Кравчук Н.В. Изъятие ребенка из семьи: защита его интересов или необоснованное вмешательство в права родителей и детей? // Семейное и жилищное право. 2018. N 3. С. 10 - 13.

Документ предоставлен КонсультантПлюс

 

 

ИЗЪЯТИЕ РЕБЕНКА ИЗ СЕМЬИ: ЗАЩИТА ЕГО ИНТЕРЕСОВ ИЛИ

НЕОБОСНОВАННОЕ ВМЕШАТЕЛЬСТВО В ПРАВА РОДИТЕЛЕЙ И ДЕТЕЙ?

 

Н.В. КРАВЧУК

 

Кравчук Наталья Вячеславовна, старший научный сотрудник отдела правоведения Института научной информации по общественным наукам Российской академии наук (ИНИОН РАН), кандидат юридических наук.

 

Статья посвящена проблеме изъятия детей из семьи. Рассматриваются основания и практика применения этой меры. Обращается внимание на разъяснения Пленума Верховного Суда РФ 2017 г. по этому вопросу и стандарты, выработанные Европейским судом по правам человека.

 

Ключевые слова: изъятие детей из семьи, интересы ребенка, опасность жизни и здоровью, обоснованность решения, оценка доказательств.

 

Removal of a Child from the Family: Protection of the Child's Interests or Unjustified Interference with the Rights of Parents and Children?

N.V. Kravchuk

 

Kravchuk Natalya V., Senior Research Scientist of the Department of Legal Studies of the Institute of Scientific Information for Social Sciences of the Russian Academy of Sciences (INION RAN), Candidate of Legal Sciences.

 

The paper is focused on the issue of the child's removal from the family. The basis and the practice of the application of this measure of protection is considered. The position of the Plenum of the RF Supreme court (2017) and standards developed by the European court of human rights in this regard are commented upon.

 

Key words: removal of the child from the family, interests of a child, danger to the life and health, justification of the decision, assessment of evidence.

 

Рассуждения о важности семьи как базовой ценности современного общества, ее значении для воспитания и социализации детей <1> встречаются во многих научных работах. Также не требует дополнительного обоснования и утверждение о том, что разлучение ребенка с родителями наносит ему психологическую травму, которая будет отражаться на нем в его последующей жизни. Наряду с этим нельзя не учитывать и тот факт, что количество неблагополучных семей в России стабильно велико <2>. Дети в таких семьях зачастую сталкиваются с игнорированием родителями их потребностей или прямым нарушением их прав и интересов. В таких обстоятельствах на первый план выступает государство. Действуя parens patriae, оно принимает на себя активную роль в защите ребенка, в том числе изымая его из семьи.

--------------------------------

<1> Цинченко Г.М. Ювенальная юстиция: риски внедрения // Управленческое консультирование. 2015. N 8 (80). С. 119.

<2> Там же. С. 115.

 

Определяя, какие же основания изъятия детей из семьи будут являться правомерными и пропорциональными преследуемой цели защиты интересов ребенка (именно она указывается как административными органами, изымающими ребенка, так и судами, утверждающими такие решения <3>), следует оговориться, как термин "изъятие ребенка из семьи", употребляемый в данной работе, соотносится с термином "отобрание ребенка", закрепленным в ст. 77 Семейного кодекса РФ (далее - СК РФ).

--------------------------------

<3> Ссылка на "интересы ребенка" как основание отобрания ребенка встречалась еще в тексте Постановления Пленума Верховного Суда СССР от 7 декабря 1979 г. N 9 "О практике применения судами законодательства при разрешении споров, связанных с воспитанием детей" (см.: Сборник постановлений Пленумов Верховных судов СССР и РСФСР по гражданским делам. М., 1994).

 

Термин "отобрание ребенка" фигурирует как в законодательстве (в первую очередь речь идет о СК РФ) и постановлениях Пленума Верховного Суда РФ, так и в научной литературе, прежде всего советского периода <4>. Используется он и современными учеными <5>. Термин "изъятие ребенка" также используется современной наукой для обозначения процедуры, предусмотренной ст. 77 СК РФ ("Отобрание ребенка при непосредственной угрозе жизни ребенка или его здоровью") <6>, а также для описания последствий ограничения и лишения родительских прав. В некоторых работах эти термины могут использоваться как равнозначные <7>.

--------------------------------

<4> Богатырев Н.И., Кузнецова Н.В. Отобрание детей без лишения родителей родительских прав // Известия высших учебных заведений. Правоведение. 1990. N 2. С. 65.

<5> Ординарцев И.И. О необходимости совершенствования семейного законодательства в сфере изъятия детей из семьи // Вестник Тверского государственного университета. Сер.: Право. 2017. N 1. С. 37; Ищенко Е.В. Отобрание ребенка из семьи как способ превенции административных деликтов // Вестник Воронежского института МВД России. 2017. N 2. С. 110.

<6> Беженцев А.А. Административно-правовое регулирование защиты и восстановления прав несовершеннолетних лиц органами опеки и попечительства // Вестник Санкт-Петербургского университета МВД России. 2017. N 3 (75). С. 39.

<7> Ординарцев И.И. Указ. соч. С. 37.

 

Для целей данной статьи важно, что действующее законодательство предусматривает две самостоятельные процедуры защиты ребенка, связанные с его разлучением с родителями. Во-первых, это ограничение родительских прав (ст. 73 СК РФ), осуществляемое судом, во-вторых, административная процедура защиты ребенка, находящегося в опасной ситуации (ст. 77 СК РФ). Отмечается, что между этими институтами существуют принципиальные различия - ограничение родительских прав представляет собой юридический акт, порождающий изменение родительского правоотношения, при этом отобрание ребенка у родителей является последствием уменьшения объема их родительской правоспособности, между тем отобрание, как мера немедленного реагирования на угрозу жизни ребенка, не влияет на динамику родительского правоотношения, а его целью является совершение фактического действия по изъятию ребенка из угрожающей его жизни или здоровью обстановки, а не достижение правовых последствий <8>. Эти процедуры, однако, объединены тем самым физическим изъятием ребенка из семьи, которое становится травмой для ребенка и зачастую отправной точкой для последующих формальных решений административных органов и суда, приводящих в итоге к разрушению семьи. Именно в этом контексте используется термин "изъятие" в данной работе.

--------------------------------

<8> Краснова Т.В. Совершенствование норм об ответственности родителей за воспитание детей в контексте мер по укреплению правовой защищенности семьи в России // Крымский научный вестник. 2015. N 5-3. С. 133 - 134.

 

В ситуации потенциального конфликта интересов (интересы ребенка - интересы его родителей - интересы общества) актуализируется проблема определения границ вмешательства государства в жизнь семьи. Об опасности чрезмерного участия государства во внутрисемейных делах чаще всего говорится в контексте уместности вмешательства в право родителей на воспитание детей и проблем ювенальной юстиции в России в целом <9>. Оставляя в стороне последний вопрос, отметим, что за последние десятилетия понимание о том, что именно может служить основанием для изъятия ребенка, значительно изменилось. Если ранее речь шла, к примеру, о том, что самостоятельным основанием для отобрания следует считать злостное невыполнение и игнорирование решения органа опеки и попечительства, а также суда, согласно которому родитель, воспитывающий ребенка, обязан не препятствовать другому родителю встречаться с ребенком и участвовать в его воспитании <10>, то сейчас ключевым признаком необходимости изъятия ребенка является наличие опасности для его жизни и здоровья. Ученые едины в понимании того, что изъятие ребенка из семьи - это крайняя мера, радикальный шаг, имеющий своей целью не наказание родителей за "недолжное" поведение, а предотвращение вредных последствий такого поведения для ребенка, устранение обстоятельств, при которых жизнь и здоровье ребенка подвергаются опасности <11>. Применение такой меры требует веских оснований, подтвержденных доказательствами. При этом для правоприменительной практики особое значение имеет то, что угроза должна носить прямой и явный характер. Характер опасности, ее значение в жизни ребенка определяются в каждом конкретном случае <12>. Эти, касалось бы, очевидные положения, однако, сложно применимы на практике и порождают множество спорных и проблемных вопросов. Изучение текущих российских и зарубежных дел по данной тематике показывает, что административные органы зачастую выходят за пределы своих законных полномочий, изымая детей, к примеру, по причине бедности их родителей <13>.

--------------------------------

<9> Там же. С. 122.

<10> Богатырев Н.И., Кузнецова Н.В. Указ соч. С. 67.

<11> Семенова И.Ю. Некоторые аспекты досудебного порядка отобрания детей у родителей // Новая наука: опыт, традиции, инновации. 2016. N 591-2. С. 224.

<12> Краснова Т.В. Указ соч. С. 126.

<13> Цинченко Г.М. Указ. соч. С. 122.

 

В такой ситуации крайне важен судебный контроль, ведь несмотря на то что органы опеки и попечительства, собирающие и оценивающие информацию о положении ребенка в семье, находятся "ближе к семье" и уполномочены выносить заключения о том, является ли ситуация в ней опасной для ребенка <14>, именно суд призван оценить необходимость вмешательства в семью и пропорциональность принятых органами опеки и попечительства мер. Здесь уместно отметить, что, учитывая необходимость срочного принятия решения, судебный контроль должен быть незамедлительным. Между тем законодательство предусматривает семидневный срок для обращения органа опеки и попечительства в суд с иском о лишении родителей родительских прав либо об ограничении родителей в родительских правах (ст. 77 СК РФ). Следует признать разумным предложение И.И. Ординарцева о сокращении этого срока, по его мнению, суд должен вынести решение об обоснованности и законности отобрания ребенка из семьи, т.е. согласиться с позицией органа опеки и попечительства или же признать его решение необоснованным и незаконным в течение 48 ч. <15>.

--------------------------------

<14> Семенова И.Ю. Указ. соч. С. 225.

<15> Ординарцев И.И. Указ. соч. С. 38.

 

В научной литературе встречается критика судебной практики по вопросам, связанным с изъятием детей из семейного окружения. Вызывают претензии как решения о необходимости изъятия ребенка, так и действия суда, по неясным причинам отказывающего в лишении родительских прав при повторном обращении в суд органов опеки и попечительства <16>. Вне зависимости от причин несогласия суда с рекомендациями органов опеки и попечительства по ограничению и лишению родительских прав в каждом конкретном случае такие претензии заслуживают внимания. И в первую очередь потому, что они свидетельствует об отсутствии ясности и обоснованности этих причин в мотивировочной части. И это при том, что Постановление Пленума Верховного Суда РФ от 27 мая 1998 г. N 10 "О применении судами законодательства при разрешении споров, связанных с воспитанием детей" <17> подробно разъясняет процедуру принятия решений по подобным делам.

--------------------------------

<16> Беженцев А.А. Указ. соч. С. 39.

<17> Постановление Пленума Верховного Суда РФ от 27 мая 1998 г. N 10 "О применении судами законодательства при разрешении споров, связанных с воспитанием детей" // Бюллетень ВС РФ. 1998. N 7.

 

Учитывая сложность разрешаемых вопросов и индивидуальность характеристик, принимаемых во внимание судом при принятии решения, в целях унификации подходов судов к анализу действий органов, изымающих ребенка, Пленум Верховного Суда РФ принял Постановление от 14 ноября 2017 г. N 44 "О практике применения судами законодательства при разрешении споров, связанных с защитой прав и законных интересов ребенка при непосредственной угрозе его жизни или здоровью, а также при ограничении или лишении родительских прав" <18> (далее - Постановление Пленума ВС РФ N 44). Этот документ разъясняет типичные ошибки судов по таким делам и приближает судебную практику к международным стандартам в области защиты права на семейную жизнь.

--------------------------------

<18> Постановление Пленума Верховного Суда РФ от 14 ноября 2017 г. N 44 "О практике применения судами законодательства при разрешении споров, связанных с защитой прав и законных интересов ребенка при непосредственной угрозе его жизни или здоровью, а также при ограничении или лишении родительских прав" // Рос. газ. 2017. 20 нояб.

 

Принципиально важным является разъяснение того, как суды должны относиться к заключению, представленному органами опеки и попечительства, ведь суды повсеместно полагаются на мнение, высказанное в этом документе, и основывают на нем свое решение. Постановление Пленума ВС РФ N 44 подчеркивает, что представленный органами опеки и попечительства акт обследования и основанное на нем заключение по существу спора подлежат оценке судом в совокупности со всеми собранными по делу доказательствами (п. 3 Постановления Пленума ВС РФ N 44). К таким доказательствам относятся акты обследования условий жизни родителей (лиц, на попечении которых находился ребенок) и ребенка, показания свидетелей, объяснения представителей органов опеки и попечительства, заключения экспертов и иные доказательства, имеющие значение для правильного рассмотрения дела (п. 32 Постановления Пленума ВС РФ N 44). Особое внимание уделено вопросу учета мнения ребенка. Несмотря на то что СК РФ все еще содержит норму, закрепляющую положение об обязательности учета судом мнения ребенка только по достижении им возраста десяти лет (ст. 57 СК РФ), противоречащую международным стандартам, Постановление Пленума ВС РФ N 44 предусматривает возможность учета и мнения ребенка до 10 лет в случае, "если суд придет к выводу о том, что он способен сформулировать свои взгляды по вопросам, затрагивающим его права" (п. 4 Постановления Пленума ВС РФ N 44). Такой подход в значительно большей мере соответствует практике Европейского суда по правам человека (ЕСПЧ), утверждающего необходимость учета двойного критерия "возраст - зрелость" при определении необходимости учета мнения ребенка.

Положение Постановления о важности обоснования решения конкретными доказательствами по делу также соотносится с подходом международных органов защиты прав человека. Так, в деле Scozzari and Giunta v. Italy <19> ЕСПЧ постановил, что решение об изъятии ребенка должно быть поддержано достаточно крепкими и весомыми соображениями в интересах ребенка. При этом на государстве лежит обязанность обеспечить тщательную оценку влияния предлагаемой меры на родителей и детей (§ 148 Постановления ЕСПЧ). При этом ЕСПЧ обращает внимание на недопустимость формального подхода к оценке интересов ребенка - в деле Ageyevy v. Russia указал на необходимость оценки как самих интересов, требующих защиты, так и мер, принимаемых государственными органами в целях их защиты.

--------------------------------

<19> Постановление ЕСПЧ от 13 июля 2000 г. N 32842/96, ECHR 2000-VIII. Дело "Скоццари (Scozzari) и Джунта 11) против Италии". URL: http://docs.pravo.ru/document/view/19381948/17527218/.

 

Постановление Пленума ВС РФ N 44 затрагивает и вопрос оценки опасности сложившейся в семье ситуации для ребенка. В документе разъясняется, что лишь непосредственная угроза жизни или здоровью ребенка может явиться основанием для вынесения органом исполнительной власти субъекта РФ либо главой муниципального образования акта о немедленном отобрании ребенка и изъятии его из семьи. Под такой угрозой следует понимать угрозу, с очевидностью свидетельствующую о реальной возможности наступления негативных последствий в виде смерти, причинения вреда физическому или психическому здоровью ребенка вследствие поведения (как действий, так и бездействия) родителей либо иных лиц, на попечении которых ребенок находится. Такие последствия могут быть вызваны, в частности, отсутствием ухода за ребенком, отвечающего физиологическим потребностям ребенка в соответствии с его возрастом и состоянием здоровья (например, непредоставление малолетнему ребенку воды, питания, крова, неосуществление ухода за грудным ребенком либо оставление его на длительное время без присмотра) (п. 28 Постановления Пленума ВС РФ N 44). Принимая решение, суду следует исходить из характера и степени опасности, а также возможных последствий для жизни или здоровья ребенка в случае оставления его с родителями (одним из них), а также учитывать иные обстоятельства (в частности, при виновном поведении родителей (одного из них), создающем опасность для ребенка: осознают ли родители виновность своего поведения и имеют ли стойкое намерение изменить его в лучшую сторону, какие конкретные меры намереваются предпринять либо предприняли в целях исправления своего поведения) (п. 11 Постановления Пленума ВС РФ N 44).

Аналогично оценивает опасность жизни и здоровью ребенка и ЕСПЧ. В деле Y.C. v. the United Kingdom семья заявителя попала в поле зрения органов социальной защиты в результате нескольких "пьяных" инцидентов между родителями. Повторяющиеся случаи домашнего насилия и злоупотребления алкоголем сопровождались вызовами полиции. В результате одной из стычек пострадал семилетний ребенок заявителей. По решению административных властей он был передан в приемную семью. Мать ребенка впоследствии рассталась с его отцом и пыталась вернуть опеку над ребенком.

Рассматривая вопрос о необходимости изъятия ребенка, судья окружного суда отметил, что "прошлое поведение заявителя и ее многократные "срывы", а также реальный риск того, что она возобновит отношения с бывшим мужем, подтверждаемый отчетами, дают основание полагать, что попытка вернуть ей ребенка может обернуться ущербом его эмоциональному состоянию, а также повредит перспективам найти место долгосрочной опеки для него. Соответственно, хотя в интересах ребенка сохранять связь с семьей, пока это возможно, в настоящем деле это соображение перевешивается необходимостью обеспечить ребенку стабильное и безопасное место жительства. Попытки восстановить семью путем оказания содействия заявителю в борьбе со злоупотреблением алкоголем и выполнении ею ее родительских обязанностей не принесли результата. Имеющиеся отчеты демонстрируют сложности, с которыми столкнулись власти в попытках оказать содействие родителям".

По мнению ЕСПЧ, окружной судья обосновал свое решение интересами ребенка, рассмотрел все возможные факторы и детально изучил имеющиеся отчеты и другие доказательства, имеющиеся в деле. Заявительница имела возможность получить все необходимые разъяснения и обжаловать решение. Соответственно, принятое решение было в пределах свободы усмотрения государства, а его причины - относимы и достаточны.

В деле Z and Others v. the United Kingdom ситуация пренебрежения родителями своими детьми была раскрыта с другой стороны - в ЕСПЧ обратились дети, в течение нескольких лет жившие в невыносимых условиях и не получившие надлежащей помощи от государственных органов, несмотря на осведомленность последних о ситуации в семье (§ 74).

Уровень физических и психологических страданий детей был настолько высок (психолог, участвовавший в деле, оценил его как "ужасающий опыт" (§ 40)), что достиг порога, необходимого для установления нарушения ст. 3 ЕКПЧ (запрет пыток, бесчеловечного и унижающего достоинство обращения). ЕСПЧ отметил сложность принятия решения в ситуациях, когда защиту детей необходимо уравновешивать с принципом уважения семейной жизни, однако пришел к выводу о том, что в данном деле провал системы и ее неспособность защитить детей бесспорны (§ 74).

Подводя итог, важно подчеркнуть, что Постановление Пленума ВС РФ N 44 наглядно демонстрирует, что Верховный Суд РФ и ЕСПЧ придерживаются единой позиции относительно изъятия детей из семьи - "обстоятельства, которые смогут оправдать разрыв семейных связей, должны быть "чрезвычайными".

 

Литература

 

1. Беженцев А.А. Административно-правовое регулирование защиты и восстановления прав несовершеннолетних лиц органами опеки и попечительства / А.А. Беженцев // Вестник Санкт-Петербургского университета МВД России. 2017. N 3 (75). С. 38 - 41.

2. Богатырев Н.И. Отобрание детей без лишения родителей родительских прав / Н.И. Богатырев, Н.В. Кузнецова // Известия высших учебных заведений. Правоведение. 1990. N 2. С. 65 - 70.

3. Ищенко Е.В. Отобрание ребенка из семьи как способ превенции административных деликтов / Е.В. Ищенко // Вестник Воронежского института МВД России. 2017. N 2. С. 110 - 116.

4. Краснова Т.В. Совершенствование норм об ответственности родителей за воспитание детей в контексте мер по укреплению правовой защищенности семьи в России / Т.В. Краснова // Крымский научный вестник. 2015. N 5-3. С. 120 - 140.

5. Ординарцев И.И. О необходимости совершенствования семейного законодательства в сфере изъятия детей из семьи / И.И. Ординарцев // Вестник Тверского государственного университета. Сер.: Право. 2017. N 1. С. 33 - 39.

6. Семенова И.Ю. Некоторые аспекты досудебного порядка отобрания детей у родителей / И.Ю. Семенова // Новая наука: опыт, традиции, инновации. 2016. N 591-2. С. 224 - 226.

7. Цинченко Г.М. Ювенальная юстиция: риски внедрения / Г.М. Цинченко // Управленческое консультирование. 2015. N 8 (80). С. 114 - 127.

 

 

 

 

Документ предоставлен КонсультантПлюс