Климент как исходный пункт рассуждений св. Иоанна Златоуста

Сделаем некоторые выводы.

Климента Александрийского можно считать основателем «умеренной» доктрины. Это означает, что она – не просто «самодел» богословов XIX века, как хотел представить дело Экземплярский. «Умеренная» доктрина укоренена в древней и весьма почитаемойпатристической традиции, а потому требует к себе внимательного и вдумчивого отношения. Ей нельзя отказать в цельности, логической убедительности,взвешенности и реалистичности позиции. Кроме того, Климент избегает тех искажений, которые стали придавать доктрине позднейшие богословы.

Наиболее существенно то, что в изложении Климента нет акцента на примат частной собственности – есть лишь почва для того, чтобы такой вывод сделать. Поэтому заявления о «священности» частной собственности, достаточно частые в устах русских богословов второй половины XIX в., уже являются дополняющим «творчеством» апологетов «умеренной» доктрины. Такие дополнения были обусловлены, на наш взгляд, двумя причинами.

Прежде всего это объясняется засилием инославного богословия в России, в особенности протестантского, в котором идея «священности» частной собственности составляет его неотъемлемую часть.

Кроме того, Климент жил в эпоху, когда, с одной стороны, гонения на христиан были эпизодическими, а потому довольно многие, в том числе и богатые, обращались в христианство. Но, с другой стороны, хотя традиции жизни христиан в условиях общности имущества, уже были в основном утрачены, но память о них была еще достаточно крепка, а потому в христианской среде не раз возникали мнения, что оставаясь богатым спастись невозможно. Климент, уловив изменение ситуации, таких мнений не разделяет, чем и обусловлено появление «Кто из богатых спасется?». Богословы же начала XX века писали в совершенно другой ситуации: на Церковь наступал атеистический социализм, а сама Она, будучи под пятой государственной власти, вынуждена была оправдывать господствовавшие в государстве порядки.

Что касается климентовой экзегезы эпизода с богатым юношей, то Экземплярский ее справедливо критикует: «Толкование это, конечно, ошибочно по существу, так как оно совершенно расходится со всеми данными Евангельского повествования. Насколько неоснователен был аллегоризм Климента в толковании данного места видно уже из того одного, что это толкование не удержалось даже в Александрийской школе дольше самого Климента, так что уже Ориген толковал это место Евангелия в буквальном смысле» /5:78/. Но тут же Экземплярский указывает, что Климент впервые высказал ряд ценных идей о христианском осмыслении богатства, и прежде всего мысль о том, что и к богатству приложим «общий христианский принцип, что возвышает и оскверняет человека не внешнее, но то, что исходит из нашего сердца» /9:81/.

Богословы «умеренной» концепции стараются доказать, что Златоуст продолжает линию Климента, и в доказательство приводят ряд выписок из Златоуста, подтверждающих, казалось бы, полную идентичность концепций Климента и Златоуста. И действительно, на первый взгляд Златоуст просто повторяет и развивает мысли и образы Климента. Но на деле отношение к климентовскойконцепции самого Златоуста гораздо сложнее. Если вчитаться в творения святителя внимательнее, то получается совсем иная картина.

Безусловно, Златоуст знал книгу своего предшественника и благоговейно ее чтил. Он сплошь и рядом высказывает те же идеи, зачастую иллюстрируя их красочными примерами. Но здесь мы сталкиваемся с удивительным парадоксом. Несмотря на то, что, казалось бы, Златоуст использует (кроме экзегезы) все соображения Климента, имущественные концепции обоих отцов различны. Причем, различия настолько существенны, что можно говорить о двух святоотеческих традициях отношения к богатству, бедности, собственности и милостыне: климентовской и златоустовской. Дело в том, что Златоуст вовсе не ограничивается кругомклиментовских идей – для него они по сути дела являются исходным материалом, отталкиваясь от которого великий святитель идет дальше. В результате, с одной стороны, тезисы Климента у Златоуста обрастают существенными дополнениями, часто совершенно изменяющими первоначальный смысл. А с другой – Златоуст высказывает новые важные положения, отсутствующие в «Кто из богатых спасется?». Если присмотреться, то Златоуст, почтительно вдумываясь в климентовские идеи, зачастую, хотя и неявно, спорит с ними. Поэтому концепцию Златоуста можно скорее рассматривать как «размышления по поводу Климента», чем следованиеКлименту. И в результате Златоуст строит новое богословие собственности, но умело включает в него все ценное, что есть в концепции Климента.

В следующей главе рассматриваются воззрения Златоуста на собственность, богатство, бедность и милостыню. При этом, для того, чтобы более точно раскрыть суть концепции Златоуста, его воззрения сопоставляются с мнениями Климента.