Панцирная рыба в тульском гипсе.

Собирая ископаемые останки древних организмов в наших карьерах, не думал, что можно обнаружить их в слоях гипса.

Во время экскурсии с учителями географии в гипсовой шахте ОАО «КНАУФ гипс Новомосковск» нам сообщили, что рабочие нашли здесь останки панцирной рыбы. На глубине 120 метров от поверхности ведётся добыча гипса и в нём, оказывается, можно сделать палеонтологические находки.

Добываемый гипс образовался примерно 380-400 миллионов лет назад в девонский период в море, которое разливалось по территории современного Тульского края и даже за его пределами на запад – до Карпат, юг – Крымских и Кавказских гор, восток – вплоть до Уральских гор.

Известно, что гипс образуется в мелководных морских бассейнах при испарении вод, точно также как и соль. Значит, если в таких заливах обитала какая-то живность, то и погибала она там же, а дальше включались механизмы геологической консервации.

Растворы соли и гипса агрессивны по своей сути. Трудно представить, как в таких морских бассейнах проживали водные существа. Скорее всего, они попадали в заливы, как в клетку, из которой потом не могли уплыть. При испарении воды, концентрация соли увеличивалась и наступала смерть животных. В слоях гипса, периодически осаждавшихся на дне при наступлении засухи и жары, надо искать древних морских обитателей.

Панцирные рыбы, или плакодермы (лат. Placodermi) – класс челюстноротых (Gnathostomata), живших в палеозое, начиная с раннего силура. Расцвет панцирных рыб пришёлся на девон, однако в его конце класс этих рыб полностью вымер.

Внутренний скелет их состоял главным образом из хряща, а передняя область тела была заключена в массивный костный панцирь, образованный двумя подвижно сочлененными друг с другом частями: одна покрывала голову, другая – передний отдел туловища. Состоявшие из кости челюсти имели острые режущие края и были вооружены большими зубами. Многие формы обладали передними (а иногда и задними) конечностями, покрытыми у некоторых видов костными пластинками. Судя по уплощенному брюху и направленным вверх глазам, по крайней мере, большинство плакодерм вели придонный образ жизни.

Находки плакодерм очень редки. От них при благоприятных условиях сохранности остаются только разрозненные панцири или их обломки.

К сожалению, судьба находки на новомосковской гипсовой шахте неизвестна. Экскурсовод сказал, что её вроде как продали. Хорошо если тому, кто имеет отношение к науке палеонтологии.

Лечение окаменелостями.

Как-то встретил я одну свою знакомую. Спросила она, чем я занимаюсь. Неожиданно заинтересовалась моими окаменелостями. «Есть ли у тебя белемниты? Мне бы сына вылечить от псориаза».

Всяко бывает. Кто лечится традиционно в больнице, кто народными средствами. Вот и я подумал, надо помочь. Дал несколько белемнитов. И забыл…

А недавно стал читать «Жизнь и приключения Андрея Болотова: Описанные самим им для своих потомков» и нашёл примечательное его письмо за № 158. В нём наш знаменитый земляк описывает, как лечил своих знакомых порошком из окаменелостей.

Андрей Тимофеевич проявлял интерес к разным каменным «натуралиям». Он отсылал их своему другу натуралисту Нартову. В посылках были «трохит, или колесный камень, составляющий самую редкость в натуре», кремниевые «прорасти с хрусталями…». Нартов в свою очередь прислал Болотову «Минералогию» г. Лемана, чем побудил нашего земляка еще более к собиранию редкостей.

Желая угодить своему приятелю и благодетелю, Болотов принялся искать в своей местности «редкости натуры». В своём письме он сообщает: «Люди мои не успели узнать о моем хотении, как наперерыв друг пред другом старались искать всего того, что было примечания достойным, и приносить ко мне напоказ… Не успел я им сказать, что мне всякие хорошенькие камешки надобны, как отовсюду они ко мне и полетели, и приносили их ко мне не только большие, но и самые малые ребятишки…».

И вот было найдено «истинное сокровище». «Были то каменья или плоские плитки особливого сложения и сросшиеся, равно как из бисера или множества мельчайших кругленьких беленьких камешков с дырочками посреди; почему и прозвал я их тогда каменьями бисерными. Таких камешков, какой послал я к Нартову, не мог я никак более отыскать. Он был прямо удивительный: кругленький, продолговатый и составленный равно как из сложенных друг с другом наипорядочнейшим образом столбочком колесец, и притом так регулярно, что казалось, что штучка сия походила более на выточенную руками человеческими, нежели на произведенную натурою.

Все старания наши к отысканию таковых же были тщетны, а сей нашли мне в минувшем году нечаянно в вершине сада моего ребятишки и, ведая мое любопытство, ко мне принесли. …Бисерные каменья поутешили меня… В некоторых из них находил я точно такие же кругленькие колесцы и камешки, как был и тот, но вросшие только внутрь оных, либо прямо, либо вкось и так, что их от плиток сих никак отделить было не можно.

Сие заставило меня заключать, что плиткам сим, без всякого сомнения, надобно быть одинакового существа и происхождения с помянутыми трохитами. И к сему заключению еще побудило меня то, что я по прилежнейшем оных рассматривании находил, что и все помянутые бисерники были не иное что, как начатки таковых же колесец, но только очень маленькие и сросшиеся в общее тело, плитку составляющее.

Сие возбудило любопытство во мне к узнанию, нет ли чего писанного в минералогических книгах и в натуральном лексиконе и о сих, равно как и о трохитах; и какое же удовольствие было мое, когда я в натуральном лексиконе нашел особую статью о трохитах, в которой упоминалось, что это окаменелость раковинных морских животных и что найдены они однажды в Италии и узнано, что они имеют способность помогать от камня в почках. Обо всем том упомянуто было, хотя вкратце и немногими словами, но для меня было и сего довольно.

Я воскликнул тогда в превеликом удовольствии душевном:

- Ба! ба! ба! За ними еще вот что есть, и они не только сложением своим удивительны, но еще и лекарственны от важной болезни!

А удовольствие мое еще увеличилось, когда, читая минералогию, нашел и удостоверился в том, что найденные мною плитки точно такого же существа, составляют такие же окаменелости и известны в минералогии под именем энкритов».

Андрей Тимофеевич решил на опыте узнать «врачебные качества» камня. По случаю у его соседки родственник оказался страждущим каменною болезнью, «малый молодой и при самой уже смерти..., уже исповедали его и причастили».

Камень «трохит-энкрит» растолкли в иготе (ручной ступке) в мельчайший порошок и дали больному, размешав в воде «добрую чайную ложечку вверх, или с драхму весом». «И какое же удовольствие имел я (пишет А.Т.), когда в последующее утро прислали ко мне человека, просящего с восхищением, чтоб дал я еще того же лекарства, и сказывающего, что порошок мой произвел действие чрезвычайное, что больному полегчало... Повторение употребления сего лекарства так хорошо действовало, что больной получил совершенное облегчение и на третий день в состоянии был придить ко мне для изъявления своей благодарности…». А далее «…коротко скажу, что многие, не сотни, а тысячи людей получили и получают и поныне от него пользу и не от одной каменной болезни, но и от других многих; Словом, из бесчисленных опытов сделалось нам известно, что полезность его так велика, что, судя по оной, можно почитать его наравне с золотом».

В «трохитах» и «энкритах», описанных А.Т. Болотовым, можно узнать окаменелые остатки морских лилий. Их м инеральный состав может объяснить полезные свойства.

Основной минерал окаменелостей – кальцит. Установлено, что разное воздействие кальцита на организм зависит даже от цвета минерала. Например, желтый кальцит благотворно влияет на почки. Кальцит помогает при заболеваниях органов пищеварения: печени, желчного пузыря, поджелудочной железы и селезенки. Применяется кальцит при болезнях сердца и органов дыхания: бронхов и легких. Раны, присыпанные порошком из кораллов или окаменевших раковин моллюсков (в их основе тоже кальцит), быстро затягиваются.