Мир-системный подход И. Валлерстайна

Мир-системный подход И. Валлерстайна

Иммануил Морис Валлерстайн (Immanuel Maurice Wallerstein) (род. в 1930) – социолог, создатель мир-системного анализа, директор Центра Ф. Броделя по изучению экономик, исторических систем и цивилизаций, в 1994–1998 гг. президент Международной социологической ассоциации. Работал в Колумбийском университете (1958–1971), Университете Мак-Гила (1971–1976), Бингемтонском (1976–1999) и Йельском (с 2000) университетах. Автор многочисленных работ, таких как ещё не завершённый пятитомный «Современный мир-система» (начат в 1974), «После либерализма» (1995) и др.

В своих исследованиях продолжает традицию марксистской социологии и политэкономии, а также теоретического наследия школы «анналов». Созданный им мир-системный подход составил новую страницу в понимании капитализма и его спутника в течение последних двухсот лет – либерализма.

Идейно-теоретические основания мир-системного подхода

Для понимания сущности мир-системного подхода И. Валлерстайна необходимо изучить историю его возникновения. Своим возникновением в 60–70-е гг. XX столетия мир-системное учение обязано двум обстоятельствам. Во-первых, как любая масштабная концепция, это ответ на актуальные мировые тенденции того времени: глобализацию мировых процессов и вместе с тем неслыханный до той поры разрыв в уровне жизни между рядом благополучных стран Европы и Северной Америки.

Во-вторых, это часть идейно-теоретических поисков, отразивших парадоксальное состояние социальной науки 1960-х гг. Парадокс заключался в том, что появилось огромное количество новых инструментов социального анализа, однако это не вызвало появления новых масштабных социальных концепций, которые не только объясняли бы современные им тенденции, но и были бы прочно фундированы в историческом, методологическом и, наконец, мировоззренческом отношениях. По сути, имея мощную эмпирическую базу, наука не сумела выдвинуть всеобъемлющие социальные теории, подобные социально-экономическому учению Маркса, социокультурному учению Данилевского – Шпенглера или хотя бы социально-психологической теории Лебона – Фрейда.

Мир-системный подход стал одной из попыток создания новой крупной идейно-теоретической системы (и в определённой степени ему это удалось). В конечном итоге, мир-системную парадигму составили три основных элемента:

1. История. Мир-системный подход – беспрецедентная по степени подробности попытка проанализировать историю и сущность капитализма от его истоков до наших дней.

2. Экономика. Рассматриваемый подход отличает материалистичность, первостепенное внимание к экономике. Методологической базой для анализа экономических процессов при капитализме послужили переработанные идеи марксизма.

3. Теории развития сложноорганизованных структур (школа циклизма, общая теория систем и синергетика). Инновационные общенаучные теории дали мир-системному учению ультрасовременный понятийный и познавательный аппарат.

В конечном итоге, мир-системный подход стал влиятельной социально-экономической, исторической и политологической моделью с неожиданно высокой объяснительной способностью. Множество явлений социальной жизни его главный классик И. Валлерстайн объясняет в новом ключе, отличном от ставших общепринятыми версий событий. В частности, это касается его концепции либерализма: кардинально разрывая с большинством существующих воззрений на историю этого политического учения, автору удалось на новой основе провести историко-ретроспективный анализ либерализма.

Геокультура мира-системы

Очевидным является тот факт, что все миры-системы, как и любые другие большие социальные группы, должны иметь собственную культурную систему. В этом контексте слово «культура» И. Валлерстайном определяется как «система ценностей и основных правил, которые, сознательно и бессознательно, управляют поощрениями и наказаниями в обществе и создают систему иллюзий, которые должны убеждать членов общества в его легитимности».

Эту дефиницию культуры как геокультуры напоминает и трактовка И. Валлерстайном термина «идеология» как «всеобъемлющей долгосрочной политической программы, направленной на мобилизацию большого числа людей». Либерализм для автора – это именно идеология, сознательно созданная для того, чтобы «мобилизовать» людей, то есть направить их в русло некоторого поведения и позиций.

Ключевым свойством либерализма всегда являлось его стремление институциализировать стихийный протест масс, эксплуатируемых капиталистическим миром-экономикой, и направить его так, чтобы он не нарушал её нормального функционирования, а по возможности – и способствовал ему. Зазывать людей в «ловушку» «реформ существующих структур», отвлекать их от того очевидного вывода, что безжалостная эксплуатация закончится только с породившим её миром-системой, – такова была задача либерализма на протяжении всей его жизни – с 1789 по 1989 гг.

Несмотря на то, что современный мир-система возник в XVI веке, его геокультура появилась двумя-тремя веками позже – с Великой Французской революцией. В этот момент происходит ломка старого, феодального типа сознания и утверждается новый прогрессистский тип мировоззрения, быстро распространяющийся в пределах капиталистического мира-системы. Основой этого мировоззрения стали (1) восприятие полит ических перемен как нормального состояния общества и (2) суверенитет народов. Эти принципиальные разломы в эволюции массового сознания, естественно, таили в себе потенциальную угрозу существующему миру-системе, который стал искать адекватные средства защиты. Решение было найдено в выработке новой геокультуры – либерализма.

Обозримое будущее, по крайней мере до середины XXI века, Валлерстайн видит в мрачных тонах: конфликты, кризисы на периферии и в центре мир-системы неизбежны, пока существует капиталистическая мир-экономика. Неомарксизм в лице Валлерстайна далек от социального оптимизма, который был характерен для К. Маркса, Ф. Энгельса и В. Ленина. Но у Валлерстайна можно найти суждения и выводы, схожие с классическим марксизмом. Так, он сохраняет веру в возможность революционного переустройства мира, правда, относя ее к неопределенно далекому будущему и считая, что она будет обусловлена появлением новых антисистемных сил, способных бросить вызов господствующей капиталистической мир-экономике.

Определение риска

К определению понятия «риск» У. Бек подходит осторожно и не дает окончательной дефиниции. Лейтмотивом его работы «Общество риска» служит следующий тезис: создание новых технологий ведет к производству новых технологических (прежде всего индустриальных) рисков. Социокультурный контекст общества риска, в этом случае, рассматривается как среда, которая реагирует на последствия технологических рисков (загрязнения, промышленные аварии).

У. Бек отмечает значимые социальные особенности риска: во-первых, риск всегда создается в социальной системе; во-вторых, объем риска является функцией качества социальных отношений и процессов; и третье, степень риска зависит от экспертов и экспертного знания.

Проблема риска непосредственно связана со стремительной индустриализацией, с одной стороны, и с непредвидимыми (негативными) последствиями модернизации, с другой. Неслучайно, У. Бек проводит аналогию - производство и распределение богатства в индустриальном обществе сменяется производством и распределением риска в современном обществе риска. Из этой логики следует предварительное определение риска: «Риск может быть определен как систематическое взаимодействие общества с угрозами и опасностями, индуцируемыми и производимыми процессом модернизации как таковым. Риски, в отличие от опасностей прошлых эпох, являются следствием угрожающей силы модернизации и порождаемых ее чувств неуверенности и страха»

Создание рисков

Риски в значительной степени вызываются источниками богатства в современном обществе. Многочисленные опасные и даже смертельные последствия для общества, и, вследствие глобализации, для мира в целом порождаются промышленным развитием и его побочными эффектами. Рассуждая в категориях пространства и времени, можно сказать, что эти современные риски не ограничены местом (ядерная катастрофа в одной географической местности может затронуть многие другие государства) или временем (ядерная катастрофа может оказать генетическое воздействие, которое может затронуть будущие поколения).

Индустриальное общество - это общество, которое основано на недостатке благ. В нём научно-технический прогресс является необходимым для обнаружения скрытых источников общественного богатства. В настоящее время в богатых странах Запада вопрос о борьбе за "хлеб насущный" становится неактуален. Тем самым процесс модернизации лишается своего легитимного обоснования, которым являлось преодоление очевидной нехватки продуктов, ради чего люди были готовы примириться с некоторыми побочными явлениями. Опасности индустриального общества и опасности общества риска имеют различия, которые являются решающими.Прежние опасности (XIX в.) воспринимались органами чувств, а сегодня не поддаются восприятию, и, скорее, коренятся в химико-физических формулах. Раньше их можно было отнести к недостаточности в обеспечении гигиеническими технологиями. Сейчас причина - в избытке промышленной продукции. Риски - это продукт передовых современных технологий, и они имеют тенденцию к усилению. Риски, возникшие на самой высокой ступени развития производительных сил (радиоактивные, вредные и ядовитые вещества в воздухе, в воде) существенно отличаются от богатств. Они проявляются только в знании о них, открыты для социальных дефиниций.Распространение и умножение риска не порывает с логикой развития капитализма, а поднимает её на новую ступень. Богатствами можно владеть, а риски нас настигают, нас наделяет ими само развитие цивилизации. Общество риска - это общество, чреватое катастрофами. Его нормальным состоянием может стать чрезвычайное положение.

Центральное значение в индустриальном обществе имеет социальный класс, а в обществе риска взаимосвязи между риском и классом не существует. История распространения риска показывает, что риски, как и богатство связаны с классовой системой. Только связь обратная: богатство накапливается наверху, а риски - внизу. Таким образом, риски укрепляют, а не уничтожают классовое общество. Бедность притягивает к себе избыток рисков. Богатство (в доходе, власти или образовании), напротив, может купить себе безопасность и свободу от риска. То же самое можно сказать применительно и к государствам, т. е. риски в основном концентрируются в бедных государствах, в то время как богатые страны способны максимально оградить себя от множества рисков.

Риски - это большой бизнес. Богатые государства выигрывают от рисков, которые они порождают, например, создавая и продавая технологии, способствующие предотвращению рисков или преодолению их неблагоприятных последствий, в случае если риски всё же возникли. Однако ни обеспеченные индивиды, ни государства, порождающие риски, не застрахованы от них. В данном контексте Бек рассматривает то, что он называет "эффектом бумеранга", из-за которого побочные эффекты риска отправляются к центрам их создания. Сами создатели рисков оказываются в водовороте опасностей, которые они выпускают на волю и из которых они извлекают выгоду. Имеются в виду опасности, угрожающие не только здоровью, но и легитимизации доходов.

Управление рисками

Порождая риски, развитая модернизация также создаёт рефлексивность, позволяющую ей подвергнуть сомнению саму себя и производимые ею риски. Размышлять о рисках начинают те, кто становится их жертвами. Они начинают наблюдать и собирать данные о рисках и их последствиях для людей. Сами люди становятся экспертами, подвергающими сомнению развитую современность и её опасности. Делают они это отчасти потому, что больше не могут полагаться в этом на учёных. В самом деле, Бек очень строго относится к учёным вследствие их роли в создании и сохранении общества риска. Наука покровительствует глобальному заражению людей и природы. Своим отношением к цивилизационным рискам наука во многих отраслях знания утратила своё историческое право на рациональность. Наука не стремится признавать риски, и, вследствие этого, они как бы не существуют.

Тогда как в классическом индустриальном обществе природа и общество были отделены друг от друга, в развитом индустриальном обществе природа и общество значительно переплетены. Это означает, что изменения в обществе часто воздействуют на природную среду, а эти изменения, в свою очередь, влияют на общество.

В обществе риска происходит изменения понятия, места и средств политики. На смену политике приходит субполитика, происходит размывание её границ. Бек говорит о том, что технический прогресс, а также связанные с ним риски находятся в сфере субполитики, в сфере деятельности отдельных компаний. Таким образом, формированием общества занимается сфера субполитики, а самой политике грозит утрата власти. С другой стороны, политика начинает вмешиваться в систему научно-технико-экономической модернизации. Наблюдается приход в политику личностей и организаций, которые обладают способностью размышлять о множестве рисков, связанных с периодом развитой современности, и лучше с ними справляться.

Латентность рисков

Особенностью современного общества становится «невидимость» рисков. Многие из современных технологических рисков не могут быть восприняты органами чувств человека и быть подвергнуты математической калькуляции. Поэтому специфика современного риска заключается в том, что «опасная реальность скрыта от восприятия». Если индустриальное общество отличалось «культурой видимости» и факторы стратификации (богатство, власть, престиж) были очевидны, то в обществе риска подобная очевидность исчезает. Невидимые риски играют существенную роль в социальном смысле. По мнению У. Бека «Гонка между воспринимаемым богатством и не воспринимаемыми рисками не может быть выиграна последними. Видимое не может соревноваться с невидимым. Однако, парадокс состоит в том, что весьма вероятно, что невидимые риски выиграют подобную гонку».

Недоступные обыденному знанию риски подпитывают иллюзию отсутствия опасности. И здесь возникает актуальная проблема - повышение роли экспертного знания. Фактически, эксперты монополизируют право на определение объема риска и степени его вероятности. Именно в данном ключе, знание получает новое политическое значение. Однако, как предполагает У. Бек, в обществе риска научная монополия на рациональность разрушается. Не существует абсолютных авторитетов в сфере экспертного знания о рискогенных процессах и ситуациях. Противостояние научной и обыденной рациональности в обществе риска неизбежно должно привести к их объединению. У. Бек утверждает, что «Научная рациональность без обыденной остается пустой, но обыденная без научной остается слепой».

Заключение

Таким образом, социологическая теория У. Бека является эвристическим и методологическим стимулом для широких теоретических поисков и разнообразных эмпирических исследований такой неоднозначной категории, как риск.

В культурологической теории феномен риска объясняется культурой общества, в контексте его информационно-культурных особенностей, поэтому в отличие от социологической теории здесь не обсуждается реальное существование опасности и риска в жизнедеятельности общества, так как данные категории растворяются в пограничной ситуации, когда человек напрямую соприкасается с «опасностью» и «риском». Автор психологической теории «общества риска», ассоциируя современное общество с новыми формами индивидуализма, подчеркивает роль собственного «Я» при принятии решений в ситуации риска. Следовательно, разработанная исследователем теория «общества риска» подтверждает, что категория риска с течением времени приобрела всеобщий и экстерриториальный характер, охватывая как индустриальную систему и социальные институты, так и повседневную жизнь каждого человека

 

Одной из важных сфер приложения культурологических знаний является исследование современного состояния человечества, которое характеризуется многими проблемными моментами, связанными прежде всего с глобализацией ч еловеческой деятельности. Глобализация практически сразу стала предметом научных исследований, политических дебатов и пристального внимания средств массовой информации, в том числе и электронных. В Лондоне в 1990 г. выходит программный сборник статей «Глобальная культура», в котором опубликованы фундаментальные работы о глобализации ведущих теоретиков И. Уоллерстайна, Л. Склэра, М. Арчер, Р. Робертсона, М. Уотерса, М. Фезерстоуна, У. Бека, А. Аппадураи, Б. Тернера и др.

Под культурной глобализацией учеными понимается формирование единых ценностных пространств, проявляющихся в морали, в искусстве, в общении, образе жизни, стереотипах поведенияи т.д. При этом некоторые из них полагают, что культурная глобализация имеет вторичный характер. Так, современный немецкий исследователь Ульрих Бек анализирует культурную глобализацию лишь как резонансное явление, сопровождающее экономическую активность. Для других исследователей культурная глобализация – самостоятельное направление глобализационных процессов, более того – это культурно–исторический процесс развития и сближения национальных культур на базе общечеловеческих ценностей. Как бы ученые не трактовали само понятие, большинство из них признает, что культурная глобализация приводит к серьезным изменениям культуры. Глобальное распространение идентичных культурных образцов также делает пространство иррелевантным, потому, что оно перестает быть традиционным, то есть утрачивает свое изначальное родство с населяющими его людьми. Реальные земные ландшафты, реки, горы и ущелья были полны мифов, теней предков, в них жило не только настоящее, но и прошлое. Культурные ландшафты составляют специфическую категорию объектов культурного наследия того или иного народа. В формировании культурного ландшафта принимало не одно поколение людей и их активная интеллектуальная и духовная деятельность, сохранены в виде овеществленных объектов, комплексных историко-культурных и природных образований, являющихся носителями исторической памяти.

С культурологической точки зрения, глобализация представляет собой сложный, противоречивый, диалектический процесс, в ходе которого происходят взаимно предполагающие тенденции развития и проявляются разнообразные тенденции: интеграции и дифференциации, универсализации и партикуляризации и т.д. Ключевым вопросом культурной глобализации становится соотношение унификации и многообразия культур. Самобытность культуры изначально имеет под собой рациональную основу и служит для формирования национальной идентичности. В Хартии Земли, провозглашенной ООН, особое внимание обращается на то, что культурное разнообразие является ценным наследием, и различные культуры найдут свои собственные пути к реализации своего видения устойчивого образа жизни. Поскольку современный мир приобретает свойства поликультурного пространства, возрастает напряженность в межнациональных и культурных отношениях. Политика мультикультурализма в подобном контексте представляется ответом на вопрос, каким образом могут сосуществовать миллионы коренных жителей и иностранных граждан либо в рамках единого политического, социокультурного пространства. Мультикультурализм представляет собой сосуществование множества культур в одном пространстве, как правило, имеющем государственные границы. Таким образом, культурологические исследования направлены на выработку правил и норм сосуществования различных культур и их носителей в едином обществе, в едином социокультурном пространстве.

Прикладная культурология должна дать ответы на многие вопросы, связанные с функционированием культуры и культурной деятельностью в новых социально-экономических условиях. Всё большее число культурологов участвует в прикладных проектах. Будучи сферой сбора и синтеза технических данных, антропология представляет собой источник специальной информации, необходимой для других областей знания.

 

 

Мир-системный подход И. Валлерстайна

Иммануил Морис Валлерстайн (Immanuel Maurice Wallerstein) (род. в 1930) – социолог, создатель мир-системного анализа, директор Центра Ф. Броделя по изучению экономик, исторических систем и цивилизаций, в 1994–1998 гг. президент Международной социологической ассоциации. Работал в Колумбийском университете (1958–1971), Университете Мак-Гила (1971–1976), Бингемтонском (1976–1999) и Йельском (с 2000) университетах. Автор многочисленных работ, таких как ещё не завершённый пятитомный «Современный мир-система» (начат в 1974), «После либерализма» (1995) и др.

В своих исследованиях продолжает традицию марксистской социологии и политэкономии, а также теоретического наследия школы «анналов». Созданный им мир-системный подход составил новую страницу в понимании капитализма и его спутника в течение последних двухсот лет – либерализма.