диш его убьёт. А что делают с врагом, да ещё и вором?! Хотя можешь поговорить со своим приятелем. Он ведь его победил, по традиции, если пожелает, может и помиловать.

Лери в последний раз заботливо осмотрела пациента и тоже отправилась вниз по лестнице. Вос только вздохнул. Ну вот, никакого понимания о политике, презумпции невиновности и женевской конвенции! Хотя, водный меч – очень веское доказательство. Риун зря им хвастался.

Раненный тоже не мог понять озабоченности мага. Врагов нужно убивать! Это естественно, правильно и полезно. А если враг силён – ещё и почётно. Правда, соображения о судебной системе, наказаниях и публичных казнях выслушал с огромным интересом. Только сделал совершенно неожиданные выводы. Магу скучно, вот он и развлекается, заодно веселя народ. Публичные казни – вообще шедевр! Зрелище, сравнимое с битвой. Пожалуй, любой лиму почтёт за честь при всех жестоко расправиться с врагом. Как там у тебя – четвертовать, колесовать?

– Иголки под ногти – очень хорошо! Муравьи в печень – надо подумать. – Тихо ответил крылатой фразой Вос, всерьёз задумавшись. Пожалуй, становится понятно, почему тот же Кванно не торопился приобщать местных к культуре. Ну почему они с такой лёгкостью воспринимают всё худшее, оставляя цивилизованные идеи без внимания?

– Эл Тыш, ты же не далеко не глуп. Ну что хорошего в смерти Шангса? Вновь его государство развалится на лоуны, в лучшем случае – сахоны, постоянно воюющие между собой. Часть лиму останутся лишними, будут грабить и убивать всех подряд, пока не осядут. Кому это нужно? Разруха, нестабильность, постоянные войны. А Шангс, конечно, тот ещё подлец, но при том хороший правитель и прекрасный полководец. Было бы разумнее не убивать его, а подчинить, заставить служить себе!

Лиму усмехнулся.

– Риун ни за что не согласится подчиниться тому, кто слабее его. Диша он презирает, а Сидона – женщина. А ведь даже для клятвы крови и камня нужно добровольное согласие.

Маг только ухмыльнулся. И как он раньше не подумал, вот же, рядом с ним – идеальный зритель! Он не видит магических потоков, и воспринимает иллюзии, как ре‑альность.

– Есть у меня одна мысль… Вот, взгляни, мне поверят?

Гвардейцы, стоящие на страже внизу, услышали громовой хохот откуда‑то сверху, и отошли подальше от страшной башни. Не иначе, этот маг опять призвал какого‑то демона! Мегамоля ему мало, что этот будет жрать? Главное, чтобы не человечину!

 

Импровизированный суд состоялся на следующее утро, в тронном зале. Это место уже привели в порядок, даже стол как‑то установили на место.

Слухи расходились по крепости с безумной скоростью, и сейчас за столами сидели все, кто имел на то хоть малейшее право. Офицеры гвардейцев, уважаемые ремесленники, приближённые слуги, и, конечно же, лиму. Явились даже раненные, опираясь на товарищей, кроме тех, кому лери запретила двигаться. Да и слуг было подозрительно много, они стояли вдоль всех стен едва ли не сплошной линией, забросив все дела, лишь бы посмотреть на редкое зрелище.

Диш, проникшийся идеей шоу, явился последним. Его встречали радостным воем, ещё бы, герой, победитель и судья в одном лице. Правда, заскорузлые повязки явно мешали ему, и лер посдвигал их, куда только мог, некоторые вообще болтались подозрительным тряпьём.

Зато правитель заметно прихрамывал, правда, не на ту ногу, на которой была повязка. Сидона шёпотом призналась Восу, что не удержалась, и дала пинка упрямому супругу, твёрдо решившему расстаться с неудобными повязками. Должно быть, ещё и «усилением» воспользовалась. Маг только завистливо вздохнул. Одно дело, пинать бесчувственное тело, другое – бодрствующего Диша. Но это явно оставалось прерогативой лери.

Правитель с удобством устроился на импровизированном троне – кресле, поставленном на возвышении. Отсюда его было гораздо лучше видно, как и обещал лукавый маг, а вот неудобства такого расположения лер поймёт только тогда, когда попытается дотянуться до стола за едой и выпивкой. Корону вообще не успели ещё выковать, всё же местным кузнецам, привычным к работе с железом, в диковинку было делать украшения.

Чуть позже ввели пленного риуна. Здесь тоже было немало несоответствий с задуманным. Подходящих цепей и кандалов не было, как и специализированной одежды для узника. Шангс был гол по пояс, его рубашку явно пустили на повязки, грязен и выглядел неважно. Но при всём том, вышагивал он с достоинством лера, даже большим, тому же Дишу было далеко до завоевателя.

Пленника остановили перед главным столом, даже не предложив присесть. Лер недобро усмехнулся, и начал обвинительную речь. Маг сам позаботился об усиливающем голос заклинании, но не знал человека, нашептывающего Дишу слова. В кои веки, суфлировал правителю настоящий оратор.

Вначале, расписывался договор, подготовка, и гостеприимство лерата, проявленное к дорогим гостям. Но гости оказались неблагодарными, поступили, как воры и трусы, опоив и усыпив хозяев, после чего покушались на имущество и достоинство хозяев.

Сидона собиралась было возмутиться такой трактовке событий, но Вос вовремя поинтересовался, не желает ли она назвать настоящую причину нападения. Тем более, что жена по местным обычаям тоже считалась своеобразным имуществом.

Затем следовало сильно преувеличенное описание битвы, и под конец – трогательное перечисление имён всех погибших, не только лиму, но и простых гвардейцев, причём для каждого нашлось хвалебное слово. Вос был готов похлопать настоящему мастеру слова, хотя его роль во всём происходящем была тщательно скрыта. Сам он предлагал куда более простую и ясную речь, но это явно был натуральный шедевр, присутствующие в зале готовы были растерзать преступника голыми руками. Слёзы были даже на глазах непрошибаемых лиму, да и сам Диш впечатлился, и сейчас явно прикидывал, какой же казни лучше предать негодяя.

Выдержке Шангса можно было только позавидовать. Он уже понимал, куда дует ветер, и что на обычный в таком случае выкуп рассчитывать не стоит. Но на бледном лице была лишь безразличная улыбка. Настоящий воин и честный игрок, способный проигрывать достойно. Всё или ничего. При других обстоятельствах, он пожалуй, по‑пытался бы пустить в ход своё обаяние и выдать встречную речь, но и не подумал по‑зориться перед враждебной аудиторией.

Так всё и шло, по сценарию, пока вдруг не поднялся Вос. Сидона только вздохнула, предоставив событиям развиваться своим чередом. Она уже знала, что неугомонный маг что‑то задумал, но что именно, выяснить не сумела.

Бесцеремонно перетянув на себя звуковое заклинание, чтобы Диш не вздумал его перекрикивать, маг сам взялся за дело.

– Нет сомнений, преступления этого человека ужасны! И нам не вернуть павших от рук вероломных негодяев бойцов. Стоило бы примерно наказать преступников, но что мы получим от этого? Конечно, риун заслуживает смерти, за каждую загубленную жизнь, но живым, он может быть полезен!

Шангс с ненавистью смотрел на Воса, не без оснований полагая его виновником всех своих неудач. Но и союзники в зале не пришли в восторг. Они так предвкушали какую‑нибудь затейливую казнь, а маг вновь вмешивается и портит всё удовольствие.

– Но за ошибки надо платить! И ты выйдёшь отсюда, только если поклянёшься верно служить лери, никогда не нападать на земли лерата, и по первому требованию присылать своих лиму для поддержки в любом бою против врагов Милерума!

Риун с отвращением сплюнул:

– Нет! Я никогда не подчинюсь бабе, и не позволю помыкать моими людьми. Мой наследник, сах Руш отомстит за меня. И никто не посмеет сказать, что риун Шангс испугался оружия или магии! Можешь убить меня, но я никогда не стану никому служить!

Вос мягко улыбнулся:

– Убью. Но не совсем так, как ты ожидаешь!

Он встал в красочную позу и торжественно принялся декламировать:

– Ехал грека через реку,

Видит грека – в реке рак!

Сунул грека руку в реку,

Рак за руку греку цап!

Детская считалочка звучала в тишине зала таинственно и зловеще. Вос неспроста по очереди декламировал Тышу самые разные стишки. Было не так просто подобрать подходящий, чтобы ни одно слово не совпало с каким‑нибудь местным. И эффект был, зал заворожёно внимал рифмованным строкам, и только Сидона зажала рот сразу двумя руками, чтобы некстати не рассмеяться.

Вокруг поднятой вверх руки мага танцевала яркая радуга, постепенно впитывающаяся в кожу. Сейчас не было ни одного недовольного голоса. Теперь было понятно, что врага всё же убьют, и убьют как‑то очень необычно.

Впитавшая радугу рука теперь светилась сама по себе, ярко‑красным светом, оттеняющим каждую жилку и косточку. Вос, к сожалению, не мог наслаждаться зрелищем, как остальные, но присутствовавший на репетиции Тыш утверждал, что зрелище более чем впечатляющее.

Гвардейцы ухватили риуна покрепче, в то же время стараясь держаться подальше от страшного мага. Пылающая рука вошла в грудь Шангса почти по локоть, и впервые на лице этого человека появился ужас. А затем, под дружный вздох зрителей, Вос так же неторопливо вытащил руку из тела жертвы, и в его руках билось багровое‑синее, живое человеческое сердце!

– Смотри же, непокорный! Ты ещё жив, ты дышишь, ходишь и говоришь, но твоё сердце отныне принадлежит мне! Посмотри, что я могу сделать в любой момент!

Всё ещё светящиеся пальцы резко сдавили пульсирующий комок плоти. Шангс задохнулся, слабо пытаясь вырваться из рук гвардейцев. Воздушные потоки, обвившие его грудную клетку, сдавили рёбра, едва не ломая их. Правда, сам маг при этом истекал потом почти так же, как и жертва издевательств. Всё же, он пока слабовато контролировал воздух, а тут ещё и столько движущихся иллюзий!

С огромным облегчением Вос бросил свой трофей в полотняный мешочек и спрятал за пазуху. Рука тоже постепенно принимала нормальный вид.

– Ты понял, несчастный? Ты мёртв, по желанию лера – но, добрая лери пощадила тебя! Но лишь на этот раз. Лишь один раз ты предашь вновь лерат, или откажешься выполнять приказ, и я скормлю твое сердце собакам!

Зал взорвался радостными воплями. Пусть своеобразная казнь не была кровавой, но уж эффектной – точно.

– А сейчас – убирайся! Прочь с наших глаз! Тебя отпустят, но на свободе будет только твоё тело, а сердце останется заложником! Сейчас оно бьётся, но только из милости лери, не забывай о том.

Риун повернулся и медленно побрёл к выходу, пошатываясь, от слабости, или от потрясения. Люди вокруг шумели, оскорбляли поверженного противника и швыряли в него объедками.

– Это было по‑настоящему, или опять иллюзия? – Сидона изнывала от любопытства, но бдительности не теряла, прошептав вопрос ему прямо в ухо.

– Иллюзия, конечно! – Хмыкнул уставший любитель блефа, хватая ближайший кусок мяса. Даже усталость не могла сейчас подпортить ему настроение. – Видишь, как надо поступать с политическими противниками? Один трюк – и он в твоей колоде! Пока, как вассал, а там, со временем, его риунат станет частью Милерума.

– А если он догадается?

– Тогда я убью его по‑настоящему. Но пока есть выбор, надо стараться избежать лишней крови. Мы же всё‑таки люди.

 

Землянин не привык пировать часами. Он быстро наелся и избавил зал от своего присутствия. Всё, что ему хотелось, это хорошо отдохнуть после внушительного фокуса. Ну и заодно рассказать Тышу, всё ещё занимающему койку в кабинете, чем закончилась их затея.

И тем неожиданней, жутче, и отвратительней было сообщение Сидоны, зашедшей проведать их ближе к вечеру. Риуна действительно отпустили, и даже позволили забрать своего быка, но зато остались его подчинённые, пленённые в бою, и пожелавшие разделить судьбу Шангса.

Кровавое развлечение всё же состоялось. Диш просто подождал, пока маг уйдёт и приказал приводить пленников по одному. И добровольные палачи состязались, выдумывая всё новые и новые виды казней, и похваляясь красотой их исполнения. Новая потеха пришлась по душе, и заняла своё место в диких душах.

Удар был слишком силён. Вос сначала бросился было расправляться с мясниками, но, остановленный Сидоной у самой лестницы, просто сел на пол, и долго рыдал, при‑жимая к себе девушку, как последнюю надежду. Сейчас он чувствовал себя не магом, и даже не мужчиной, а маленьким мальчиком, которого жестоко и несправедливо обидели. Как будто добрая сказка закончилась жестоко и кроваво, пиром людоеда.

Тыш с трудом поднялся и уковылял вниз по лестнице, освобождая любовникам койку. Но любви в эту ночь не было. Маг заснул почти сразу, и ворочался во сне, временами вскрикивая и мешая спать партнёрше. Но, как ни странно, Сидона не злилась на него.

Почему‑то этот странный человек, сильный и слабый одновременно, не способный приспособиться к естественному порядку вещей, вызывал у неё не раздражение, а не‑понятную нежность. Лери вслушивалась в себя, пытаясь разобраться в чувствах. А ночь за окном хранила все тайны мира, не спеша помочь заблудившимся в сомнениях.

 

Шторм над замком

 

Расписание, распорядок и пунктуальность! Вос сам распределил свой день, безжалостно урезав сон и взявшись за самообразование всерьёз. Делай то, на что ты способен, и не желай того, что недоступно. Невозможно одним желанием изменить окружающее. Приходиться принять всё так, как есть.

Люди дики и жестоки, ленивы и жадны. Но Кванно заложил основы цивилизации, научил многим ремёслам, создал первые, примитивные законы, базирующиеся на традициях и обычаях, создал подобие государства. Вос может продолжить его работу, но только если будет близок по силе к великому магу. И землянин работал.

Читал надоевшие записи, экспериментировал до одури, медитировал, тщательно отслеживая работу магических каналов. Временами тренировался с лиму.

Ему казалось, что он разучился улыбаться и шутить. Ему было невыносимо посещать тронный зал, превратившийся заодно в место для казней. Теперь он приходил в это осквернённое место только по приглашению, и каждый раз вызывал опасливое оживление. Вос стал пугалом, которым активно пользовались Сидона и её сторонники в борьбе за власть.

Но никто, кроме него самого не знал, сколь эфемерна его хвалёная мощь, как хрупка репутация, основанная на иллюзиях. Каменные столбы, когда‑то поставленные ещё Кванно, постоянно напоминали о некомпетентности мага, о том, что его боевые заклинания можно пересчитать с помощью одного пальца. Вся его власть над воздухом позволяла разве что устроить мощный сквозняк. Любое более‑менее серьёзное воздействие приходилось проводить непосредственно аурой.

Рано или поздно объявятся люди из Гильдии, а их не обманешь иллюзией, и не впечатлишь примитивным боевым заклинанием.

Не утешало даже определённое укрепление позиций в замковой иерархии. Лиму уважали Воса, и готовы были простить ему даже отсутствие быка. Тот же Тыш вообще навещал его почти каждый день, хотя после памятной битвы хромал и с трудом справлялся с лестницей. Да и левая рука воина, изломанная копытом быка, несмотря на все усилия Сидоны, складывавшей кости, сильно усохла и плохо действовала. В негласной иерархии лиму Тыш переместился с позиции одного из вожаков на место резервиста, вступающего в бой одним из последних, и больше надеющегося на быка, чем на свои навыки и силу.

Боец рассказывал все новости, передавал слухи и выслушивал жалобы мага. Временами даже пытался советовать, обычно невпопад.

Роман с Сидоной давно стал секретом Полишинеля, хотя слухи сильно преувеличивали его накал. Почти каждый вечер маг невидимкой проскальзывал в женскую башню, никогда заранее не зная, кого встретит: нежную, истомлённую ожиданием любовницу, лери, твёрдо решившую выразить своё неудовольствие придворному магу, или капризную девчонку, расстроенную крахом своего очередного замысла. В большинстве случаев Вос был вынужден покидать башню уже через полчаса, в отвратительном настроении, и не чаще раза в неделю выскальзывал из женской обители утром.

Сама Сидона появлялась у него нечасто, и обычно по делу. Злопамятная женщина ни при каких обстоятельствах не желала остаться у него на ночь, каждый раз припоминая то злосчастное утро, когда он спросонья столкнул её с узкой койки. В магических делах помощи от неё тоже не предвиделось. Лери лишь раз по его просьбе активировала водный меч, чтобы он мог изучить артефакт в работе, и больше не желала прикасаться к оружию.

Отношения с Дишем напоминали холодную войну. Лер явно терпеть не мог мага, но не предпринимал никаких шагов, чтобы избавиться от несносного чародея. Может, просто боялся, а может, всё же видел в том выгоду. Во всяком случае, за прошедший месяц он уже дважды пользовался правом призыва лиму Шангса, умудряясь устраивать набеги, не покидая лично уютный дворец. Диш не был трусом, скорее, патологическим лентяем. Сам риун с момента своей «казни» так ни разу и не появился в замке, хотя Вос готов был поклясться, что такой человек обязательно найдёт способ отомстить.

 

В тот день маг работал над миражами. Его давно уже привлекала возможность проецировать дальние изображения. Пару раз даже получалось призвать размытые нестабильные картинки. Но если всё получится, можно будет видеть весь мир, не говоря уже о том, что любого врага лерата можно обнаружить за много дней пути.

Сидона ворвалась, как всегда не вовремя, когда слабые контуры уже проявлялись на тонком прозрачном листе каменного стекла. Мощная водная аура просто смела тон‑чайшие воздушные каналы, которые Вос выстраивал больше часа. Но злиться смысла не имело, всё равно, что бороться со стихией. Лучше просто обдумать возможность защиты низкоэнергетических заклинаний.

– Вос, чем ты тут занимаешься?! Ты можешь остановить бурю?

– Я тоже счастлив видеть тебя в здравии, лери. Доброго тебе утра.

«Секретарь» Сидоны, молоденькая девушка, которую лери в последнее время таскала с собой, тихо хихикнула. Маг испытывал раздражение, в очередной раз его шутливое предложение вылезло боком. Эта, как и все прочие «секретари» тоже была безграмотной, но хотя бы обладала отличной памятью и здравым смыслом. Но тоже по‑стоянно путалась под ногами, не давая возможности побыть наедине с любимой.

Правительница раздражённо топнула ножкой:

– Вос, я серьёзно! Надвигается буря, раньше, чем мы предполагали, до зимы ведь ещё далеко.

Маг пожал плечами:

– Ты же знаешь, что мне это не под силу. Обратись лет через десять‑пятнадцать. Да и то не уверен. Но чего нам бояться в замке? Я просто не представляю, какова должна быть мощь стихии, чтобы повредить работу Кванно.

Как ни странно, ему ответила секретарь.

– Замок действительно не пострадает, господин маг. Но земледельцы могут потерять часть урожая, хижины в деревнях ещё не укреплены, а главное, стадо ещё не перегнали на зимнее пастбище, если телята испугаются и разбегутся, на следующий год нам не удастся посвятить новых лиму.

Вос с немалым удивлением взглянул на доморощенного экономиста. Удивительно! А он всерьёз полагал, что здесь всё идёт самотёком и лери только играет в управление замком. Хотя, он не раз видел, как она беседует с торговцами и ремесленниками. Может, ему стоило именно ей высказывать свои идеи, а не откладывать в дальний ящик.

– В деревне и стаде ведь ещё не знают? Я могу предупредить, туда мои заклинания дотянутся. И ещё, раз уж вы так заботитесь о людях и стаде, почему бы не послать пастухам на помощь с десяток лиму, а деревенским разрешить спрятаться в замке со всем скарбом. Здесь и на десяток деревень места хватит. А в другие лоуны послать гонцов – сами ведь говорили, что ученики лиму на своих телятах могут скакать быстрее ветра.

Секретарь и лери переглянулись и помчались вниз. Судя по отсутствию возражений, его план принят полностью.

Маг быстро поднялся на вершину башни и послал предупреждение. Просто вытянул усиливающее звук заклинание сначала в сторону деревни а затем в сторону пастбища, сообщая о приближении бури. Башня мага была далеко не самой высокой в замке, тот же часовой на центральной мог видеть намного дальше, но даже отсюда было видно, как грозно потемнело небо на горизонте.

С нарастающим возбуждением Вос вернулся в кабинет и разыскал последнюю каменную табличку, исписанную Кванно едва наполовину. Старый маг перед самой смертью продолжал работу, и ученик, тогда отбросивший спорную гипотезу, сейчас собирался возвратиться к ней.

«Возможно, я не прав, пытаясь обучать Воса так, как когда‑то учили меня. В подземелье, слушая камни и познавая их секреты. Воздух ведь очень отличается от земли. Пожалуй, стоит ему посоветовать послушать бурю».

Но раньше Вос воспринимал этот совет почти как издевательство. Всё это время стояла на редкость безветренная погода, он вообще предполагал, что на этих широтах не бывает сильных ветров. Предполагал даже, что ему придётся когда‑то отправиться в дальнее путешествие, чтобы поближе познакомиться с бурей и проверить теорию сен‑сея. Этакий замкнутый круг. Он не может покинуть замок, пока не станет достойным магом, и не может сойти с мёртвой точки, пока не поймёт тайны ветра.

Пожалуй, вершина его башни будет самым удобным местом.

Вос отстранённо разглядывал толпу селян, гружёных нехитрым скарбом, торопящихся в надёжное укрытие, лиму, отправившихся спасать стадо, лихорадочную деятельность слуг, старающихся разместить деревенщину так, чтобы не мешали господам.

Он уже дважды поднимался на верхнюю площадку, вслушиваясь в крепчающий ветер, но упрямая стихия не торопилась открывать свои тайны.

Небо всё темнело, яростная хмарь приближалась с каждой минутой, ощутимо похолодало. Маг почти инстинктивно натянул куртку, пытаясь сохранять спокойствие.

– Вос! – На этот раз лери появилась одна. – Пойдём ко мне, скоро будет так холодно… и страшно! Все сейчас собираются, никто не сидит один. Лиму будут пировать, женщины разбежались… к любовникам. Мне одиноко… и тебе ведь тоже?

Маг тяжело вздохнул. Обычно именно он приходил и делал неприличные предло‑жения, Сидона очень редко делала встречные шаги. И в такой момент, отказать любимой женщине во внимании… Она ему ещё припомнит, но такой случай упускать нельзя. Даже если следующая буря будет уже через неделю.

Обострившаяся интуиция твердила, что почти что месячное отсутствие неприятностей – крайне подозрительно. Скорее всего, проблемы возникнут сразу оптом, и лучше всего к тому моменту быть во всеоружии.

– Прости, радость моя, но сегодня мне надо выполнить рекомендацию Кванно.

Недописанная табличка оказалась весьма кстати. Сидона, не имевшая его опыта в чтении каракулей деда, разбирала слова довольно долго. Затем молча положила записи и выскочила из комнаты, пылая от раздражения.

Но затем остановилась, и спросила, уже с лестницы:

– А где ты собираешься… слушать бурю? Это ведь опасно, молнии часто бьют в башни!

Вос просто махнул рукой вверх. Васильковые глаза распахнулись во всю ширь.

– Безумец! Тебя ведь сметёт ветром, разорвёт, сбросит вниз! Не надо… пожалуйста!

Маг только улыбнулся. И часа ведь не прошло с того момента, как она же спрашивала, не может ли он остановить бурю. Но искать логику в женских высказываниях, дело неблагодарное.

Лери умчалась вниз, оставив двойственное чувство. Она расстроена, обижена и напугана. Совсем недавно он просто растерзал бы любого, кто довёл бы любимую до такого состояния. Но то, что Сидона беспокоится, боится за него, то, что за поддержкой явилась именно к нему, оставило какое‑то мучительное удовольствие.

Интересно, что бы он сказал, если бы за день до перемещения ему предрекли, что он влюбится во взбалмошную королеву дикого народа? Что станет магом в таинственном замке. И познает такие глубины любви, самоотверженности и нежности, на которые просто никогда не хватало времени в его собственном, суматошном мире.

За окном было уже темно, почти как ночью. Пора идти, слушать бурю. И может быть, удастся и самому сказать пару слов в ответ.

Яростный ветер с самого начала заставил согнуться и ухватиться за низенькую оградку верхней площадки. Конечно же, часового на центральной башне уже не было. Да и весь замок как будто вымер, затаился. Может, пришелец просто недооценивает силу надвигающейся бури?

Холодные струи воздуха били и хлестали, обжигая кожу, и маг жадно впитывал это ощущение. Если буре найдётся, что сказать, у неё будет благодарный слушатель.

Он попытался открыть каналы, как это делал во время медитаций, и захлебнулся. Это была не та энергия, что спокойно текла и выполняла приказы – яростные всплески, безумные порывы, не признающие хозяев и жаждущие лишь разрушать! На энергетическом уровне, доступном только магам, тоже бушевал шторм.

Вос попятился, объятый первобытным ужасом, попытался отступить в оставленный приоткрытым люк, но сладкий восторг уже охватил сердце. Всё то, что он безуспешно пытался познать в тишине и штиле башни, сейчас само шло в руки, налетало на крыльях бури, только откройся и лови. Неужели он сбежит, испугавшись гнева стихии, которую стремится подчинить?

Он как будто разделился, распался на две личности: расчётливого, осторожного землянина, меряющего всех по своей мерке, и рождённого в этом мире мага, не чуждого чести и доблести, всем сердцем впитавшего дух авантюризма, способного дружить с простодушными, но честными рыцарями, беззаветно служить дикому народу и любить королеву!

Он сделал лишь шаг к люку, отпустив ограду, когда внутренняя буря сломала последние преграды в душе. Маг воздуха разогнулся и раскинул руки, как будто обнимая разбушевавшуюся стихию. Часть его души ещё металась загнанным зверьком, стеная от страха, но та личность, которой он стал незаметно для себя самого, упивалась яро‑стью ветра и гневом неба, пыталась вобрать в себя всё, до последнего порыва.

Вос услышал странный, безумный смех и с удивлением огляделся, разыскивая того, кто составил ему компанию, и только через минуту понял, что смеётся сам. Какую глу‑пость он совершал, пытаясь понять воздух в толще камня. Ушёл страх, остался только нарастающий восторг человека, всю жизнь стремившегося к некой цели, и вдруг достигшего её легко и просто. Он был там, где требовалось. Поступал самым верным способом.

Аура раскрылась как будто сама собой, и когда буря обрушилась, закрутила и подняла, его внутренняя стихия наконец воссоединилась с внешней. В центре бури Вос вдруг обрёл странное, хрупкое равновесие. Сознание пыталось анализировать, расшифровывать и подчинять, а душа пела, переполненная восторгом. И когда ноги оторвались от твёрдой поверхности, страха не было. Он воздушный, он ветер, часть этого штормового безумия, оседлавший стихию и принявший её. Где‑то внизу были те, что гордились властью над рогатым гневом, но что бы они сказали по поводу гнева небесного?

Тело крутило и несло, но это лишь танец, небесный вальс, подаренный ему бурей. Вос жадно вдыхал пронзительно свежий воздух, щедро приправленный дождевой водой, и жалел только о том, что та, чья синяя аура всё ещё заметна где‑то далеко внизу, не может составить ему пару в этом танце. Сейчас он был не способен назвать её имя, да и своё – сомнительно.

Мимо с треском проскочил разряд, чуть в отдалении – другой. Молнии! Он жадно, как ребёнок, протянул руку, желая поближе познакомиться с яркой игрушкой, и буря милостиво подарила ему следующую. Молния ударила, оплела, заставила встать дыбом каждый волосок на теле и острыми иголочками прошила всю ауру, блеснула в каждом канале. Боль смешалась с восторгом, ярость с наслаждением. Он кричал буре в ответ и бросал все силы ей навстречу.

Он жадно пил, впитывал ветер, наслаждаясь им, как изысканным вином, как объятьями любимой женщины. Он обнимал опрокинутое, почерневшее небо и шептал ласковые слова. А когда всё внезапно закончилось, зарыдал, не в силах расстаться со стихией, и даже холодные струи дождя не могли его утешить…

 

Вос проснулся на давно ставшей привычной койке кабинета. Потянулся, наслаждаясь теплом одеяла, и зевнул. Ему снился какой‑то на удивление приятный сон, но он помнил его лишь урывками.

– Выспался? – В голосе явно звучала зависть.

Маг одним движением взметнулся, готовый ко всему, и тут же расслабился. В кресле развалился Тыш, грустный и немного помятый, с покрасневшими от недосыпа глазами.

– Ещё как! – Ухмыльнулся Вос, с нарастающим недоумением вслушиваясь в своё тело. Он был… опустошен. Пожалуй, это слово подходило лучше всего. Ему доводилось уставать до полусмерти, но вот аура почти всегда оставалась полной. Он просто не мог её исчерпать. Единственный похожий случай – когда их с Сидоной ауры вошли в прямое соприкосновение. А на этот раз он вошёл в прямое соприкосновение… с бурей?!

– Что здесь произошло?

Лиму только невесело улыбнулся.

– Я думал, это ты сможешь объяснить. Сначала, эта странная буря. Я не один год слышу вой бури, но впервые она кричала человеческим голосом, и смеялась так, что кровь в жилах замерзала. И никогда не бывало, чтобы она так быстро прошла. Мы едва начали пир, как ветер стал стихать. Деревню вообще почти не потрепало, а стадо едва намокло.

Тыш чуть наклонился вперёд и заговорил чуть тише, как будто опасаясь, что их подслушают:

– Лери подняла такую панику, говорила, что тебя унесло ветром, но ведь это ты остановил бурю? Тебя нашли, лежащим без чувств далеко за пределами крепости, заметили лиму, возвращающиеся от стада. В ободранной одежде, весь в ссадинах. Да и лери что‑то там говорила об истощении ауры, и просила присмотреть за тобой.

Восу стало неловко. Похоже, бедняге Тышу не только не довелось попировать с остальными, так ещё и бдеть тут, как часовым у мавзолея.

– Спасибо! Прости, что так вышло.

Лиму только плечами пожал.

– Мне не привыкать. Это хоть стоило такого риска? Прыгать с башни, бороться с бурей?

– Мне трудно объяснить словами. Ты представляешь, что значит летать? Просто шагнуть с высоты, и воспарить, так, что весь мир перед глазами, выше тебя только небо, а вокруг – свобода. Как во сне, как в мечтах. Я не знаю, удастся ли мне повторить всё это, но я никогда не забуду танца с бурей.

Словами не передать, особенно словами довольно бедного местного языка, всю красоту слияния с бурей. Когда стихия отдаётся тебе, открывая все секреты, но взамен тоже требует полной самоотдачи. Когда перестаёшь чувствовать собственное тело, но взамен тебе открывается весь мир, омываемый воздушными течениями, когда ты способен объять небо и выпить ветер.

Может быть, Вос никогда больше не решится на такое безумие, это не статичный камень, не способный повредить «слушающему», это воздух, который почти невоз‑можно ощутить в штиль. Нет, он не получил ответы на все вопросы, но обрёл понимание, ещё не пришёл к нужному решению, но получил направление.

Буря прошла, но оставила глубокий след в душе. Как первая любовь. Как озарение. Как яркий свет, осветивший путь в темноте. Как кислота, вытравившая всё лишнее, оставив только необходимые дорожки на печатной плате.

Не в силах больше терпеть, маг подскочил на ноги и помчался в тренировочный зал, хотя умнее и полезнее было для начала помедитировать, или просто подождать до завтра, пока аура полностью не восстановится.

Тыш, далеко не такой лёгкий на ногу, спустился гораздо позже. И довольно долго наблюдал, как позабывший про всё на свете