Народа, дабы этим вынудить его к отпадению.

4. Между тем кесарийские эллины добились того, что Нерон объявил их

Хозяевами города, и привезли грамоту, заключавшую в себе это решение. Это

Положило начало войне на двенадцатом году владычества Нерона, семнадцатом

Году правления Агриппы в месяце артемизии. Ужасные последствия этой войны

Нисколько не соответствовали первоначальным ее причинам. Иудеи в Кесарии

Имели синагогу на месте, принадлежавшем эллину этого города. Неоднократно

Они старались приобрести в собственность это место, предлагая за него сумму,

Далеко превышавшую настоящую стоимость. Но владелец ни за что не уступал их

Просьбам, а, напротив, чтобы еще больше их разозлить, застроил это место

Новыми зданиями и поместил в них мастерские так, что для иудеев остался лишь

Тесный и очень неудобный проход. Вначале некоторые пылкие юноши делали

Вылазки с целью помешать сооружению построек. Но когда Флор воспретил этот

Насильственный образ действий, богатые иудеи, к которым пристал также

Откупщик податей Иоанн, не нашли другого исхода, как только подкупить Флора

Восемью талантами для того, чтобы он своей властью приостановил дальнейшую

Постройку. До получения денег он обещал все; но как только имел их уже в

Руках, он отъехал из Кесарии в Себасту и предоставил раздор своему

Собственному течению, точно он за полученные деньги продал иудеям право

Употреблять насилие.

5. На следующий день, выпавший на субботу, когда иудеи в полном сборе

Были в синагоге, один кесариец-бунтовщик взял горшок, поставил его вверхдном

Перед самыми дверьми синагоги и принес на нем в жертву птиц. Этот поступок

Еще более привел в ярость иудеев, так как в нем заключалось издевательство

Над их законом и осквернение места. Более солидные и спокойные стояли за то,

Чтобы еще раз обратиться к властям. Но страстная и пылкая молодежь,

Напротив, горела жаждой борьбы. С другой стороны, кесарийские забияки стояли

Уже готовыми к бою, и они-то преднамеренно подослали жертвовавшего. Таким

Образом, вскоре завязался рукопашный бой. Юкунд, начальник римской конницы,

На обязанности которого лежало сохранение тишины и спокойствия, устранил

Жертвенный сосуд и пытался прекратить битву; но так как кесарийцы ему не

Повиновались, то иудеи схватили впопыхах свои законодательные книги и

Отступили к Нарбате - иудейской местности, отстоящей на шестьдесят стадий от

Кесарии. Иоанн и двенадцать влиятельных иудеев направились в Себасту к

Флору, выразили свое сожаление по поводу случившегося и просили его

Заступничества, проронив при этом легкий намек на восемь талантов. Он же

Приказал бросить их в темницу за то, что они - это было вменено им в

Преступление - унесли из Кесарии свои законодательные книги.

6. Весь Иерусалим был страшно возмущен этими происшествиями; но,

Несмотря на это, жители столицы все еще сдерживали свой гнев. Флор же, как

Будто он специально нанялся для этого, нарочно раздувал пламя войны. Он

Послал за храмовой казной и приказал взять оттуда семнадцать талантов под

Тем предлогом, будто император нуждается в них. Весть об этом привела  народ

В негодование; с громкими воплями он устремился в храм, взывал к имени

Императора и молился об освобождении от тирании Флора. Некоторые из более

Возбужденных открыто хулили имя Флора, обошли толпу с корзинками в руках и

просили милостыни, приговаривая: "Подайте бедному, несчастному Флору!" Это,

Однако, не заставило его устыдиться своей жадности, а, напротив, подстрекало

Его на дальнейшие вымогательства. Вместо того, чтобы поспешить к Кесарию,

Потушить разгоревшуюся там войну и устранить причины неудовольствия, за что

Ему же заплатили, - он ринулся в Иерусалим с конницей и пехотой, чтобы силой

римского оружия отстоять свои требования и страхом и угрозами волновать

Город.

7. Чтобы заранее смягчить его гнев, граждане вышли навстречу солдатам с

Приветствиями и сделали все для того, чтобы принять Флора как можно

Почтительнее. Флор же выслал вперед центуриона Капитона с пятьюдесятью

всадниками и с приказом возвратиться назад в город. "Пусть не заигрывают

Теперь в дружбу с тем, которого они раньше так постыдно поносили; если же

Они настоящие молодцы и так незастенчивы в своих выражениях, то пусть же они