Одинокая мама. Одинокий папа. Общий противник. Проявятся ли их чувства на Хэллоуин?

Одинокая мама. Одинокий папа. Общий противник. Проявятся ли их чувства на Хэллоуин?

 

Глава 1. Пятница, 31 октября 2014

 

Кора

 

7:03 утра

- Ты не хочешь зайти на чашечку кофе? – спросил он, махнув рукой в сторону двери в приглашающем жесте.

Если приглашение на кофе – это эвфемизм для нескончаемого траха (пока я не забуду собственное имя), то «да», с удовольствием. Спасибо.

Словно прочитав мои мысли, он не стал терять время на пустые дружеские разговоры. Он втолкнул меня в свой дом и накрыл мои губы своими ещё до того, как дверь за нами закрылась. На вкус он был как вишнёвая шипучка, если я ничего не путаю.

Не отрываясь от моих губ, он махнул рукой за моей спиной и скинул все, что стояло на обеденном столе, на пол. Я услышала, как разбилось стекло, когда подсвечник ударился об паркет. Вся почта рассыпалась по полу.

Я никогда раньше не видела такого в реальности – уж точно не в моей жизни. Никто до этого не хотел меня настолько, чтобы учинять беспорядок в своём собственном доме. Невольно закралась мысль – а кто всё это будет убирать? Может, он вызывает клининговую службу?

Он хорошенько ухватил меня за задницу, приподнял и почти забросил на стол.
Я перестала думать о беспорядке.

- Мне нравится эта агрессия, – сказала я, задействовав свой лучший сексуальный голос и надеясь, что мне это удалось. Я уже давно не тренировалась в этом.

Надавив на мои плечи руками, он уложил меня на стол. Это был массивный дубовый стол, такой я представляла в замке у Красавицы и Чудовища.

Следующим движением, которое я видела только в интернет-порно, он ухватился за мою белую рубашку на пуговицах, потянул её вверх, пока моя спина не выгнулась дугой, а затем разорвал ткань. Перламутровые белые пуговицы застучали как капли дождя, осыпая стол
вокруг нас.

Всё нормально. Я могу прожить и без рубашки. Это всего лишь скучная блузка из «Таргет». Она уже даже не идеально белая. И я потратила кучу времени на поддержание её белизны.
Он склоняется надо мной и кусает мою шею, – не в вампирском стиле, просто слегка прикусывает – в то время как его руки задирают мою черную юбку-карандаш.

Он снова поднимается и задирает мои ноги вверх, укладывая щиколотки себе на плечи. Я чувствую натяжение под коленями, но не обращаю внимания на боль. Он просовывает пальцы под пояс моих розовых кружевных трусиков и начинает их снимать. В моей голове мелькает мысль – не слишком ли он агрессивен для нашего первого раза. Но потом понимаю, что мне всё равно. Я просто его хочу. Я ждала этого с тех пор, как была пятнадцатилетней девчонкой. Если моё тело немного покусают, то я потерплю, – так долго, как долго моя точка G будет получать его внимание.

Пока он стягивал мои трусики по бёдрам, коленям, икрам, его взгляд темнел все сильнее. Не отводя глаз, он тянул, пока кружево не оказалось на лодыжках. Я смотрела на него, на его темные глаза и волосы, на аккуратно подстриженную бородку, которой он щеголял этой осенью.

Он выглядел более мужественным. Это уже не тот подросток, которого я помнила, что было хорошо, иначе я закончу у Нэнси Грейс. Он взрослее и сексуальнее, чем когда-либо.
Я бросила взгляд на свои ноги, обутые в шпильки, и обрадовалась, что решила этим утром проводить Люси в школу на каблуках. Есть что-то невероятно горячее в кружевных трусиках и шпильках. Этот вид не был бы так хорош, если бы сегодня я надела кроссовки.

Перед тем, как поднести свои запястья, обернутые кружевом трусиков, к носу и вдохнуть, он закрыл глаза. Похоже, он только что понюхал мои трусики. Это пугающе или сексуально? Я решила, что сексуально, потому что «пугающе» испортит всё настроение, а я ничему не позволю разрушить это момент. Даже этому Винни Пуху, что сидит на диване. Клянусь, он пялится на меня.
Но у меня больше нет времени беспокоиться о Винни, потому что мужчина, который связал мои ноги, посылает мне дерзкую ухмылку. Не отрывая взгляда, он медленно разматывает трусики со своего запястья. Освободив руку, он сжимает кружево зубами, чтобы свести мои лодыжки вместе, а затем начинает расстегивать свои брюки.

__________________________________________

«Доброе утро!», – слышу я женский голос.

- Я тебя ненавижу, – бормочу я, переворачиваясь и беря телефон с ночного столика. Я спешу провести пальцем по кнопке выключения до того, как раздражающий рингтон скажет ещё хоть слово. Что за грубое пробуждение.

Я кладу телефон обратно, закрываю глаза и утыкаюсь в подушку. Хочу вернуть этот сон. Я хочу снова его увидеть. У меня ещё целых девять минут на то, чтобы увидеть, что же скрывалось в его штанах. Он может многое сделать за эти девять минут.

Обычно я не дремлю по утрам в пятницу. Не поймите неправильно, я люблю подремать. С понедельника по четверг я устраиваю досып не менее трех раз, прежде чем встать с кровати и собрать Люси в школу. Потом я отвожу её в школу в тех же штанах для йоги и футболке, в которых спала накануне, с лицом, намазанным ночным кремом, и волосами, как будто я не знала расчески с тех пор, как Принц стал секс-символом. И меня совершенно устраивал беспорядок – с понедельника по четверг.

Но сегодня пятница. В пятницу всё по-другому. По пятницам Бен Оджи провожает свою дочь в школу. Бен Оджи стал причиной, по которой я не просыпа́ла по пятницам. И он же был причиной, по которой я проснулась этим утром с перекрученными трусиками.

О, нет.

Я подскочила на кровати, вспоминая. Сегодня была необычная пятница. Сегодня Хэллоуин. Мне нужно было успеть нарядить Люси в её костюм Эльзы из «Холодного сердца» и заплести ей волосы как у принцессы. Совершенно не было времени завершить сегодняшние утренние фантазии.

Я вздохнула и дотянулась до ящика в ночном столике, чтобы решить проблему. Благодаря новой паре батареек в моем вибраторе, я была готова начать свой день примерно через двадцать
секунд.

Утра

Проведя последние пять ночей за просмотром обучающего видео и упражнениями на кукле Люси, я пыталась освоить плетение косичек. Я хотела удивить Люси своим новоприобретённым умением сооружать прически и, возможно, заслужить звание «Лучшая Мама Недели». Оказалось, что это не моя неделя (на прошлой неделе было то же самое).

После нескольких неудачных попыток и путаницы, у нас совсем не осталось времени. Люси пришлось довольствоваться обычной французской косичкой, перекинутой через плечо. Иногда, когда я слишком много думала об этом, мне казалось, что Люси вынуждена мириться слишком со многим.

Я понимала, что большинство девочек из класса Люси оденутся как Эльза из «Холодного сердца» и надеялась отговорить её от этого костюма. И попыталась заставить её выбрать что-то более уникальное. Первое, что я должна отметить о моей шестилетней дочери, – она не против быть как все остальные. Второе – то, что она также не против отличаться, но когда сама этого хочет. Она ещё не научилась беспокоиться о том, что думают другие люди, и это было у нас с ней общим. Что касается меня, я всё ещё пыталась отучиться от этого, – откровение, которое становилось понятнее для меня с каждым днём.

Каждое утро во дворе начальной школы Люси происходило соревнование в группе мамочек, называемых мной за глаза «Грёбаные Мамаши». Вы видели фильм «Дрянные девчонки»? Представьте, что те девчонки выросли, нарожали детей и теперь проводят слишком много времени на сайте Пинтерест (Pinterest – всемирный каталог идей – это сервис визуальных закладок, который помогает находить и коллекционировать интересные идеи). А теперь представьте, что их дети ходят в школу вместе с вашими.

Так вот, позвольте представить: Шона – блондинка, стройная, посещает (вставить название модного спортивного клуба) четыре раза в неделю, замужем за (вставить любое занятие человека, который много работает), водит (вставить название престижного автомобиля) и является матерью самого умного, самого яркого, самого спортивного ученика в школе, который оказывается (вставить определение для ребенка, который был воспитан с верой, что он/она не может ошибаться).

Я бы также познакомила вас с Мелиссой, Табитой и Ванессой, но только повторюсь. Увидели одну из них, познакомились со всеми. Просто заполните пробелы подходящими словами и получите портрет.

В прошлом году – в первый день Люси в детском саду – они попытались со мной подружиться за своей утренней болтовнёй. Это произошло примерно так: Обоже! Она уже возит малыша лицом вперёд? Она не знает, что это опасно? Я слышала, она использует ремень на ребёнке. Где она взяла эту юбку? В магазине «Всё за доллар»? Вы знаете, ее сыну пришлось пломбировать зубы. Кариес в пять лет? И даже не заставляйте меня вздрагивать от имен этих детей. Каждый раз, когда я их слышу, мне кажется, что мы живём в трейлерном парке. Вы слышали? Её муж наконец-то нашел работу после увольнения. Он набрал только пять баллов. Ей, возможно, самой придется искать работу, хоть и не знаю, как она сможет. Она же ничего не умеет. Её малышка на самом деле надела эту юбку снова? Да, ладно? Третий раз за неделю? Знаете, я слышала, она пользуется дешевой краской для волос. НЕТ! Да! Догадайтесь, что её дочь принесла вчера на ланч – крекеры «Золотая рыбка». Как кто-то может позволять детям есть такую отраву? Разве можно верить всему, что она видит в Интернете? Ей что, ничего не объясняли на занятиях в «Красивой фигуре»? Ну, если предположить, что она ходит в «Красивую фигуру». А если не ходит, то должна пойти. Итак... кто хочет пропустить по «Маргарите» на завтрак? Где-то уже полдень, верно, девочки? *злобно усмехнулась*

У меня не было возможности присоединиться к ним на «Маргариту» до начала занятий по пилатесу, потому что я была одной из тех несчастных тупиц, которые вынуждены работать. Потому что мой муж умер молодым. Мой муж умер два года назад, в двадцать восемь лет, из-за несчастного случая на работе. Он оставил четырехлетнюю дочь, обожающую крекеры «Золотая рыбка» и иногда просившую надеть одну и ту же юбку три раза за неделю. Он также оставил жену, которая не знала, как жить без него, ту, которой было достаточно тяжело вставать с постели по утрам, не говоря уже о прослушивании всей этой ахинеи до девяти утра. И угадайте, что еще, суки? На моих волосах та самая дешевая краска. *возмущенно задохнулась*
Но я не сказала ничего из этого вслух. Я улыбнулась и вежливо отклонила приглашение. Обычно я не говорю людям, что думаю о них на самом деле. Такое дерьмо просто выводит меня из равновесия. И без Уилла я не знаю, как справиться с этим.

С юношеских лет Уилл был моим соучастником в проказах. Оба интроверты, мы – и Люси после того как родилась – жили счастливо и спокойно в нашем собственном отдельном коконе. Пока смерть нас не разлучила.

Вы знаете, как нужно использовать каждый момент? Ведь никогда не знаешь, какой из них станет последним. Не могу сказать, что мы использовали каждую минуту. Бьюсь об заклад, что большинство людей тоже этого не делает. Если бы мы прощались каждый день так, словно в последний раз видим друг друга, представьте, насколько трагичной и напряженной стала бы жизнь. Иногда мы просто обязаны верить, что человек, которого мы любим, будет возвращаться домой с работы каждый день, и что у нас будет ещё множество шансов усовершенствовать наши прощания.

В последний раз, когда я видела Уилла живым, он стоял в прихожей за дверью нашей спальни. Я до сих пор помню, во что он был одет – шорты цвета хаки и старую футболку с надписью «Будвайзер» (п.п.: сорт пива), которую он получил в одном из клубов, когда нам было по двадцать два. Уилл очень хорошо заботился о своей одежде. Он был вдохновителем пятновыведения и глажки в нашем домашнем хозяйстве.

- Ты не видела ____? – спрашивал он.

Его что? Я не могла вспомнить. Меня сводило с ума, что я это забыла. Его ключи? Его телефон? Его бумажник? О чем он спрашивал меня тем утром?

- Нет, – ответила я, опустившись на колени, чтобы поднять розовые сандалии Люси. Я помнила такие детали.

С рюкзаком Люси и своей сумкой на плече, я подхватила её на руки, чтобы усадить в машину.

- Дерьмо, ­– сказал Уилл. Он остановился, постучал пальцем по подбородку, пытаясь вспомнить, куда положил ___. Затем пожал плечами и направился на выход.

- Ладно, ерунда. Люблю тебя. Увидимся вечером.

- Люблю тебя, – ответила я.

- Лю! – крикнула Люси. – Чмок. Обними.

Он поцеловал каждую из нас. Обнял Люси, как она всегда требовала, и вышел за дверь.

Если бы мы прощались навсегда, было бы намного хуже. Это произошло за день до его смерти, которая чуть не прикончила меня.

Когда я ехала в госпиталь в то утро, сжимая руль побелевшими кулаками, мое сердце билось так, что кружилась голова, и всё было как в тумане. Я молилась, чтобы с Уиллом всё было в порядке. Он должен быть в порядке. Потому что баклажан под пармезаном, приготовленный мной накануне, был ужасен. Я не смогла бы жить, всю оставшуюся жизнь зная, что последнее блюдо, приготовленное для мужа, стало полнейшей катастрофой. Да. Мой муж был мертв, а я думала о баклажане.

Тот баклажан оставался в центре внимания весь первый год. Я вела себя так, словно баклажан был главным виновником. Я избегала полок с овощами в супермаркете. Меня начинало тошнить, когда я видела в ресторанном меню блюда из баклажана. Я не могла даже смотреть на оттенки фиолетового. Цвет заставлял мои глаза гореть, а кулаки сжиматься в гневе.

К тому времени, как дочь пошла в детский сад, наступил второй год моего вдовства. Я открыла трастовый фонд для Люси, вывезла большинство вещей Уилла из дома и даже начала время от времени расчесывать свои крашеные волосы. Примерно в то время я перестала ненавидеть баклажаны. Тогда же я начала из-за них плакать.

Потому что, видите ли, Уилл съел их. Он каким-то образом разжевал и проглотил целых два куска этой гадости. И даже не собирался сказать мне, как отвратительны они были. Я бы не узнала, если бы не попробовала их сама, выплюнув и воскликнув «это отвратительно», на что он рассмеялся и спросил, не заказать ли нам китайской еды.

Когда наступил третий год моей новой жизни, я почувствовала, что достигла поворотного пункта. Всего несколько дней назад я подумала об этом баклажане и рассмеялась. Я научилась ценить наши беззаботные отношения и значимость нашего взаимопонимания. И я попыталась научиться жить также, но без него, и, полагаю, с каждым днем получалось всё лучше. Всего несколько недель назад я покрасила волосы в салоне профессиональной краской, снова начала наносить макияж и даже сделала педикюр.

«Грёбаные мамочки» тоже изменились за прошедший год – они стали ещё более злобными. Теперь наступил, вероятно, год соревнований ланч-боксов. Каждое утро повторялось одно и то же – четыре выстроенных в линию и открытых ланч-бокса их детей, чтобы показать другим матерям, насколько они лучше. Каждое утро эти дамы соревновались, чья коробка лучше (не так, как эти, извращенки). Это были одни из лучших дизайнерских продуктов – яйца, сваренные вкрутую и вырезанные мясные кусочки, мини-сэндвичи в сезонных формах, сырные кусочки в форме луны и звёзд, фрукты и овощи, вырезанные в форме популярных персонажей мультфильмов, и мои личные фавориты – десерты, сделанные похожими на суши. Серьёзно. Одна еда изготавливалась похожей на другую. У кого есть время на такое? Точно не у меня. Хотите знать, что было в ланч-боксе у Люси? Сэндвич в виде сэндвича. Банан в виде банана. И иногда даже коробочка с соком.

«Грёбаные мамочки» меня ненавидели. Когда я не поддержала их разговоры в прошлом году и не присоединилась к ним на выпивку, наверное, они почувствовали себя отвергнутыми. Пренебрегая ими, я закрепила мишень у себя на груди. Теперь каждое утро я была у них мамочкой-для-битья. И я давала им тонну поводов. Если появление в школе, похожее на вернувшуюся после крушения поезда четыре раза в неделю, не заработало мне постоянное место в черном списке соседей, уверена, что фруктовые канапе, которые я приготовила для ланча Люси вчера, сбросили меня со скалы. Нас точно сегодня съедят заживо. Но скажите, неужели мои канапе так уж отличались от их претенциозной смоквы? Не думаю.

Утра

Осень в Мидуэст была великолепной и красочной. Я любовалась цветом листьев у нас под ногами. Для Хэллоуина погода была прекрасной – не настолько тепло, чтобы вспотеть в своём жакете, но и не так холодно, чтобы Люси надо было надевать куртку поверх её костюма.

Когда мы шли в школу, – она в своем купленном в магазине костюме Эльзы и я в блузке, юбке-карандаш и в черных лодочках – я могла представить варианты насмешек, что мне предстоит услышать от «Грёбаных мамочек». Они сказали бы что-то о том, как я начистила пёрышки, узнав, что появится завидный холостяк. Они бормотали бы о том, как «мило» я решила, что у меня есть шанс с ним. Они также удостоверились бы, что я знаю, какая я неудачница, раз наряжаю своего ребенка в костюм, купленный в магазине.

Полагаю, я отстойная мамочка. Сделанный на заказ костюм не влезал в наш бюджет. Я знала, что некоторые мамы могли пойти в магазин ткани и состряпать костюм в мгновение ока, но я бы не смогла швейную машинку даже включить. #неудачница #я-отстой.

По крайней мере, у меня сегодня был на уме кое-кто кроме этих «Грёбаных мамочек»

Бен Оджи.

Слава Богу, что сегодня пятница (СБСП).

Каждую пятницу с первой недели в школе, в одно и то же время около 7:56 утра мы с Люси прибывали на угол Элм и Оук-стрит примерно в одно время с Беном и его дочерью Олив. Оливия ходила в первый класс вместе с Люси.

Я провела небольшое расследование и выяснила, что Бен с женой развелись, когда Оливии было три. По договору об опеке он проводил с Олив время с четверга по субботу. В детском саду девочки ходили в разные группы, поэтому мы с ними не пересекались. Я не встречала Бена в прошлом году, за исключением нескольких специальных мероприятий и церемоний, таких как выпускной в детском саду (что, кстати, я считала невероятно бессмысленным, но это история для другого раза).

В те несколько раз, что мы встречались, я старалась с ним не сталкиваться. В толпе это было нетрудно сделать. Я вообще умела избегать людей, и именно в этом была спецом.

Намного сложнее было избежать Бена и Олив в первую пятницу сентября, когда мы подошли к перекрёстку с противоположных сторон; они направлялись на восток, мы - на запад, и всем нам нужно было идти на север. Мы шли в одно и то же место, в одно и то же время, по одной и той же улице. И другой дороги не было.

Я сохранила самообладание и вела себя так, словно моя душа была на месте, а не ушла в пятки. Просто какой-то парень ведёт ребенка в школу. Ничего особенного. Не обращай внимания. Шагай дальше. Я послала ему уверенную (как мне казалось) улыбку. Он ответил мне вежливым кивком.

Для него я была какой-то девахой, провожавшей своего ребёнка в школу. Ничего особенного.

Теперь это повторялось каждую пятницу. Кто бы ни подходил к перекрёстку первым, ждал остальных. Мы приветливо кивали друг другу или улыбались, иногда даже произносили «доброе утро», и пока девочки трещали о принцессах и лаке для ногтей, мы вместе проходили оставшийся до школы квартал. Между собой мы особо не разговаривали. Просто слушали девочек, периодически обмениваясь понимающими взглядами, когда те бурно обсуждали телешоу или друзей из класса. Но я предпочитала комфортное молчание бессмысленной болтовне ни о чём.

То немногое, что я узнала о Бене Оджи, можно было перечесть по пальцам одной руки. Я знала, что его бывшая жена была великолепной, умной и успешной – даже «ГМ» её опасались. Я знала, что он жил недалеко от школы. Я знала, что он работал на телевидении, но не ведущим. И, кроме того, я знала, что «Грёбаные мамочки» задыхались и захлёбывались слюной, когда он проходил мимо, как стая отчаянных домохозяек.

Но чего никто не знал, так это того, что однажды мы провели ночь вместе в тёмной комнате.

 

Глава 2. 22 октября 1999

 

Кора

Хоуп Джеймсон жила недалеко от меня всю нашу жизнь. Мы были лучшими подругами с детского сада: факт, который сбивал с толку большинство людей, включая нас самих. Она была яркой и легкомысленной, любила шопинг, косметику и парней. Я была тихой и застенчивой, и предпочитала вымышленных героев реальным людям. Настоящие люди, особенно парни, меня пугали.

Когда мы учились в девятом классе, родители Хоуп оставили офисную работу и купили дайв-бар в соседнем городке. Они никогда не возвращались с работы раньше трех ночи по выходным. Мы с подружками (я имею в виду подружек Хоуп, у меня их не было) тусили в её подвале, воруя алкоголь из бара её родителей и приглашая мальчиков, с которыми можно было пофлиртовать. К тому времени, как её родители возвращались домой с работы, парни уходили, беспорядок убирался, а мы с девочками вырубались на полу в огромной спальне Хоуп.

В октябре, на втором курсе старшей школы, Хоуп решила сыграть в игру. Если б я знала об этой игре заранее, никогда бы и близко не подошла к дому Хоуп в тот вечер. Но она прекрасно это понимала, и меня никто не предупредил.

В ту ночь у неё в подвале собралось двенадцать человек – шесть парней, шесть девчонок. Кто-то растянулся на диване, кто-то на кровати. Остальные, включая меня, валялись на полу на гигантских подушках и креслах-мешках. Мы пили дешёвую водку, смешанную с вишнёвой шипучкой, и смотрели трансляцию Хэллоуина по телику.

Неожиданно Хоуп вскочила с дивана. Она выключила пультом телик, подняла над головой красный пластиковый стаканчик, провозглашая тост, и воскликнула:

- Туши свет! Хватайте ближайшего соседа и целуйтесь!

Она дважды хлопнула в ладоши, и свет погас. Маленькие подвальные окошки были закрыты черными жалюзи, и мы оказались в кромешной темноте. Вот так. Без предупреждения. Я даже не могла оглядеться и рассмотреть, кто из парней сидел рядом со мной.

Я услышала звуки передвигающихся людей, разбивающихся на пары, а сама замерла на месте.

Я, правда, мечтала, что Хоуп исключит меня из этого плана. Это было совершенно не моё.
У меня был абсолютно мизерный опыт общения с парнями, и каждый следующий, казалось, становился более неловким, неуклюжим и неудобным, чем предыдущий, совершенно непохожим на те чувственные романтические сцены, о которых я читала в книгах или которые видела в фильмах.

По-моему, ощутить язык парня у себя во рту – это отвратительно. Скользкий, влажный и скорее всего с миллионом заразных микробов, просто фууу! О, а однажды парень расстегнул мои брюки и забрался рукой в трусики, это меня ещё больше взбесило. Длинные ногти, грязные руки, покрытые суточным запасом микробов. Жуть. Я полагала, это станет удовольствием. И не должна была думать о микробах. Я должна задыхаться, стонать и срывать его одежду в порыве животной страсти. Но ничего такого не случилось.

Теперь, когда я оказалась в полной темноте, меня больше интересовали звуки вокруг. И они мне не нравились. Звуки поцелуев. Пошлость. Все остальные, казалось, восприняли план Хоуп с лёгкостью и энтузиазмом.

А я думала, как бы увильнуть. Быть преследуемой по пятам Майклом Майерсом казалось менее пугающим, чем эта идиотская игра. Я подумывала замереть и притвориться, что меня там нет. Игра Хоуп, в конце концов, закончится, и я смогу притвориться, что целовалась с кем-то. Как они узнают? За исключением парня, с которым я и должна всё это изобразить. Поскольку нас было чётное число, мы оба должны были остаться ни с чем.

Прекрасный план. Я останусь сидеть там, где была, он может остаться там, где был, и никто не догадается.

Я почувствовала в темноте мягкое касание руки, протянутой к моему бедру. Кто-то лежал рядом с моей подушкой на полу. Я попыталась вспомнить, кто сидел там до того, как выключили свет, но не смогла. Кто же… кто это мог быть? Там были Трэвис, Люк, Сэм, Бен, Дэвид… Все они были видными, популярными парнями. Никто не захотел бы замутить со мной. Я была обычной девчонкой, ничего особенного.

Смущаясь, я задавалась вопросом, была ли я последней девушкой, оставшейся без пары? Был ли тот, кому принадлежала эта рука, разочарован тем, что я оказалась к нему ближе всех, и он не смог вовремя добраться до одной из самых горячих девушек.

Я закусила губу, нервничая, когда его рука несмело обернулась вокруг моей талии.

Он осторожно стащил меня с моей гигантской подушки, и я приземлилась рядом с ним на ковре. Моя спина прислонилась к подушке, а грудь оказалась прижата к нему. Я чувствовала нервное напряжение между нами. Если когда-либо я хотела, чтобы небеса разверзлись и проглотили меня, сейчас самое время.

Но потом случилось кое-что, что изменило моё настроение. Он меня поцеловал. Даже в кромешной тьме его рот нашёл мой с первой попытки. Как будто наши губы притянуло друг к другу магической силой. Когда его язык коснулся моего, я не испытала отвращения. Моё тело таяло в его объятиях как мороженое. На вкус он был как вишнёвая газировка, а пах как Хуго Босс. Этот парень знал, что делал. И мне это нравилось.

Я не знала, кто он, но поняла, что мне очень нравится с ним целоваться. Это было совсем по-другому, не так как с другими парнями. Это было приятнее, медленнее, более решительно, но менее безумно. И когда он перекатил нас и оказался сверху, я ощутила кое-что и даже захотела сорвать его одежду в порыве страсти.

Он был твердым в брюках. Я почувствовала это, когда он ко мне прижался. Это меня ошеломило, и я удивилась, как горячо это ощущалось. Когда мы изучали эрекцию на уроках сексуальной грамотности, я думала, «он» толстый, как свиная сарделька на гриле. Я не ожидала, что это ощущается настолько твердым. Он был как сталь. И если в романах, купленных мной летом в магазине подержанной книги, была хоть толика правды, этот кусок стали, вероятно, был столь же гладким, как бархат. Мне придется подождать, чтобы выяснить это наверняка. На то, чтобы набраться мужества, которое мне понадобится для непосредственного контакта с половым членом, потребуется нечто большее, чем несколько глотков водки.

Я абстрагировалась от звуков, издаваемых другими, и представила, что мы в комнате вдвоем. Когда он скользнул рукой под мою блузку, я даже не возразила. Когда он задрал мою блузку, опустил чашечку лифчика вниз и обвёл языком вокруг моего соска, я совсем не возражала. Может, мне стоит пересмотреть ту часть про «набраться мужества» и попытаться выяснить, что же у него в штанах.

Я скользнула рукой под пояс его джинсов, он проделал то же самое со мной. Я вообще не думала о микробах. И когда он попал в правильное место, я возжелала узнать кто же он, чтобы иметь возможность выкрикнуть его имя в знак признательности.

И в этот момент Хоуп решила, что уже достаточно.

- Я хлопну в ладоши пять раз, – заявила она и начала отсчет.

Он замер на секунду, а затем быстро убрал свою руку. Я застегнула молнию и пуговицу на джинсах и оказалась на своей подушке к тому времени, как Хоуп досчитала до одного.
Хлоп. Хлоп. Свет зажёгся. Я избегала встречаться с кем-нибудь глазами и начала ковырять лак на ногтях. Хоуп снова включила телевизор, но я все еще боялась смотреть на остальных. Их молчание делало всё ещё хуже. Я не могла оставаться в этом подвале больше ни секунды.

Схватив свой пластиковый стаканчик с пола, я встала.

- Пойду, добавлю, – пробормотала я, направляясь к лестнице из подвала. Я поднялась в кухню налить себе ещё выпить. Чего-нибудь покрепче. Мне это было необходимо.

Я стояла у стола спиной к лестнице, когда услышала, что кто-то поднимается. Слишком смущённая для того, чтобы столкнуться с кем-нибудь при ярком свете, я выпила свой напиток, не оборачиваясь. Я услышала за своей спиной шаги, медленные и осторожные, а затем рука на моей заднице заставила меня развернуться и столкнуться с моим таинственным компаньоном по поцелуям.

Бен. Передо мной стоял Бен Оджи. Я была слишком напугана, чтобы посмотреть ему в лицо, но узнала его по цитате Джима Моррисона на футболке «Это самая странная жизнь, которую я когда-либо знал».

Я опустила взгляд на его конверсы от Чака Тейлора. Кто-то использовал чернильную ручку, чтобы нарисовать химические символы на белой части ботинок. Бен был самым умным парнем в нашем классе. Он был на год моложе нас, потому что перескочил второй класс. Но он не был одним из тех гениальных ботаников, которые заставляли всех окружающих чувствовать себя тупицами. И он стал выглядеть круто.

Бен обычно не тусовался с нами и не припомню, чтобы хоть раз разговаривала с ним. Но я знала, кто он такой. Все знали.

Я осторожно бросила на него взгляд, все еще не поднимая головы. Он улыбался. У Джима Моррисона была странная жизнь, а у Бена Оджи была обалденная улыбка, обалденно сексуальная улыбка. Я застенчиво улыбнулась в ответ. Затем он поднёс свой палец ко рту и… облизал его. Эээ… что?

Положив руки мне на бедра, он наклонился и поцеловал меня еще раз. Затем он отошел назад, достиг лестницы, развернулся и вышел через заднюю дверь.

Мы так и не поговорили друг с другом в ту ночь. И мы так и не говорили после этого. Но с тех пор я хотела закончить то, что мы начали.

 

 

Кора

 

Утра

- Похоже, у нас будет сегодня две Эльзы в первом классе, – сказал Бен, когда они подошли нашему углу. Люси и Оливия обе были одеты в одинаковые бирюзовые костюмы, купленные в магазине.

Я знала, что сегодня будет намного больше двух Эльз в первом классе, так же как и во всех остальных, но не стала его поправлять.

- Мне нравится твоя коса, – сказала Олив Люси. Её темные волосы были собраны в «конский» хвост. – Мой папа не умеет плести косички.

Я взглянула на Бена, а он с сожалением пожал плечами. Я посмотрела на часы. У нас оставалось несколько минут в запасе.

- Хочешь косичку как у Люси? – спросила я у Олив.

Она застенчиво кивнула.

Я опустилась на колени на тротуар и достала из сумочки расческу. Олив стояла смирно, пока я быстренько заплетала её волосы в косичку на один бок, как у Люси. Несколькими минутами ранее я считала себя неудачницей, когда не смогла соорудить из косы Люси корону, достойную прохода по красной ковровой дорожке. Но то, как на меня посмотрела Олив после того, как я закончила с её волосами, заставило ощутить себя героем.

Бен смотрел на меня так же. И я бы солгала, если б сказала, что это меня не взволновало.

- Спасибо, – пробормотал он, когда мы продолжили свой путь. – Я смотрел разное видео в интернете, но мои пальцы просто не приспособлены к этому.

Он, правда, пытался научиться плести косички? Я не знала ни одного другого одинокого отца с маленькой дочкой, но не представляла их заплетающими косы.

Я не ответила. Просто улыбнулась и кивнула, а ещё понадеялась, что он даже представления не имеет о моём пробуждении сегодня утром.

Я не была уверена, помнит ли Бен наш эпизод «Туши свет», но предполагала, что не помнит. Он никогда не называл меня по имени, что позволяло предположить, что он его не знает. И, скорее всего, он не догадывался, что мы учились в одной школе. Я серьезно сомневалась, что он помнит двадцатиминутную сессию поцелуев, произошедшую пятнадцать лет назад. И можете мне поверить, но я никогда не буду спрашивать его об этом.

- Вы, девочки, собираетесь на праздник сегодня вечером? – спросил он.

Ежегодная вечеринка на Хэллоуин в начальной школе Мерриэм – это мероприятие по сбору средств, которое проводилось каждый вечер Хэллоуина после выпрашивания конфет (колядования). Это был вечер игр, угощений и конкурса костюмов. В прошлом году на празднике было очень весело, и я с нетерпением ждала повторения. Я солгала бы, если б сказала, что не интересовалась, будут ли там Бен и Олив. И, возможно, я фантазировала о том, чтобы случайно оказаться запертой с ним в тёмном шкафу, но фантазия всегда разрушалась, когда возникал вопрос: кто проследит за нашими детьми, пока мы будем развлекаться в темноте. Ох, это вечные проблемы родителей-одиночек.

- Да, – ответила я. Девочки скакали в четырех шагах впереди нас. Они быстро подружились, когда мы начали эти совместные прогулки. – Мы придём после колядования. А вы собираетесь?

Он поднес руку к подбородку и почесал бородку. Я никогда раньше не имела дела с бородатыми мужчинами. Когда стала возвращаться эта мода, у меня были свои заморочки. Но он подстриг бородку, как у Джастина Тимберлейка. И это было очень, очень красиво.

- Да, планируем. Вы любите выпрашивать сладости?

Это было уже на четыре предложения больше нашей обычной нормы. Он должно быть невероятно словоохотлив сегодня.

- Мы живем на Орчад и обычно обходим три квартала вверх и вниз. Это хороший район. Нам обычно достаются целые упаковки сладостей.

- О, целые упаковки. Впечатляет, – сказал он и снова потёр бородку. – Эээ, хмм, может девочки захотят пойти за угощением вместе? – Это было предположение, но он произнёс фразу как вопрос.

У него, наверное, свидание, и он хотел, чтобы я взяла Олив с нами. Тогда ему не пришлось бы искать няню на этот вечер. Какая разница. Я не возражала. Не было похоже, что у меня с этим парнем были какие-то шансы. Я даже не была уверена, хотела ли такого шанса.

Я думала об этом, о свидании. Много. Но прошло столько лет с тех пор, как я была с кем-то кроме Уилла, вряд ли я готова к этому. Я подумала, возможно, в этом причина, почему я увлеклась кем-то настолько далеким от моей лиги – потому что знала, что нет никаких шансов на что-либо подобное. Для меня всё это было в прошлом, просто увлечение, повод сделать раз в неделю прическу и макияж перед выходом в школу. И на этом всё.

- Конечно, – ответила я. – Люси это понравится. Я не против взять Олив с нами.

- О, хм, хорошо. Я думал, что тоже мог бы пойти. Не возражаешь взять и меня с собой?

И он мне улыбнулся. Это была игривая улыбка, такая, которой обычно обмениваются люди, хорошо знающие и дразнящие друг друга. Мы успели стать друзьями за время этих молчаливых прогулок?

- О! – воскликнула я, смутившись. – Да. Просто я подумала, ну… подумала, тебе, может, нужно что-то сделать.

- Ничего кроме выпрашивания сладостей и вылавливания яблок.

Я поморщилась и понадеялась, что он не заметил. Ловить яблоки то же самое, что ловить бактерии – самое отвратительное во всех вечеринках в честь Хэллоуина. Множество людей, опускающих свои рты в одну и ту же ёмкость с водой? В сезон гриппа? И люди считают это весёлым?

Бен понизил голос и кивнул головой в сторону Олив.

- Я забираю её только на половину недели. И не променяю шанс побыть с ней на что-либо другое.

- О, да, я забыла. Я имею в виду, конечно, не променяешь. – Блин. Смогу ли я сегодня составить полное предложение хоть раз? Постскриптум – теперь я полностью потеряла голову от этого безумно любящего папы. И он был полностью прощён за то, что упомянул вылавливание яблок.

- Значит, договорились, – сказал он. – Мы отведём девочек на колядование. А потом вместе пойдём на вечеринку в честь Хэллоуина. Звучит здорово?

Мы? Это свидание? Или «свидание в песочнице» (когда родители приводят детей поиграть вместе)? Он только что меня пригласил? Готова ли я к этому? Я знала, что Уилл не желал бы мне терять время одинокой вдовой. Я знаю, он бы хотел, чтобы я двинулась дальше как можно скорее, если бы у него был выбор.

- Звучит отлично. Тогда до встречи на углу Орчид и Пайн в половину шестого?

- Хорошо. А почему бы тебе не дать мне свой номер на случай, если я заблужусь?

Если бы мне было тринадцать, я бы завизжала и начала скакать до потолка. Но мне было тридцать, так что я решила подождать, пока не доберусь до дома.

 

 

Кора

 

Утра

Как я и предполагала, школа встретила нас морем бордовых и бирюзовых костюмов. Казалось, что еще чуть-чуть, и передо мной появится ледяной пруд, на котором под мотив легко запоминающейся мелодии начнут кататься на коньках ученики.

И, конечно же, дочки «Грёбаных Мамочек» (ГМ) были наряжены в дорогущие, сшитые на заказ костюмы Эльзы, пестрящие огромным количеством тафты, роскошных кружев и искусственных бриллиантов. У дочки Ванессы на голове красовалась шикарная корона, уложенная из заплетённых в косу русых волос девочки. Шона пошла ещё дальше и смастерила целый водопад из волос своей дочки. Показушницы. Я старалас